Саша сидела на краю поляны, рассматривая почти стершийся рисунок, что ночью призвал сюда Музу. Через полчаса нанятая газель приедет, чтобы доставить их всех в город. Обратно к суете, обратно к вопросам, обратно к привычной жизни.
Сейчас в теле и разуме витала усталость, помноженная на тревогу и смутный дискомфорт, порождаемый чужеродным присутствием. Запертое в глубине разума сознание ощущалось просто… просто ощущалось. Словно нарыв или нарост, пусть и не причинявший боли.
Вопросы. Вопросы, вопросы, вопросы.
— Итак, что ты решила, Колдунья? — Маэстро появился из-за деревьев, ступая разом элегантно и проворно. Он по-прежнему был во фраке, на котором не было ни малейших следов грязи, ни одного мятого участка и вообще не одного свидетельства того, что носился этот фрак в лесной глуши. — Милуешь или казнишь?
— Что если мой ответ не понравится тебе или твоей дочери?
Маэстро чуть улыбается.
— Если такое случилось бы, я бы сказал, что попробую защитить ее любой ценой. Куплю ей время, чтобы она могла сбежать, буду бороться с тобой… Пока не проиграю и не поеду в город в цепях, как осужденный каторжник, и не приму там смерть от милостливой длани Ордена.
— Ты предан своей дочери, кем бы она не была.
— Каждый из нас играет свою роль. Свои роли. И я отец, помимо всех иных.
Саша коротко улыбается.
— К тому же я знаю, что мне нет нужды демонстрировать свою преданность. Те, кто ставят догматы выше разума, устои выше счастья, а Закон выше жизни не сомневаются в принятом решении. И стремясь облегчить твой груз забот, я готов поклясться в том, что никогда не причиню вреда ни людям, ни Затронутым, разве что в целях самозащиты.
— Вред — слишком обтекаемое определение.
— Разумеется. Но ты была здесь и все видела сама. На одну ночь эти люди стали счастливы, исполнив свои желания, какими бы они ни были. И — только. Они потеряли не больше, чем приобрели.
— Люди были счастливы… И твоя дочь, разумеется.
— Да.
Саша чувствует дуновение магии и, кидая взгляд через Отражение, видит подмигивающую из-за деревьев Музу.
— Ведь мы для того и живем, чтобы кого-то делать счастливым. Что, принимаешь мою клятву?
— Да.
Маэстро несколько церемониально кланяется.
— Я, маг, нареченный отцом Андрей, а судьбой Маэстро, клянусь своей магией и жизнью, что без угрозы для своей жизни или жизни моей дочери Елены во веки веков не причиню сознательного ущерба человеку или Затронутому своей магией или своими действиями, или своими словами, и приложу все усилия чтобы никто рядом со мной не причинил такого урона. Да запечалятся на Грани слова мои.
Отражение взметнулось, обвивая фигуру волшебника, пронизывая его с головы до пят и формируя светлое облако вокруг головы. Облако враз потемнело, потом вновь посветлело, а потом и вовсе исчезло, словно впитавшись куда-то внутрь черепа мужчины.
— Клятва принесена, — негромко говорит Маэстро. — Теперь не нужно волнений. Я исправно буду играть свою роль, а тебе, Колдунья, не нужно конфликтовать со своей судьбой. И с тем, кого судьба подарила тебе.
Саша морщится.
— Что ты знаешь об этом?
— Все. И ничего, — Маэстро чуть улыбается. — Я ведь и режиссер, что знает все, и актер, что выучил лишь свои слова. Могу сказать только то, что сценарий порой совсем не очевиден, но все происходит по чьей-то воле, и все ведет к развязке, что дарит новую экспозицию. Только и всего.
— Не слишком содержательно.
Маэстро улыбается и отвешивает еще полупоклон.
— Увы. Из всего могу сказать с уверенностью то, что иногда стреляют ружья, что кажутся заржавевшими, и то, что, желая узнать финал новой истории порой стоит вернуться к предыдущим, даже если те совсем стары. К черновикам, положим, ведь нередко публикуют лишь то, что угодно свету, а не то, что задумал автор. И не стоит бояться, становясь героем чьей-то истории, ведь каждый из нас уже играет главную роль в своей собственной пьесе. И чем больше действующих лиц, чем больше друзей, тем вероятнее, что кто-то, даже уже забытый второстепенный персонаж, вдруг даст ту самую вещь, нужную для лучшего поворота сюжета. Прощай, Александра. Не навсегда — я знаю, что мы еще встретимся когда-нибудь. Но пока — прощай. И если понадобиться меня найти — вот номер.
Карточка с самым обычным домашним телефоном была золотой рамке и с серебряным тиснением. Ожидаемо.
Маэстро вновь, как в прошлый раз, растворился в воздухе. Позер. Саша прекрасно видела, как натянулись направляющие, выводя его к берегу реки, всего-то в десятке метров за деревьями. Но надо же эффектно уйти, а то как же иначе.
Саша поднялась на ноги. У нее было еще одно незаконченное дело.
Около шатра, который сейчас был почти полностью снят, стоял и Горан, и ее мстительный помощник Вик. Он-то и был нужен.
— Вик.
Парень поднял бровь, в своей по-прежнему раздражающей манере показывая, что слушает.
— Слушай, что было на игре — то остается на игре. Но ты в целом неплохой парень, не хочешь прийти на тренировки в Дендрарий по четвергам? — Саша попыталась добавить в голос заинтересованности, и, прости бог, флирта. Получалось отвратительно, но не из памяти же вырывать контакты?
А то отлично будет в отчете написано «найден потенциальный волшебник, знаю о нем только прозвище и пару деталей характера, подходящих под определение «мерзкий ублюдок». Просто отлично.
— Нет, спасибо. Мне твоей рожи хватило.
— Иди ты, — Саша не сдержалась.
И что с ним делать? Протокол предполагал или самостоятельное Становление, на которое Саша была совершенно не готова, или регистрацию данных. Но данных не было
— Если хочешь, могу добавить вконтакте, вдруг передумаешь.
— Нафиг надо.
Саша выругалась про себя, чувствуя, что еще немного, и этот раздражающий тип получит головную боль от принудительного взлома естественных ментальных щитов, а она — всю его подноготную.
Что ты так беспокоишься? Повесь следилку или физический маячок на него, у тебя десяток узлов остался. Потом в городе найдешь, никуда не денется.
Разумная мысль. Или ее привычный критик смягчился, или… Или внутренний голос стал отчетливо мужским и звучащим по-иному.
Миклош. Какого черта ты со мной говоришь?
Что-то же я должен делать? Не беспокойся, я все так же обездвижен на ветвях под пристальным взором твоего кровожадного Хранителя. Но и в моем нынешнем положении есть свои плюсы — я, по крайней мере, нашел возможность говорить с тобой и частично ощущать твои мысли.
Частично.
Саша выругалась про себя, вспоминая, как часть утра раздумывала над прелестями туалета в лесу.
Урод. Не подсматривай!
Больно надо. Ничего интересного, словно у остальных тело какое-то другое. Но так меньше шансов, что наше общение привлечет чье-то внимание.
Чье-то.
Я не хочу умирать.
Саша только фыркает.
Не подсматривай.
Да не собираюсь я. Ты намерена пользоваться хорошим советом?
Саша еще раз фыркает. Быстро же этот рыжеволосый освоился в ее голове. Очень быстро. Но привязку на узловую побрякушку все же вешает, а саму побрякушку, пока Вик отворачивается, прикрепляет ему на рюкзак, хорошо так приматывая и скрывая легким отводом внимания. Не до конца законно… Но вполне допустимо — магия-то не на человеке, а на вещи.
Хотя вообще-то будет неплохо сразу по приезде в город найти парня и снять все, а то могут и осудить…
Расслабься. Никому не интересны таким мелочи.
Михаил Ефимович может обратить внимание. Он поручил мне это дело в качестве практики под собственное наблюдение.
Образ мелькает в голове, и Саша ощущает чужое внимание, идущие словно бы изнутри собственного разума.
Новгородский — твой начальник?
Ага.
Час от часу. Хотя может быть и к лучшему, на самом деле. Он меня знает, возможно удастся объясниться. Но лучше не доводить до этого, Изгонит — и все. Слушай, у меня есть план.
Валяй.
Если коротко — нужно вернуться в город, сдать все дела. И попробовать найти Григория. Он был во всех отношениях теоретиком, и силы небольшой, да и трусом оказался, когда после заседания Совета мои исследования признали противозаконными и неэтичными, он тут же поджал хвост и исчез с горизонта. Но у него были книги, из которых я много всего почерпнул, и немало идей. Возможно, он что-то расскажет. Гриша сам не слишком силен, но раньше у него было много влиятельных друзей. Кто-то прознал ведь о моем эксперименте, времени и месте.
Вот так просто — взять, сдать дела, и заняться поиском неизвестно кого потому, что так приказал голос в голове. Отлично. Во что она ввязалась? Ладно потом разберется. Саша закинула на спину рюкзак и зашагала вперед, к появившейся на дальней поляне газельке.
Господи, помилуй. Что это? — искреннее удивление вовсе не было ее собственной эмоцией. Удивление и страх.
Газель.
Что? Шкура, рога, а… Остальное?
Не животное. Машина.
Машина?
Ну да. Механизм, созданный чтобы ездить без лошадей.
Миклош замолчал. Надолго. Саша успела залезть на сидение, не без труда, но примостить в ногах рюкзак, достать из него по старой привычке кошелек и паспорт и переложить их в карманы. Даже успела немного заскучать до того момента, когда остальные попутчики заняли свои места, водитель завел мотор, и с привычным уже ревом и лязганьем машина покатилась прочь из леса, подпрыгивая на ухабах.
Только в этот момент Саша ощутила слабые чужеродные образы. И через паузу отвела в сторону это ощущение, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом и не подслушивать.
Миклош тихо молился. Саша прикрыла глаза, засыпая. Надеясь, что прошедшие безумные сутки наконец закончатся с возвращением в привычную городскую среду обитания.
Спустя два часа пути они остановись на заправке где-то недалеко от Горячего Ключа. Людей тут видно не было, но несмотря на отдаленный от М4 и пути на море район, магазинчик с неплохим для подобного места ассортиментом присутствовал. И Саша, уже порядком проголодавшаяся с небольшого перекуса в утренней полупустой игровой таверне, отдававшей просто так остатки вчерашнего ужина для тех, кто проснулся раньше десяти, этот магазин захотелось посетить, пока водитель пошел платить за бензин, а еще несколько человек отправились в уборную.
Здесь тревога, которая вовсе не была ее, усилилась многократно. Миклошу явно была не по нутру поездка в железном гробу, как сама Саша перевела его мысли. Но и сидеть смирно и наслаждаться видами деревьев он не желал.
Ты боишься магазинов?
Только пикающей ерунды.
Это сканер у кассового аппарата.
Пикающая ерунда. И меня беспокоит другое.
Что?
Нас кто-то ищет. До этого мне казалось, но теперь я уверен. Ты не чувствуешь?
Саша прикрыла глаза, на секунду отрешаясь от происходящего вокруг, от пробившей ее покупки кассирши, от ярких упаковок, от рокота удаляющегося двигателя…
Удаляющегося? Но ведь здесь остановилась только ее газель!
Саша выскочила из магазина — и увидела клубы пыли уже прилично отъехавшего прочь микроавтобуса.
— Какого черта?!
Кто-то приказал. Чувствуешь? По большой территории ударили отводом внимания с центром на тебе, вот о тебе и забыли. Или центр на мне, а ты просто попала как носитель — я не разобрался.
Глазастый.
Вовсе нет. Но в ритуалах я хоть что-то, но понимаю. Даже в своем нынешнем состоянии.
Саша выругалась еще яростнее, рассматривая Отражение. Действительно, все вокруг устилали белесые нити, протянувшиеся с другой стороны дороги. От остановившейся сейчас черной иномарки, из которой вышел молодой мужчина в спортивном костюме. Вышел — и явно рассматривал заправку через Изнанку, как-то странно прищурившись. Саша на одних рефлексах окутала себя Невидимостью. Аналог того самого Отвода Глаз, что заставил забыть о ней, только работающий против тех, кто искал через Отражение, а не обычным взором.
Я чувствую его линии поиска. Он ищет меня и знает, что я здесь.
Саша и сама ощущала, как к ее «постояльцу» тянулись слабые синеватые нити ориентировочного плетения.
Так, бежать тут было некуда. Не в магазине же прятаться? Хотя все лучше, чем стоять на месте. В голом поле на раз ведь догонит. А то, что ничего хорошего не случиться, когда этот товарищ в костюме до нее доберется, сомнений не было. Даже не потому, что Миклош, скорее всего погибнет, а потому, что вполне вероятно убить попробуют их обоих. За компанию. Или ей память сотрут или чего еще похуже.
Саша нырнула обратно в помещение, спрятавшись за стойкой с водой. Кассирша куда-то исчезла, как и парень-заправщик, до того крутившийся здесь, и вокруг стояла неестественная, неприятная тишина. С ее позиции в окно можно было видеть, как человек в спортивном костюме пересек трассу и целеустремленно двинулся к заправке.
Выходит, что преступления, приписываемые ученику Серафима, совершил кто-то еще и по какой-то причине. И этот кто-то вполне мог быть еще жив, коль парень тут.
Верно мыслишь. Итак, у меня есть идея. Даже две. Первая — можешь позвать наставника.
Серафим занят, где-то в Хакасии или в Якутии, или еще где-то…
Он все равно оставил кого-то, кто может помочь.
Может быть. Жалко, что телефон в рюкзаке остался, позвонила бы…
Телефон? Позвонила? Ладно, потом. В общем-то, есть вторая идея. И если ты ее поддержишь — я буду твоим вечным рабом, клянусь.
Что за идея?
Мне нужно тело. А тебе — избавится от меня, пока я не причинил вреда или пока твой разум не пожрал мой и не случился конфликт памяти. И это можно совместить. Я не знаю, что ты смыслишь в ритуалах, но сил твоих на что угодно хватит. А я помню, что нужно делать.
Что? Ты хочешь… Убить этого человека и вселиться в его тело?
У Саши чуть глаза на лоб не полезли.
Именно. И до того, как он убьет нас.
Он не…
Дробилка!
Крик в собственной голове едва не оглушил, и Саша на одних рефлексах выплела вокруг тела самый сильный из известных универсальных щитов. Вовремя. Брошенное от входа в магазин заклинание разбило стойку, разбросав бутылки во все стороны. С соседних стеллажей посыпались продукты, и оставалось только нырнуть дальше за прилавок.
Саша тряхнула головой, чувствуя, как от резкого оттока сил на щит заныло в висках и из носа начала идти кровь.
Попади заклинание в нее — переломало бы все кости.
Твою мать.
Не отвлекайся!
Саша выругалась вслух, понимая, что к ней летит комок из красных щупалец. Медуза Смерти, смешно по названию и крайне летально по факту. Благо, конус огня вокруг тела сжег паутину нитей. И поджег стеллаж с книгами в дорогу, половина из которых была с мягкими переплетами. Саша бросила в него несколько бутылей воды, на лету разрезая их лезвием — пожар в ее планы не входил.
И пропустила следующий удар, от которого выгорел носимый на шее защитный амулет.
Саша рискнула выглянуть в Отражение, рассматривая человека у входа, который сплетал очередное колдовство. Его силуэт, оплетенный несколькими защитными чарами, странно подрагивал, словно бы постоянно меняясь.
Наложение.
Что?
Кто бы это не был — его сознание уничтожено вторженцем. Это облегчает дело.
Да?
Саша выставила новый щит, на сей раз срезая еще одно Лезвие.
Наложение ослабляет тело, и потому он нас еще не убил.
Ослабляет?
Щитов вокруг пришельца было предостаточно.
Это все простоя магия, что-то более тонкое недоступно ему… и тебе. Решайся. Я клянусь, что тебе говорил правду. Я не опасен. Но как видишь — я несу с собой опасность.
Еще один взрывающийся снаряд ушел вверх, теперь отклоненный слабым, но все-таки сработавшим Вероятностным Щитом. Серафим учил ее этому почти год, и до того не получалось ничего путного. Адреналин творил чудеса
Скоро он сообразит, что ты мало знаешь о магии. И сделает что-то более интересное.
Что-то толкнулось в ментальные щиты, и Саша выругалась, откидывая вторжение. Из носа шла кровь. Били может и простыми заклинаниями, но сила была такая, что она уже ощущала себя выжатой, как лимон.
Надолго ее не хватит. Резерв и потенциал есть, но много силы пропускать через себя нужен опыт и умение.
Еще одно Лезвие — теперь в момент удара Саша едва удерживает щит. Отдача откидывает ее к стене.
Она облизывает кровь, скапывающую из носа.
Демон все побери.
Бомбарда — щит.
Саша чуть открывается, одергивая часть активной защиты, словно показывая свою уязвимость.
Лезвие летит к ней тут же, как по часам. Летит и на пол дороги натыкается на самый обычный на вид щит, что вмиг походит рябью — и с удвоенной силой запускает заклинание обратно. Меньше, чем за половину удара сердца. Сила атаки, умноженная Зеркалом, такова, что защиты на пришельце в спортивном костюме прогорают за один миг, и он падает на кафельный пол магазинчика, заливая все вокруг кровью из разрезанной собственным же, по сути, заклинанием, шеи.
Останови кровь сразу после того, как он умрет.
Саша на негнущихся ногах подходит к мужчине. Он лежит лицом в пол, неподвижный и бездыханный. На Изнанке его целостность, так и не ставшая четкой и однозначной, медленно истончается.
Она ведь могла бы ему помочь…
Он все равно не жилец. Ты видишь Отпечаток, его нечеткость — трансформация лишила его изначального облика. Такое и сильный менталист не исправит. Его разум уничтожили ради превращения тела в раба чужой воли.
А мы довершим начатое.
Счастья на всех не хватит… Только сделает ли она кого-то счастливее?
Отпечаток в Отражении распался окончательно, растворяясь на Изнанке, и в этот же миг Саша выпалила останавливающее кровь заклинание. Без отклика чужого ядра оно только закрыло рану механически, постоянно заставляя тратить силы.
Держи так. Когда я займу тело, подпитывать чары не понадобится, они зацепятся за мое ядро.
Я слышу неуверенность.
Я никогда этого не делал, ясно? Тем более так.
Отлично. И что дальше?
Ничего особого. Просто пожелай перекинуть меня в это тело и повторяй за мной то, что я буду говорить. Я перекину образ, просто следуй за ним.
Образ появляется. Не сразу, но Саша ухватывает отпечатки. Самые разные: знаков, рисовать которые быстро и легко кровью; чужих, непонятных слов; сложнейших плетений, которые Миклош знает наизусть, и теперь знает и она, выплетая на остатках своей силы и силы менгира, пульсирующей разом и в далеком теперь лесу, и в ее собственном разуме. И Саша следует за словами, следует за образами, за отпечатками, за ощущениями и эмоциями, выплетая магию желанием и жестами, звуками и намереньем. В один миг катерны заканчиваются — и начинается боль. Из нее буквально выдирается чужое «Я», пробираясь по телу и разуму, выгрызая себе путь на волю. Исчезая на пике боли — и заставляя не то мертвое, не то живое тело под ее пальцами выгнуться дугой и зайтись в кашле. Сашины чары, сдерживающие кровотечение напавшего на нее, медленно, но верно находят чужое ядро, закольцовываюсь и переставая вытягивать силы.
Саша в изнеможении прислоняется к чудом уцелевшему стеллажу с какими-то чипсами у самого входа в магазин. Повсюду витает магия недавнего боя и ритуала, Отражение лихорадит. Минимаркет выглядит словно пережившим бомбежку. Пол залит кровью. И посреди этой лужи, размалеванный ритуальными знаками, в нелепом спортивном костюме, пытается перевернуться набок из неудобного положения «лицом в пол» не то неясный враг, не то невинно осуждённый соученик, не то оба сразу.
Саше почти хочется смеяться. Но лишь почти. Что дальше? Что теперь? От перенапряжения по лицу идет кровь.
— Неродова, какого черта тут произошло?
Михаил Ефимович останавливается у входа. Его фигура в Отражении подернута множеством чар, а сзади маячит, кажется, кто-то из близняшек. Анотнина? Леса? Саша так и не запомнила кто есть кто до сих пор.
Как всегда вовремя.
— Я все объясню. Только не убивайте никого, ладно?
Кажется, она теряет контроль не только над не желающим вставать телом, но и над разумом и уж точно — над собственным языком.
— Не убивать? Тебе придется действительно постараться с объяснениями.
Саша глупо улыбается, пытаясь не сказать и не сделать ничего, за что будет совсем уж стыдно. Кажется, все произошедшее было уже слишком для ее здравомыслия.