— Ты думаешь, ехать прямо сейчас, на ночь глядя, в этот дачный поселок — хорошая идея?
Саша морщится. Они уже сели в автобус, так что какая разница?
— Не думаю. Но, во-первых, этот Михаил может узнать, что нам сдали его адрес и смыться. Во-вторых — Паук или кто он там может узнать о нас, о том что нам известно или о том, что мы знаем о Михаиле. В-третьих — мы приехали сюда заниматься делом, и мы им займемся. Если хочешь возвращайся в номер, там есть защита, и я поеду одна.
Миклош только вздыхает. Саша качает головой не скрывая своего раздражения. Злость пришла на место боли и непониманию. И не хотела уходить. Все, что она могла сейчас — эту злость направить хоть в какое-то мирное русло. По крайней мере, продуктивное русло.
— Скоро стемнеет, и мы непонятно как будем добираться до этих дач.
— Понятно как, — отрезает Саша. — Я знаю дорогу.
На деле она не ходила ей сколько… десять лет? Меньше? Но почему-то сомнений в том, что она все вспомнит, не было. Возможно, и правду лучше было ехать днем. Хотя бы потому что ночь — время оборотней, вампиров и колдунов. Время людских страхов.
— Ты уверена?
— Да. Я каждое лето ездила на эти дачи.
Миклош сглатывает.
— Адрес…
— Это адрес дачного массива, на котором была дача семьи моего отца.
Когда Саша прочитала присланное Ириной сообщение, то сначала не поверила. Потом замерла, перечитала еще раз. Потом бросилась к электронным картам — и замерла вновь, понимая, что это то самое место.
— Саша, — Миклош говорит очень тихо, хотя сейчас, на последнем рейсовом автобусе, кроме них едет разве что одна-единственная пожилая женщина в пуховом платке, которая вовсе никакая не Затронутая, да и предметов с глазами у нее нет. — Ты понимаешь, что кто-то, судя по всему, намеренно, подсовывает тебе собственное прошлое?
— Я не идиотка.
— И ты понимаешь, что возможно сейчас нас ждет… что-то неприятное в точке назначения?
— А что ты предлагаешь? Ждать у моря погоды? Не делать то, зачем мы приехали?
Миклош качает головой.
— Нет. Но может… стоит рассказать хоть кому-нибудь?
— Для отчета пока рано.
— Нет, я не…
Саша поднимает глаза на парня, смотря максимально прямо.
— Я думаю, что стоит избавить окружающих от лишней информации, которая может им повредить.
Миклош тяжело вздыхает, прекрасно понимая намек.
— Саша, я уже говорил…
— Тема закрыта. Вот, держи, — Саша стаскивает с шеи абсолютно все навешенные амулеты. В том числе и тот самый вероятностный щит. — Носи.
— Я не могу…
— Ты говорил, что мой вечный должник. Носи. Не снимая.
Миклош был совершенно прав. На них и правду могли напасть. И если Саша могла себя защитить, то отрезанному от магии парню что делать?
Не надо было его с собой тащить. Но что теперь — обратно отправлять? И что может случиться, если Паук появится, и Миклош будет один? Пока он рядом, защиты она удержит. Блок связи — тоже. Очевидно, что Серафима это нервировало — судя по ненавязчивому давлению. Ощутимому, словно монотонный глухой стук в дверь. Раздражающий стук, надо признать.
Но сейчас даже мысль о разговоре с наставником вызывала такую ярость, что Саша откинула даже призрачную возможность этого. Вот значит откуда все эти логические задачи, все эти придирки, вся эта концентрация на общей программе… Из-за менгира. И история Миклоша, рассказанная так искренне, — только попытка отвести внимание от истинного положения дел.
Кто она теперь — ходячая бомба? Источник одной, но шикарной возможности для чего-нибудь? Приманка? Может, именно поэтому ее и Миклоша и отправили сюда, в Пензу, чтобы враг заглотил наживку, а она атаковала, била наотмашь, уничтожая его, кем бы он ни был, и сгорая сама, чтобы ни вопросов, ни свидетелей? Вся эта идея с двойниками…
Ее судьба — сгореть в волшебстве. Раствориться в Отражении. Не больше десяти лет… Саша уловила образы в голове у Миклоша. Говоря это, парень не думал о реальном человеке, только о книжных цифрах, статистке, историях, в которых овладевшие огромными силами отдавали всего себя какой-то высшей цели, выжигая тело. Или погибая от руки того, кто был против их идей.
Что еще от нее утаил Серафим? О чем еще она должна была знать, но не знала? Какую игру с ней вели?
Вопросы, вопросы. Теснившиеся в голове, не дававшие покоя.
Надо было все обдумать — наверное. Прийти к какому-то решению. Позиции.
Но «думать» никогда не было ее сильной стороной. Есть проблемы, и их надо было решать. Действовать.
Саша бросила взгляд за окно.
— Пошли, Вася.
Миклош только хмыкает, показывая отношение к фальшивому имени.
Остановка почти не изменилась. В темноте найти нужную тропку вдоль поросшего бурьяном футбольного поля и закрытой сейчас на каникулы школы было не так просто. Но Саша справилась. Даже тот самый паршиво сделанный мостик через местный ручей без нормальных перилл был на месте. Словно и не было этих лет.
Она остановилась на краю поля. Саша понятия не имела, что именно тут сеяли. Никогда не спрашивала, пока была ребенком, а потом уже и желания как-то не было. Но злак рос вокруг, оставляя, как и раньше, неширокую уходящую вверх дорогу.
Как-то раз в детстве она пошла по ней с весьма шустрой женщиной, бабушкиной подругой, а сама бабушка осталась позади. Ох и влетела ей тогда…
Саша сглатывает, понимая, что так и стоит, не сходя с моста. Она не знает толком, почему, но сейчас, под огромным звездным небом, в окружении тихо шумящих на ветру колосьев, ощущение нереальности происходящего только усиливается. Словно мир сошел со своей орбиты, и теперь куда-то мчится, мчится прочь. А она случайно вышла не на той остановке, и теперь заглянула в какой-то закоулок времени, давно оставленный убежавшей в сторону реальностью.
А еще на ум некстати пришла деревня у леса. Женина деревня.
— Саша. Еще не поздно вернутся. Поймаем такси, и…
Она дергает головой.
— Идем, Мик. Только смотри в оба, ладно? Все равно… Все равно никто не поможет. Какая разница — идти днем или ночью. Отражение всегда одинаково.
Это правда. Тем более что здесь, вдали от городской суеты и ярких эмоций сотен тысяч людей, Изнанка казалась спокойной на километры вокруг. Саша даже в Свободе такого не ощущала — там были щиты, другие Затронутые, менгир… Здесь же ничего из этого не было. Только поле, далекие одинокие дома и бесконечность природы. И лес вдалеке на холме, на опушке которого и стояли нужные им дачи.
Миклош вздыхает, и Саша ощущает укол совести. Она набрасывает на парня еще несколько щитов — на всякий случай. Не надо было его брать… Но Миклош просто уперся, не силой же его в номере оставлять?
По правде говоря — ей было тревожно. Не потому, что сейчас Саша с неспособным к магии потенциально являющимся целью очень плохих парней малознакомым соучеником шла под луной через поле, зная, что на десятки минут хода в любую сторону нет ни единой живой души. Вовсе нет.
Она вновь осталась одна. Как в тот раз после случая на практике с парнем и машиной… Тогда она пыталась обратиться к Серафиму — но его не было. Теперь же только пожелать… Но — ее не было. Если наставник утаил все то, что вон Миклош знал, даже проведя в мире затронутых сколько… Десять лет? Двадцать? Вроде как не больше. Что тогда еще он утаит? О чем промолчит — про нее, Сашу? Что уже утаил…
Придется действовать самой. Она слишком привыкла к тому, что кто-то рядом может дать совет, рассказать что-то из своего опыта или просто выслушать. Привыкла. Сама поверила в созданный образ.
Плевать. Справится. Она уже не тот наивный новичок в мире магии, как-то три года отучилась — справится. Миклош считает, что у нее сил немерено. Вот и выяснит, так ли это.
— Далеко идти?
— Еще минут двадцать, — Саша чуть пожимает плечами. — Вроде. В детстве все кажется дольше, знаешь ли. В любом случае мимо не пройдем, эта дорога больше никуда не ведет.
— Никуда? Зачем тут тогда вообще было делать что-то? Я ведь как понимаю, теперь ко всем местам, где живут люди, ведут ровные подъезды для нынешних махин?
— Машин, — автоматически поправляет Саша. — Да, асфальтированные дороги. Но когда советская власть выделала участки для дач, никто особо не спрашивал, где кто хочет получить землю. Что дали — тем и пользуйтесь. Картошка, посадки, вот это все. Обещали когда-нибудь доделать, но воз и ныне там. Так до дач-то доехать можно через Лермонтовку, или как-то похоже называется деревня, и пройти лесом. Но что-то мне не хочется, да и заплутать там проще.
— Какая власть?
До уроков истории они как-то и не дошли за прошедшее время. Только Саша вскользь упомянула, что царя уже нет. А остальное, как она думала, Миклош почерпнул из ее разума. Но — это было не так.
— А Дмитрий не в курсе?
Миклош пожимает плечами.
— Я ведь не до мелочей все знаю, что он знал. Только то, что с повседневной жизнью связано, самое яркое.
— В общем, после свержения царя у нас у власти семь десятилетий были коммунисты, и страна называлась — Союз Советских Социалистических Республик. Потому и советская власть. Она выделяла тем, кто хорошо работал, участки земли за городом. Чтобы подсобное хозяйство было и досуг. Наверное. В общем, дачи. Куда мы и идем.
Миклош негромко повторил сказанное. И еще раз — название государства. Но, кажется, ему так и не удалось понять, что это значит.
Наконец дорога, вьющаяся между колосьев, пересекла небольшой ручей, пошла в горку — и вывела Сашу и Миклоша мимо заброшенных огородов прямиком к первому ряду примостившихся в темноте на пригорке дач.
Она остановилась. Было красиво, и бесконечно далекое и прекрасное звездное небо привлекало взор. Но Сашу занимало не оно, не вид темных провалов смутно знакомых окон, а смазанное движение в Отражении, приближавшееся от опушки леса.
— Мика, держись за мной. И никуда не лезь.
— Что…
Но договорить ему не дали.
Черная густая тень приблизилась стремительным росчерком — и со всей скорости врезалась в Сашин щит, отлетая назад и падая в уже не в облике худого мужчины.
Саша хорошо ощутила тот миг, когда Отражение дало ей подсказку. Тенями повелевали вампиры, способные становиться невидимыми даже глазу мага, но никак не исчезая с Изнанки. Она выпалила связывающее заклинание, выбросила пресс на поверженного врага и приготовилась защищаться вновь, увидев движение от ближайшего дачного домика.
Но защищаться не понадобилось. С дороги, совсем не таясь, вышел седовласый мужчина в простой рубахе и шароварах.
— Вижу, вы, гости мои, не наделены терпением и не обделены силой. Соглядатая отвадили — хорошо. Но на ночь глядя опасно приходить к незнакомцам.
Саша чуть ухмыляется.
— Я здесь по официальному делу Ордена, и любая агрессия в мой адрес…
— Карается по Закону. Да, да, я хорошо знаю законы, — старик усмехается. — Но что ж, я сам выдал собственный адрес, так что теперь невежливо заставлять вас ждать на пороге. Тем более, можете прихватить с собой этого дитя ночи, может, он вам даст ответов на вопросы больше, чем я сам.
— Вы даже не поинтересовались о том, кто мы, — Миклош нахмурился, явно недоверия мужчине.
— Не поинтересовался — это правда. Но я знаю, что моим нынешним местоположением, о котором я обязан отчитываться без утайки и промедления, интересовались по приказу Новгородского. А значит, пора выплачивать долг. Или вы пришли не за ответами?
— За ними.
— Ну тогда берите этого нетопыря и идите за мной. Или ночевать под звездами хотите? И не нужно беспокоиться, посланникам Новгородского я навредить не смогу, даже если пожелаю.
Саша ощутила горечь при этих словах и темное пятно около головы старика. Клятва. Обет, о которой тот явно жалел.
— От военный преступник, — негромко говорит Миклош на ухо Саше. — Ты уверена?
— У нас немного вариантов.
— Ладно.
Миклош после короткого колебания подошел и несколько нелепым, но все же вполне практичным движением, закинул по-прежнему находящегося без сознания под несколькими заклинаниями вампира себе на плечи.
— Ну что, идем?
Отступать все равно было некуда, и Саша кивнула.