Для раннего вечера здесь слишком тихо. В баре заперты двери, окна задраены рольставнями. На парковке ни одной машины, но у черного входа стоят Монстер Саввы и знакомый Фаерблейд. Оставив Нортоны рядом, Джен и Джа через длинный коридор вдоль кухни и подсобных помещений заходят в бар.
В зале темно. Ряды столов ощетинились перевернутыми вверх ножками стульев, будто держат оборону от посетителей, которых и так нет. Противоестественно молчат динамики.
Мертвое место.
На высоких барных табуретах сидят Алекс с Максом, перед каждым по пустому стакану. Джен всегда поражался, кто бы ни взбирался на табуреты, приходилось покорять сиденья, как горные вершины: ступню на подножку, подтянулся, опираясь ладонями в стойку, уселся, ловишь равновесие на крутящемся мягком диске, только после этого с видом победителя заказываешь выпить. Юля же взлетала на табуреты с грацией гимнастки — шаг и готово, нога на ногу, локоть на стойке, четкий щелчок пальцами подозвать очередного стажера, чтобы сообразил в высоком бокале нечто вкусно-красивое. Может, она и занималась гимнастикой или балетом, Джен не знает. А вот как ловко винчунила зарвавшихся бугаев, видел не раз. Боевая была девчонка, такую в подвал не затащишь. Может, поэтому ее смерть оказалась в слепой для пророка зоне?
Опередив Джена на пару шагов, Джа идет прямиком за барную стойку, к Савве. Обнимает ее за плечи. Олька глядит на пророка со злостью и обидой, он держит удар, принимая невысказанные упреки, пока на ее глаза не наворачиваются слезы. Уткнувшись в грудь Джа, она рыдает, хватаясь за толстовку на его плечах, Джа что-то шепчет ей в ухо, гладит по голове, будто старается забрать ее боль, пусть не всю, сколько получится, лишь бы девочке стало легче дышать сквозь всхлипы.
Достав для себя стакан с полки над стойкой, Джен из открытой бутылки виски разливает понемногу себе, Максу и Алекс. Выпивают не чокаясь.
— Что произошло? — спрашивает он, садясь на табурет рядом с Максом.
— Пока не знаем. Коса поехал в участок, просил приглядеть за баром.
Рыжая макушка Алекс высовывается из-за Макса, рассказывает:
— Друзья Саввы раскопали в оперсводках, что на тротуаре возле новых домов по Красному проспекту нашли девушку со следами насильственной смерти. При ней Юлины документы.
— На Красном проспекте? — переспрашивает Джен. — Там же спрятаться негде, улица со всех сторон просматривается. Свидетели есть?
— Пока не ясно, — Птенчик вздыхает рвано, утыкается подбородком в пустой стакан и задумчиво глядит на витрину с фигурными бутылками дорогого алкоголя. Чтобы достать запас с верхней полки, Юля подставляла маленький стул из черного хлипкого пластика. Сейчас он стоит в углу, незаметный и бесполезный. — Ее нашли час назад, там сейчас полиция все оцепила, наверное, очевидцев еще расспрашивают. Я была там утром, в книжный заходила…
— Вот скажи мне, — Макс разворачивается к Джену, спрашивает злобно, кивнув на пророка: — Как он выбирает, что видеть? Если уж есть способности, почему нельзя за своими приглядеть?
Вопрос на миллион. Джен подливает в бокалы себе и Максу.
— Да потому! — раздраженно пресекает Солдата Алекс. Подрезает у Макса бокал и делает большой глоток, морщится, уткнувшись в рукав его футболки. — Магию нельзя использовать себе во благо, она иссякнет. Если бы ты книжки читал хоть иногда, знал бы.
— Много умного в таких книжках?
— Да побольше, чем в пабликах с эпик-фейлами.
— Магии не существует, — Джен обрывает их спор, который начался явно не здесь и не сейчас и грозит затянуться. — А способности Джа… их нельзя контролировать. От него это не зависит, что и когда он увидит.
— А от кого зависит? — спрашивает Макс.
— Джа? — растерянно зовет Савва, пытаясь удержать оседающего на пол пророка. — Джа?!
Джен срывается с места, едва не опрокинув тяжелый стул, на котором сидел. Он подхватывает потяжелевшего пророка под руки как ребенка, просит: «Стол освободите». Макс и Алекс сбрасывают стулья с ближайшего, Джен укладывает друга на бок, поддерживая его голову и оборачивается к Савве:
— Лучше не смотри.
Опустившись перед столом на колени, Олька завороженно вглядывается в глаза пророка сквозь полумрак зала. Кто-то включает свет.
— Он нас слышит? — спрашивает Савва, убирая длинную челку с его лица.
— Нет, — отвечает Джен. — Сейчас он не почувствует, даже если мы ему отрубим ногу.
— Приподними, — Макс скрутил валиком свою мотокуртку, подкладывает Джа под голову.
Часы на стене показывают неполные семь часов вечера, самые пробки. У Джена при себе ни ножа, ни заточки, им очень повезет, если маньяк в этот раз окажется с голыми руками, чего никогда не случалось.
— Как долго он будет… так? — спрашивает Макс, возвышаясь над Джа суровой глыбой.
— Обычно минут десять-пятнадцать. Зависит от того, что он видит.
Можно слетать за экипировкой, до дома три минуты и три обратно.
Савва поднимается с колен, садится на край стола у головы пророка, гладит его по волосам.
— Вот почему он не увидел Юльку? Здесь ведь недалеко, вы бы точно успели.
За правильным ответом Джен пошел бы на край света и дальше, знать бы направление.
— Никогда не произноси при нем ничего подобного, — говорит Джен. Чтобы унять желание молотить кулаками стены, инквизитор упирается ими в стол. — Джа — инструмент, если понять, как он работает, может удастся откалибровать. Но наших мозгов пока не хватает.
Олька тянется к соседнему столу, на котором пирамидой сложены несколько пепельниц. Берет верхнюю из них и пристраивает у себя на колене, выемки в металлических боках будто для того и предназначены.
— А если найти всех жертв, — говорит она, закуривая, — которых вы вытащили, и собрать вместе? Двое ведь не показатель.
— Между жертвами связи нет, — категорично отвечает Джен. Ему жаль тратить время на погоню за химерами, как и на разъяснения бесполезности этих попыток. Есть задачи покритичнее, поэтому инквизитор задает терзающий вопрос в лоб: — Макс, я могу тебе доверять?
— Да, — отвечает Солдат с готовностью, на которую Джен надеялся. И добавляет: — Брат.
— Тогда присмотри за ним, — инквизитор кивает на Джа. — Но если что, пеняй на себя. Пришибу.
— Я знаю.
Медлить нельзя. Впервые оставив пророка в беспамятстве, Джен запрыгивает на мотоцикл и пулей летит домой. Экипировка всегда наготове. Джен переодевается быстрее армейских нормативов, сворачивает и крепит к байку экипировку Джа. Когда он возвращается в бар, пророк уже на ногах.
— Новостройки вдоль левого берега знаешь? — кричит он, едва Джен появляется в коридоре. Ловит брошенный сверток с одеждой. — Там дома рядами идут, между первым и вторым рядом будет котлован, от него несколько рядов. Дом от котлована прямо по центру, первый этаж. Рядом электроподстанция с серым забором.
— Кто?
Джа не сразу попадает штифтом в гнездо молнии на куртке.
— Молодой пацан, лет двадцать. У него из оружия только набор инструментов: плоскогубцы, ключи.
— И на кого он прыгнул с одними плоскогубцами?
У Джа дрожат руки.
— Мальчика забрал с детской площадки.
— Твою ж мать!
Успеть, отбить и объяснить ребенку, что проезжали мимо — такой сложной задачи у них еще не было. Джен едва не вышиб кулаком входную дверь.
— А ты куда?
Макс, уже оседлавший свой Фаер, застегивает шлем под подбородком.
— Я с вами, и это не обсуждается.
Застывшие в дверях девчонки испуганно следят за сборами. Алекс с наивной надеждой лепечет о выпитом алкоголе, но в итоге вцепилась в косяк и одними губами просит Макса: «Будь осторожен».
С ревом просыпаются байки.
— Оль, — Джен подается назад, чтобы не орать через рык моторов. Савва подходит вплотную. — Сможешь найти номер Романова по данным, которые Джа тебе скидывал? Позвони ему, пусть приедет. Мне адвокат понадобится.
— Что ему рассказать? — уточняет она. Даже не удивилась.
— Ничего, мы быстро обернемся.
Опустив визор шлема, Джа дает газу и первый срывается с места.
По забитым улицам и через мост плелись как черепахи. Все четырехколесные мнят себя маневренными, кучкуются на двух полосах чуть ли не в три ряда, из-за чего байкам не протиснуться. Набрать скорость получилось, только съехав в недостроенный район.
За первым же кварталом асфальт кривится дугой, огибая котлован по левому краю. Стенки огромной ямы поросли осокой и полынью, дно завалено какими-то контейнерами, мешками и обломками велосипедов, кое-где застоялась вода до болотистой жижи.
Километровую яму можно объехать с обеих сторон, Джа кивком предлагает уйти налево, но Джен сбрасывает скорость и режет напрямик через котлован, по наваленным для пешеходов бетонным блокам, наплевав на железные петли-выступы, разную высоту и неслабые провалы между плитами.
Пиздец подвескам. Жизнь важнее. Он уже видит на горизонте серый забор подстанции.
На той стороне котлована у моста дорог не строили, и мелкий гравий тарабанит по крыльям байков. От пыли тяжело дышать. Теперь Джен несется впереди, взяв ориентир на вышки. Проходы между домами узкие, никаких тротуаров и, слава Богу, бордюров. Только полуоткрытый канализационный люк на третьем по счету квартале преградил бездорожье, и Джен в который раз мысленно попросил прощения у байка.
В спокойствии пустующих монолитов рев моторов разлетается канонадой, о внезапности не может быть и речи. Джа указывает нужный дом, они подъезжают вплотную и глушат двигатели. Изнутри ни звука. Сняв шлем, Джен оглядывает округу. Во дворах — ни души. Ветер шаркает по бетонным стенам, гоняет пыль с места на место. Неужели успели?
— Заходи со двора, — тихо командует Джен.
Он протягивает Солдату один из самых удобных своих ножей. Расстегнув куртку, Макс приподнимает толстовку, показывает рукоять пневматического пистолета, заткнутого за пояс, однако нож принимает.
— Наша задача остановить, но не убивать, — предупреждает инквизитор. — Оглуши, отключи, порежь, но не убивай.
Макс кивает и легким пружинистым бегом огибает здание. Подпрыгнув на выступе, Джен забирается через оконный проем. Бетонное крошево хрустит под ногами. Джен стряхивает с ладоней серый песок, впившийся мелкими зернами в кожу, натягивает латексные перчатки, достает из ножен финку.
Только бы не пришлось пускать ее в ход.
Спасибо моде на свободную планировку, стен в доме минимум. Короткими перебежками Джен пересекает квартиру, вторую, осматривает коридоры, прислушивается. Неподалеку, через два проема что-то шуршит. Если подойти ближе, кажется будто зверь, сопя и ерзая, разделывает добычу. Джен призывает все свое хладнокровие прежде чем заглянуть в проем.
Они опоздали. Мальчик мертв. Над безвольным телом на коленях стоит светловолосый пацан и плоскогубцами вырывает молочные зубы. Он уже разворотил ребенку пол челюсти, сам в крови.
Раньше инквизитор подкрался бы сзади, незаметный как проклятие, и вырубил бы изверга, чтобы тот не свалил до приезда полиции. Теперь все иначе.
— Отойди от него, — произносит Джен, выходя из укрытия.
Где-то рядом на голос шарахнулся Макс. Убийца даже не поднял головы.
Убрав нож на место, Джен подходит к Дантисту и, наклонившись, берет его за горло. Сжимает пальцы насколько хватает силы и разума не раздавить гортань. Убийца не сопротивляется, только выронил сколькие плоскогубцы на разодранную голубую маечку мальчишки.
— Ты видишь меня? — Джен хрипит от ярости в безучастное лицо. — Видишь, мразь?
— Эй? — Макс остановился в проходе. Кулаки сжаты, в одном — нож наизготовку.
— Опоздали.
— Я вижу. С-сука.
Схватившись за голову, Макс будто пытается насильно впихнуть в сознание увиденное. Он матерится, беспорядочно перебирая коллекцию нецензурных слов, собранную по казармам, окопам и барам, повторяется и умолкает, лишь достав телефон.
— Не звони в полицию, — предупреждает Джен, отпустив парня. Тот обмяк, ссутулился, потянулся за плоскогубцами, но Джен перехватил их и отшвырнул к стене. Дантист покорно опустил руки и остался сидеть над телом, глядя в мертвое лицо своей жертвы.
— В смысле «не звони»? — опешил Макс.
— Во-первых, нас здесь быть не должно. Во-вторых, иди сюда.
Макс подходит ближе, Джен хватает парня за волосы, откидывает его голову.
— Как думаешь, он понимает, что только что сделал?
На Макса равнодушно глядят глаза цвета крепкого чая. Глядят, но не видят.
— Он что, под кайфом?
— Одна из версий.
Джен отпускает парня, тот еще секунду по инерции пялится на Макса, затем опускает взгляд и шарит грязными руками по полу в поисках плоскогубцев.
— Пойдем отсюда, — говорит Джен, похлопав по плечу напарника.
— Ты хочешь оставить их здесь? Вот так?
— Мы им уже не поможем, — отвечает Джен устало. — Кстати, он ведь сюда на машине приехал. Ты тачку с той стороны дома не видел?
— Стоит. Десятка, двери нараспашку.
— Надо номер сфотать.
Уходя, Джен замешкался, запоздало вспомнил про трофей для Джа. Обернулся.
На мальчишке только маечка и шорты, никаких карманов, пуговиц, заклепок, разве что шнурки из дешевых кед выдернуть. Обычно Джа описывает трофей во время сборов, сегодня же все идет наперекосяк. Джен шарит взглядом вокруг, замечает чуть поодаль, у кусков разодранного картона, брошенного здесь то ли бездомными, то ли забегавшими поиграть на стройке детьми, маленькую машинку. Перевернутая черным брюхом вверх она почти незаметна в пыли и общем хаосе. Когда мальчонка выпустил ее из рук? Отбиваясь от душивших рук? Или ослабшие пальцы выронили ее, когда неравная схватка была проиграна? Джен поднимает машинку — миниатюрный желтый трактор с черным ковшом.
— Зачем это? — хмурится Макс.
— Для Джа. На его персональное кладбище.
У солдата дрогнули желваки. Он промолчал и поспешно зашагал к выходу.
Джа ждет их, не рассчитывая на хорошие новости. Вместо слов Джен кладет на ладонь пророка машинку и опускает визор его шлема, чтоб Солдат не видел злую гримасу отчаяния.
— Дальше что? — спрашивает Макс. Он уже нахлобучил шлем и ждет команды заводить моторы.
Джен срывает перчатки, стряхивает ими с плеч бетонную пыль, обтертую со стен.
— К Косе едем, я жрать хочу.
Если бы на горизонте показалась хоть одна живая душа, Джен вышел бы к ней с поднятыми вверх руками. Но вокруг — никого. Будто место выбрано специально оставить их пара на пару — пророка, инквизитора, палача и жертву. Ах да, еще один апостол прицепился.
Или жертв — двое?
Джен заводит мотор, выкручивает газ так, что грохот поднимается выше монолитов, брось сцепление — и байк вылетит вперед быком с зажатыми яйцами. Одна секунда выплеснутой ярости. Джен успокаивает байк, пяткой поднимает подставку, и трогается с места.
Они идут стрелой: Джен впереди, Джа чуть поодаль по правый локоть, Макс — по левый. Пробки еще не рассосались, но основной поток идет навстречу, потому дорога свободная. Стоит задуматься, заволакивает туман, неудачи плывут зацикленной пленкой — полыхающий факелом сарай, улыбка Юли, разорванная маечка — выстраиваются в ряд и незаметно стрелка спидометра ползет к отметкам, за которыми даже наклейки «Неприкасаемых» не спасут. Джен ловит себя на превышении раз, два. Нужно сосредоточиться на дороге. Прижаться к правому краю и следить за линией разметки, на ней концентрироваться проще, к тому же выведена она вкривь и вкось, есть за что зацепиться. Светофоры выключили зеленую волну, тоже хорошо осаждают, разгоняться бесполезно. Мотоцикл уже не идет, плетется как гужевая повозка по свободной полосе. Какой дебил понаставил переходов и перекрестков частоколом? Каждому кланяйся. Колесо подпрыгивает на мелком, чего на асфальте мгновенье назад не было. Разметка взлетает к небу, уходит вбок, заваливается. Стреляет в локоть. Тяжелое тело Нортона ложится Джену на бедро. Со скрипом и вонью подпаленного пластика стачивается об асфальт раковина шлема. Визор бьется о бордюр. Стоп.
Правое бедро горит. Адреналин выталкивает воздух комками. Джен поднимается на колени, чувствуя вибрацию каждой молекулы крови, все тело — броуновское движение микрочастиц. Джен дергает замок шлема, сбрасывает шлем с головы, делает глубокий вдох, полный пыли, царапающей горло. Слышит голоса.
— Я в норме, — отвечает, поднимаясь на ноги.
Джа пытается помочь, подставить плечо, но Джен справляется сам.
— Я никого не зацепил?
— Нет, — успокаивает пророк. — Ты на что налетел?
— Понятия не имею.
Джен озирается по сторонам. Аварий нет, их объезжают по соседней полосе. Макс оттаскивает к бордюру пострадавший Нортон. Интересно, насколько крепко асфальт прошелся по байку? У самого Джена дико саднит задница, на месте заднего кармана справа — лохмотья, армейские штаны не выдержали, придется ехать до дома с голой жопой. А вот куртка руки сберегла, лишь немного сточились накладки.
— Что с байком? — беспокоится Джен, ковыляя к мотоциклу.
— С виду все норм, — Макс кивает на разодранные штаны Джена. — Сам как? Ехать сможешь?
— Херня, — отмахивается Джен. Обходит Нортон, оценивая повреждения. У мотоцикла, как у самого Джена, сточена правая сторона — выхлопная, бензобак пострадали сильнее всего, но не критически — спасибо проклятым светофорам, что не позволяли разогнаться. Но в целом мотоцикл жив. «Надо воткнуть электростартер», — решает Джен, дергая кикстартер уцелевшей ногой. Нортон заводится с недовольным ворчанием.
— К Косе едем? — уточняет Макс.
Пока Джен не сморозил глупость, Джа категорически заявляет:
— Нет. Мы к себе, подъедем позже.
Спорить бесполезно, особенно когда пророк прав. Джен застегивает потрепанный шлем, весь визор испещрен глубокими царапинами, сквозь него смотреть невозможно, потому Джен откидывает его назад в предвкушении поездки с незащищенными глазами. Вовремя вспоминает про запасные очки в кофре, которыми защищается, отдавая шлем спасенным.
— Джа, — окликает он уже усевшегося на байк пророка. — Ты помнишь, в какой момент все пошло через жопу?
Джа заводит мотор, задумавшись, слушает раскаты и перекрикивает их, кивая в сторону Макса.
— Когда ты его отбил.
Значит, не показалось.
Сумерки спускаются нехотя, темноту будто натягивают на город, растянув до прозрачности, и ее никак не удается зацепить за ускользающий конец неестественно длинного дня. Дома первым делом Джен включает газ под брошенной сковородкой, только потом моет руки, дав себе зарок, что пока не поест, с места не сдвинется. Когда куски мяса с шипением возвращаются на гриль, в кухню заходит Джа — в одной руке запасные штаны Джена, в другой — аптечка.
— Ты переодеваться собираешься? — пророк бросает штаны на спинку ближайшего стула, ящик с лекарствами ставит на стол и, открыв, деловито роется, доставая бинты, пластырь, антисептики. — Штаны снимай!
— Я сам обработаю, — перечит Джен, стягивая штанину.
— За мясом следи, — Джа придвинул табурет вплотную к плите, в руках уже наизготовку марлевый тампон, пропитаный перекисью. — Я тоже жрать хочу, между прочим.
Джен послушно подставил саднящую ягодицу.
Пророк справляется с ранами быстрее, чем Джен с говядиной, и запихнув аптечку в один из шкафов (сваленной горой посуде пришлось потесниться), исчезает из кухни. Возвращается хмурый.
— Ты бы оделся, сейчас вся банда здесь будет.
— Коса вернулся? — спрашивает Джен и, отложив щипцы, натягивает принесенные Джа штаны. — Что в полиции говорят?
— Несчастный случай. Кусок кирпича со стены отвалился и прилетел по темечку.
— Ну да, а второй кусок — мне под колесо. Чертовщина какая-то.
— Поздравляю, ты еще способен удивляться, — Джа прижимает ладони к вискам, массирует их, закрыв глаза. — Всему есть объяснение, надо только его найти.
— Тарелки доставай.
Подав Джену две тарелки для мяса, Джа открывает бар, заметно поредевший за последние пару месяцев.
— «Джек» или «Мартель»? — спрашивает он.
— Для «Мартеля» слишком гадкое время.
— И то верно, — соглашается Джа, доставая литровую бутылку «Джек Дэниэлс» и два бокала. Выглянув в окно, Джа выставляет на стол еще четыре, и идет открывать дверь.
Гости додумались привезти с собой пиццу, это спасло положение, готовить еще несколько стейков Джен бы не выдержал. Впрочем, голодными, похоже, были только они с Джа. Появившись на кухне, Алекс мигом подхватила заботу о тарелках-вилках, Макс забился в дальний угол, чтобы не мешать ей мельтешить по периметру. Савва, забравшись с ногами на подоконник, уткнулась подбородком в колени и отгородилась от шумной кухни молчанием, как колючей проволокой. Никто не настаивал на ее внимании, только Джа рискнул потревожить, принеся подушку и плед, чтобы не простыла.
Джен не сразу заметил, что вместе с ребятами приехал Романов.
— Что нужно, чтобы этот разговор охранялся адвокатской тайной? — в лоб спрашивает Джен.
— С этого момента охраняется, — уверяет Аристократ, расстегивая пуговицу идеального пиджака. — Можешь перекинуть мне на банковский счет два рубля, чтобы зафиксировать время старта услуги.
Достав смартфон, Джен открывает банковское приложение, вписывает под диктовку Романова его номер телефона и отправляет транзакцию. Смс-ка о поступлении отзывается в кармане Аристократа коротким сигналом.
— Присаживайся, — Джен двигает к Романову стул. Сам садится за стол напротив, рядом с Джа.
Виски уже разлит по бокалам. Передав один из них Ольке на подоконник, Птенчик поднимает свой.
— За Юлю.
Выпивают, не чокаясь. В тишине. Молча закусывают. Чтобы выиграть время и наконец поесть, Джа просит:
— Ребят, расскажите подробнее, что Косе в полиции сказали.
— Сказали, что это несчастный случай, — отвечает Алекс. — Вроде как на крыше остался строительный мусор, его ветром сдуло вниз, когда Юля проходила мимо. Из-за того, что высота была большая, скорость, естественно, тоже, удар получился сильный. Еще и края у обломка острые. В общем, говорят, не мучилась.
— Я не припомню сегодня такого шквального ветра, чтобы камни с крыш летали, — замечает Романов.
— Сегодня камни не только с крыш летают, но и под колеса, — хмуро произносит Макс.
— Полиция крышу проверяла? Дома новые, может, камеры наблюдения?
— Нет ничего на камерах, — у Саввы слезы подкатывают к горлу, она смолкает, сдерживаясь из последних сил. — На крыши сегодня никто не поднимался, других кирпичей там тоже не нашли. Хотя, кто их знает, как искали.
— Значит, дело быстро закроют, — говорит Романов. — Я попытаюсь по своим каналам разузнать, может, выясню что-нибудь полезное. Но что-то подсказывает, вы меня не из-за девочки сюда пригласили.
— Не только, — Джен, перебивший стейком голод, тянется за бутылкой, разливает по второй в подставленные бокалы и сразу делает большой глоток. Прежде чем сказать хоть слово, он молча спрашивает у пророка, уверен ли тот, и получив согласие, рассказывает: — Сегодня произошло еще одно убийство. Мальчик, лет пять-шесть. Молодой парень забрал его из песочницы, увез на левый берег, задушил, повырывал все зубы. И он точно не понимал, что делает. И вряд ли вспомнит, как там оказался.
Точеное лицо Аристократа каменеет. Сдвинув брови, он буравит инквизитора тяжелым взглядом, от которого даже Макс заерзал на табуретке.
— Таких убийств в городе было много, — продолжает Джен. — Но они участились. И нам нужно как можно быстрее собрать все детали, потому что если так и дальше пойдет, скоро даже мы с Джа ничем помочь не сможем.
— Помочь? — переспрашивает Романов. — Как?
— Как помогли Максу, — отвечает Джа, — когда на него прыгнул мудак с арматурой, и Алекс, когда ее затащил на стройку мажор с мясницким тесаком.
Романов переводит внимательный взгляд на пару спасенных, Птенчик опускает глаза, вспомнив пережитый кошмар, жмется к своему мужчине, сжавшему кулаки.
— Я вижу убийства до того, как они произошли, — объясняет Джа, и Романов в два глотка выпивает налитый на три пальца в бокал виски.
Джа рассказывает историю с самого начала, со своих первых приступов. Описывает неудачные опыты психиатров, озвучивает все приходившие на ум теории, и факты, разбивавшие гипотезы в пыль одну за другой. Несколько раз он пытался донести свою способность до людей, молил о помощи, и всякий раз оказывался сам под ударом. Пока не встретил Джена. Джа объясняет подробно, как они отладили свои действия. Джа рассказывает, как Джена резали маньяки и вместо больниц пророк был вынужден тащить его домой, и штопать самостоятельно, а после, лететь на место преступления и замывать оставленную Дженом кровь. Как им приходилось запугивать или усыплять жертв, чтобы самим не попасться полиции. Девчонки слушают, не дыша, Романов после первых скептических ремарок умолк, обескуражено впитывая информацию. Но порно-история, увиденная Джа с обеих сторон, окончательно выбивает его из реальности.
— Я не понимаю, ты видишь все как в игре-шутере от первого лица?
— Именно, — отвечает Джа. — Но в случае с порно я играл за двоих.
— В целом аналогия с играми подходит, — замечает Джен. Сидеть на стуле саднящей задницей неудобно. Долив себе виски, Джен выходит из-за стола, прислоняется локтем к боку одного из шкафов, так удобнее. — С одной стороны Джа проваливается в эту виртуальную реальность. С другой стороны, персонаж, чьими глазами он видит происходящее, в полном неадеквате. Сегодня мы с Максом видели, как это происходит. Парень копошился на автомате, я с минуту держал его за горло, бьюсь об заклад, он меня не видел. Я так кататонию себе представлял.
— Но я-то вижу действия вполне осмысленные.
— Причем раньше, чем они происходят.
— То есть, — Романов тоже встает из-за стола и принимается расхаживать по кухне. — Джа проваливается в виртуал, наблюдает убийство, через некоторое время убийцу выбрасывает из реальности, и он механически воплощает в жизнь то, что Джа увидел. Так?
— Похоже.
— Чисто гипотетически… Может ли Джа задавать эту программу? — предполагает Романов и тут же примирительно поднимает руки. — Я без обвинений. Возможно, он неосознанно, без умысла передает сигнал, к примеру, случайному человеку, которого встретил на улице.
— Тогда это происходило бы только там, где Джа находится. А убийства с бессознанкой идут по всей стране.
— Аргумент, — соглашается Романов. — Тогда другой вопрос. А каков временной интервал между началом приступа и началом убийства?
— Мы пытались засекать время, — сделав большой глоток Джен, морщится. — Но приехать именно к тому моменту, с которого Джа видит их глазами… У нас всего раз почти получилось. Тогда вышло минут сорок. Мы теперь на это время и ориентируемся.
— Закон обратного отсчета, — мрачно произносит пророк. — It's a final countdown.
— Вопрос в другом, что связывает убийц? Романов, между твоими клиентами есть связь?
— Нет. Я пока не нашел. На сегодня у меня есть доступ только к четверым. Но если поглубже зарыться в архивы и поднять все случаи, возможно, картина сложится. Здесь основная проблема их вычленить из общей массы. Симулянтов достаточно. Кроме того, виновных не всегда находили. Трупов гораздо больше.
— Не все найденные полицией трупы — жертвы, — произносит Джен то, о чем каждый думал, но не смел озвучить.
Аристократ ссутулился. В раздумьях взъерошил огромной пятерней волосы.
— Мне будет сложно вытащить тебя, если попадешься, — признается он честно. — Поэтому нужно придумать способ, как добыть информацию, и вас при этом не засветить перед органами. Я надеюсь, открывшиеся детали сподвигнут тебя свести к минимуму количество жертв. Кем бы они ни выступали.
— Не сомневайся, — обещает Джен.
Тошнота подступает то ли от алкоголя на голодный желудок, то ли от встречи головы с бордюром. Джену тошно от себя самого, впитавшего сегодняшний день как ядовитый газ каждой порой кожи. И хочется уснуть, провалиться в черную дыру насовсем, переждать Апокалипсис и вынырнуть назад только в новом светлом мире, если он когда-нибудь наступит.
Расходиться решили только под утро. Транспорт оставили во дворе, вызвали такси. Джен вопреки обычаям сложил на Джа заботы по выпроваживанию гостей, а сам занялся посудой. Не то, чтобы ее непременно нужно вымыть из любви к порядку, просто мысль встретить с утра на кухне грязные следы отвратительного дня Джена пугает. Сквозь монотонный шум воды из гостиной доносятся голоса. С каждым хлопком двери их все меньше и меньше. Наконец, остается только два тихих, спорящих.
— Ничего страшного, поспишь в моей кровати. А я могу здесь, на диване.
— Зачем?.. Вот ты дурень.
Джен уже справился с посудой, убрал со стола и даже отдраил со сковородки следы прошлых стейков, но не решается перекрыть воду, остановить ее шум, чтобы не спугнуть в гостиной единственное хорошее, случившееся за этот день, до тех пор, пока Джа с Олей не прошлепали по скрипучим ступеням наверх.