Экзамены, экзамены, экзамены. Как много в этом слове для студентов. Да и я, если честно, испытывал мандраж не меньше. Всё-таки, первые экзамены для моих студентов в этом мире. А ещё и с моей передовой программой обучения. Как мои ребятки себя покажут? Не растеряются ли? Тем более, что сдавать не мне, а комиссии из других преподавателей Академии.
Зайдя в аудиторию, где сидела, в ожидании экзамена, моя группа, я оглядел бледные лица, постарался приободрить.
— Главное старайтесь сохранять спокойствие. Даже если покажется, что ответ не знаете. Посидите, подумайте. Помните, в самом вопросе уже пятьдесят процентов ответа. А остальное уже можно додумать логически. И главное, ничего не бойтесь.
Получилось так себе, если честно. Мандраж никуда не делся, разве что, сидящие на первых рядах девушки мне слабо поулыбались. Вероятно, чисто из вежливости.
На задних столах услышал подозрительное шебуршание, метнувшись туда, накрыл компанию парней с початой чекушкой коньяка. Тут же изъял, строго отчитав. Правда, зайдя в подсобку, глотнул сам. Немного полегчало.
А затем в аудиторию заглянул один из третьекурсников и позвал на экзамен.
— Ну, с богом! — выдохнул я.
Увидел несколько удивлённо повернувшихся ко мне лиц, тут такое выражение было не в ходу и быстро поправился.
— Воин с вами! — произнёс я громче, подняв кулак в вверх.
Вот только, когда стали заходить в большую лекционную, где и проводился экзамен, я увидел уже находящуюся там экзаменационную комиссию и нехорошее предчувствие мигом засвербило между лопаток. Сидящее трио состояло из весьма знакомых мне кураторов групп Б, В и Г того же потока, многоуважаемые, в кавычках, профессора: фон Тифолд, Родаблум и фон Раад. И если от последней я ещё мог ожидать хоть какой-то объективности, то первые два активно меня не любили, являясь личностями спесивыми, заносчивыми и со всех сторон неприятными в общении. Эти сделают буквально всё, лишь бы завалить моих студентов.
— Ну Сильвия, — прошептал я сквозь зубы.
Гадом буду, она всё это устроила.
— Коллега, здравствуйте, — с злорадным блеском в глазах, хоть и внешне вежливо, произнёс Чарис, — решили поприсутствовать? Тогда вон там стульчик, как раз для вас.
Я посмотрел на стоявший у окна одинокий стул, явно поставленный в самый дальний угол, какой только нашли, и только скрипнул зубами. Но сдержался, чуть наклонил голову, сохранив на лице лёгкую улыбку:
— Благодарю, коллега.
Уселся, куда деваться, на предоставленное место. Закинул ногу на ногу, чтобы совсем не выглядеть проштрафившимся учеником, принялся рассматривать своих, что скованно здоровались с комиссией и рассаживались по местам. Часть из них первый семестр обучались в других группах и теперь, видя своих бывших преподавателей, явно испытывали ещё больший стресс.
Когда движение в аудитории прекратилось, с места поднялась Родаблум и, строго оглядев сидящих, произнесла:
— Я, председатель экзаменационной комиссии, профессор Родаблум. Сегодня мы будем принимать экзамен по теории магии за первый год обучения, но, в связи с последними рекомендациями Совета магов, проводиться он будет не письменно, а устно. Билеты с вопросами вы сейчас получите. На подготовку дается десять минут.
Она взмахнула рукой и прямоугольные листы бумаги, стопочкой лежавшие на столе, в полнейшей тишине сорвались со своих мест, разлетаясь по помещению.
Студенты молчали и даже у меня на секунду перехватило дыхание, от такой новости.
— Протестую! — выкрикнул я, стоило вернуться дару речи.
Но пожилая профессор только иронично на меня покосилась, продолжая стоять, опираясь ладонями о столешницу.
— Профессор Локарис, вы не в суде, здесь подобное не работает.
— Но почему меня не предупредили о таких нововведениях? — возмутился я, подскакивая со стула.
— Распоряжение пришло лишь вчера вечером, нам самим его довели на срочном собрании.
— А меня почему не позвали?
— Потому что вы, профессор, — Родаблум снова язвительно улыбнулась, — не входите ни в одну экзаменационную комиссию.
И верно. Я как-то об этом не думал, занятый множеством других вопросов, но меня действительно не включили никуда. Что это? Чьё-то попустительство, банальная ошибка или хитрый заговор? Я почувствовал, как внутри поднимается буря негодования. Ну всё, теперь я точно Сильвии выскажу всё.
Как со мной пить и сексом заниматься, так она готова, а как включить меня в комиссию, так сразу что-то мешает. Всегда, почему-то, считал, что это должно работать наоборот.
Но сейчас идти разбираться было глупо, не бросать же своих и я, нехотя, сел обратно.
— Профессор, неужели вы настолько не уверены в своих студентах? — поинтересовалась Родаблум, тоже усаживаясь на место, — насколько знаю, именно в вашей группе было больше всего часов посвящено этому предмету. Для них не должно быть проблемой ответить устно.
— Ответят, — хмуро буркнул я, закидывая обратно ногу на ногу и скрещивая на груди руки, — будьте уверены.
Десять минут прошли в полной тишине, только слышно было лихорадочное поскрипывание перьев по бумаге, да нервное шуршание листков. А затем, не дав ни единой минуты сверху, Родаблум скучающе произнесла:
— Первый подходит. Не будет желающих, начну вызывать сама. Считаю до трёх.
Десять минут откровенно мало для подготовки и большинство студентов бы затаилось, дожидаясь когда профессорский перст ткнёт в самого невезучего, но я знал, что мои ребятки не такие. И точно, стоило заслуженной работнице магического образования произнести, — «Два», как с места поднялась староста.
— Силлана Полдарк, староста группы, — с некоторым даже вызовом произнесла девушка, подходя к экзаменаторам.
— Похвальная решительность, — произнесла Латиния улыбнувшись студентке, — присаживайтесь.
— Главное, чтобы она была подкреплена знаниями, — заметила Родаблум.
Взяла билет, затем кивнула Силлане:
— Итак, первый вопрос.
Чем больше я смотрел на работу этой, с позволения сказать, комиссии, тем мрачнее становился. Если Раад ещё как-то пыталась проявлять дружелюбие, то председатель комиссии вела себя откровенно пренебрежительно. Это чувствовалось во всём: взглядах, жестах, как небрежно она кидала на стол билеты, как задавала вопросы не глядя на экзаменуемого. Третий член, — фон Тифолд и вовсе самоустранился от экзаменов, закинув руки за голову и уставившись в потолок.
Находясь слишком далеко, я почти не слышал задаваемых вполголоса вопросов и ответов на них студентов, но потерянный вид, с которым мои подопечные вставали из-за стола и уходили из аудитории в коридор, говорил сам за себя. Похоже валили моих ребят просто по-чёрному. Да даже у Латинии, с каждым разом улыбка становилась всё бледней, пока, где-то на середине экзамена, не сошла вовсе на нет. При всём желании, помочь студентам она не могла, первую скрипку тут играла Родаблум.
Не выдержав, я поднялся со стула и молча направился к дверям. Здесь мне всё уже было и так понятно, хотелось поговорить с теми, кто уже сдал.
Выйдя в коридор и плотно прикрыв за собой дверь, я сразу увидел кучкующихся чуть в отдалении студентов. А когда подошёл, то понял, что настроение у всех буквально похоронное. Часть девушек утирали слёзы и всхлипывали, парни, по большей части, молча стояли, опустив взгляд.
— Профессор! — бросилась ко мне Полдарк, успевшая немного успокоится.
Да и характер у неё был потвёрже, поэтому подобный удар она смогла перенести легче.
— Рассказывай, — кивнул я ей, отошел к окну, слушая торопливо и сбивчиво принявшуюся докладывать девушку.
А картина вырисовывалась вполне ясная. Эти деятели смогли, таки, найти наше слабое место. Ведь я теорию магии давал как? Не просто заставляя бездумно заучивать формулировки из учебника, а разбирая и объясняя принципы работы магии. Творчески перерабатывая, а кое где и подвергая сомнению затвёрженные аксиомы, уча понимать тему, и уметь дать ответ своими словами. Но все попытки той же Полдарк отвечать в подобном ключе сразу же жёстко председателем комиссии пресекались. Она требовала строго формулировки из учебника, дословно, слово в слово, буква в букву. Подлый ход.
На любой вопрос Силлана могла дать куда более подробный и развёрнутый ответ, с примерами, но, к сожалению, Родаблум требовалось совсем не это.
«Слабое знание темы» — таковы были её последние слова, сказанные в той же пренебрежительной манере. И это одной из моих лучших студенток! У меня внутри всё буквально закипело. Вот только сделать я ничего не мог. Такова была сама дебильная система магического образования. Когда требуется не разбираться в вопросе, не понимать суть, а тупо заучить правильный ответ. А самое гадское, что таким образом, через моих студентов, отыгрывались на мне. На моём подходе к обучению, на попытке сломать прокрустово ложе подобного формального подхода в преподавании. Когда мы выпускаем не умеющих мыслить личностей, а болванчиков работающих по заложенной программе.
С трудом сдержавшись, чтобы не начать в голос ругаться, я выслушал старосту, кивнул, плотно сжав губы. Вот только что-то сказать в ответ, как-то приободрить, я не мог. Потому что просто не знал, что тут можно сказать. Кое как выдавил из себя:
— Вы молодцы.
А затем, развернувшись, побрёл обратно в аудиторию. Помимо этого экзамена, впереди нас ждало ещё два и я почти не сомневался, что проходить они будут в таком же ключе.
— Едва-едва натянули на тройки, больше из уважения к вам, профессор Локарис, — пряча торжество во взгляде, заявила Родаблум — вы недавно стали бароном, и мы прекрасно понимаем, что тотальная неуспеваемость всей группы по профильному предмету, может сильно ударить по вашей репутации. Но мой вам совет, как профессора профессору. Прекращайте уже эти свои новаторства. Баловство это, которое студентам только вредит и сбивает с толку. Они не в состоянии правильно озвучить даже элементарные вещи.
От снисходительности в её голосе меня начало натуральным образом корёжить. Оставшись после экзамена с комиссией, я, скрипя зубами, выслушивал вердикт из уст наглой женщины и буквально на волосок находился от того, чтобы не нагрубить в ответ. Сдержался, буркнул односложно:
— Учту.
— Ну тогда ждём вас через два дня снова. Надеюсь, на следующем экзамене ваши студенты покажут себя лучше.
Совет магов, вопреки устойчивым слухам, не занимал высоченную башню в городской черте столицы, ту под собой прочно удерживала Имперская Канцелярия, а располагался в большом приземистом здании в пригороде. Если не знать, то так сходу и не догадаешься. Но, между тем, решались там вопросы весьма важные. Кто будет следующим главой совета, какой перечень блюд заказывать на банкет по случаю его избрания, сколько казённых денег выделять на содержание магистров и их исследований, и на каком курорте проводить очередное выездное заседание. Подобное отнимало почти всё время Совета, и на менее важные вопросы внимания магистров не хватало.
Но на то они были и менее важные. Занимались ими тоже люди попроще, — секретари советников. Тоже маги, только не дотягивающие до звания магистров. У них был и свой Совет секретарей и даже избираемый на год Генеральный секретарь. Потому что даже неважные вопросы требовали наличия единого руководства, чтобы не было, что кто в лес, а кто по дрова.
Иногда ещё Совет магов называли старшим советом, а Совет секретарей, — младшим.
Вот и сейчас, один из секретарей младшего Совета занимал таким маловажным вопросом, а именно дошедшими до него слухами, что в Академии магии города Анкарна некий профессор Локарис творит всякое. В частности, всякое профессор творит со студентами. Но не такое всякое, которое обычно творят профессора, а совсем нехорошее, развращая неокрепшие умы юношей и девушек лишними знаниями. Нет бы ему просто их развращать, это дело привычное, знакомое, и, скажем так, не особо порицаемое, но умы⁈ Слишком умными студентам быть было не положено. По прямому, между прочим, хоть и тайному, указанию Верховного магистра, выданному более пяти сотен лет назад.
Отправленный разузнать обстановку доверенный сотрудник как раз вернулся и должен был вот-вот появиться на пороге кабинета. Тут в дверь постучали и секретарь, поправив очки, произнёс:
— Входите.
В кабинет немедленно проскользнул невзрачный мужчина, среднего роста, среднего веса и в целом, весь такой средний, легко растворяющийся в любой толпе и незаметный.
— Ну что? — поинтересовался секретарь, — разузнал?
— Разузнал, — охотно кивнул доверенный сотрудник, усаживаясь в кресло и загребая из вазочки на столе сразу целую пригоршню очищенных от скорлупы орешков.
Шумно захрустел ими.
— И что там этот профессор Локарис?
— Личность интересная, — ответил сексот, — но не по нашему профилю. Глянул я аккуратно экзаменационные листы его студентов, галимые троечники, какой уж там ум. Ещё подслушал разговор экзаменаторов. Похоже этот Локарис с ректоршей шуры-муры крутит и только из-за этого его студентов вообще не завалили. Читает им какую-то муть, что те толком ни на один вопрос ответить не могут.
— Значит врут слухи? — приподнял бровь секретарь, — а то чуть ли не в использовании запретных знаний обвиняли.
— Да какие там знания, — махнул рукой мужчина, — на лохов рассчитано. Показуха одна. Но талантлив, не спорю. Он там не только магистрату успел лапшу на уши навешать, так ещё и легатов Легиона смог развести на деньги. Я как узнал как он их ловко облапошил, так прямо зауважал. И ведь как всё обставил, гранты какие-то выдумал и теперь под обещания результатов, тянет этими грантами себе приличные деньги.
— Насколько приличные? — заинтересовался секретарь.
А когда узнал, то присвистнул от удивления.
— Вот шельмец! И что, не раскусили его?
— В том то и дело, что нет. Я же говорю, — талант. Может, кстати, и нам этот его опыт перенять? — покосился сексот на секретаря, — тема денежная, а лишняя копеечка нам не повредит.
— Может и нам, — задумчиво покивал секретарь. — Ладно. Раз слухи не подтвердились, материал по нему закрываем. Но вот про гранты надо узнать поподробней.