На следующее утро подаю завтрак на кухне заранее, а сама закрываюсь у себя в комнате. Стою перед зеркалом и рассматриваю россыпь синяков от засосов и следов от зубов Кейна. Сама виновата! Это же надо было так лохануться! О чем я только думала?!
Стук в дверь сначала приводит меня в панику, но потом решаю, что даже если это Кейн пришел позубоскалить надо мной, я это переживу. Почти что уверено открываю дверь, но за нею стоит Лекс.
— Ты чего закрылась? У меня новости интересные.
— А Кейн с Редженсом уже ушли? — прежде всего, спрашиваю я.
— Ушли, а что?
— А меня Кейн покусал, — по-простому признаюсь я, демонстрируя ему один из укусов у себя на животе.
— И теперь в полнолуние ты превратишься еще в одного Кейна? В смысле, почему он тебя покусал?
Рассказываю другу, как по-дурацки я поступила, и он конечно согласен с тем, что по-дурацки, но все же великодушно проявляет сочувствие.
— В следующий раз вдвоем пойдем, — усмехается он. — И крокодила прихватим! Вот веселуха-то будет!
— Ладно, ты намекал, что расскажешь что-то интересное, — напоминаю я.
— Ну, теперь я уже не уверен, что это настолько интересно. По сравнению с твоими новостями.
— Да, ладно, давай, колись.
— Маргарета наконец нашла-расшифровала запись о том, куда наш второй пропавший подмастерье ходил перед своим исчезновением чинить протечку. У меня есть координаты, так что пошли… если конечно здоровьечко позволяет. Тебя не мутит? Не чувствуешь смутного желания напиться чьей-нибудь крови?
— Пока нет. Думаю что до следующего полнолуния я буду в порядке. — Меняю тему: — Так, а первый пропавший подмастерье тоже мог ходить смотреть протечку перед исчезновением?
— Это возможно, но точно не известно. Об этом Маргарета никаких записей не нашла, потому что… ну, в общем, ты знаешь. Нам повезло, что она нашла хоть что-то.
При входе в технические тоннели через специальный вход для техников ощущаю всплеск адреналина. Несмотря на темноту, прорезаемую лишь лучами наших фонарей, мир здесь кажется ярче, богаче на ощущения. Наверное, все потому, что эти тоннели ассоциируются у меня с приключениями, хотя в них вполне безопасно. Вероятность наткнуться на монстра из подземелий Муравейника, случайно забредшего сюда ночью, крайне мала, ведь по идее, все входы в тоннели по правилам должны стоять запертыми, а гильдия искателей регулярно прочесывает эти помещения на случай халатности или взлома. И все же, не может быть такого, чтобы мы сейчас не набрели на что-нибудь интересное, просто не может!
Но однотипные коридоры и залы тянутся, кажется, бесконечно. Повсюду трубы и проводка разной степени новизны, ухоженности и загрязнения. Убираются в этих тоннелях по мере надобности, а надобность оценивается обычно нулевой, что бы тут такого не произошло, хоть массовая резня, хоть авария, хоть крыска нагадила. Запахи соответствующие. Хотя, наверное, если бы начало тянуть падалью в жилые апартаменты или кабинет какого-нибудь начальника, то послали бы кого-нибудь, вроде бригады отщепенцев из моих однокурсников.
— Еще Маргарета сказала, что ей досталось несколько билетов на специальный концерт перед Ночью Мясного Человечка, — информирует меня Лекс, как раз когда мы подходим к любопытной металлической двери, закрывающей вход в один из технических залов. Кажется, ее грызли. — Она хотела бы пойти с нами. Пойдешь?
— Да, конечно, — отвечаю обрадованно. Там, конечно, будет целая толпа народа, но я никогда-никогда не бывала ни на чем подобном! Мне страшно и интересно одновременно.
Лекс на всякий случай дергает ручку двери, но последняя заперта.
— Нам не сюда, — поясняет он.
Но вскоре мы уже добираемся до того места, где Лекс, сверившись в планшетом, говорит уверенное “здесь!”. И оно практически ничем не отличается от всех тех мест, что мы прошли. Разделившись, начинаем тщательно все обыскивать, заглядывая в самые ничтожные закутки и прогалы между трубами, среди торчащей кое-где изоляции, осколков, обрывков и прочего мусора. Мы успеваем отойти довольно далеко друг от друга, прежде чем Лексу удается что-то найти.
— Вот, смотри, — подзывает он меня.
Лекс указывает на экран, закрывающий вход в чьи-то апартаменты. В нем проделана небольшая дырочка, из которой тянется электрический кабель. Явно это проводка не узаконена. Но может ли она быть причиной исчезновения двух людей?
— Ну, не знаю, может подмастерья обнаруживали это подключение и, заинтересовавшись, начали подслушивать у экрана, в конце концов, услышав-таки что-то не то? — предполагает Лекс.
— А почему они тогда просто не позволили разбираться с этим страже?
— Может, они, прежде всего, сказали об этом Енеке, а он наплел им что-нибудь? Они, может, не поверили и решили разобраться с этим самостоятельно.
— Все равно странно, кабель, конечно, плохо заметен, если специально не искать, но неужели, если уже кто-то увидел этот кабель, и от этого человека пришлось избавиться, неужели некие преступники оставили бы все как есть? Зная, что будет и второй подмастерье и что он тоже может заметить кабель, а потом и третий. И что, так избавляться от одного подмастерья за другим?
— Это глупо, да, но нужно отдать людям должное, люди, бывает, совершают глупые поступки.
— Ладно, по любому, нам нужно узнать, что это за апартаменты и что в них такое происходит, — предлагаю я.
Мы идем домой, устраиваемся в моей комнате и загружаем из сети подробную схему Муравейника, чтобы понять, по какому адресу находятся искомые апартаменты. Пока мы этим занимаемся, заходит Ристика.
— У меня сегодня свободный день, мне скучно, — жалуется она. — Можно я тоже присоединюсь к вашему расследованию?
Мы вводим ее в курс дел на данный момент. Потом, посовещавшись, отправляем найденный адрес Кейт. Она отвечает нам только через час, но все же отвечает!
Итак, апартаменты принадлежат восьмидесятисемилетней Эфи Лукреции Акуил, где она проживает одна, с тех пор как вышла на пенсию. Она входит в научную гильдию и раньше имела гораздо более высокий статус, но причина, по которой ее понизили, не указана. Хотя, насколько я понимаю, гильдии могут понижать людей в статусе по самым разным поводам на свое усмотрение, даже самым незначительным. Может она просто поругалась с кем-то. Вовсе не обязательно это должно быть какое-то преступление, опять-таки, совершала ли Эфи какие-либо нарушения закона в краткой справке от Кейт не указано.
— Давайте заглянем к ней? — предлагает Ристика. — Скажем, что пришли от гильдии навестить ее. Лекс якобы проверить сантехнику, а Вета, скажем, провести уборку. Так делается, я знаю. Это организовывают социальные службы, которые есть у каждой гильдии. К моей родственнице приходили, когда я ее навещала.
— Отличная идея, — соглашается Лекс. — У них есть какие-нибудь значки специальные или удостоверения?
— Я не видела, чтобы они что-то показывали, — Ристика улыбается, — и меня возьмите.
— Прямо всей толпой пойдем? Это не напугает старушку?
— А я с подарком приду! — восклицает Ристика и подпрыгивает с места, — у меня есть классная корзина большая и мыло, которое я сама сварила, много разного. С засушенными цветами и разными отдушками.
— Можем, еще положить каких-нибудь фруктов или конфет, — подхватываю я.
— Ладно, толпой, но с подарком, — соглашается Лекс.
Апартаменты Эфи расположены в очень приличном блоке без какого-либо тематического оформления, зато уютном и с собственным ресторанчиком. Мы раза три перегруппировываемся перед входной дверью, не уверенные что не напугаем старушку. У меня в руках швабра, у Ристики ее подарочная корзинка, у Лекса чемоданчик с инструментами.
Открывает нам пожилая женщина, выглядящая для своих лет очень даже бодро, настолько, что могла бы быть своей дочерью. Но Лекс уточняет, кого мы собственно имеем честь лицезреть, и это оказывается все-таки Эфи. Ни на секунду не перестающая лучезарно улыбаться Ристика берет инициативу на себя и представляет женщине нашу легенду. Последняя, кажется, вполне удовлетворяет нашу клиентку, и она пропускает нас внутрь. Походка Эфи, когда она ведет нас в гостиную, все же выдает ее почтенный возраст. Однако стоит ей остановиться и, повернувшись к нам, предложить присаживаться на большой бежевый диван, как ей снова минус лет двадцать. Чудеса восприятия!
— Если не возражаете, мы бы лучше сразу прошли посмотреть ваш санузел, — говорит Лекс, а вот Ристика сразу плюхается на диван вместе с корзинкой.
Пока нам везет. Кроме хозяйки в апартаментах, похоже, никого нет. Сама Эфи остается болтать с Ристикой и разглядывать разнообразное содержимое ее корзинки, пока мы с Лексом, предоставленные сами себе, идем изучать комнаты. Это несколько чисто прибранных уютных помещений. Две спальни, кабинет со вставленными в рамы геологическими картами и большим книжным шкафом, душевая и туалет, плюс одна комната внушающая интерес в самой глубине апартаментов. Дверь в нее выбивается из единого стиля — тяжелая, несовременная, закрывающаяся на металлический ключ. Впрочем, этот ключ торчит прямо в замке — не слишком правильно хранить так секреты. Ладно, ничего более подозрительного мы все равно не нашли.
Лекс поворачивает ключ и осторожно приоткрывает дверь. Она с тихим скрипом уходит внутрь, луч фонаря Лекса падает на покрытый пленкой пол. Сердце сразу екает.
Тихонько заходим внутрь и быстро осматриваемся. Помещение все — стены, пол, потолок — покрыто прибитой толстой прозрачной пленкой. Стоят длинные ящики с землей и какими-то невысокими растениями, на которые светят фиолетовым светом большие лампы — вот что питает тот кабель, что мы нашли. В большой кадке мокнет что-то растительное.
Мы подходим к ящикам, здесь очень тепло, прямо жарко. А еще влажно — увлажнитель воздуха работает вовсю. По земле в ящиках бегают большие темно-коричневые муравьи. Они подхватывают бурые кусочки какой-то грязи и тащат в отверстия в земле.
— Смотри, — Лекс указывает на что-то еще — судя по всему белое, немного торчащее из-под комков грязи. Друг отдает мне свой фонарик, который ему сейчас не нужен, и смахивает комки с этой непонятной почти гладкой округлой поверхности. Пока яснее не стало.
Поколебавшись, Лекс разрывает землю вокруг странной штуки. Муравьи явно не в восторге от этой идеи и пытаются кусаться. Тем не менее, все больше и больше белой (в свете ламп фиолетовой) поверхности показывается нам из земли.
Череп! Немного деформированный человеческий череп в комьях прилипшей грязи. Лекс не успевает расчистить его весь, но мы явно видим черепную коробку и провалы глазниц, когда дверь за нами с грохотом захлопывается. Вчера, помнится, уже происходило что-то похожее. Ну, ничему меня жизнь не учит!
Я первая подбегаю к двери, в которой слышу, как проворачивается ключ. Затем в двери со щелчком открывается маленькое окошечко, и я вижу чей-то глаз, поцарапанную щеку и проколотый нос. Этих частей достаточно, чтобы опознать задиру Мру, и ее резкий громкий голос только подтверждает догадку.
— Эй, что это вы прикопались к моей бабке?! — орет она так, что Эфи из гостиной наверняка слышит, даже если у нее есть большие возрастные проблемы со слухом. Почти уверена, что и соседи слышат. Даже если их нет дома. — Или это ты МЕНЯ пасешь?! — ярится она. — То подглядывала за мной в этом сраном блоке на нулевом, а теперь сюда приперлась! Что тебе от меня надо?! Или под бабушку мою копаешь?! — Она все повторяет и повторяет практически одно и то же, не давая мне вставить и слова.
Ну, вот же совпадение какое неприятное! Эфи, значит, родственница моей треклятой вражины, за которой я, сама не знаю по какой дурости, действительно вчера проследила и, очевидно, попалась при этом. Но как же тихо эта громкая девчонка умеет передвигаться! Да и где она пряталась-то, когда мы пришли? Вроде все апартаменты осмотрели.
— Тебе конец, коза! Я тебя вчера сфоткала рядом с техлифтом, на котором наркоту зомбакам спускали! — Меняет тему Мра. — Я тебя сейчас страже сдам, поняла?! Узнаешь, как к бабке моей лезть!
— Только не вызывай стражу! — надломленным голосом умоляет где-то за дверью Эфи. — Мирабель, родненькая, только не зови их сюда!
Мирабель! Меня это почему-то больше всего подкосило. На самом деле задиру зовут Мирабель, а не Мра, как она представляется! Так миленько…
— Э, Мирабель, послушай-ка, — вклинивается Лекс, подвинув меня от окошка…
— Мирабель я только для бабушки! — визжит задира.
— Короче, у бабушки тут явная запрещенка в этой темной комнатке, — продолжает Лекс. — Так что стражу не зови, и фотку им эту не отправляй!
— А то что?! — задиристо рычит Мирабель, хотя и так ясно что.
— А то плохо будет бабушке, — поясняет Лекс.
— Да что такое там у тебя?! — рявкает Мирабель.
Мы с Лексом по очереди заглядываем в маленькое окошко, разглядывая кусочки разворачивающейся за дверью сцены, задиры с телефоном и молитвенно сложенных рук Эфи. Ристики там как будто нет. Надеюсь, про нее Эфи просто забыла, а Мирабель и не видела.
— Огородик у меня там небольшой, — признается Эфи, — совсем маленький, но неузаконенный. Не надо стражу звать, внучка. Этим же отморозкам все равно сколько мне лет. Измордуют старую женщину до смерти, и вся недолга!
— Знаю, знаю, — успокоительно рычит Мирабель. — Так чего нам теперь с ними делать?
— Давайте, баш на баш, — предлагает Лекс в окошко. — Мы не скажем никому…
Мирабель захлопывает окошко, обаяние Лекса на нее почему-то не действует. Тем не менее, мы все равно слышим продолжение разговора за дверью.
— Да я позвоню, кому следует, и они с ними сами разберутся, — уведомляет нас всех Эфи, добрым бабушкиным голосом.
— А кому следует? — интересуется ее внучка.
— Да не бери в голову, Мирабель, душенька моя, пойдем лучше я тебе горячего шоколада налью.
— С такими маленькими зефирками, как в кино? — спрашивает это милое татуированное громогласное существо.
— А нам зефирки полагаются? — кричит Лекс из-за двери, но его не удостаивают ответа. — Ну, раз не полагаются, предлагаю отсюда сваливать, — говорит он уже мне.
Лекс деловито вытаскивает из кармана свой любимый мультитул и идет к экрану технической шахты, встает перед ней на одно колено и уже примеривается откручивать винты, только вот шляпки винтов подплавлены и шлицов не осталось. Тогда Лекс вытаскивает плоскогубцы из своего сантехнического чемоданчика, но ими ему тоже не удается схватить приплавленные к экрану шляпки винтов. Вставить самую узкую отвертку между стеной и экраном у него тоже не получается.
— Так, стену нам что ли ковырять предлагается? — недоумевает Лекс, вставая. Он идет разглядывать дверь, чтобы попробовать что-нибудь сделать с ней. Я же вытаскиваю свой планшет, потому что чувствую, что придется-таки звонить Редженсу с неожиданной просьбой в очередной раз нас спасти.
А сигнала все равно нет, проехали.
— Итак, у меня две новости — хорошая и плохая, — наконец заключает Лекс, поковырявшись в разных местах. — Плохая — то, что самостоятельно нам отсюда не выбраться. А хорошая — мы скоро увидим, кто помог старушке построить этот чертов бункер!
— И для кого она выращивает этот салатик, — я снова перехожу к грядкам, — на человеческих останках. — Присев на корточки, отодвигаю листья, чтобы увидеть выступающие из земли косточки и сфотографировать их на всяких случай.
— А что если трупаки у нее не удобрение для салата, а еда для муравьев, — предлагает свой вариант Лекс, поспешно смахивая заблудившееся насекомое со своего ботинка. — Может такое быть?
— Наверное, может, — я пожимаю плечами. — Но зачем разводить плотоядных муравьев в своих апартаментах?
— А что если Эфи работает на девятую гильдию и помогает им прятать трупы?
— Думаю, в Муравейнике есть более простой способ отделаться от нежелательных тел, к тому же кости-то остаются.
— Может, кости-то как раз и нужно оставить в качестве трофея. Представь себе целую галерею твоих обглоданных врагов, — воображение Лекса распалилось или, лучше сказать, воспалилось, — вот не спится тебе ночью, встаешь и идешь разговаривать с умными бессловесными костяками.
— Ну да, не спится тебе, встаешь и видишь, как стража с любопытством разглядывает целую галерею компромата на тебя любимого.
— Эх, нет в тебе тяги к художественному, — сетует Лекс.
— Может у Эфи есть?
— Думаешь, это она чисто для себя в огородике человечков прикопала, собирает коллекцию парней, молодых и красивых, но слишком упитанных на ее вкус?
— А что, я вполне могу представить эту милую старушку с занесенной лопатой. “Я ж тебя лопатой вырублю, я ж тебя ею и закопаю!”
— Трогательное зрелище, — Лекс скидывает с себя очередного муравья, нервно оглядывает свою одежду. — Вот тьма! Я себе в карман булку от Кейна прятал, а посыпка с нее на мне осталась.
— И муравьи на тебя лезут?
— И…и… и это слабо сказано! Сейчас они сожрут сахар, а потом меня!
— Так сними…
— Разоблачаться я не хочу, сразу говорю! — Лекс отходит подальше от огорода в темный угол, где крутится, стряхивая насекомых с разных своих частей. — Нас сейчас убивать придут, а я тут в неглиже буду?!
— Погоди, я их отвлеку! — у меня в кармане по совпадению тоже сахар, только в порционных упаковках. Я его для горьковатого транкилятора взяла, да так и забыла использовать. Собираюсь, высыпать его на покрытый пленкой пол, но… а зачем тут пленка? Людей расчленять, чтобы все кровью не забрызгать или…
Делаю в пленке дыру и, насыпав в нее немного сахара, пересаживаю туда пару муравьев, выловленных на огороде. Лекс, продолжая отряхиваться, подходит ближе.
Муравьи бегут к сахару по незащищенной поверхности Муравейника, оставляя за собой едва заметный след!
— Муравьи оставляют за собой след из какого-то вещества, разъедающего плоть Муравейника! Что если нам попробовать с их помощью проделать дыру в стене или полу?
— Лучше в стене рядом с дверью, там она тоньше, — предлагает Лекс.
Признаться, все, что происходит с нами сейчас, не кажется особо опасным даже без транкилятора, и не из таких передряг выпутывались. Тем более у нас появился план, да и позабытая нашими пленителями Ристика скорее всего уже выскочила из апартаментов и ушла за помощью. Так что мы преспокойно экспериментируем с муравьями, пытаясь убедить их пройти по сахарной дорожке и залезть на стену, где мы обслюнявленным сахаром нарисовали им мишень. Что-то, правда, вредные насекомые не особо спешат потворствовать нашим планам… ну, потихонечку, потихонечку…
— Ребята, вы здесь? — вдруг слышим мы шепот Ристики.
— Здесь, здесь, — Лекс тут же подскакивает к окошечку в двери, — поверни ключ, — говорит он самое главное. Узнать про текущую обстановку можно и потом.
Мы слышим, как дергается ключ в замке.
— Не получается, заело! — сипит Ристика, налегая на упрямую железяку.
— Ах ты тварь! — громко и истерично вопит Мирабель, тьма ее побери, а бездна расплющи! Мы слышим, как Ристику силой оттаскивают от двери. Она громко визжит.
— Эй, если хоть волос с нее упадет, я из тебя отбивную сделаю! — орет Лекс. Неоригинально, но эмоционально. Судя по крикам, Мирабель утаскивает нашу подругу не очень далеко от нас, скорее всего, запирает в ванной. Что ж, похоже, уже можно начинать немного волноваться, так как теперь мы и вправду рискуем увидеть людей, на которых работает старушка Эфи.
Муравьишки минут через десять все же покупаются на наш трюк и начинают нарезать концентрические круги в том месте возле двери, что мы и хотели. Стена под ними словно плавится, только вот очень медленно. Проходит больше часа, прежде чем в ней образуется дыра, в которую можно просунуть руку.
Лекс, уже наплевав на ползающих по нему насекомых, через эту дыру пытается повернуть все еще торчащий в замке с той стороны ключ. Это у него тоже выходит далеко не сразу, но все же ключ проворачивается, и мы, наконец, вываливаемся из нашей душной камеры в коридор. Только вот при открывании дверь угрожающе скрипит, так что Мирабель в ту же секунду вылетает к нам из гостиной. Вид у нее озлобленный и настороженный.
— Лучше было вам сидеть тихо! — рычит она и выхватывает из кармана нож-бабочку.
— Так, девушка, вы похоже не совсем правильно понимаете понятие гостеприимства, не находите? — усмехается Лекс, запихивая меня к себе за спину. — Гостей положено, в конце концов, отпускать, про накормить-напоить я уж вообще молчу.
— Да какой ты мне тут гость, ублюдок смазливый! — возражает Мирабель и делает выпад, пытаясь сразу пырнуть Лекса в бок. Он, конечно, уходит от удара, перехватывает ее руку, и начинается настоящая драка! К моему удивлению в мастерстве рукопашки задира почти не уступает Лексу, то есть явно где-то училась. А я-то думала, она обыкновенная шпана. К сожалению, мой друг явно не готов заниматься членовредительством в отношении женщины, а обезвредить ее, не нанося вреда ее здоровью, у него не получается. Так он и проиграть рискует!
Когда задира на секунду оказывается ко мне спиной, я использую этот шанс, чтобы подскочить к ней и с силой нажать на ту особую точку на шее, которая вырубает человека на несколько часов — мне Редженс показывал. Может не очень достойно, но другого выхода я не вижу.
— Что ты с ней сделала?! — кричит Эфи, замахиваясь сковородкой, и семенит ко мне. Да что ж такое?! Теперь со старушкой драться?!
— Так, спокойнее, бабушка, ваша внучка очухается через пару часиков! — У Лекса получается выхватить сковороду без переломов старушек. — А у меня к вам деловое предложение. Давайте, мы сейчас уходим вместе с нашей подругой, — при этих словах я быстренько откидываю стул, припирающий дверь в ванную, и эвакуирую оттуда Ристику. — Мы не говорим страже про ваш незаконно произрастающий салат — хрен с ним, как говорится, — а ваша внучка не отсылает им ту фотографию. У нас с вами паритет, согласны?
— Выметайтесь отсюда все! — чуть подумав, изрекает Эфи. — И сковороду мою оставь!
— Оставлю, оставлю, вот здесь, на тумбочке! — Лекс оставляет сковородку на тумбочке уже возле входной двери, а все время пока мы пробираемся к ней мимо тяжело дышащей старушки (хоть бы ее инфаркт не хватил!), держит ее на манер оружия.
В итоге мы свободны. Как только мы покидаем жилой блок, Ристика начинает улыбаться.
— Это было так весело! — радуется она. — Приколитесь, когда эта сучка драная заперла вас в комнате, я спряталась за торшером и про меня даже не вспомнили!
— Верю, — Лекс окидывает взглядом ее худенькую фигурку.
— А потом я стырила у нее вот это, — Ристика с гордостью демонстрирует нам телефон, должно быть тот, на который Мирабель меня сфотографировала.
— Отлично, — Лекс забирает его из ее рук. — Удалим фото, заодно узнаем что-нибудь про этого ниндзю недоделанного — его хозяйку.
— А ты слышала, как Эфи говорила с тем, “с кем следует”? Кого она вызвала по наши души? — спрашиваю уже я.
— Слышала, но ничего конкретного из разговора не узнала. Просто кратко, типа: “приходи, у нас проблемы”. И все.