Сегодня мне предстоит пойти на заклание к куратору. Скорее всего, эта встреча будет включать в себя множество криков, брани и оскорблений, плюс какое-нибудь унизительное задание. Хоть и предвидя, что если во время всего перечисленного, мне удастся сохранить спокойствие, это разозлит куратора еще больше, я все равно выпиваю свою обычную среднюю порцию транкилятора, потому что, кажется мне, я на него немного подсела.
Кабинет куратора расположен где-то недалеко от аудитории, в которой у нашей группы происходило вводное занятие, но мне приходится поплутать по плохо освещенным коридорам, чтобы найти его. По пути вижу много новых однотипных плакатов на стенах с лозунгом “никого не оставим тьме!” Полагаю, имеется в виду та новая программа, благодаря которой и была сформирована наша группа отстающих и нерадивых. Раньше таких не взяли бы ни в одну гильдию, отправив проживать в общежитиях нулевого уровня. Но согласно новой концепции, каждому положен последний шанс. Интересно, гильдии договорились, что все молодые отбросы общества достаются обслуживающей гильдии или все-таки распределяются равномерно среди всех? Во втором случае хотелось бы знать, какие задания доверяют таким как мы, скажем в медицинской гильдии или гильдии стражей? На какую должность можно поставить безответственного тупицу?
Наконец набредаю на нужный мне кабинет. Вообще-то в таких помещениях устраивают подсобные помещения или склады ненужного хлама, так что я пару раз прохожу мимо, прежде чем догадываюсь подойти поближе и прочитать в полутьме небольшую новую табличку на двери.
Стучу, но ответа нет, так что я не знаю, что мне делать. Проверяю время на планшете, но вроде бы я пришла как раз вовремя, минута в минуту.
Секунд через пятнадцать слышу недовольное “ну” из-за двери, видимо, я просто не расслышала, как мне разрешили войти. Сконфуженно вхожу в кабинет и здороваюсь.
Кабинет в правду напоминает кладовку, точнее говоря, ею и является, судя по стеллажам с инвентарем для уборки. Сбоку стоит старый стол с наваленными на нем бумагами и никакого компьютерного терминала. Единственная хорошая вещь на рабочем месте куратора — это настольная лампа, имитирующая естественное освещение.
— Значит, на отработку пришла, — констатирует куратор. — Бери вон ведро, веник и тряпку и иди за мной, — пока что не очень злобно говорит она.
Мы идем по коридору и заходим в ту самую аудиторию, в которой было вводное занятие.
— Просто вымой здесь пол, — приказывает куратор. — Но только так вымой, чтобы с него можно было есть! Через час приду проверю. — После этих слов она уходит.
Что ж, задание вроде не сложное, по крайней мере, подвоха я пока не вижу. Пол, конечно, липкий и заплеванный донельзя, но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться за целый час. Быстренько поднимаю стулья, тщательно подметаю и, сбегав за водой и чистящим средством, тщательно отмываю пол.
Куратор возвращается позже оговоренного. В руках у нее открытая баночка с йогуртом, из которой торчит ложка. К ее приходу у меня уже сто раз все готово, так что я сижу и жду ее, что ей очевидно не нравится. Она недовольно морщится и начинает закипать.
— Прохлаждаешься?! — шипит она на меня. — Я тебе что велела делать?
— Все готово, — отвечаю я неуверенно.
Куратор подходит и, плюхнув баночку передо мной на парту, достает из кармана мой медальон.
— Я проверила — никто о пропаже это побрякушки не заявлял, что, конечно же, еще не значит, что ты чиста.
— Мне ее подарили, — упрямо повторяю я.
— Ага, как же! Ты знаешь что это? — куратор покачивает медальоном у меня перед носом, так что мне стоит больших усилий сдержаться и не схватить его. — Это морская раковина, жемчужница, — просвещает она меня относительно формы, в которой выполнен медальон. — Она является символом красоты и богатства, а также рождения. Жемчужина символизирует ребенка! Такие украшения дарят не просто так. Хочешь сказать, что кто-то хочет, чтобы ты зачала ребенка? Ты? Неудачница и замухрышка? Даже с идеальными баллами за экзамены ты умудрилась оказаться среди отбросов! Твое законное место на нулевом, а то и еще ниже! Ты ничтожество! — она хватает меня за шею и с силой опрокидывает на пол. Туда же летят и недоеденные остатки йогурта. — Считаешь, что вымыла пол достаточно хорошо, чтобы с него можно было есть?! Тогда ешь! Слизывай, давай! — Она пинает меня в спину ногой.
Я поднимаюсь и ухожу.
Хватит с меня.
Пока выхожу из аудитории, не оборачиваясь, все жду, что куратор догонит меня и попытается остановить или ударить, но ничего не происходит.
Бродя по Муравейнику, представляю последствия своего демарша. Наверняка из гильдии меня выкинут, ну и черт с ней! Плевать, плевать, плевать… Обида прямо таки сжимает сердце, не знаю, куда себя деть. Решаю пойти к Редженсу и все ему рассказать. Он, конечно, рассердится, ну и пусть. А что если он велит мне вернуться и извиниться, умолять простить меня взамен на еще большее унижение? Я не соглашусь ни за что. И что тогда? Хочу выяснить это прямо сейчас, сил нет ходить тут без дела и накручивать себя ожиданием. Решено, иду к Редженсу! Прямо к нему на работу заявлюсь, чего уж там…
Я знаю, где сейчас находится рабочее место Редженса, но никогда здесь не была. Это шестидесятый уровень. Войдя в блок, прохожу по коридору и вижу большой зал общей работы с кучей столов. Но чтобы туда попасть простому смертному, нужно пройти через приемную, представляющую собой ряд окошек, за которыми прячутся дежурные стражи. Мой транкилятор еще действует, к тому же я на взводе — такая интересная смесь ощущений, так что я без тревоги и сомнений подхожу к одному из окошек и уведомляю сидящую за ним девушку, что я пришла к своему шинарду и очень-очень хотела бы его видеть по безотлагательному делу. Сама удивляюсь своей внезапной наглости, но после ее дозволения, прохожу через бронебойные воротца в закуток с веселенькими зелеными креслицами для ожидания.
— Для чего вам описание моего робота?! — кричит один из посетителей на молодого стража, который, насколько я понимаю, пытается принять у него заявление о краже робота. — Я же указал вам его модель! Хорошо, он вот такого размера, — мужчина разводит ладони сантиметров на тридцать, — цвет у него, ну не знаю, стальной! В него встроены инструменты, — продолжает он раздраженно, — не знаю какие, я же не специалист! Для чего бы я, по-вашему, купил такого робота, если б сам все знал?!
— Заходи, — Редженс на секунду выглядывает из своего кабинета.
— Редженс, я ушла из гильдии, — уведомляю я своего шинарда, садясь на стул перед большим столом. Оглядываюсь вокруг, но рассматривать особо нечего. Ничего примечательного в кабинете нет.
— Так, а гильдия об этом знает? — Редженс садится прямо рядом со мной на другой стул, так что между нами не оказывается стола, на что я рассчитывала.
— Нет, я пока в буквальном смысле ушла, — пытаюсь объяснить я, — куратор пыталась заставить меня лизать пол, вот я и ушла.
— Зачем ей это понадобилось? — терпеливо выспрашивает Редженс.
— Она хотела, чтобы я доказала, что достаточно хорошо вымыла пол. А вообще она разозлилась на меня из-за медальона, который ты передал мне от своей матери. Она решила, что я украла эту вещь!
— Ну, это вряд ли.
— Она считает, что этот медальон имеет какое-то особенное значение! — говорю я с обидой в голосе. — Что-то связанное с деторождением. Поэтому твоя мать просто не могла мне его передать, поэтому я якобы вру!
— Моя мать считает, что ей пора обзавестись внуками, — вдруг уведомляет меня Редженс.
— Но не от меня же! — обалдеваю я.
— Почему нет, — усмехается Редженс. — Я поднялся достаточно высоко, у меня высокий статус и просторные апартаменты, и также у меня есть акбрат женского пола. С точки зрения матери, с этим набором уже можно заводить детей. А если можно значит должно.
Я молча тереблю косу, просто чтобы что-то делать. Я не знаю, что сказать. Мои проблемы как-то взяли и съехали на второй план.
— А Фрида, кураторша твоя, просто ревнует. Я заберу у нее медальон, как только смогу. Все?
— Э, не все! Почему она ревнует? — наглым образом спрашиваю я.
— Фрида — сестра Кейна. Они оба часто приходили к нам домой. Мы практически выросли вместе, но сейчас не общаемся.
— Поэтому, вы с Кейном определили меня в ее группу? Чтобы знать, как у нее дела?
— Не бери в голову, тебе не нужно докладывать о ее действиях.
— Ладно, — радуюсь я. — А то я попыталась за ней проследить и попала в историю, — говорю зачем-то, сама не знаю зачем. Вырвалось. Может транкилятор отключает стопор в мозгу?
— А вот об этом поподробнее, — конечно же, цепляется за слово мой шинард.
Приходится рассказать ему, как я упала на минус первый уровень, странные порошки в белом пакете и тех существ — возможно наркоманов — что я видела. А также про засаду стражей. Редженс звонит какому-то своему приятелю и узнает подробности.
— Значит так, — говорит он мне, покончив с этим разговором, — ситуация такая. Наркоторговцы исследовали действие своей новой формулы на группе наркоманов, которую с комфортом разместили на минус первом. Они снабжали их едой и веществами через тот самый лифт, на котором ты съехала вниз. Только вот перед Ночью Мясного Человечка гильдии собрались разместить падших в блоке над нариками, так что преступники решили закрыть этот проект и избавиться от всей группы. Для этого они скинули им вместо обычных доз яд. И принесла его, как полагают стражи, именно Фрида. Но у них пока нет доказательств. Тем не менее, они следят за ней, так что я не могу сам с ней встретиться. Придется тебе.
То есть это Фрида скинула на минус первый тот белый пакет? Может быть. Я же видела, как она первой выходила из той комнаты, до того как туда вошла задира. И теперь мне предлагается поговорить об этом с кураторшей?!
— Мне? Ты хочешь, чтобы я рассказала ей о слежке? — спрашиваю я с отвращением.
— Поговори с ней, чтобы она прекратила свои связи с девятой гильдией.
— Поговорить? С ней? Как человек с человеком?
— Желательно.
— Но она же чуть не убила людей? Раз вместо наркотика там был яд…
— Вряд ли она знала об этом. Скорее думала, что принесла им их обычный паек.
Смотрю на Редженса с сомнением.
— Так павших собираются разместить в том блоке? — вспоминаю я. — Значит, и снотворным их снабдят?
— Конечно. — Редженс насмешливо смотрит на меня. — Так ты снова приняла транкилятор, да?
— Не-ет, — очень “правдоподобно” лгу я.
— Тогда пошли, — Редженс хлопает меня по коленке и встает.
Вместе мы спускаемся на тридцать четвертый и заходим на какое-то производство. Какое-то? По конвейерной ленте едут в огромный чан полчища мертвых или полумертвых насекомых, похожих на тараканов. Рабочие с двух сторон вытаскивают из них наиболее крупный мусор.
— Как тебе? Подойди поближе, — предлагает Редженс, подводя меня за руку к конвейеру. Я пытаюсь спрятаться за его спину, но он вытягивает меня оттуда. — Посмотри, какие красавчики! Вот так и делается транкилятор!
Ну, спасибо! У меня теперь это зрелище будет всплывать перед глазами всякий раз, как увижу вендинговый аппарат с транкилятором! А может и вообще любой аппарат. И как мне теперь жить дальше-то?!