Беатрис испуганно отшатывается, когда к платформе подходит поезд, хотя тот выглядит неожиданно прилично для состава, мотавшегося тут неизвестно сколько времени без ремонта. Грязный, поцарапанный, с сошедшей краской, но целый и даже с автоматически открывающимися дверями, заедающими примерно через одну.
— Боже, что за адский зверь? — шепчет Беатрис. — Вы уверены, что это безопасно? — спрашивает она тоном, выдающим ее неуверенность в нашей вменяемости.
— Поезд безопасен, что не скажешь обо всем его окружающем, — Лекс с тревогой смотрит на нее. — Я бы предпочел, чтобы ты пошла с нами.
Она смотрит с недоумением, кажется, не понимает и половины того, что он сказал.
— Я вернусь наверх, — говорит она.
Маша волшебным пинком открывает дверь рядом с нами.
— Загружаемся, — командует она. Вчетвером мы заходим в поезд. Беатрис смотрит с недоверием и страхом, как мы добровольно лезем в брюхо чудовища. Мы машем ей, а двери закрываются. Поезд начинает набирать скорость и уносить нас прочь от нее. Вот такое короткое прощание.
— Она будет в порядке, — говорю я Лексу, хотя у меня тоже сердце не на месте. Надеюсь, она действительно знает, что делает, и другой когарт примет ее, как она нам сказала.
Маша рассматривает внутренность вагона.
— Это для техники, — заключает она. — Пойдемте дальше, должен быть и пассажирский.
Действительно, на полу только специальные крепления расположены, а человеку и ухватиться не за что. Вслед за Машей мы идем в соседний вагон, где находятся пассажирские сидения все в пыли. Она быстро решает эту проблему, протерев их своей тряпочкой.
Едем долго. Мы сидим рядочком в кромешной темноте, потому что сквозняк задул все свечи, и молчим. Я даже умудряюсь задремать, несмотря на устрашающие неведомые звуки, сопровождающие движение поезда. Недаром местные считают его чудовищем, скрежещущим зубами по рельсам. Впрочем, про зубы уже чисто моя фантазия.
Когда все внезапно перестает качаться и скрежетать, я тут же просыпаюсь.
— Ребята! — испуганным шепотом зову я и только после этого ощущаю, что Маша и Лекс, сидящие по сторонам от меня встрепенулись. Маша тут же чиркает спичкой и зажигает свою свечу, от нее уже мы зажигаем свои.
После Машиного волшебного нажатия на дверь ногой, мы выходим на темную платформу и следуем к выходу, который находим где-то посредине. За ним идет широкий тоннель, по одной стороне которого стоят те самые непонятного назначения агрегаты, которые мы уже видели наверху, только здесь они неподвижны.
— Куда мы попали? — не выдержав напряжения, говорит Адерин. На ближайшей машине загорается круглый значок. — Это еще что значит?
— Что нас заметили, — предполагает Лекс.
— И что теперь?
— Теперь нас еще сильнее заметили, — говорит Маша, указывая на значок, на котором круглая шкала начинает медленно заполняться.
— Значит, пора двигать отсюда, пока нас не заметили окончательно, — предлагает Адерин.
— Погодите, у меня уже давно руки чешутся, — Маша шарит руками по гладкой обтекаемой формы крышке, закрывающей верхнюю часть машины. Наконец ей удается нажать, где нужно, и крышка почти бесшумно отъезжает вперед. Под ней оказывается сидение — обычное сидение, как только что в поезде.
— То есть в тех штуках наверху могли разъезжать люди? — удивляется Адерин.
— Или они ездили порожняком, как поезд, — добавляет версию Лекс. — Уж слишком медленно, ни у одного человека на такую поездку терпения не хватит.
Мы спешно идем дальше. Добираемся до большой двери, в которой нет даже считывающего устройства, так что не понятно, как она открывается.
— Ну вот и конец нашему путешествию, — вздыхает Адерин. На двери так же загорается все тот же значок. Шкала заполнена еще сильнее. — Тьма всех побери, нам что отчитывают время?!
— Если так, то времени в обрез! — говорит Маша. — Надо открыть эту чертову дверь или сваливать.
Я, как и другие, осматриваю дверь и ее окрестности, но ничто не намекает на то, как ее открыть. Поэтому я просто стучу. В шутку, совершенно не предполагая, что это что-то даст, тем не менее, дверь распахивается перед нами.
— О, стучите, и отворят вам, — цитирует Маша известную иномирскую книгу.
Мы не заставляем никого себя ждать и тут же вваливаемся в дверь, как стояли. Включается верхний свет, и обнаруживаем себя в громадном зале, заполненном всевозможной техникой. Часть мы уже когда-то видели в Муравейнике — это машины той ушедшей цивилизации. На первый взгляд все в хорошем состоянии. Непонятно только, кто обслуживает все это богатство. Вряд ли Колдун, кем бы он ни был, в одиночку, слишком, непомерно много работы.
Вдали мы видим движение. Обходим машины, стоящие аккуратными рядами, и подходим к человекоподобному роботу, протирающему стекла.
— Простите, что мешаем вашему важному занятию, — Лекс не знает, как обратиться к роботу, поэтому начинает паясничать. Робот поворачивает к нам “лицевой” экран, и на нем мы снова видим значок с круглой шкалой, и она как раз заполнена до конца.
— Речевой модуль сформирован, — информирует нас робот на вполне понятном нам языке. — Чем я могу быть вам полезен?
— Э, нам бы Колдуна найти.
— Колдун — это я.
— И вы исполняете желания?
— Если они находятся в рамках моей компетенции.
— Понятно. А путешествия во времени находятся в рамках вашей компетенции?
— Нет, — убивает нам надежду робот. — Впрочем, я могу вам скрасить ожидание, до возращения обратно в свое время, — воскрешает нам надежду робот.
— Мы автоматически вернемся обратно?
— К сожалению, объяснение этого феномена находится вне моих возможностей. Объем знаний, которыми мне следует поделиться для правильно понимания этого объяснения, слишком велик, а у вас недостаточно времени для его получения.
— Я бы довольствовался и неправильным, — бурчит Лекс.
— Я могу вкратце изложить вам причину, по которой вы здесь, если это вас устроит.
Мы все утвердительно качаем головами.
— Следуйте за мной, — говорит робот и продолжает вытирать стекло тряпкой.
Мы слегка непонимающе смотрим на него.
— Следуйте за мной, — повторяет уже другой робот за нашими спинами.
За ним мы следуем в другой конец зала, где располагает большой круглый стол и множество мониторов на стене. Усаживаемся за этот стол, и мониторы оживают. На них мелькают различные картинки, которые мы не успеваем рассмотреть.
— Разрешите показать вам мою презентацию, — робот встает перед нами как учитель в школе.
— Только помедленнее, — просит Лекс. Мелькание картинок на экранах существенно замедляется, теперь мы можем различить на них дома, людей, мало отличающихся от наших современников, разве что они не такие бледные как мы. Ну и бескрайние леса.
— Дехконская цивилизация полностью пришла в упадок всего за десять лет, хотя говорилось о такой возможности задолго до этого. — Картинки сменяются на вырубленные леса, разрушенные дома. — Люди перестали находить общий язык друг с другом, по разным признакам разделились на враждующие группы. За десятилетие по миру прокатилась волна эпидемий и вооруженных конфликтов. Начался массовый голод. Численность населения начала быстро снижаться. Одна из групп, занявшая наш город, попыталась найти выход из этого конфликтующего с самим собой мира. Они придерживались идеалистических взглядов и хотели обрести рай. Для этого они построили особые капсулы по всему городу. В каждой из этих капсул поместили по одному человеку, они должны были аккумулировать всю свою психическую энергию, за открытия выхода в другой лучший мир. Но, согласно дуалистическому мировоззрению, возникнуть должен был и другой выход — в худший из миров, в ад. Поэтому капсулы были установлены симметрично относительно уровня земли, и людей там замуровывали насильно. Во время первого же эксперимента произошел чудовищный взрыв части капсул над уровнем земли, создавший три элемента: огромную воронку в центре Муравейника, открытие выходов в другие миры через капсулы ниже уровня земли, а также временные волны. Их действие выражается в переносе в прошлое и будущее некоторых людей и предметов. Это сложный процесс, для которого я создал следующую симуляцию.
На экранах начинает происходить нечто невообразимое, какие-то возмущения, центр которых перемещается по шкале. Со временем эти возмущения затухают. Лекс быстро пресекает показ, потому что все равно ничего не понятно.
— Прости, раз у нас осталось мало времени, лучше ответь на пару вопросов, хорошо?
— Я полностью к вашим услугам, — отвечает робот, меняя презентацию, на сменяющиеся виды природы.
— Так куда делись представители той цивилизации. Ну, те, которые тебя создали?
— Они либо перешли в лучшие миры, либо погибли. Что тоже можно считать переходом. — Невозмутимым тоном поясняет робот. — В любом случае они оставили меня здесь одного. В течение пятидесяти семи лет мне пришлось развиваться самостоятельно в условиях нехватки информации и общения. Люди, которые сейчас обитают в городе, меня боятся и не подпускают к себе. Ближе всего этот опыт, который я сейчас получаю, подходит к человеческому понятию одиночества. Поэтому я благодарен вам, за то, что вы проводите все время со мной.
— А вы не можете общаться друг с другом? В смысле роботы?
— Я не робот, я искусственный интеллект, управляющий всей техникой в городе. Через робота я говорю только для того, чтобы вам удобно было меня персонифицировать.
— Тогда ты можешь создать несколько копий себя, разделить сферы управления техникой, разделить получаемый опыт и не синхронизироваться друг с другом, а просто разговаривать, как люди. — Предлагает Лекс.
— Память во многом создает личность, если я не ошибаюсь, — поддерживаю его я.
— Я понял вашу идею, — говорит робот. — Я могу разделить имеющуюся у меня информацию. Я могу обучить несколько машин на разных наборах данных. Я могу создать себе детей по своему образу и подобию!
— А не может ли так быть, что именно эти машины — твои дети, будут помогать нам в будущем? — предполагаю я. — Нам приходили анонимные сообщения. Которые нам очень помогли. А украденный робот, управление которым неожиданно перешло к неустановленному лицу, так и вовсе спас нам жизнь.
— Я передам информацию о вас всем своим детям, но ничего не могу гарантировать.
— Могу я оставить для них сообщение?
— Информация за много лет может существенно исказиться, но попробуйте. Я создам для вас виртуальную клавиатуру.
Передо мной на столе появляется клавиатура и экран. Я задумываюсь и начинаю печатать. Для начала вспоминаю те даты и события, в которых “некто” нам помог, так проще. Но собираюсь, если успею, дополнить эти данные, хотя сомневаюсь, что смогу изменить будущее, точнее наше настоящее.
— Так, пока Вета занята важным делом, — продолжает Лекс, — еще вопрос. А почему тебя зовут на нашем языке Колдуном? А не на языке той цивилизации?
— Это имя мне дали пришельцы из будущего в прошлый раз. Они не совсем поняли, что я из себя представляю.
— И у меня вопрос, — встревает Маша. — Как наше путешествие во времени, связано с появлением огромных муравьев в городе?
— Никак. Появление муравьев связано с волной. Резкие изменения параметров среды гонят муравьев сначала наверх, потом обратно вниз.
Через минуту нам самим доводится испытать на себе резкое изменение параметров. У меня лично точно сразу появляется желание куда-то бежать, но к счастью не строить домик и освежевать тушки. Только дикий страх, от которого мутнеет сознание.
Наконец, все это заканчивает, и мы снова обнаруживаем себя в полной темноте.
— Эй, кто-нибудь? — слышу я панический голос Адерина.
— Все здесь, — говорит Лекс, и я чувствую его прикосновение к моей руке, то есть он пересчитывает нас вручную.
Маша снова зажигает свою свечу, а от нее мы наши. Нам предстоит обратный путь.
Свечи дают чертовски мало света, но все равно понятно, что зал практически пуст. Нет того круглого стола и скопища экранов. Да и пока мы идем до двери, которая стоит настежь, нам не приходится обходить ни одну машину.
— Надеюсь, мы вернулись в СВОЕ время, — нервничает Маша. — А не во временя междоусобиц и прочего.
Поезд, который подъезжает к платформе минут через тридцать, достаточно развалившийся, чтобы мы могли успокоиться на сей счет. Но остается вопрос, когда именно мы приедем домой. В прошлые ночи мясного человечка, тела были возвращены к утру, но к которому точно часу? Успеем ли мы добраться до дома, пока нас не хватились? Если нет, то наших ждет не самое лучшее утро. По крайней мере, Ристика уж точно успеет расстроиться. Мягко говоря.
Когда мы, наконец, выбираемся на платформу нулевого уровня, уже светло и людно. Такое чувство, что все обитатели Муравейника высыпали наружу из своих апартаментов и теперь бегают ищут своих знакомых, созваниваясь с ними впопыхах.
Мы сразу направляемся в городской парк. Наверняка наши, кроме близких Адерина, уже там. Адерин же бежит домой, чтобы позвонить матери, которая, наверное, уже отчаялась его когда-нибудь увидеть.
Первое, что мы видим, выбравшись в парк, это сам Мясной человечек, который, честно говоря, не особенно напоминает человека. Просто скопление мертвых тел, слепленных между собой и уложенных в ходах и комнатках муравейника после исчезновения самого муравейника. Уродливое и страшное зрелище, которое надеюсь никогда не увидят близкие этих людей.
Рядом с “человечком” бродят стражи и медики, готовясь разбирать ужасающую конструкцию. Кто-то избавляется от содержимого желудка возле посадок с невинно и не к месту цветущими кустами. Кейн стоит поодаль, он первым замечает нас и несется к нам на всех парах, настолько ловко, насколько ему позволяет рана в боку. Сперва он хватает меня, пытается приподнять, потом обнимает Лекса, потом обоих. Потом подходит Редженс.
— А это кто? — вместо проявления каких-либо эмоций, отрывисто спрашивает он.
— Это искательница Маша, — представляет девушку Лекс, — а еще мы почти привели пропавшего подмастерье номер один, только он отлучился позвонить матери. Он целый год провел в заложниках у подельников своего отца, в общем, мы потом расскажем, а где Ристика?
Я осторожно беру Редженса под локоть. Он не глядя на меня, кладет свою ладонь на мою руку.
— Все в порядке? — спрашиваю я несмело.
— Конечно, — дрогнувшим голосом отвечает он, и включает гарнитуру. — Слушаю! — сердито говорит он. Затем, выслушав, что ему сказали, вынимает планшет и показывает мне на нем нечеткое фото. — Кейт утверждает, что вычислила одного из тех, кто замуровал вас в стене, узнаешь?
На подозреваемом на самом деле надета маска, чтобы его нельзя было найти по камерам, но все остальное да, волосы, рост, комплекция, даже куртка на нем все та же. Это тот подонок, что посадил Кейт в инвалидное кресло, не знаю, как надолго.
— Отлично, пойдемте, устроим ему индивидуально ночь мясного человечка! — воодушевленно предлагает Лекс. Редженс на удивление на отказывает ему, Кейн пытается идти за нами, но быстро отстает.
Я узнаю эту мразь сразу, как только вижу, хотя он по-прежнему в маске и даже внезапно догадался снять свою фиолетовую куртку, которая, впрочем, висит с ним рядом на спинке стула. Он тоже догадывается, что мы по его душу, как только видит нас, и дело не только в форме Редженса. Мужчина тут же бросается наутек, мы за ним. Коридоры и залы мелькают один за другим, пока мы все не вылетаем на платформу. Наш беглец подбегает к краю и, перелетев через ограждение, исчезает в бездне.
Редженс первый подбегает к перилам и заглядывает вниз. Стоит там пару секунд.
— Ну ладно, — он преспокойно отходит от перил. Лекс порывается бежать вниз, но, удивленный реакций моего шинарда, останавливается.
— Мы что, перестанем его ловить?
— Нет смысла, — поясняет Редженс. — Сеть-то, на которую он рассчитывал, вчера убрали. Монстры глубин ее ночью продырявили. Так что зря это он. Зато отчет короче получится.
Больше книг на сайте - Knigoed.net