На нулевой уровень мы спускаемся уже после десяти вечера, приодевшись под руководством Ристики в нечто одновременно вычурное и безликое. То есть с одной стороны одежда, которую она нам достала, имеет сложный покрой, с другой позволит нам с легкостью раствориться среди жителей нижних уровней, так как тут все ходят в забракованном на фабриках или нераспроданном в магазинах неликвиде, элементы которого плохо сочетаются друг с другом и плохо сидят на фигуре, поскольку, что удалось урвать, то и носится. Так что на Лексе ассиметричная толстовка смотрится для наших условий вполне нормально, в моей же я просто утопаю и это тоже нормально. Никто по камерам даже мой пол не определит.
По заплеванным коридорам нулевого добираемся до вокзала. Не смотря на позднее время здешний люд до сих пор тусуется снаружи общежитий, и так будет вплоть до самого отбоя в одиннадцать часов, когда будут блокироваться входы во внутренние помещения. Отчасти это из-за того, что в выделенных на каждого взрослого малюсеньких комнатушках находится неприятно. С другой стороны сейчас-то, когда рабочий день закончен, большинство грязных делишек и проворачивается. Те, кто в них не участвует, служат массовкой, готовой задержать или запутать стражей, а также подхватить любой кипеж, ради разнообразия своих серых вонючих будней. Все это нам сейчас вроде бы на руку, хотя нам и самим бы досталось, пройдись мы сейчас не по “родному” красному сектору. Территориальные войны тоже никто не отменял. Но годы, проведенные в красном приюте, негласно дают нам право здесь находиться.
После бесконечных тесных коридоров выйти в основное помещение вокзала даже приятно. Оно действительно огромно. Длинные пути уходят вдаль к многослойным воротам из Муравейника. Те, конечно, закрыты. Поезда уже задраены, и персонала рядом не видно. Вокруг нас стоит гулкая тишина. Но далеко не все уголки просматриваются отсюда, от входа, так что вполне вероятно мы все же здесь не одни. Обыскивать все нет времени, да и смысла тоже.
Одев плотно прилегающие к лицу маски, проходим под камерой и далее по перрону к билетной кассе, представляющую собой зарешеченное окно в стене и боковую дверь с тем хлипким замком, о котором говорила Кейт. Выглядит, действительно, неказисто. В одиннадцать часов все это должно закрыться прочным металлическим щитом, вот и направляющие видны, по которым он опустится вниз, но пока что доступ получить легко.
Лекс молча вытаскивает из кармана свои инструменты и аккуратно, чтобы и царапинки не осталось, вскрывает замок. Я оглядываюсь по сторонам, пока он осторожно отворяет дверь. Стараемся не шуметь. Даже если по вокзалу бродят всего лишь какие-нибудь пьяные бездельники или торчки, нам и их внимание будет лишним.
Друг заходит в помещение кассы, я на секунду заглядываю туда через окно. Вижу, как Лекс подходит к столу. Ладно, отвожу взгляд и вдруг натыкаюсь им на лист бумаги, протиснутый между решеткой и стеклом. Это написанное от руки объявление, гласящее, что касса не работает, и посылающее всех страждущих в другую кассу в помещении зала ожидания на первом уровне.
Через пару секунд Лекс выскакивает наружу и разводит руками. Я тычу в объявление, но, поскольку, он сейчас на нервах, то вряд ли сможет его прочитать. Шепотом читаю его для него.
Наши маски очень качественные — практически накладные лица, но эмоции толком не передают. Однако я и по глазам Лекса вижу, что он вовсе не расстроен тем, что вломился не туда, а время поджимает. В них блестит азарт. Он очень быстро запирает дверь обратно и жестом предлагает следовать за собой наверх.
Вбежав по лестнице, влетаем в большой зал с рядами прикрученных к полу кресел. В дальнем его конце видим похожую кассу, только вот дверь бронированная, а замок электронный, а не механический как внизу. Чтобы войти, нужна верная идентификационная карта.
— Такое я пока не умею открывать, — признается Лекс.
Через окно просматривается небольшая комнатка билетной кассы. Мы видим стол, со стоящим на нем аппаратом, вроде принтера. Рядом стопки билетных бланков и тонкая розовая папка с бумагами.
— Вот тьма! — восклицаем мы оба, глядя на недоступный нам предмет.
— А ты сюда случаем не пролезешь? — вдруг спрашивает Лекс.
Собственно внизу окна есть маленькая форточка, створка которого легко отодвигается вверх, поскольку по случайности или нет внутренняя щеколда отодвинута, что мне друг как раз и демонстрирует сейчас.
Так как времени остается катастрофически мало, даже не знаю сколько, я наспех примеряюсь головой, потом скидываю явно лишнюю в этом деле толстовку, оставшись только в майке, и пропихиваюсь в форточку резкими движениями, чтобы не передумать. Застряв плечами, выдерживаю яркий приступ клаустрофобии и с усилием и ужасом выдергиваю вперед руку, наверное, вывихнув ее к чертям.
— Толкай! — сиплю я.
Лекс, обхватив мои ноги, просовывает меня дальше в комнатку. Я, частично лежа на узком столике под окном, но большей частью навису, тянусь к тому столу, на котором папка.
— Еще!
Лекс проталкивает меня еще на пару сантиметров, и я цепляю, наконец, край папки, превозмогая острую боль в мышце.
— И билетов возьми, — зачем-то просит друг. Не поняв зачем, но надо так надо, хватаю еще и пачку билетных бланков, когда Лекс уже выдергивает меня обратно. Все происходит очень быстро. На сей раз я практически проскальзываю через форточку и едва не хлопаюсь на пол, так внезапно друг отпускает меня. Обернувшись, понимаю почему.
В нашем направлении, молча пересекая зал, несется страж с хлыстом в руке. Лекс делает встречное движение, так что врезается плечом в его живот, на мгновение приподняв над полом, и отбрасывает на ряды кресел. Тот приземляется с таким грохотом, что у меня внутри все переворачивается. Жив ли?
Но Лекс уже подталкивает меня бежать к выходу. Я подхватываю свою толстовку, он выхватывает у меня билеты. Выскочив на лестницу, он выкидывает их через перила вниз. Сами мы спешим наверх.
Пробежав несколько пролетов, рискую обернуться. Живучий страж, не купившись на якобы оброненные билеты, стремительно нагоняет, но я уже не могу увеличить скорость. Ну а Лекс может и ускорился бы, но точно меня не бросит. В панике выскакиваю на платформу. Передо мной как раз стоит кабина лифта, но толку!
— Открой его! — выпаливает Лекс за моей спиной.
В два скачка преодолеваю оставшееся расстояние до панели вызова и нажимаю на кнопку. Двери разъезжаются.
Страж неуверенно останавливается, не поняв сразу, что задумал Лекс, так что мой друг нападает первым. Я только сейчас имею краткую возможность наконец разглядеть, кто именно за нами погнался, и к своему удивлению узнаю в этом страже Мина! Похоже у него карма такая! Может это его жизненное предназначение — повсюду донимать нас, что в школе, что в учебке, а теперь он вынужден рушить наши преступные планы!
Ну, против Лекса у Мина никаких шансов. Я придерживаю дверь, пытающуюся закрыться, когда мой друг в очередной раз вышибив из Мина дыхание, хватает того за шкирку и бросает в кабину лифта. Тыкаю наугад в одну из верхних кнопок и отхожу. Двери лифта закрываются раньше, чем наш недруг успевает собрать себя с пола и что-либо предпринять. Но Лекс в довершение тыкает отобранным у того хлыстом в зазор между дверьми лифта и стеной. Попадает так, что двери внезапно блокируются в полузакрытом положении. Между ними остается щель. Лифт начинает возмущаться женским голосом из динамика и, соответственно, никуда не едет.
— Выпустите меня отсюда, мрази, немедленно! — Орет Мин, перекрикивая этот голос, и в бешенстве колотит по кабине, по дверям, но бес толку. Пытается просунуть руку в щель, но она достаточно далеко не пролезает. — Да я вас заставлю сожрать собственные зубы!
Под аккомпанемент этих странных угроз мы несемся прочь. Мина сейчас выпустят его коллеги, а нам надо еще скинуть где-то маски и переодеться. И до дома добраться, желательно раньше возвращающихся с дежурства Кейна и Редженса. Хотя Кейн наверняка задержится, чтобы поорать на Мина.
Вернувшись домой, сначала заходим в апартаменты Кейна, чтобы, если спросят, откуда это мы так поздно вернулись, можно было бы сказать, что мы давно уже здесь. Проходим по так и заставленной коробками гостиной, между ними я и заталкиваю розовую папку. Кейн сам до разбора этих завалов никогда не снизойдет, так что документ здесь, практически у него под носом, в абсолютной безопасности. Далее по мостику перебираемся в апартаменты Редженса. Спускаясь по лесенке в его гостиную, неожиданно обнаруживаем там обоих офицеров и гостя, сидящего в массажном кресле. От удивления так и застываем на ступеньках.
Странностей хоть отбавляй. Во-первых, хотя мы обоими когартами постоянно собираемся именно у Редженса, посторонних он не приглашает к себе НИКОГДА. И мне не разрешает никого впускать, это вопрос принципиальный. А тут вдруг в комнате обнаруживается странный тип, которого я раньше даже не видела. Это молодой белобрысый мужчина, среднего роста и достаточно крепкий, с простой стрижкой, одетый сдержанно, без всяких там тату, пирсингов и прочего тюнинга. Можно сказать, красавчик, во многом на Редженса похож, но явно не родственник. Нет в нем ни намека на обычную для моего шинарда непроницаемую сдержанность и холодность. Наоборот, когда он оборачивается в нашу сторону, его взгляд, скользнувший по нам, как будто излучает мягкое тепло. Однако вторая странность заключается в том, что и сам Редженс выглядит сейчас необыкновенно расслабившимся, даже ноги на столик положил, развалившись на ядовито-желтом диване.
На столике этом да и вокруг него свалены упаковки из-под еды на вынос, комки использованных салфеток, стаканы и чашки, раскидана колода карт. Телевизор на стене включен, но фильм остановлен на конечных титрах. В общем, очевидно, мужчины окопались здесь уже давно. В воздухе даже стоит удушливый смрад сигарет — внутри вряд ли курили, должно быть несколько раз выходили на перекур, притащив запах с собой. Иными словами, сегодня наши офицеры допоздна не дежурили.
— А что это вы тут делаете? — интересуется Лекс, разглядывая все это с лестницы. Его незамутненной наглости можно только позавидовать, хотя вообще-то акбрат шинарду вопросы задавать не должен.
— Серьезно спрашиваешь?! — с наездом буркает Кейн, не вставая из кресла, где удобно разлегся перекинув одну ногу через подлокотник.
— Твой акбрат? — уточняет у него гость мягким, чуть удивленным тоном.
— Ага, только забылся малость, — Кейн раздраженно скалится и заодно выковыривает что-то из зубов ногтем.
— Ща, — Лекс кладет руку мне на талию и уводит обратно наверх, в галерею.
— Куда вы, б…, поперлись?! — доносится в спину недовольный рев Кейна. Лекс не обращает внимания.
— Так, поправь, если я ошибаюсь, — предлагает друг, остановившись для разговора в дальнем конце галереи. — Кейн сегодня не дежурил, то есть Мин тоже вряд ли был сейчас на задании.
— Если только он не одолжил его какому-нибудь другому офицеру, который дежурит, — добавляю я.
— Ну да, первый уровень ведь не входит в территорию группы Кейна, — соглашается Лекс. — Но все же…
— Да, все-таки скорее он был там по каким-то своим делам, а значит, его никто не ищет. Конечно, он может попросить освободить его кого-нибудь из своих друзей…
— Но у него нет друзей, — заканчивает за меня Лекс.
— И дежурной страже он может вовремя не позвонить, постыдившись, — предполагаю я, начиная нервничать.
— Че-то мне как-то не хорошо, — друг кладет ладонь в район сердца и пытается там что-то размять. — Совесть что ли?
— Надо его освободить все же, хотя он тогда точно знать будет, что это мы там…украли.
— Ничего, пошантажирую его чем-нибудь.
Я делаю шаг на балкончик, приваренный к галерее, и, высунувшись подальше, заглядываю на часы наверху.
— Пять минут всего до одиннадцати! — паникую я. — Ладно, все равно надо бежать туда, — пытаюсь взять себя в руки.
— Нет, я один сбегаю, — качает головой Лекс, — а ты держи оборону. Постарайся убедить наших, что я где-то здесь, но меня не видно.
— А, ну да, — у меня тут же в голове проносится миллион мыслей, но ни одной полезной.
Отпустив Лекса, возвращаюсь в гостиную. Кейн, едва заметив движение, замахивается коробкой из-под фильма, но поняв, что я одна, передумывает и бросает ее на стол.
— Ну, чего вы там? — спрашивает он лениво.
— Да ничего, — я пытаюсь изобразить безразличие. Изобретать что-то конкретное будет вдвойне подозрительно.
— А, Щенок куда поперся?
— Да никуда. В душ, наверное, — перенервничав, все же добавляю одну деталь.
Ощущение, что сердце колотится у меня в горле. Сосредоточившись на этом забавном образе, надеюсь сдержать волнение, но наверняка оно проскочит как-нибудь в выражении лица или скованности движений. Пересекая гостиную, я нерешительно бросаю взгляд на гостя — пусть решат, что это я его стесняюсь. Он смотрит в пол, кривя губы.
— Я могу сварить вам какао, — предлагаю я.
— Свари, — соглашается Редженс. — И постели нашему гостю в одной из свободных комнат.
Я удивленно смотрю на него, и он, поймав этот взгляд, решает пояснить:
— Это Алан. Он сын акбрата моей матери.
Ясно, они провели, по меньшей мере, часть детства в одном когарте. По-видимому, этого достаточно, чтобы доверять ему. Хорошо же. Я киваю и поспешно ухожу на кухню.
Вчера я поэкспериментировала с варкой горьковатого напитка из порошка какао, а Ристика, выпив в общей сложности литра полтора, одобрила мои потуги, порекомендовав подавать его с маленькими зефирками, которые обещала сама купить. Сейчас ее почему-то нигде не видно, но пакет со смешными белыми закорючками валяется на кухонном столе. Пока достаю все необходимое, свет выключается, знаменуя наступление одиннадцати часов. На ощупь включаю лампу, прикрученную над тумбой возле плиты.
Порадовавшись, что уже могу быстро справиться с такой задачей, варю и разливаю готовое какао в последние чистые кружки, кидаю в них зефирки, и тащу сразу все три в гостиную. К счастью, мужчины никуда не разбрелись, а спокойно ждут, лениво беседуя в полголоса. Кто-то из них потрудился поднять задницу и включить торшер.
Первую кружку протягиваю гостю. Он почему-то медлит, потом все-таки берет ее, не глядя на меня, ставит в подстаканник и кладет использованную для этой задачи руку на колено. Напряжение читается и на его лице, и во всей позе, которую он принял, как только я пошла в его сторону. Размышляя, что это может значить, отдаю другие две кружки Кейну и Редженсу. Они с гораздо большей готовностью принимают их, но тем разительнее выглядит неприятие меня нашим гостем. Теперь уже действительно смущенная сбегаю из гостиной.
Меня очень волнует вопрос, чем это я так успела не угодить этому человеку всего за несколько минут? А, может, Кейн хохмы ради успел выложить обо мне пару нелицеприятных подробностей? Или мы когда-то раньше успели пересечься, только я не помню? В груди нарастает тревожное жжение, я чувствую, как пылает лицо, благо этого никто не видит. Ощущения становятся хуже еще и от того, что это первый известный мне человек вне нашего маленького кружка, которому Редженс, оказывается, доверяет. Однако, все это сейчас второстепенно — напоминаю я себе.
Лекс там один на рискованной вылазке — вот о чем надо думать! Прежде всего, я бегу в свою комнату, выуживаю из-под матраса планшет и, включив его, засовываю в карман. Как только друг окажется дома, в безопасности, он наверняка подаст мне знак. Только теперь иду выполнять распоряжение Редженса приготовить его товарищу по детству спальное место. Старательно не спешу с этим, ведь, когда мужчины пойдут спать, Кейн по дороге вполне может проверить наличие Лекса дома.
Застилая постель в одной из комнат, которых Редженс при нынешнем составе своего когарта так и не придумал для чего приспособить, прикидываю, сколько времени может понадобиться Лексу, чтобы вернуться назад. Нужно учесть, что лифты и подъемники уже остановлены, и границы между типами уровней закрыты, значит, придется бежать к аварийным лифтам, а они далеко не на каждом шагу. Да и спасаемый Мин может заартачиться и полезть в драку, потратив дополнительно время. И еще я не знаю, взял ли Лекс в спешке фонарик, ведь более-менее видно что-то только на платформах. У меня руки трясутся, когда я загибаю последний уголок простыни под матрас, а больше и делать нечего. В комнате чисто, спальный модуль начал работать, как только я щелкнула переключателем, внутри него уже тепло и уютно от оранжевого светильника в изголовье. Приходи и ложись, а времени прошло еще слишком мало.
Подхватившись, я бегу в свою комнату, перехватываю Счастливчика поперек пуза и быстро выхожу в коридор. Мимо входа в гостиную проскакиваю на свой страх и риск, подтолкнув раздвижную дверь ногой. Она вроде бы прикрывает мой маневр, хотя движение ее самой вполне могли заметить.
— Ну че, баиньки? — слышу бас Кейна.
А, быстрей-быстрей! Семеню ногами, которым мешает сползающий к полу Счастливчик, перехватить получше не успеваю, левой-правой, левой-правой. Набитые носками конечности моего творения быстро-быстро качаются в такт.
Выскакиваю из двери апартаментов на “улицу”, заставляю дверь напротив впустить меня в апартаменты Кейна. Кстати декоративный фонарик на стене красиво горит, мало чего освещая, но мне достаточно. Впихнувшись в холл, роняю Счастливчика и падаю на него.
На звук в холл выходит Ристика с лампой в руках.
— Он все еще там? — спрашивает она.
Кто он? Где там? Я торопливо поднимаюсь и поднимаю Счастливчика.
— А, да, он там останется ночевать, — до меня доходит, что речь о госте Редженса Алане.
— Он какой-то не такой, да? — таинственно произносит Ристика.
— Наверное, — мне пока не до этого, тащу Счастливчика в спальню Лекса. — Лекс дома, — предупреждаю, немного задыхаясь на ходу.
— Не знаю, не видела его, — говорит Ристика, освещая мне путь через плечо, а сама идет позади.
— Нет, это если Кейн спросит. Лекс пришел полчаса назад, принял душ и пошел спать, — информирую я, снова роняя Счастливчика на пороге комнаты, и снова падаю сверху, споткнувшись о его ногу. — Да, что за нафиг?! — Набрызгай, пожалуйста, воды в душевой.
— Ладно, — Ристика дожидается, пока я доковыляю до спального модуля и включу в нем свет, и убегает по моего поручению.
— Я дома, сучки! — орет Кейн откуда-то.
Я на секунду решаю, что он знает, чем мы тут занимаемся и все пропало. Потом вспоминаю, с кем имею дело, и продолжаю делать то, что делала. Заталкиваю Счастливчика в спальный модуль, к стеночке. Вот так, со стороны кажется, что внутри кто-то лежит. Если Кейн глянет только от двери, то ничего не поймет. Выключаю в модуле свет и уже в полной темноте выхожу из комнаты и по стеночке тихонько следую к выходу.
— А Щенок почему не встречает? — снова слышу голос Кейна в этот раз намного ближе и, обернувшись, за поворотом коридора вижу свет.
— Лекс уже устал и пошел спать, а я готова пошалить, — едва могу расслышать тихий ответ Ристики.
— Ладно, сейчас пожелаю Щеночку сладких снов и приду, — произносит угрозу Кейн и пляшущее пятно света на стене резко увеличивается.
Юркаю за стенную нишу и зачем-то приседаю там на корточки, наверное, так мой организм инстинктивно пытается стать меньше и незаметнее. Высунуть голову в коридор не рискую, просто слушаю шаги.
— Эй, Щеночек, — с издевательской интонацией рявкает Кейн, — спишь что ли? — Пауза.
Я сжимаюсь в комочек, обхватив руками коленки.
— Ну и спи, — разрешает Кейн великодушно. Я с облегчением начинаю снова дышать, но тут луч фонаря скользит по полу в мою сторону. Обреченно пялюсь на это пятно, пока в голове бьется мысль, что нужно срочно придумать объяснение, почему я сижу в нише. Только она и бьется там в одиночестве, ни одного варианта самих объяснений не возникает.
— Бл…, я дверь-то закрыл вообще? — раздается голос Кейна. — Ага.
Пятно замирает и начинает удаляться.
Наощупь вылезаю из ниши, бреду к выходу, по своей карте выхожу наружу. Еще раз любуюсь на фонарь и улицу, которая в его теплом свете кажется нереальной. Всего секунду. С опаской захожу в апартаменты Редженса. Учитывая, что я не доложилась ему, что выполнила задание, и не сказала, куда собираюсь определить гостя, он может быть недоволен.
К счастью, нахожу обоих — моего шинарда и его друга — в ванной, они чистят зубы и продолжают тихо-мирно разговаривать, словно старые друзья. Им не до меня.
— Я все приготовила в комнате рядом с твоей, — набравшись духа, говорю я от порога. Редженс сплевывает в раковину и вытирается полотенцем.
— Хорошо, иди спать, — он делает движение ко мне, а я, чуть замешкавшись, к нему. Он целует меня в щеку, и я ухожу, снова ощущая какое-то недовольство со стороны гостя. Я не смотрю на выражение его лица, просто чувствую. Странно, вообще-то мы с Редженсом никогда не целовались, но вообще так принято между шинардом и акбратом. Редженс, видимо, перед гостем зачем-то решил продемонстрировать приверженность традиции.
Войдя в свою комнату, сажусь на матрас и, не включая свет, сижу с планшетом в руках. Через какое-то время получаю, наконец, сообщение от Лекса. Оно крайне лаконично — всего лишь знак плюса, самодостаточный информативный плюсик.