Она женщина. Пожилая. Скорее бабуля или старушка.
— Меня зовут Мирт! — говорю, стараясь совладать с голосом, при этом казаться дружелюбным и постарше, в моей голове старость — это опыт, это то, что может этой женщине понравиться, но, к сожалению, я не стар.
— А меня зовут Кира, приятно познакомиться, молодой человек! Я так понимаю, ты явно не меня ожидал здесь увидеть?
— Не вас. Отец сказал, что меня будет ждать какой-то волшебник-шарлатан.
— Его звали Гюнтер, он был моим мужем, и совсем не шарлатаном, а магом-иллюзионистом.
— Вот как, значит был…
— Да, он умер месяц назад.
Это конечно очень грустно, но кое-чего не объясняет.
— Но почему вы здесь?
— Жду тебя, вместо моего мужа. Понимаешь, Гюнтер был дружен с твоим отцом и с радостью согласился бы помочь тебе, но он умер, и послание твоего отца получила я. Поэтому не обессудь, но я решила тебе помочь вместо моего мужа, мне кажется это добрый поступок, за который я, сейчас, не должна перед тобой отчитываться. А ты, вместо того, чтобы расспрашивать меня почём зря стоя на месте, мог бы сделать это сидя рядом со мной на фургоне, пока кони будут вести нас в дальние дали, подальше от это дыры. Что на это скажешь?
— Да, пожалуй, я сяду.
И я сел, а Кира, не задумываясь и не ожидая чего-то, быстро ударила вожжами коней и те побежали дальше, перейдя на быструю рысь. Сидя на фургоне я чувствовал каждую кочку, каждую неровность, каждую ухабину и задница моя отзывалась болью от каждого такого твёрдого прыжка, когда меня подбрасывало и жёстко опускало обратно на деревянное сидение.
Подумал вдруг о её имени. Кира.
— У вас имя девочки, а не старушки.
— Но когда-то я была девочкой и мне это имя подходило, неужели сейчас мне нужно его менять просто из-за предрассудков едва знакомого мальца?
— Да нет, просто решил как-то продолжить беседы, а получилось совсем глупо.
— Это точно, лучше не делай так больше, если у тебя нет чего-то конкретного, о чём ты хотел бы поговорить.
— Но у меня есть.
— И что же это?
— Вы. Кто вы такая? И куда мы сейчас едем? И что за это фургон такой?
— Сколько вопросов, но давай я попробую отвечать на них постепенно. Начнём сначала, кто я такая. Я Кира, как я уже сказала. Я уже старушка, как ты уже заметил. И я путешествую в этом фургоне уже тридцать лет, раньше путешествовала вместе со своим мужем, Гюнтером, а теперь путешествую одна. Куда мы с тобой едем? Мы едем с тобой куда угодно, или туда, куда занесёт нас свободный ветер.
— Ясно. Можно ещё один вопрос?
— Задавай.
— Почему вы считаете мой дом дырой?
— Потому что считаю его дырой! Мне не нравится твой дом, и знаешь почему? Потому что ты, Мирт, бежишь оттуда, а я тебя спасаю.
И я заткнулся, бесспорно принимаю логику слов Киры. И наш путь начался.
Несколько дней подряд мы путешествовали в её фургоне, не заезжая в города и деревни, останавливаясь под открытым небом, спали у костра, когда не было дождя и ветра, в иных случаях ночевали в фургоне, который внутри оказался весьма вместительным, ведь в нём хранилось несколько объёмных сундуков с вещами, таких длинных и широких, что мы на них и спали, постелив пару толстых одеял поверх.
Всё было хорошо и эти три дня прошли спокойно. Мы разговаривали с Кирой обо всём, в частности о моём доме и родителях. Я поведал ей почти всю свой жизнь. Она была хорошим слушателем, но не спешила раскрываться передо мной, а я и не давил на Киру, пусть она сама решает, что хочет рассказать, а что вольна скрывать.
Вся эта жизнь в поездке была пропитана свободой, той самой свободой, когда сам выбираешь как тебе жить, что тебе говорить, что носить и куда идти.
И так продолжалось ровно до того момента, пока не наступило полнолуние. Вернее, всё произошло за пару часов до него, когда был прекрасный закат, мы уже разбили небольшой лагерь и разожгли костёр на ночь, когда Кира вдруг подошла ко мне с верёвками в руках и сказала:
— Идём к дереву, Мирт, сегодня ты проведёшь ночь связанным и пусть мне это и не нравится, но по-другому я не смогу спать спокойно.
— Потому что я Зверь? — несмотря на полное понимание ситуации, я не смог сдержать обиду, и эта обида отразилась в моём голосе.
— Именно так, Мирт. Потому что ты Зверь, и если ты сейчас не согласишься на это, то дальше будешь путешествовать один.
В этот момент во мне взыграла гордость.
— А если и так?
— Хорошо, я не держу тебя! Можешь уходить прямо сейчас, но уходи как можно дальше, ибо если произойдёт что-то страшное этой ночью, и ты нападёшь на меня… я не буду сдерживаться и один из нас умрёт, потому зверь может быть неуправляем!
— Он лишь недавно пробудился во мне и пока поддаётся моему контролю!
— Это ничего не меняет. Либо ты соглашаешься, либо мы прощаемся, но также имей ввиду, что ты останешься один, тебе будет негде укрыться, у тебя нет денег и ты не в состоянии защитить себя, в тех случаях, когда Зверь будет отсыпаться.
Как же я ненавижу такие моменты, когда вся вера в человека и уважение покрываются трещинами сомнения, как какой-нибудь глиняный кувшин, перед тем как развалиться на части. Можно этот кувшин попытаться скрепить, намазав глиной и повторно обжечь, но в большинстве случаев сосуду конец, как конец и дружбе, когда своему близкому другу перестаёшь верить. И сейчас надо бы по-хорошему уйти от Киры куда-нибудь и продолжить свой путь одному, но я не готов и вряд ли долго протяну, именно поэтому я и говорю:
— Хорошо, я согласен.
И мы вместе идём к здоровенному дубу неподалёку, так чтобы Кира видела меня, сидя у костра. И она крепко привязывает меня к стволу, оставляя одного, но перед тем как уйти как-то грустно бросает через плечо:
— Воды не проси, еды тоже, подходить к тебе до утра я не буду, ведь зверь хитёр, и я ему не доверяю.
А я не доверяю тебе Кира и в этот самый момент я, вдруг, решился уйти от тебя! Сразу, как только мы остановимся в следующем городе или деревне за припасами. Но тебе я сейчас этого конечно же не скажу, а просто останусь стоять на месте, несмотря на холод, темноту и жучков, что со ствола дерева ловко заползли мне за шиворот. За всё это я конечно же буду благодарить тебя! Всю эту ужасную ночь!
Кира жарила кусок мяса на костре, я сглатывал обильную слюну, ведь сильно проголодался, и никто не догадался меня покормить, вернее она испугалась, а теперь я вынужден терпеть. Куда же делась вся моя свобода, за эти пару часов?
А вот исчезла она к чёртовой матери! И что-то больше не особо маячит на горизонте! А ночь сделалась страшной, я стою в полумраке связанный и слышу завывания каких-то неведанных тварей. Почему-то мне не пришло в голову, что не я один в полнолуние схожу с ума. А тем временем я стал сильнее. И ёбанная ярость переполняет меня! Мне хочется разорвать эту сраную верёвку, добраться до Киры и откусить ей башку!!! Мышцы напрягаются до предела, верёвка жалобно трещит, но не рвётся… почему-то она стала жечь мою кожу, нестерпимо, противно, ужасно, словно сейчас начнёт вплавлять в мясо, пока не дойдёт до костей.
Я вспомнил Вехутана и это отрезвило меня. Никогда ранее я не вспоминал его, но сейчас его бледное испуганное лицо само пришло в мою голову и уже не хочет оттуда уходить. Этот парень был ни в чём не виноват, скорее всего Джокеус и Комуро подговорили его, может даже пригрозили, пусть Вехутан и предал меня, но мы не особо-то и были друзьями. Получается, что я убил его просто так, ни за что, просто потому что в тот момент я был в ярости. Верёвка повисла на мне, я перестал рваться на свободу и мышцы на руках и ногах словно бы сдулись, давая телу возможность напитать меня всей той болью от невероятно крепкой верёвки, что разрывала мою кожу. Теперь я, наверное, похож на кусок мяса, наверняка следы от верёвки испещряют мою кожу. Эта верёвка точно не обычная! Обычная бы не выдержала столько ярости…
Тем временем Кира встала, я вижу её силуэт на фоне горящего костра. Она стоит ко мне спиной и внимательно смотрит в темноту. А затем случилось необычное, её руки покрыл огонь и из них выскочили два огненных зверя. Это были здоровенные, сияющие красным, лисы, они бросились вокруг Киры в хоровод, и так и бежали вокруг неё постепенно отдаляясь всё дальше и дальше, пока не отбежали настолько, что я смог увидеть лишь пятна света вдалеке. А затем пришёл крик. Звериный вой. Кто-то стонал вдалеке, прерывисто визжал и хрустели деревья.
Две огненные лисы вернулись назад к Кире, они прильнули к ней, своими огненными мордочками упёрлись в её старческие шершавые руки и исчезли. А я остался стоять на месте, жутко заинтригованные. Я слышал от родителей, что в мире существуют маги, и если это только что передо мной была не она, тогда что это было? Фокус? Не похоже.
В какой-то момент я заснул. Не знаю, как это получилось. Просто повис на верёвках и отключился. Видимо сон настиг меня даже в такой неловкой позе, видимо ему совершенно плевать лежу ли я на спине, или стою привязанный к дереву.
Но когда я открыл глаза, то было уже утро. А проснулся я потому что Кира отвязывала от меня верёвку, и чтобы не свалиться на землю, неожиданно потеряв опору, мне пришлось срочно восстанавливать равновесие, а ноги мои затекли за ночь, и было это невероятно больно, поэтому первое время, как оказался на свободе, я просто прыгал и бегал вокруг дерева, пытаясь восстановить кровоток. А затем дал знать о себе и мочевой пузырь, как-то одновременно с животом, что громогласно заявил о себе, дав чётко понять, что его не кормили уже слишком давно.
Кира накормила меня остывшим мясом, при этом ни слова не сказала. А я ел и тоже молчал, ровно до того момента как мы снова отправились в путь.
— Скажи мне пожалуйста, — начал я. — Ты ведь маг, да? Я видел, как ты применяла то огненное нечто прошлой ночью, это было красиво, и я так понимаю, что это спасло наши жизни от хищников?
— Ну насчёт жизней ты конечно перебарщиваешь, максимум они бы убили только меня, а ты, разорвав верёвку окончательно бы разобрался со всеми, если бы они вообще тебя тронули, что мало вероятно. А по поводу того, что я маг, то да, я и правда маг, только вот меня никто никогда этому не учил и единственное заклинание, которое я знаю это "Защитная огненная техника двух блуждающих огней", его я и применила прошлой ночью, и даже его я выучила случайно, когда Гюнтер подарил мне свиток с заклинанием на день рождения. Старый дурак потратил на него все наши деньги, но этот подарок я ценила, несмотря на все трудности во время его изучения.
— Воу-воу-воу… всё ясно. Даже очень. Можете больше ничего не рассказывать.
— До сих пор злишься на меня за прошлую ночь?
— Есть немного. Вернее много и даже очень.
— Оправдываться я не буду, даже не надейся! Я уже давно собиралась сказать тебе, что тебе придётся продолжить путь одному, в скором времени, ведь дальнейшее твоё нахождение рядом со мной несёт в себе некую угрозу, которую я уже не могу выдерживать.
— Вы помогли мне сбежать из родного дома и теперь бросаете?
— Точно, ведь я считаю, что сделала для тебя достаточно. И моя доброта на исходе, пусть тебе и кажется, что я тебя предаю, но и ты меня пойми! Мне сложно мириться с мыслью, что Зверь внутри тебя может в любой момент вырваться наружу и сожрать меня! Это страшно, Мирт!
— Хорошо. Я понимаю тебя и не осуждаю, но это неприятно слышать, так что давай больше не будем об этом говорить. Лучше скажи мне, когда я должен покинуть тебя?
— Как только отъедем подальше от того леса, желательно на какое-нибудь мирное с виду поле, тогда можешь идти.
Так мы и сделали. Кира на прощание мне бросила:
— Береги себя! И ПОЖАЛУЙСТА, ПОПЫТАЙСЯ НА МЕНЯ СИЛЬНО НЕ СЕРЧАТЬ! ПРОЩАЙ, МИРТ!!!
И вот, я со своим малочисленным скарбом, в количестве одной дорожной сумки от матушки, стою на пыльной дороге и пытаюсь понять куда дальше пёхать.
И вот я один. Свободен. Делай что хочешь! Иду я по дороге. Иду так, до самого вечера и ни черта не происходит! Ровно до того момента пока не наступает ночь.
Я сижу у костра, совершенно один. Слышу вдалеке вой. Звери бегут вокруг. Замирают. Подходят совсем близко ко мне. У них жёлтые глаза, луна отражается в них. Они кружат вокруг, а я напрягаюсь всё сильнее, они ведь понимают, что я один, и видимо чувствуют, что я не смогу дать отпор. А разве я не смогу?!
Они кинулись на меня, а я превратился в Зверя. Одним махом став в шесть раз больше и в сотни раз сильнее. Волки вцепились в меня зубами, вцепились когтями в мою шкуру, но пробить её им оказалось не по силам! Я резко повожу плечами, бросаюсь на лапы и несколько прыжков делаю вперёд, а затем разворачиваюсь обратно, окончательно скинув с себя волкодавов. Им этого мало, они отлетели, но не упали и не ударились, а мягко приземлились на лапы, и всё только для того, чтобы броситься на меня вновь. Их много я не могу сосчитать. Успеваю лишь замахнуться лапой и ударить, задел лишь одного, слышу, как он заскулил и всё… на меня бросились все остальные. Они пробуют меня клыками. Пытаются разорвать. Догрызть до тёплой мягкой плоти. У них ничего не получаются, я брыкаюсь, бегаю, резко останавливаюсь, кручусь вокруг себя. Сбрасываю их снова и снова, но они лишь мягко приземляются и набрасываются на меня вновь. Всё продолжается пока особенно крупный волчара не бросается мне на спину, он впивается клыками в мою шею, и я чувствую неимоверную боль, ведь эта тварь прокусила шкуру!
Падаю на спину. Волк не успевает отскочить и оказывается подо мной. Я неимоверно тяжёлый. Он скулит, пытается вырваться, но ему удаётся лишь слега пошевелится. Я чувствую, как подо мной хрустят его кости. Пока я лежал на спине, пытаясь умертвить здоровенного волчару, мелочь не мешкала, они вцепились в меня со всех сторон, желая прокусить.
Появился ещё один волк. Белый. Статный. Красивый. Почему-то мне кажется, что это волчица, и в её синих глазах застыл гнев и бесконечная злоба, как только из-под моей спины повторился скулёж, она бросилась на меня. Она была гораздо больше других волков в своей стае, она была и гораздо умнее их. Она знала куда нужно кусать. Волчица вцепилась в мою лапу, в самую ляжку, разгрызаю шкуру, своими длинными и невероятно острыми клыками вгрызаясь в мою плоть. Ещё никогда я не испытывал такой боли. Ногу сдавило. Невероятный жар. Невероятное давление. По мышцам прокатилась острая боль. Щекотно. Давит, как же давит… а клыки впиваются всё глубже.
Никогда я не чувствовал такой боли в своей жизни. Ссадины и синяки, которые я получал до этого — ничто. Даже побои от отца Комуро были лишь мелочью, чем-то неважным и быстротечным на фоне того, как здоровенная волчица отгрызает мне ногу.
Как оказалось, этого более чем достаточно, чтобы я не выдержал существования в этом бренном мире и потерял сознание.