— Чрезмерно возбуждён, дорвался до общества, — шепчет она мне.
В общем, славная баба…
Игорь Леонидович покидает нас, устал от пути и тряски. Немцы продолжают сидеть за столом с потрясающей выправкой и каменно молчат. Юра-начальник тоже неразговорчив и почти не улыбается. Он собирает документы, оставляет немцам на завтра задание на два маршрута, старшим назначает Курта.
Попили чай и все расходимся.
Опять залаяла проклятая собачонка и не даёт мне уснуть всю ночь.
Шумит, шумит Псузаапсе.
Просыпаюсь поздно. Клотильда не разбудила, пожалела. В лаборатории она и Игорь Леонидович. Он уселся за весы, налаживает.
— Есть успехи? — спрашиваю его.
— Пока никаких.
Клотильда делает анализы, наставила бутылок с пробами. Сегодня она какая-то другая, довольная. Не узнать.
— Очень нагревается лаборатория, — жалуется Игорь Леонидович. — Не представляю, как в ней работать в условиях песков.
— Придётся устанавливать под тент. Вот и всё, — говорит Клотильда.
— Не знаю, не знаю…
Помогаю Клотильде работать по новым методикам.
— Нас с вами приглашают завтра на пасеку. Поедем! — сообщает она заговорщически, чтобы Игорь Леонидович не слышал.
— Куда же я с ногой? Кто приглашал?
— Володя, здешний лесничий. Это совсем недалеко. Нас довезут на тракторе. Поедем? — Глаза блестят. Видно, ей очень хочется поехать. — А вечером будем работать хоть до утра, даже лучше, прохладней. Хорошо?
— Поедем, — соглашаюсь я.
Мы задерживаемся опять допоздна и уходим все вместе.
По дороге Игорь Леонидович рассказывает про немцев:
— Приглашают завтра в маршрут, к водопаду. Говорят, очень красиво.
— Непременно идите. Если бы не нога, я бы обязательно пошла, — уговариваю его и думаю: «Очень хорошо, если он пойдёт, будет удобно и нам удрать на пасеку».
— Конечно, идите. Хорошие ребята. Эти немцы мне больше нравятся, чем наши Юры, — подхватывает Клотильда.
— И всё-таки для меня есть что-то чуждое в них, — говорит он. — Жалуются, что на практику их только на Кавказ пускают, а в Среднюю Азию — нет. Я вот всё думаю, если вдруг война…
— А вы не думайте. Учитесь у бабки Варвары, — говорит Клотильда.
Встали рано. Пьём чай, собираемся в лабораторию.
Игорь Леонидович внял нашим уговорам, ушёл на рассвете в маршрут. У Клотильды настроение приподнятое. Перед зеркальцем подчёсывает брови, красит губы.
— Всё невестишься… А срок-то твой давно вышел, — говорит бабка Варвара.
— Разве срок когда-нибудь выходит… — урезониваю её я.
— Может, и твоя правда, кто его знает, — соглашается бабка.
В лаборатории что-то делаем, но, в основном, поджидаем трактор.
Клотильда сполоснула пол-литровую бутылку, наливает спирт:
— Возьмём чекушку, угостим их.
(О, женщины! Вспоминаю холодный отказ в спирте Юре-младшему.)
Загромыхал трактор — заулыбалась, торопит:
— Пошли, пошли.
Володя и Клотильда усаживают меня рядом с трактористом. Моя нога — мой постоянный козырь. А им приходится стоять сзади.
Трактор ревёт, швыряет нас то вверх, то вниз, мы в шторме земли и камня.
Володя обнял Клотильду, держит, чтобы она не выскочила. Славный парень, естественный, ничего не строит из себя и не дурён собой.
Вид у Клотильды сияющий.
В общем, как мало нам, женщинам, надо!
Трактор накреняется так, что мы висим в воздухе, вот-вот перевернёмся. Сердце замирает. Но гусеницы прочно сцепились с землёй.
Заросли груши, чащоба, первозданность, спуск. Опять пересекаем Псузаапсе. Подъём, опять каштановый лес. Стоп. Приехали. Пасека.
— Так вы действительно хотите поработать или так?.. — спрашивает Володя.
— Да, да, конечно, хотим, полный трудовой день.
— Ну, смотрите, — говорит он, — не заплачете? Матвеич, а ну встречай рабсилу!
Одутловатый низенький Матвеич в широкополой полотняной шляпе страшно похож на гриб-шлюпик.
— Чи работать, чи мешать? — спрашивает он.
— Приехали вам помогать, — говорит Клотильда.