Я спал. Мне удалось заснуть под самое утро, но даже тогда этот сон был хрупок как хрусталь. Вдруг послышались приглушенные шаги, шепот, совсем близко. Я приготовился. И когда мне спросонья показалось, что шаги уже близко, я мгновенно прошептал заклятие и, резко повернувшись в сторону, откуда шли звуки, метнул шар пламени.
— Ты с ума сошел, Совор?! — послышался недоумевающий крик Дерека.
Эти слова мгновенно выхватили меня из объятий развеивающегося сна. Сквозь тающую пелену на глазах, я, наконец, смог разглядеть встревоженного Дерека, что стоял возле дерева. Подле него, совсем рядом, была обожжена трава. Я вскочил со спальника и метнулся к нему со словами:
— Ты не ранен?
— К счастью, нет, — настороженно отвечал он и присел под дерево. — Что случилось? Зачем надо было палить все вокруг, и меня заодно?
Я вздохнул и сел рядом с ним под дерево. Солнце уже встало и осветило всю полянку возле одиного дуба, где мы остановились на ночлег. Роса на зеленых травинках сияла в лучиках утреннего солнца.
— Ты чего тут бродил и шептал? Я, было, подумал, что нас талкская разведка настигла или еще бандиты какие. Я же и убить тебя мог…
— Ну, — пожал он плечами и с мрачным видом добавил, — разве что поджарил бы немного, — и на его лице растянулась улыбка.
Мне было не до шуток. В последнее время разыгралась паранойя. А сегодня это могло стоить Дереку жизни.
Но тут он легонько ударил меня по плечу:
— Совор, да все нормально, — произнес он вместе с этим. — Да, чуть не убил друга и последнюю надежду мира. С кем не бывает? — и снова, еле сдерживаясь от смеха, он улыбнулся.
— Не смешно, — ответил я и встал. Меня его веселость разозлила и я, не сдержавшись, начал нотацию. — Дерек, тебе уже тридцать лет скоро, а ты ведешь себя хуже пятнадцатилетнего мальчишки! Детство кончилось давным-давно, на твоих плечах ответственность за весь мир, а ты сидишь и хохочешь.
— Не тебя только что спалили заживо, — съязвил он в ответ. — Я прекрасно понимаю, что за ответсвенность лежит на мне, Совор, — продолжил он, глядя в землю. — И если ты так настаиваешь, то я согласен, детство кончилось. Еще в девять, ибо в десять ты нашел во мне предрасположенность к магии. В одиннадцать умерла мать, — на этой фразе он сделал небольшую мрачную паузу, а после снова заговорил, — и я потерял возможность к магии и может быть даже к силе повелителя. На протяжении всех последующих семнадцати лет я только и делал, что ответсвенно подходил к возложенным на меня обязанностям.
— И поэтому сбежал в семнадцать? — Дерек от этого вопроса нахмурился.
— Нет, не поэтому. Не будем вспоминать тот день, пожалуйста. Я все время серьезно отношусь к своим обязанностям, ну… кроме тех случаев, когда я сперва делаю, а потом думаю. И только не смей мне вновь напоминать о медведе! — резко прервал он меня, заранее зная, чем я хотел его попрекнуть. — Так почему я не могу побыть не серьезным маленькую толику времени, когда мы вдали от вельмож и опасности?
— В том-то и дело, что мы постоянно в опасности, — ответил я. А на лице Дерека опять засияла улыбка и он произнес:
— Конечно, ведь тебя могут спалить даже в собственном лагере.
Я сжал кулаки. Конечно, виноват был я, но меня его шутки немного рассердили. Поняв, что он не слишком озадачен происшествием, что воспринял это довольно легко, я успокоился.
— Я рад, что ты выговорился, — сказал я и направился к потухшему кострищу собирать вещи. — А твое ребячество… В общем… прости меня и за пламя, и за то, что не сдержался и вспылил.
— Совор, да все впорядке, — все также весело произнес он.
— Ты так и не ответил. Чего бродил по лагерю? — повернулся я лицом к нему, осмотрел и только сейчас заметил, что он держит в руках мою маску.
— Я проснулся от того, что твой конь стал неспокойно ржать, — стал отвечать он. — Проверил, все нормально, вокруг никого. После это уснуть я уже не смог. Покормил коня, да и сам позавтракал (твоя часть возле костра, кстати), а потом на глаза попалась, — он повертел в руках желтоватую, цвета кости, маску.
— Ты бы поаккуратнее, — предупредил его я, после чего сел на спальник и добавил, — подарок императора как-никак.
— Вот как, — удивился он и встал с земли, — этого ты не рассказывал.
— А ты не спрашивал, — ответил я, приступая к оставленному мне завтраку.
Он подошел и вернул маску мне. Я положил ее рядом с собой и вернулся к еде.
— И какого же императора? — спросил он, садясь на свой спальник напротив. Я поглядел на него, после чего он объяснился. — Подарок от какого императора?
— От Тарсана, конечно же, — произнес я, прожевав кусочек поджаренной вчерашней оленины. Я вытер пальцы об спальник и взял маску. — Выделана лучшими резчиками из кости, да не какой-нибудь, а драконьей. Она очень дорога мне. Странно, что тебя она раньше не заинтересовала.
— Я в последний раз ее на тебе видел… хм… когда мы только прибыли к древним. А тогда, как ты помнишь, меня ничего не интересовало кроме обучения.
Все замолчали. Птицы на другой стороне дороги, где тянулся лес, защебетали, видимо, радуясь теплому солнцу. Я доел завтрак. После чего мы собрались.
— Коня, говоришь, покормил? — осведомился я. Дерек утвердительно покачал головой. — Ну, вот и отлично. На нем поеду я.
— Но Совор, не удобнее было бы все сумки повесить на него, а самим идти.
— Удобнее. Но не я вчера набрел на медведя и потерял коня. Нам все равно не далеко. Тебе не повредит, а мне старику ходить не пристало, — я надел сбрую на коня и все седельные сумки, что он смог бы унести вмести со мной (остальное осталось на Дереке). Он лишь взохнул.
Оседлав коня, мы двинулись дальше по дороге. Было утро 20-ого Посевов. Мы находились возле Кавира, в нескольких часах пути.
19-ого числа мы все также ехали по Кавирскому пути, что пролегал в чащобах Марудорского леса. Солнце подходило к зениту. Теплый, свежий лесной воздух окутывал нас. А на ветках, прикрытых изумрудной листвой, напевали свои звучные песни птички. Дерек ехал впереди. Размеренно стучали конские копыта по протоптанной земле.
Вдруг Дерек резко дернул поводья и остановился. Мне жестом сказал, чтобы я поступил также. Затем рукой махнул куда-то в чащу, густо заросшую зелеными кустами. Я присмотрелся. Среди зелени тихонько, но, тем не менее, со всей своей грациозностью, бродил олень. Рога его ветвились, как ветки древних деревьев. Дерек протянул руку к задней луке седла, где в тряпицы был завернут лук и колчан с небольшим количеством стрел (который мы старались изрядно пополнять при возможности), и аккуратно вытащил его.
— Дерек, оставь ты бедное животное, — прошептал я. — Мы уже близко к Кавиру, да и запасов наших хватит еще на несколько дней.
— Сам потом за обе щеки будешь уплетать, — шепотом ответил он мне и, вложив на тетиву стрелу, приготовился к выстрелу. Целился из седла в ничего не подозревающего оленя, бродящего в зарослях кустарника.
Поднялось затишье. Потом треск дятла о ствол долетел до нас откуда-то издалека, фырчанье коней. Олень встрепенулся, стал оглядываться, вертеть ушами. Скрип тетивы и в момент стрела, вострый наконечник которой блеснул в лучике солнца, проникающем сквозь листву, устремилась в жертву. Жалобный вскрик. Птицы, до сей поры скрывавшиеся в ветках, беспорядочно разлетелись от резкого крика. А затем мы уже, пришпорив коней, вовсю гнались за подстреленным оленем. Летел он словно ветер, хотя, как я успел заметить, стрела попала ему в бедро. Рано или поздно он сдался бы. А пока жажда жизни брала свое.
Я отстал от Дерека: он умчался вперед, а я стал возиться со своим луком, запутавшимся в пристегнутых к седлу тряпках. А когда я уже нагонял Дерека, то с той стороны, куда он ускакал, послышалось злобное медвежье рычание, жалобное ржание коня и вскрик Дерека. Как потом оказалось, Дерек, преследуя оленя, наткнулся на медвежью берлогу, где была медведица с медвяжатами. Она, защищая своих детей, задрала коня Дерека, а тот чудом скрылся в чаще. По счастью, медведица не стала преследовать моего «охотника».
В конечном итоге, обессилевшего оленя мы нашли неподалеку от берлоги. Избавив от страданий измученное животное, Дерек освежевал добычу. Все это заняло несколько часов. В это время я вернулся к берлоге и, утихомирив мать с детьми, забрал с коня седло и сумки. Потратив прилично времени на охоту, мы не успели добраться до Кавира. И когда ночь застала нас возле одиноко дуба, что рос на холме, мы устроили там лагерь. Легенды графства говорили, что на месте, где растет этот дуб, находятся останки драконьего жреца, что поддерживал мир между людьми и своим хозяевами, что и прославило его.
Уже час как мы неспешно брели по дороге. Леса уже отступали, давая место для многочисленных пашен, на которых трудились крестьяне и их скот. Тянулись обособленные длинные домишки — пригородные хозяйства. Вдали, еще в лесах, на возвышении виднелись башни замка местного лорда или дукса, что, наверняка, владел прилежащей к городу областью, на которые делились графства. А местное графство было жемчужиной Норссальского региона. Лежащее на обоих торговых путях в Сивильнорд и из, оно процветало.
Часа через три-четыре пред нами стали вырастать стены и башни. Протоптанная дорога сменилась на мощеную булыжником мостовую, по которой зацокали конские копыта. Множество телег тянулось в город. Перед отворенными воротами, над которыми свисало зеленоватое полотнище с изображением того самого одинокого дуба с зеленой кроной, над которой, держа в клювах веточки здешних растений, парили два белоснежных голубя, я спешился. Небольшая конюшня стояла возле ворот. Там я и оставил своего коня, а заодно купил добротного коня Дереку, за которого хозяин выпросил двадцать две золотые, но такой конь стоил названной суммы.
После мы, наконец, двинулись в город. Прошли под аркой ворот. А за ними раскинулась торговая площадь, приветливыми возгласами торговцев с базара, встречающая гостей и путников. Очень много горожан собралось возле центрального базара, откуда вперемешку с криками зазывал слышался громковатый плавный, но быстрый язык — харлийский. А после я подтвердил догадку. В толпе то и дело мелькали смуглолицые люди в цветастых длинных одеждах, напоминающих халаты, на головах многие из них носили тюрбан. Только одно могло обозначать такое количество харлов (которые не особо любили покидать свою родину) — прибытие в Кавир торгового каравана с великого базара Хаасима. И судя по скоплению народа возле базарного развала, то товара было много, а это самый настоящий праздник. Ведь заморский товар: будь то мебель, домашняя утварь, украшения из золота, серебра, меди, бронзы и прочих драгоценных и полудрагоценных металлов, (коими всегда славился харлийский народ); кузнечные и гончарные изделия, заморские вытянутые сливы, (что на родине звались финиками); тростниковый сахар, фрукты, различные пряности и самое главное — чай, что был излюбленным напитком многих в провинциях — ценился в народе. А когда караван добирался из эльфийских земель до Империи практически полным, да и так далеко от границы это было просто событие года, не только для жителей Кавира, но и для последующих городов, куда бы караван ни следовал.
Над торговой площадью, что заросла приземистыми опрятными домишками, с синеватой черепицей, грозно высилась звонница белокаменного храма, украшенного лепниной и различной резьбой. Издавна был поставлен он во имя аэрия изобилия, покровителя торговли — Зарабака. В стороне от площади между домиками виднелся цветущий парк.
Дерек поначалу удивился такому изобилию людей (горожан и не только), но затем сам пробился в толпу, чтобы глянуть на товар. Я же прошелся по лавочкам, которые стояли вокруг. Продав немного оленины (которой теперь у нас было предостаточно) местному мяснику, я двинулся дальше. На небольшую сумму, полученную от мясника, я купил соли, чтобы спасти мясо от гниения, у травника и там же приобрел необходимые реагенты. Через какое-то время мы с Дереком встретились возле главных ворот. Он похвалился, что нашел неплохие стрелы, а вместе с этим приобрел и съестных припасов.
Дальше мы решили пройтись. О ночлеге пока не задумывались, так как подле стены расположилась таверна в довольно невзрачном на вид полуразвалившемся здании (я бы даже сказал двухэтажном сарае), а практически напротив в стройном каменном здании находился постоялый двор. По небольшим переулочкам, мы продвинулись вглубь города. Ремесленеческий квартал вовсю кипел в работе, за ним следовал небольшой жилой, где было довольно спокойно относительно остальной части города. Несмотря на то, что город находился в мягком, но все же северном, климате, везде была зелень: небольшие садочки, скверики и парк. В одном таком сквере рос молодой дуб.
Дело шло к вечеру. Прошлись мы кругом. И когда оказались позади алтарной части храма, подле которой раскинулось небольшое городское кладбище, наконец, стал виден во всей своей красе графский замок. Невысокие башни, стены с бойницами, окованные дубовые ворота, и центральная цитадель, которая чуть возвышалась над остальными замковыми постройками. Замок расположился как бы отдельно от города, но все же скрылся за толстыми городскими стенами. Его от простой жизни отделял парк, в котором росли и ели, и дубы, и белоствольные березки. Нынешним властителем трона Кавира была, если память меня еще не поводит, графиня Антрена Исирдоффская. Вскоре Дерек решил позаботиться о ночлеге и оставил меня. Я же еще прогулялся.
Когда солнце садилось, а облака стали необычайного золотистого оттенка я по переулкам вернулся на торговую площадь, на которой все никак не стихал гул. По пути к постоялому двору, я зашел в портную лавку, где за несколько серебряков купил прекрасного покрова рубаху и штаны, а после заглянул в лавку мастера-доспешника, где потратился еще и на дублет с кольчужными вставками. (Погода стояла теплая, а дальше должно было стать еще теплее, а мы до сих пор бродили в северных меховых одежах).
Дерека я встретил возле невзрачной таверны у внешней стены, чья поблекшая и покосившаяся вывеска гласила: «Таверна пьяная лошадь». Опершись на забор, Дерек беззаботно глядел в небо и посвистывал. Меня он заметил сразу и, дождавшись пока я подойду поближе, спросил:
— Совор, ну где ты ходишь? Я уже заждался, — устало произнес он и зевнул.
— Чуть задержался, — ответил я. — Ты снял комнату?
— Да, — он встрепенулся и показал мне на обшарпанную таверну, — не ахти, кончено. Но я сберег нам пару десятков серебра, — добавил он усмехнувшись.
— Что ж, пойдем: уже смеркается, а нам не плохо бы хорошенько отдохнуть перед завтрашним ранним отъездом, — он кивнул и направился к покосившимся дверям таверны. Я за ним.
Внутри таверны стоял полумрак: лишь несколько тусклых свечей освещали большой зал, который был заставлен четырьмя круглыми столами. За одним из них сидели, как мне показалось, гость и хозяин таверны, коего выдал фартук с масляными отпечатками ладоней. Они громко беседовали и выпивали, и за этим делом на нас внимания не обратили.
— Мне еще повезло, — шепнул Дерек, — я успел договориться с ним еще до того как они начали, — и стал подниматься на второй этаж по узенькой лестнице, что скрылась в алькове.
Оглядев зал беглым взором, я последовал за ним по ступеням, издававшим неприятный скрип. Если внизу был еще хоть какой-то свет, то на втором этаже его не было вовсе. По пищащим половицам мы пошли вдоль коридора, где было три двери. Из-за одной, крайней, доносился донельзя громкий храп. К счастью, наша комната оказалась в самом конце коридора, где можно было надеятся на спокойную ночь.
Дерек отпер дверь, и мы попали внутрь. Я зажег небольшую свечку, оставленную на столе, чтобы как-то осветить тесную мрачную комнату. Окон не было. Две небольшие кроватки, на которых уже лежали наши сумки, и столик — вся мебель. Я присел на кровать, та при этом заскрипела.
— Хоть бы клопов не было, а так ничего. Главное ведь кров и крыша над головой, а там пусть и скрипучая и обветшалая, — раздумывал я и усмехнулся.
— Ты чего? — спросил Дерек, присаживаясь напротив.
— Раньше мы, магистры, да и все маги, были довольны чистому ночному небу и мягкой травой под собой. А сейчас попробуй нас вытащить из мягких постелей: все будут ой как недовольны. Слишком мы стали привередливы, слишком расслабились сидя в замках, башнях при особах и знати, — попричетал я, а потом опомнился и добавил. — Но это я что-то ни к месту.
Дерек достал из сумок еды и питья. А я пока положил на стол сверток и стал разворачивать.
— Что это? — спросил он, нарезая небольшой кусочек сыра.
— Это тебе, — ответил я и окончательно развернул упаковку. — Одежда. Не все же нам париться в шубенках, мы же не на севере. Тут в это время жарковато. Снимай куртку! Переоденься. Не знаю, угадал ли я с дублетом, ты парень высокий, а вот все остальное должно подойти.
— А ты что? Так и будешь ходить в своей робе? — он взял со стола обновки.
— Нет, конечно же. На этот случай у меня с собой припасена легкая мантия, — я порылся в седельных сумках, что стояли у меня на кровати и вскоре достал из одной сверток. В нем лежала недлинная мантия, напоминающая тогу. Серый нагрудник, рукава и капюшон, что был украшен тонкой серебряной филигранью, а через плечо наискось шла белая полоса.
После мы перекусили и за едой завязался разговор:
— Я много читал, Совор, о Тарсане. И в разных книгах его описывали по-разному. Ты рассказывал мне о своих странствиях с ним, но никаким образом не давал его действиям и поступкам оценки, — начал Дерек. — Каким же был Тарсан Залдер по твоему мнению? Ты ведь больше о нем знаешь, чем все кто старался написать о нем.
— Каким он был, ты хочешь знать? — переспросил я. — Он был несносным, не послушным, всегда летел вперед, не дожидаясь, что кто-то упрекнет его или пойдет за ним.
— Не слишком лестное описание императора, — усмехнулся Дерек, прожевывая кусок сыра.
— Ты хотел правды? Пожалуйста. Но даже, несмотря на это, он был поистине великим человеком. На его характер сказалось воспитание, — продолжил я и устроился поудобнее. — Как ты знаешь, его отец — Людвиг, был генералом армии Голдермана в Сивильнорде. Когда на свет появился Тарсан, Людвиг был уже не молод. А война с эльфами сделала его еще более суровым, чем он был. Как только Тарсан научился ходить, его отец устроил его в отряд в тылу. Еще практически младенец, а уже был солдатом. Он учился как солдат, выполнял работу как солдат и за проступки и осечки получал розги как солдат. Никто не смотрел на его возраст и беспомощность.
Зато в пятнадцать он уже был капитаном в армии. Отец его тогда уже умер. Тарсан в те годы делал вылазки с отрядами. Участвовал в битвах. В том же возрасте на него была возложена обязанность оборонять город Ратен. К сожалению, в ходе недолгой осады город был взят, а отрядам Тарсана пришлось позорно отступить. Его тогда чуть не обвинили за проступки и ошибки всей северной армии. Но в битве при деревне Бортники, что, по мнению современников, не имела никаких шансов на успех, Тарсан, ведя за собой отряды, смог разгромить армию эльфов, превосходящих числом, и отбить Ратен, — я вздохнул и продолжил. — Многие тогда говорили, что он присвоил себе чужой подвиг, но факт остается фактом. После сражения при Бортниках Тарсану досталось прозвище «Секира Севера».
Тем временем война подходила к концу. В двадцать ему дано ведение о великом паломничестве к древним. Он оставляет армию и принимает дар аэрии Мариялы. На месте, где ныне стоит храм, мы и познакомились, — вспоминая этот момент, я не мог не рассмеяться, а затем достал из сумки маску и, глядя на нее, вновь продолжил. — Можно сказать, что дружба завязалась сразу. О наших походах ты уже знаешь. Освободившись от армии и всей ее строгости, Тарсан пытался всячески вернуть себе отобранное детство, а посему и вел себя порой, как мальчишка. Ну, а в тридцать четыре года — на острове Вилнор, как все знают, Тарсан получил бразды правления от Аливии Мерольд и стал императором. Выучка и армейская муштра сыграли тут свою роль: он стал сильным правителем, который создал сильную державу, — я усмехнулся. — Но несносным так и остался.
После дальнейшего непродолжительного разговора мы приготовились ко сну, чтобы ранним утром отправиться дальше.
***
Проснулся я до петухов. Дерек еще спал, отвернувшись к стене лицом и сопел. Я переодел робу на мантию и приступил к небольшому завтраку из мягкого хлеба и прохладного молока. Затем я разбудил Дерека, а сам отправился кормить лошадей.
Вышел из комнаты и, спустившись на первый этаж, наблюдал интересную картину: повсюду были разбросаны бутылки и кружки, стоял неприятный запах, на полу в обнимку с кружкой спал тот самый гость, а трактирщик, храпя, развалился на столе.
На улице стояла предрассветная прохлада. Пар вырывался изо рта при дыхании. Торговая площадь была пуста, мирно стояли домики и лавки, а из некоторых труб в небо тянулся легкий дымок. Свежесть утра окончательно разбила сонливость, и я отправился к конюшням.
Сонные стражники, стоявшие на карауле, еле удерживаясь ото сна, неохотно отворили мне калитку в еще закрытых вратах. За стенами было еще свежее. Сюда же и долетал звук природы: легки шум листвы и стрекотание кузнечиков. Добравшись до конюшен, я отыскал в стойлах наших коней и дал им немного фуража, пока они ели можно было заняться сбруей.
Через некоторое время пропели петухи, хотя еще стояла темень. В тот же момент заскрипели городские ворота. Я вышел посмотреть. Ряды вооруженных всадников и груженых обозов выезжали из города: харлийский караван отправлялся дальше. Поднимая клубы пыли, караван спешно продвигался к тракту. Через несколько минут он удалился от городских предместий, и только замыкающие наемники еще были видны.
Я вывел коней из стойл как начал заниматься рассвет. Тем временем город просыпался: на стенах сменялся караул; поднимался гул над площадями, полился малиновый звон колоколов со звонницы, зазывая прихожан; а к отворяющимся воротам мирно начинали тянуться телеги, груженные различным товаром. Из-за ворот показался Дерек в дублете. Он, завидев меня, ускорился. Последний раз окинув город, мы оседлали коней и неспешно пустились по дороге, попутно объезжая обозы.
На развилке Кавирского пути был установлен резной указательный столб, увенчанный фигуркой петуха, направляющий всех на Золотой тракт — дорогу до Белого города. Тракт пролегал через красивый полный различных деревьев Ингворский лес. Слава этого леса была очернена засильем разбойников, поэтому не редко по пути можно было встретить разъезд ленников местных землевладельцев или патрульных Легиона. Обилие следов от копыт и колес телег говорило о том, что караван направился в Вилнорград, и мы могли настигнуть его в самое ближайшее время.
Кони сопели, а стук копыт о землю смешивался с прекрасным пением птиц, далеким и глухим стуком дятла и шелестом листьев, коих теребил теплый ветерок. Дерек, да, как и я, был молчалив в тот день. Изредка мы заводили недлинные беседы, которые в основном сводились к дальнейшим планам, и вскоре совсем нам наскучили, так что и их мы прекратили.
Так, не спеша, мы продвинулись от Кавира до окраинного округа графства и остановились в деревушке Малиновке, расположившейся возле замка Хемсворт, что стоял на пригорке. Солнце садилось за горизонт, попутно окрашивая весь небосвод в нежно-розоватый.
По веселому настроению селян: песням, плясками и застольям прямо во дворах приземистых домишек — было понятно, что караван проходил тут недавно, но, видимо, задержался ненадолго. Мы остановились в местном трактире на ночлег, а на следующее утро отправились дальше.
27-ого Посевов мы были уже на полпути к Вилнорграду. Стояла отличнейшая погода. Солнце пригревало. Природа уже расцвела во всей красе и готовилась принять теплое, по ощущениям, лето.
Остановились у речушки, чтобы напоить коней. Дерек не удержался от возможности искупаться. Пока он нырял под воду, я снял сбрую с коней и решил их отмыть от дорожной пыли. Окатил водой с помощью заклятия одного, тот недовольно заржал, все это, по-видимому, не сильно ему понравилось. Второго ожидала та же процедура.
Был полдень, когда мы отправились дальше в путь. Дерек повеселел и мы разговорились. А за разговором и не заметили, как из Норссальского региона Драгонгарда перешли в центральный. Цветущий и пестрящий зеленью лес, наполненный пением птиц, окутывал тракт.
К вечеру дорога привела нас к границе графства Кавир, о чем говорили руины древней крепости Имир, что потеряла стратегическое значение, и стала прибежищем в одно время некромантов, а в наши дни разного сорта разбойников.
— Ахах, а я думал, что только мне так не везет, — рассмеялся Дерек, когда я закончил свой рассказ об охоте на дракона на Золотом побережье Драгонгарда.
— В конечном итоге, Дерек, Тарсан одолел этого дракона, — договорил я.
— Подожди, я запамятовал, — заговорил Дерек и поправил седельные сумки, что начали свисать, — этот поход был до северного или после?
— После, — ответил я. — Как раз затем мы наткнулись на другого дракона, который, как я уже однажды рассказывал, привел нас к острову Вилнор.
— Где и завершилось возвращение драконов… — дополнил Дерек. — Помню.
Он посмотрел вдаль и покрепче сжал вожжи. Я также поглядел вперед и увидел, как зарево пожара освещает темнеющий небосвод и поднимается черный дым. Мы пустили коней в галоп. Дракон, если это был именно он, мог сжечь половину леса.
По мере приближения к месту пожара были слышны звуки битвы: звон стали и крики брани и никакого рычания и шипящих заклятий. Становилось ясно, что это вовсе не дракон. Проехали развилку дороги, которая была окроплена кровью. Впереди виднелись трупы нескольких человек. Спешились, оставили коней у развилки и побежали дальше. Перед нами открылось сражение наемников каравана с многочисленной шайкой разбойников. Горели две телеги, которые в момент сражения служили чем-то наподобие баррикад, за которыми укрылись караванщики. Разбойники выбегали из леса. Наемники с войнами харлов могли противостоять им, но стрелы, летящие со стороны деревьев, видимо, сравнивали силы.
Мы с Дереком ринулись на помощь каравану. Дерек выхватил из ножен меч и вступил в схватку с одним из разбойников, тогда как я занялся стрелками, скрывшимися в листве. Несколько легких пассов руками и ветви сбросили с себя разбойников, о чем свидетельствовало прекращение свиста стрел. Это позволило наемникам и харлийским войнам перегруппироваться и подготовить ответный удар.
Когда начальник наемников скомандовал грозным криком начало удара, разбойники потеряли прежний пыл. Без поддержки лучников, бандиты едва ли могли что-то противопоставить умелым наемникам. Поэтому, как только ряды разбойников поредели, их отступление не заставило себя ждать. Выждав еще время и окончательно убедившись в том, что они сбежали, наемники с харлами стали тушить горящие телеги и собирать разбросанный товар. Я, как только все стихло, принялся помогать раненым, что не заняло много времени.
Дерека я отыскал за помощью в таскании ящиков.
— Эй, вы! — крикнул кто-то, когда я подходил к телеге, что невольно заставило меня (да и не только меня) обернуться. — Да! Ты, — человек в легких доспехах указал пальцем в перчатке на меня, а затем на Дерека, — и ты! Идите сюда: с вами хотят говорить.
Мы с Дереком переглянулись и, кивнув друг другу головами, не заставили кричавшего ждать нас.
Воин, судя по всему, наемник отвел нас к большой телеге, стоявшей впереди. Возле нее столпилось много людей, многие из которых были харлами. Высокий харл в желтоватом халате с полосатым узором вытирал тряпкой кровь с ятагана, и как только мы подошли он со звоном убрал его в ножны. Стоявшие вокруг караванщики гудели на харлийском.
Наемник отвлек от разговора харла в желтом и тот, отмахнувшись от остальных руками, стал беседовать с нами.
— Так это ви, — проговорил он на общем, коверкая слова харлийским акцентом, — я очень рад знакомству. Ви очень помогли нам. Без вас, боюсь, нам пришлось би нелегко.
— Мы и без них бы справились, — проворчал человек, облокотившийся на телегу. Он жевал травинку и смотрел в небо, что не сильно мешало рассмотреть шрам у него под глазом.
— Видели ми, как ти справился со стрелками, Морн, — парировал караванщик и вновь обратился к нам. — Ах, я забил представиться. Ах’шарим — купец, так, кажется, у вас это называется, из гильдии Хаасима. А это как ви уже слишали — Морн, главарь наемников.
В знак уважения мы поклонились.
— Повезло же вам наткнуться на такую свору бандитов, — произнес Дерек.
— Я нечасто биваю в землях Империи, но мой караван впервие попал под такую атаку, — ответил Ах’шарим.
— Видимо, положение дел на границах совсем вынудило оставить дороги без защиты, — подметил я.
— Я прекрасно понимаю обстановку дел, обстоящих тут. Но не будем об этом. Все разрешилось благополучно. Я, как может бить и некоторие мои соратники, в долгу перед вами, — продолжил Ах’шарим. — И как любой другой харл, не смею не виплатить долг. Чем я могу это сделать? Товари? Золото?
— Побереги деньги Ах’шарим! — встрепенулся Морн и выплюнул травинку. — Что они сделали? Спугнули разбойников? И только! Они уйдут, а из-за них мы упустили бандитов, которые разнесут весть о богатом караване и придут вновь — с подкреплением.
Ах’шарим почесал подбородок и, положив руку на пояс, произнес:
— Морн, ах da’jinn tatdgmara [(харл.) Духи не предков тебя побери], прав. Но я ни сколько не виню вас. И виходя из положения, хочу предложить вам место в сопровождении каравана до столици, если ви не против, конечно, — растянув улыбку, добавил Ах’шарим.
— Мы поступим как трусы, если уйдем, не оказав вам помощи, — ответил Дерек.
— Я сомневаюсь, что на территории префектуры Легионеры не окажут помощи каравану, поэтому я считаю излишним… — говорил я.
— Соворус, мы все равно двигаемся в одном направлении, — прервал меня Дерек. — Да и что помешает бандитам снова напасть?
Я не ответил.
— Ахах, ви очень хорошие парни, я погляжу. Буду считать это за положительний ответ. — повеселел Ах’шарим. — Ви можете поговорить с Карамиром, он видаст вам палатку на ночь.
— Благодарим Ах’шарим! — ответил Дерек и кивнул головой. Купец поступил так же в ответ.
Стемнело быстро. Похоронив немногих погибших и отведя обозы к обочине, караванщики и наемники поставили лагерь. Разожгли костры. Отужинав мясным рагу, которым нас угостили караванщики, мы расположились у опушки леса. Поставили палатку, разожгли костер. Небо было затянуто облаками и лишь изредка открывались простыни звезд. Наемники веселились: пили и хохотали во всю глотку. Караванщики, оплакав погибших, пели песни на харлийском. Они были мелодично протянуты, одновременно веселы и печальны.
— Ты знаешь, о чем они поют? — спросил Дерек, заинтересовавшись одной из красивых харлийских песен.
— Я, к сожалению, не достаточно знаю харлийский, признаться честно, могу сказать только пару слов, — оторвался я от созерцания неба. — Но мотив мелодии мне знаком. И если я не ошибаюсь, то это одна из очень старинных песен с Хардрассала. Мы знаем ее как «Песнь об Ик’санбанде и сокровище сорока джиннов». Есть перевод, но он не столь мелодичен, как оригинал.
— И что же поется в этой песне? Уж очень она заворожила меня. Хочется знать, почему они и смеются и плачут от нее, — говорил Дерек, поглядывая на харлов.
— Ну, напеть я и перевод тебе не смогу, а пересказать смысл очень может быть, — ответил я и размяв спину, продолжил. — Это не столь песня, сколько легенда в стихах. Правдива ли она? Решай уж сам. Так вот, Ик’санбанд принц Хаасима, сын, а по другим версиям внук пророка Хаара. Он, будучи молодым, не хотел принимать на себя бразды правления и поэтому часто сбегал, скитался один по пустыням. — Дерек стал слушать меня. Костер приятно потрескивал, а ветерок доносил до ушей мелодию песни. — Однажды Ик’санбанд попал в песчаную бурю, в которой чудом не погиб. Он нашел убежище в пещере. Переждав бурю, Ик’санбанд решил покинуть ее, но выход ему преградили джинны — по поверьям харлов, духи не их предков, по простому — демоны (а мы, маги, считаем их служителями лорда Торшиба). Было их сорок. И за вторжение к ним в дом, захотели они Ик’санбанда убить. Но принц был хитер, и попросил у них перед смертью исполнить последнюю его волю. Джинны согласились. Один из них спросил: «Чего ты желаешь перед смертью твоей?». На что принц попросил, чтобы остальные джинны по одному исполнили его желание. Тогда и заподозрили духи не ладное, но делать уже было нечего. У следующих он попросил по десять телег полных золота, а у двух последний пожелал вернуться обратно домой с золотом и чтобы ни один дух не мог причинить ему вред. И озлобились джинны на него, но исполнили все в точности. Все золото было отдано принцем на постройку Хаасима и бедным его подданным, — я перевел дух и докончил. — Печальная часть песни в том, что джинны отплатили Ик’санбанду. Они в силу обещания не причиняли ему вреда, но помогли врагам его. И жестоко убит был султан вместе с женою своей.
Дерек смачно зевнул и потянулся.
— В который раз напоминаю себе не расспрашивать тебя об историях, перед тем как собираюсь стоять на часах, — засмеялся он.
— Не так уж и скучно я рассказываю, — ответил я и стал укладываться в палатку.
— Ну, Совор, не обижайся, — все также весело произнес Дерек. — Спасибо тебе!
***
Караван продвигался неспешно. Но Дерека переубедить было нельзя. Да и особого толку не было: что с караваном, что без него мы слишком медленно продвигались. 29-ого Посевов мы пересекли границу префектуры в Центральном округе — территории принадлежащей Вилнорграду, управляемой городским советом и префектом.
Зеленеющие белоствольные березы обступали тракт практически вплотную. По дороге изредка можно было встретить руины андров — мраморные колонны, аркады и колодцы. А когда мы спустились с холма в низину, то сквозь деревья можно было рассмотреть Белую башню возвышающуюся, казалось, до самых небес.
И вот, наконец, к полудню 32-ого Посевов караван приблизился к Великому мосту, выложенному из белого камня с шестнадцатью арочными проходами, перекинутому через озеро Вал к острову Вилнор, на котором в свете солнца сиял Белый город. Отсюда он выглядел просто огромным, и дух захватывало от вида высоких былых стен с бойницами и немыслимой высоты Белой башни, вершину которой мешало рассмотреть слепящее солнце.
Караван стал продвигаться по мосту. Он был достаточно широк, чтобы тут смогли разъехаться два обоза, и при этом не мешали бы прохожим и патрулю из Легиона. Красные полотнища с черным драконом развивались на арочных проходах, что украшали мост. Мимо проехал конный разъезд в доспехах отделанных позолотой. Великолепный вид с моста открывался на исток реки Импер, самой широкой реки во всем известном свете. Только отсюда можно было разглядеть оба ее берега одновременно. Был виден также и столичный порт и подплывающий к нему корабль, опускавший паруса. Порт расположился на небольшом островке в виде полумесяца и был защищен стеной полукруглой формы.
От моста шла выложенная белым кирпичом мостовая, ведущая прямо к Великим вратам города. Две мощеных булыжником дороги, отходили от нее и вели одна к белому двору, другая к порту и академии, они огибали город и встречались у Императорских врат с противоположной стороны. Нам с Дереком нужно было бы развернуться к белому двору, но от стен города и вплоть до дороги расположилась ярмарка: множество палаток, лавок, развалов и толпа горожан и жителей близлежащих сел. Караван поворачивал к ярмарке и чтобы быстрее обойти ее, я предложил Дереку проехать через районы города. Мы попрощались с караванщиками, обменялись благодарностями с Ах’шаримом и отправили коней к главным воротам.
Великие врата толстые и тяжелые, литые из стали, выкрашенные под бронзу; были отворены, через них въезжали и выезжали телеги и лился городской шум. Когда те были закрыты, на них можно было рассмотреть рельефную фигуру Императорского дракона, покрытую позолотой. Проехав под аркой ворот, мы оказались в торговом районе города, шум и гул так и окатил нас. Горожане сновали из переулка в переулок. Туда-сюда метались кареты и экипажи, что цокот копыт о брусчатку разносился отовсюду. А главная мостовая — Проспект Залдеров вел нас мимо строгих и, тем не менее, помпезных, с выделяющимися пилястрами и балкончиками, домиков, выдержанных в так называемом имперском архитектурном стиле. Обилие белого цвета, смягчалось зелеными деревьями, попадающимися то там, то тут в переулках, и черепицей небесно голубого цвета.
Проспект вывел нас к торговой площади, в центре которой ввысь тянулась колонна Серого конкордата, украшенная лепниной и барельефами страшных событий Войны «машин», от самого ее начала и до битвы у Серой горы. Увенчивала колонну небольшая статуя Дэймона I на коне, но она была столь мала, что рассмотреть ее с земли не представлялось возможным. По обе стороны от колонны растянулись торговые ряды, а подле них базар.
Минуя центр площади, где скопилось множество горожан, я повел Дерека переулками. Сначала мы проехали мимо здания городского совета, по Сенной площади в Чайный переулок. Проехав Шелковую улицу полотняного квартала, мы оказались на Медной, ведущей мимо мануфактур и небольших заводов, от дыма которых город спасали маги. Выехав на кольцевую или Золотую улицу, главную улицу круглого Белого города, мы оставили далеко позади торговую площадь и двинулись к «Имперским садам» — зеленому району города.
Зазвонили колокола высокой звонницы храма Десяти, чей голубой купол показывался из-за стен. Ей вторили маленькие колокольные перезвоны, доносящиеся от часовенок, спрятанных в кварталах города. Был уже полдень. Преодолев стену, в которой был проход к Легионерскому гарнизону, стоящему поодаль от города, мы оказались в «Имперских садах». Здесь уже было потише. Дерек понемногу пришел в себя, да и мне хотел перевести дух. Давно я не был в столице.
«Сады» были тихим жилым районом города. В нем расположилось небольшое количество домов, возле каждого был разбит роскошный сад с деревьями и цветами. Свернув на проспект Аливии, мы направились к Садовым воротам города. Оставив ненадолго городскую суету, мы выехали за ворота и направили коней к Белому двору, из-за стен которого и вырастала Белая башня.
— А я думал, что в Нордгарде неспокойно, — сделал попутное замечание Дерек.
— О, ты еще успеешь соскучиться по мирным улочкам Нордгарда, — засмеялся я.
— Чем нам смогут помочь магистры? Что есть у них, что неизвестно тебе? — говорил он, рассматривая башню.
— Никогда не бывает лишним спросить мудрого совета, особенно когда тебе приписывают великую мудрость все кому не лень, — заметил я и смотрел на возвышающуюся башню, невольно подняв голову.
Основанием башни служила большая ротонда. Отделанная белым мрамором она сверкала в солнечных лучах. Снаружи не было видно ни одного окна, хотя на самом деле по всему барабану башни тянулись окна, но все они были скрыты магией.
Ворота белого двора охранялись отрядом боевых магов. Одеты они были в доспехи с позолотой, но вместо шлема носили белые капюшоны, скрывающие их лица. Въехав на белую площадь, мы спешились. Коней у нас принял страж, стоящий возле ворот. Площадь служила ордену тренировочной и учебной площадкой для магов, по стене расположились несколько домов и хозяйственных построек. Прекрасный сад из невысоких деревьев окружал ротонду. Мы двинулись к дверям башни. Двое стражей, также боевых магов, отворили нам их и пустили внутрь.
При входе нас встретил послушник ордена.
— Чем могу помочь, достопочтенные судари? — спросил он и осмотрел нас.
— Я хочу видеться с магистрами, — ответил я.
— Боюсь, мастера сейчас держат совет, — произнес послушник и указал на колонный зал.
— Они отложат свой совет. Скажите магистру Алдрену, что его хочет видеть Авертус Талран.
— О, как пожелаете, достопочтенный сударь, но не смею давать вам надежд, на то, что мастера отложат свой совет, — сказал послушник и откланялся.
— Авертус… кто? — шепотом переспросил Дерек.
— Не беспокойся, так надо, — уверил я его и мы стали ждать.
Внутри ротонда казалась еще больше, чем снаружи. Округлый холл, был отделен колоннами, стоящими по кругу, от центра, где за большим круглым столом заседал Белый совет. Холл по краям перерастал в коридоры, в которых виднелись лестницы наверх. Из-за колонн проглядывались дубовые резные стулья, и жаровни с магическим синим пламенем. Громкие голоса смешивались воедино под сводами ротонды и эхом раздавались по залу, так что ничего нельзя было разобрать.
Голоса стихли, а затем раздался хриплый хохот. После чего послушник показался из-за колонны и пригласил нас, а сам скрылся. Я отправился к совету, Дерек медленно побрел за мной. А за колоннами нас ждали магистры. Девять облаченных в белые балахоны с символом «всевидящего ока» фигур сидело за круглым дубовым столом, изысканно украшенным; они с интересом глядели на нас из-под капюшонов. Один же стоял, опершись на белесый посох, на конце которого сиял, отражая магическое пламя, больших размеров сферовидный драгоценный камень молочного цвета — са’афир. То был старик, высокий, даже при своей сгорбленности. Седые, хотя скорее немного серебряные, волосы ниспадали ему на плечи, а борода доходила до самого пояса. Лицо его было обращено к нам. Оно все было изрезано морщинами, каждая из которых, казалось, могла бы поведать одну из многочисленных историй из жизни этого человека. В голубоватых глазах, что смотрели на нас из небольших прорезей морщин, виделся смех. Именно его хохот разлетался эхом по ротонде.
— Кто же это к нам пожаловал? — отсмеявшись, хрипловато проговорил он и стал легонько подступать к нам. — У тебя множество имен: архимаг, отшельник, старец, горевестник, последний из рода. Но из всех ты назвался тем, что я знаю лучше всех, — он остановился на полпути. — Авертус… Авертус. Ну же, — весело произнес он и расставил руки в стороны, — подойди сюда, обними старого друга.
Я немного ускорился и, подойдя ближе, обнял своего лучшего старинного друга — Алдрена Белого.
После дружеского объятия я произнес:
— Приветствую тебя Алдрен! Я несказанно рад видеть тебя и всех вас, — обратился я к сидящим магистрам.
Многие из них еще не совсем понимали, что произошло, но быстро опомнились и, сняв капюшоны, стали пристально осматривать меня.
— Не может быть, — удивленно заговорила талкка со светлыми волосами заплетенными в длинную косу, что была никем иным как Айлерой Светоносной, — Соворус!
— Соворус! — воскликнул рыжеволосый на вид довольно молодой, лет двадцати (что на самом деле было уже давно не так), магистр Верилий. — Сколько же лет?
— Много. Довольно много, — произнес низенький мид с зеленым листом в волосах, Альдор.
— Мы не узнали тебя, — своим строгим голосом, в котором всегда, даже в обычных разговорах, чувствовалась нотка надменности, произнес талк Иландир.
— Присаживайся, Соворус, — указал Алдрен на пустой одиннадцатый стул, стоящий за столом. — Твое место всегда свободно.
— Я вынужден отказаться составить вам компанию, магистры, — ответил я.
— И снова Соворус с мировыми проблемами нетерпящими отлагательств, — закатила глаза магистр Меллера.
— Боюсь, это так. Я прибыл к вам за советом, но прежде, — я обернулся, чтобы найти Дерека, что пристроился возле колонны в тени зала. Я поманил его рукой. — Прежде… я хотел бы представить вам человека, из-за которого я тут. Дерек Гиблер.
Выйдя из темноты, он поклонился магистрам. Они все с любопытством осмотрели его. Алдрен сдвинул свои белесые, как снег, брови, напрягся, как и все магистры после того как стали догадываться (они читали, искали магию в нем).
— Мое почтение, драконий повелитель, — развеял тишину Алдрен своим хриплым голосом и наклонил голову. А глаза остальных магистров заблестели.
— Значит, слухи не врут! — проговорил Верилий.
— Магистр и драконий повелитель… как в старые добрые времена, — с ноткой ностальгии произнесла Айлера.
— Мы, — начала Меллера, — несказанно рады видеть нового повелителя!
— Соворус, почему же ты не сказал совету, что нашел повелителя? — строго спросил Алдрен.
— Ты знаешь, Алдрен, на то были веские причины.
— Подойди ближе, юноша, — позвал Дерека Алдрен. — Хорошо ли тебя обучили в храме? — спросил он после того, как вновь рассмотрел его.
— Соворус и древние обучили меня всему, что знали сами, — серьезно ответил он.
— Значит, и магии обучен. Тогда не желаешь ли ты обучиться в ордене боевой магии, чтобы не терять возможности пользоваться драконьими заклятиями?
Дерек задумался, но не ответил.
— Что же, я думаю, вы оба устали в дороге. Свой ответ дашь после. Я велю приготовить вам комнаты.
— Благодарю, Алдрен, но позволю узнать, свободен ли дом в Садовом переулке?
— Да, он по-прежнему твой. За ним присматривали. Если желаешь, то я распоряжусь приготовить его для вас.
— Пожалуй, будет лучше разместиться там.
— Хорошо. А пока его будут готовить, мы могли бы обсудить дела, что привели вас, — Алдрен погладил гладкое древко посоха и отправился к стулу. — Верно, что-то серьезное привело вас в столицу.
— Соворус и я хотим многое разузнать. Но главная причина в том, что император настоял на аудиенции, магистр, — сказал Дерек.
— Император? Тогда, лучше поспешить. Сегодня день просителей, — припомнил Алдрен. — Иначе вы его не застанете в ближайшие пару дней.
— Да, это правда. Начнем с приема у его величества, а потом, магистры, я буду держать с вами совет. Благодарим, Алдрен, — ответил я и поклонился. Затем повернулся к остальным магистрам и поклонился им. Дерек повторил за мной и мы покинули зал совета.
От белого двора мы направились обратно в город. По дороге Дерек решил удовлетворить свое любопытство:
— Вижу, магистры очень удивились, когда узнали о том, что ты сопровождаешь меня, — начал он и потянул вожжи, заставляя коня идти помедленнее. — Отчего? Разве это не было очевидно с самого начала, даже не смотря на то, что ты ничего им не сказал.
— Дерек… Просто я посвятил себя коллегии. Я же говорил, что звание архимага висит на мне как клеймо. И видно магистры настолько верили в то, что я не вернусь к былым делам, исполняя только поручения ордена и занимаясь делами коллегии, что и не рассматривали меня в качестве твоего спутника. Мне известно, что они потратили много времени на твои поиски. Поэтому и удивились: ведь для многих ты все еще не больше, чем слух, — размышлял я.
— Да, вот бы агенты разведки так считали, — рассмеялся Дерек. — Еще о доме. Ты никогда не говорил, что у тебя есть дом в столице. Это же замечательно!
— Не думаю, — задумчиво ответил я. — А не говорил, потому что он не совсем мой. Магистры приписывают его мне, хотя он некоторое время был во владении других людей. Несколько лет назад он опустел. Там, правда, осталась пара моих вещей, которые я никак не собрался забрать, да и некогда было. Не помню, когда я приезжал в Белый город надолго.
Мы вновь проехали через Садовые ворота и по проспекту Аливии двинулись прямо к центральному району — Дворцовой площади, вокруг которой кольцом разрастался город. Белая центральная стена, огороженная рвом — городским каналом, — защищала площадь, из-за нее поднимался голубой купол императорского дворца.
— Дерек, чего же ты не согласился обучаться боевой магии? — спросил я, пока мы ехали.
— Я не знаю, как долго мы задержимся здесь. Может уже после аудиенции нам придется спешно уезжать из столицы, — ответил Дерек и обернулся, видимо, еще раз рассматривая Белую башню. — А будет возможность, тогда и посмотрим.
— Посмотрим…
Пропустив большой эскорт, следовавший за роскошной отделанной позолотой каретой, что въезжала по мосту на дворцовую площадь, мы вышли к стенам Белого дворца. Весь императорский двор расположился за стенами Белого дворца, стоящего в центре площади и всего города. Напротив центрального въезда в ворота дворца находилась статуя из черного камня — статуя Императорского дракона, что по легендам погиб от руки Тарсана Залдера именно на этом месте (я бы сказал, что это было немного севернее, у самой оконечности острова, ведь сам видел это событие, но архитекторам было виднее).
Площадь полнилась экипажами и каретами, а все потому, что вокруг дворца расположились посольства, купеческие дома, дома чиновников, магнатов и прочих сливок имперского и не только общества. Проехав через отворенные кованые ворота Белого дворца, мы попали на Императорскую площадь, на которой непосредственно возвышался дворец императора.
За стенами непосредственно расположились: большая конюшня, вспомогательный арсенал, два штаба Легиона, в двух одинаковых флигелях, стоящих друг напротив друга. В центре же гордо высился трехэтажный выделанный белым мрамором дворец. Мы оставили коней в конюшнях, что были справа от ворот, и двинулись дальше. Подле дворца был разбит роскошный сад с причудливыми кустами, среди которых виднелись и статуи с разбитыми возле них скамеечками. В саду, укрывшись зонтиками, прохаживались придворные дамы, леди, купчихи, магнаты и прочие знатные особы.
Дорога привела нас к парадному входу во дворец. Перед ним находился единственный во всей Империи фонтан. С красивых лепестков большого каменного цветка стекала вода. А вокруг него дорога делала круг для экипажей и карет. Лестница поднималась к портику, с монолитными мраморными колоннами, что увенчивался фронтоном. По бокам, сверху, свисали два алых полотнища с черными полосами по краям, в центре которых был изображен черный Императорский дракон с расправленными крыльями.
Скрывшиеся за колоннами парадные массивные двери покрытые позолотой и рельефным изображением дракона, охранялись гвардейцами в алых доспехах, с бердышами в руках. Парадные двери были отворены и мы прошли внутрь. Только попав в холл дворца, я смог, наконец, заметить удивление и восхищение на лице у Дерека. Я легонько задел его локтем и шепнул:
— Ты еще дворца изнутри не видел.
Он попытался скрыть удивление и нахмурил лицо.
Холл был полон людей. Придворные в красочных нарядах вальяжно расхаживали по довольно просторной зале, украшенной резной деревянной мебелью: столиками, тумбами, шкафами и прочими. Канделябры занимали пустующие места. К нам, как только мы вошли, подбежал лакей в ливрее. Принеся извинения за большое количество посетителей, он предложил провести нас по дворцу, но я отказался и мы двинулись дальше.
Двухстворчатые двери, которые были растворены, отгораживали холл от главного зала дворца. В дверях стоял взъерошенный и, по-видимому, забитый хлопотами человек. Он был сед, и седые его бакенбарды опускались до подбородка. На нем был черный кафтан, на рукавах которого блестели запонки. Из-под рукавов торчали манжеты белой кофты, а на шее было затянуто жабо. Это, несомненно, был главный дворецкий.
— Чем могу служить судари? — четко произнес он уверенным голосом, видно подумав, что мы обратились к нему.
— Император ждет нас на аудиенцию, — ответил Дерек. Его ответ вызвал некий непонятливый взгляд дворецкого, и тот внимательно осмотрел нас.
— Сегодня, достопочтенные судари, день просителей, — пояснил дворецкий. — Все сегодня хотят получить аудиенцию его величества. К великому сожалению, обычно на таких днях очень много посетителей…
— Да, да мы понимаем, премного благодарны за помощь, — прервал я дворецкого и, поклонившись, потащил Дерека в зал. А за спиной, как мне показалось, дворецкий презрительно фыркнул.
— Дерек! — шепотом, начал я. — Прошу тебя!
— Я знаю, знаю, — отнекивался он.
И когда мы обернулись, перед нами предстал величественный главный зал. От светящих сквозь окна лучей солнца, он, белый, слепил глаза. Как и все в имперском стиле зал был столь же строг, как и величественен. С потолка, который казался недосягаемым из-за особой манеры фресок, свисала огромная посеребренная люстра. Со стен смотрело множество лиц фигур на темном фоне, то были портреты императорской семьи в золоченых рамах. На резных деревянных тумбочках и столах, тянущихся по стенам зала, стояли канделябры, бюсты, вазы полные цветущих букетов. Наличники были выполнены в виде виноградной лозы, а рельефная лепнина по углам была позолочена. Множество проходов уводило посетителей по различным помещениям дворца, которым не было числа (одних только парадных гостиных насчитывалось тут штук десять).
Сновали чиновники, работающие тут. Мелькали министры, генералы. То и дело из-за угла показывалась любопытствовавшая прислуга, которую спугивал окрик главного дворецкого. Дамы в самых разнообразных платьях и головных уборах прохаживались из зала в зал. Можно было видеть много простых горожан и крестьян, которые как потерянные стояли на одном месте и ждали, когда все начнется. Жизнь во дворце в этот день кипела.
Напротив входа расположилась парадная лестница, что плавно поднималась с пола и, доходя до платформы на некоторой высоте, раздваивалась, и завитком поднималась на второй этаж. Центр мраморных ступеней был покрыт красной ковровой дорожкой. Посетители постепенно поднимались наверх.
— Как нам попасть к императору? — прошептал Дерек.
— Обращать на себя внимание не будем, хотя это верный путь к личной аудиенции, — шепотом ответил я. — Придется ждать конца прошений, что будет не скоро, но тактичней поступить именно так. Иначе рискуем сорвать на себя злобу всей знати, что собралась тут.
Тут мимо пролетел черноволосый человек в черном дублете и задел Дерека, так что тот чуть не упал.
— Ох, — произнес мужчина, удерживая Дерека за рукав. — Простите мне мою неаккуратность, сударь.
— Ничего страшного, — ответил Дерек.
Человек кивнул головой, и хотел отправиться было дальше, но тут наши с ним взгляды пересеклись.
Худощавое, покрытое немногочисленными морщинками хитрое очень знакомое лицо с ястребиным носом, смотрело на меня. Глаза человека заблестели, а уста растянулись в хитрую до невозможности улыбку. Он заложил руку в перчатке за спину и поклонился. После чего произнес:
— О как же я рад видеть перед собой архимага Севера! — заговорил он, чуть ли не на весь зал, что само собой вызвало интерес и пошли шептания. — Прошу простить меня за бестактность, я не представился, сударь архимаг. Я — Клавдий Виарен, — произнес он, не убирая улыбку.
Я бегло взглянул на Дерека, который ждал пока этот человек отстанет, а затем снова на Клавдия. Он, по-видимому, заметил, как я переглянулся и повернул голову к Дереку.
— А, вы видно спутник архимага, — продолжил он, изображая удивление. — Уж сильно я сегодня неуклюж. Староват я стал. Еще раз приношу свои извинения.
Я молчал. Некоторая злоба наполняла меня, но я старался не подавать виду. Да и Клавдию, видно, это удавалось.
— Вы к его величеству? — спросил он.
— Так и есть, — ответил Дерек, отчего я нахмурил брови.
— Тогда, позвольте, судари, вас проводить, — произнес Клавдий и услужливо пропустил нас вперед, указывая на лестницу.
— Прошу простить, но мы не нуждаемся в сопровождении, — как можно более любезно ответил я и, поклонившись, отправился к лестнице.
Дерек за мной. Когда мы поравнялись, я строго шепнул ему:
— Остерегайся этого человека. Не стоит ему доверять.
А затем Клавдий нагнал нас и пошел возле.
— Ну, сударь архимаг, я лишь прошу побыть рядом с вами. Не каждый день встречаешь такого человека. — Он стал стягивать перчатки с рук и потом повесил их на ремень. Под ними оказались замотанные в бинт обожженные ладони и пальцы. — Вы только не бойтесь, — изобразил он усмешку. — Так. Старая рана.
— Так почему вы не дали залечить ее целителям? — невзначай спросил я.
— Знаете, сударь, я перестал доверять магам, — строго ответил он.
На площадке, где лестница делилась на две, расположились золоченые двери с рельефом, изображающим драконью корону в лучах солнца. Возле них стояло двое гвардейцев в красных доспехах. За открытыми дверями расположилась небольшая лестница, поднявшись по которой, мы оказались в тронном зале.
— О, — прошептал Клавдий, тем самым нарушив недолгое молчание, — практически вся знать уже собралась.
И в правду, зал был полон. Дуксы и лорды в парадных кафтанах и камзолах с белыми брыжами. Леди в платьях с широкими полами, расшитые филигранями и в пышных прическах. Магнаты, министры, купцы, виден был даже, по-видимому, таклский посол.
Тронный зал был просторным. По стенам тянулись колонны, на стенах вился золотой орнамент. Между колонн неподвижно стояли гвардейцы в алых доспехах. В конце зала, на помосте, окутанный балдахином из горностая, стоял трон, отлитый из золота, украшенный бархатом и драгоценными каменьями. Трон был подарен Тарсану Залдеру королем Хъялмарком в честь вступления Сивиля в Империю. За троном же, на стене, было рельефное изображение Императорского дракона.
Трон пока пустовал. Гости шептались и переглядывались. Лишь жужжание шепота, да махание вееров наполняли звуком залу. Мы встали в сторонке. Клавдий все никак не хотел оставить нас.
— Посмотрите, — шепотом продолжил Клавдий. — Приближенные… Не хотите ли я представлю вам всех, архимаг?
— Боюсь, мне не зачем беспокоить знатных особ своей персоной, эм… Клавдий, простите, не запомнил титул…
— Так и не зачем им знать вас, архимаг. Я так вам все расскажу… Это так сказать в моей компетенции, — усмехнулся он и жестом указал на высокого худощавого мужчину в годах, в черной шапочке с пером и в дублете. — Этот, его сиятельство Тит-Гораций Кирдан, лорд замка Медвежий угол в Бамире, советник при его высочестве и Первый министр. Поставил на уши весь кабинет разведки, дабы найти и перехватить драконьего повелителя. Вы себе представляете? — он обернулся к Дереку и продолжил. — А при дворе знаменит тем, что любит дам помоложе. О нем весь свет говорит, а он делает вид, что не замечает.
Вновь он как бы невзначай незаметно указал на даму в зеленом платье и в атуре. Он разговаривала с другими дамами, и все время помахивала веером, узор на котором невозможно было разглядеть.
— Прошу любить и жаловать, ее сиятельство, Мария Бохма, дукс замка Унгрим в Бретоге. Вдовствует. Говорят, что ее любвеобильный муж умер прямо… кхм… ну, вы понимаете. Коротает вечера в далеком холодном замке вместе со своими племянниками. Потратила большую сумму на наемников, которые должны были доставить ей драконьего повелителя.
— Я прошу вас, — попытался я остановить Клавдия, но он прервал меня, продолжая свое грязное дело.
— А вот, — наклоном головы указал он на грузного, толстоватого человека в роскошной шубе, надетой на кафтан расшитый золотой филигранью. На толстых его пальцах, коими он держал бокал, были надеты сверкающие перстни, — сударь Марк Варог, магнат и соучредитель Имперской торговой гильдии. (Между прочим, обладатель состояния близкого к суммам самого графа Сиродского). О его капиталовложениях в поимку повелителя я умолчу, ибо не в силах моего ума такие цифры запоминать. Ах, и забыл упомянуть, что он представитель оппозиции его величества среди палаты графов.
— К чему вы клоните, Клавдий? — шепотом спросил я.
— К тому, что вы, архимаг, мне помниться, хотели уберечь вашего повелителя, а сами притащили его в улей. В этом зале много людей потративших те или иные силы на поиски его, кто для себя, кто во благо Империи. Поэтому послушайте меня, и попытайтесь не открывать свои личности тут. Тяжелые времена наступили. Оппозиция набирает сторонников, поэтому его величество не будет в силах защитить вашего протеже.
— Это и без вас было ясно, Клавдий. Да и вы уже заставили меня потерять доверие к вам, — грубо шепотом ответил я.
— Ваше дело не верить мне, мое — рассказать вам. А теперь прошу простить меня, я вынужден откланяться. Было великой честью познакомиться с тобой, Дерек, — он поклонился и скрылся за колоннами.
— Что? Откуда? — удивился Дерек.
— Он шеф разведки. Нечему удивляться. Я знаю его. Именно он завел меня в западню, когда я только искал тебя.
— И это ему ты обжег руки? Да… Тогда почему он помогает?
— Я не знаю в какие он играет игры, но теперь я еще больше уверен, что ты нигде не в безопасности.
Стража, стоявшая возле дверей справа от тронного помоста, отворила двери, и из них вышел человек. Весь зал затих. Герольд, стоявший все это время на помосте, громко объявил:
— Его Императорское Величество Дэймон Третий Залдер, властитель Драгонгарда, владыка Сивильнорда, повелитель Северного Маунтрена и хранитель Империи!
Дамы чуть ли не синхронно сделали реверанс, а мужчины поклонились. Все осмелились поднять головы только тогда, когда император сел на трон. Разглядеть с конца зала, где мы расположились, не представлялось возможным.
И снова молчание нарушил герольд:
— Иверий Лаврин, голова селения Кан графства Авил.
— Проси! — еле слышно произнес император.
Стража возле дверей засуетилась, и спустя несколько минут ожидания в двери вошел в простых одежах, опоясанный кушаком, бородатый мужичок, коего назвали Иверием. Он быстро прошагал по залу к трону и там упал на колени.
— Государь император, челом бью, помоги, разреши слово молвить, — заговорил Иверий, не вставая с колен.
— Поднимись, и объясни в чем помощь оказать нужно, — произнес император.
Не сразу Иверий поднялся с колен, но как только он осмелел, продолжил:
— Милостивый государь, от имени всех своих односельчан прошу оказать помощь. Разбойники посевы наши пожгли, село ограбили, а поместник даже слухом не ведет. Только требует сдать посев. А в то, что его нет — верить не хочет. Помоги, милостивый государь, — с некоторой дрожью в голосе говорил проситель.
— Почему же не обратились за помощью к дуксу, не пошли к графу? Граф Авильский славится своей справедливостью, — легко и на равных общался Дэймон с головой.
— Так, милостивый государь, веры в них нет, — осмелев полностью, ответил голова, что вызвало шепотки у знати.
— Веры, говоришь, нет? — непонятным тоном спросил император, так что даже отсюда было видно, как затрясся голова. — Ахах, — засмеялся Дэймон и все стали потихоньку изображать смех, — да, правильно говоришь. Засиделись-то в замках на перинах, — он успокоился и продолжил. — То, что поместник о разбойниках во владении не ведает, разберемся. А к вам будет отправлен чин с проверкой. Если докажет, что разбойники сожгли, тогда отменит вам граф оброк до следующих посевов, ежели узнает, что вы сожгли, в казематы упрячу! — он помолчал. — До выяснения обстоятельств велю выдать голове постановление о выделении из местных запасов на селение необходимое количество зерна, — объявил он и махнул писарям, что все это время сидели за небольшим столиком слева от тронного помоста.
Те спустя некоторое время передали императору бумагу, тот развернул ее, прочитал, и, свернув, протянул обратно писарю, тот скрепил бумагу печатью и передал ее голове.
— О, государь император, от всего селения благодарю тебя. Да славны будут дни великого государя! — радостно заверещал голова и сделал земной поклон, после чего удалился.
Тем временем к помосту из толпы вышел Клавдий. Он попытался пройти к императору, но гвардейцы, стоящие возле дверей в кабинет, откуда Дэймон вышел, пригрозили ему бердышами. Все обернулись на него, но император жестом велел пропустить шпиона. Клавдий подбежал к трону и встал позади. Он стал шептать что-то императору, тот же его внимательно слушал. На каком-то моменте он стал глядеть в нашу сторону. После Клавдий вновь скрылся в толпе. Дэймон же дал знак герольду продолжать.
Два часа проходил прием. Из разных мест Драгонгарда приходили просители, и все их просьбы были выполнены. Для двора это, может быть, было некоторое представление, скучное, ведь к третьему просителю половина придворных дам валилась от дремоты, но император с интересом слушал каждого, будь то крестьянин, горожанин или человек высшего света; вступал с просителем в диалог, и в конечном итоге решал возникшую у просителя проблему.
Когда прием закончился, знать начала потихоньку расходиться. Некоторые из них перед этим успевали вступить в беседу с императором. Сразу же императора настигли чиновники, министры и генералы. Мы не спешили, хотя Дереку уже надоело просто стоять. Но император быстро прервался: всех разогнал и поспешно удалился в кабинет. Спустя несколько минут один из гвардейцев, что охраняли кабинет, подошел к нам и передал, что император желает нас видеть. Мы пошли за гвардейцем, который провел нас к кабинету и затворил за нами дверь, когда мы вошли.
Император стоял к нам спиной, смотрел в окна. Просторный кабинет был обставлен резной деревянной мебелью. Было и много больших шкафов полных книг, чьи корешки виднеилсь из-за стеклянных дверец. В центре стоял круглый столик с вазой полной свежих цветов, а вокруг несколько кресел. Немного левее от входа находился камин, откуда доносилось потрескивание поленьев. Напротив него стоял стол, на котором аккуратными стопочками сложены бумаги, возле чернильницы лежало несколько с белым оперением перьев. Рядом со столом, на подставке, красовалась Драконья корона, с зубцами из драконьей кости и с инкрустированным в ее середину сияющим са’афиром, — символ власти императора.
Мы молчали. Император тоже, и делая вид, что в кабинете никого нет, продолжал смотреть в окно. Так продолжалось несколько минут, после чего раздался приятный голос Дэймона:
— Я рад приветствовать нового драконьего повелителя и архимага здесь, — он развернулся, и мы поклонились ему. — А я все ждал, когда же вы прибудете. И вот. Мне не верится. Всегда желал увидеть того, кем был мой великий предок, чья кровь течет в моих жилах.
Дэймон был высокого роста, с прекрасной осанкой, немного худощав. Острые черты лица придавали ему строгий вид, лоб был изрезан морщинами, а глаза его выглядели устало. На вид императору было лет шестьдесят-шестьдесят пять, хотя волосы его были черны и лишь в висках отдавали сединой. А несколько заостренные уши, что показывались из-за волос, говорили о родстве с нерами. Длинный черный камзол без рукавов, перевязанный расшитым серебряной филигранью поясом, опускался до голени, а под ним был красный кафтан, из-под рукавов которого выступали белые манжеты рубахи. На шее блестела золотая императорская цепь с медальоном, на котором был изображен дракон.
— Я не имел чести узнать твоего имени, драконий повелитель, — произнес Дэймон, сразу после того как мы поклонились.
— Дерек, ваше величество. Дерек Гиблер, сын Адды и Мирона Гиблеров, — ответил он.
— Хм… — задумался император и, сложив руки за спиной, прихрамывая на правую ногу, пошел к столу. — Адда? Адда… — наступило молчание. Дэймон глянул на стену, а затем присел в кресло за столом.
Над столом в золоченых рамах висели портреты Дэймона II и Елизаветы — отца и матери императора, Катрины — жены императора, что умерла при родах, и его единственной дочери и наследницы — Аннеты, не дожившей и до шести лет.
— Вы желали видеть меня, ваше величество, — заговорил Дерек, развеяв тишину. — Зачем, позвольте узнать?
— Когда я узнал от магистров, что повелитель вновь появился, я поднял на уши всех дабы защитить младенца. К сожалению, тебя еще предстояло найти. Когда же моя разведка практически нашла тебя, на пути ей встретился маг, — Дэймон усмехнулся, — да… кто же мог знать, что Соворус Марет первым найдет тебя. И я должен признаться рад этому. Кто как ни он, смог скрыть тебя от всего мира на несколько лет. Ты спрашиваешь, зачем я желал тебя видеть? Я лично хотел познакомиться с тобой. А в свете недавних событий еще и поблагодарить за перемирие в Сивильнорде.
— Если намерения Соворуса мне ясны, — начал Дерек, — то позвольте узнать, ваше величество, от чего же нужно было защищать меня вам?
Сказанное Дереком несколько смутило императора. Лицо Дэймона нахмурилось и даже немного побагровело.
— Много кто в Империи и не только желал, чтобы повелитель был их служителем. Некоторые даже хотели твоей смерти. Я же хотел защитить тебя любой ценой ото всех. Ты не должен был попасть не в те руки!
— Или чтобы я помог бороться против «не тех рук». Я прав?
— Не дерзи мне! — крикнул Дэймон и вскочил со стула. Затем он вышел из-за стола и начал ходить по кабинету из стороны в сторону. И только когда его взгляд упал на портреты, висящие на стене, он остановился и тихо заговорил:
— Да… я хотел, чтобы ты помог Империи, а не талкам. И не смейте так на меня смотреть! Я делал все ради блага страны. Поймите, узрите картину в целом! Некоторые до сих пор не простили мне мое вмешательство в традиции сивильцев, (из-за чего на меня взъелись оппозиционеры). А я не мог поступить иначе: нас ждала война, если бы талков не удовлетворил выбор сивильского короля, а к ней мы не готовы. В итоге: гражданская война в провинции — именно этого хотели талки. Обхитрил меня, как простака. Поэтому я больше не намерен плясать под свирель талка в юбке! — не теряя строгости, рассказывал Дэймон, назвав Гилгара «талком в юбке».
— Так знайте же, ваше величество, что я не намерен принимать сторону в вашем конфликте, — ответил ему Дерек.
— Значит, уговоры о помощи Империи не помогут? (Дерек отрицательно покачал головой). Да, кончено, этого следовало ожидать от ученика архимага.
— Вы, ваше величество, как и многие вокруг, забываете о самой главной проблеме. И это не война в Сивиле, и даже не вмешательство талков. Это драконы, которые возвращаются! — говорил Дерек, размахивая руками. — Уже два города в Сивиле чуть не пало из-за того, что никого не заботила угроза драконов. Про то, сколько человек погибло, я молчу, ибо это неисчислимые жертвы. И моя цель это помешать возвращения гнета этих тварей!
— Я никогда не забывал об этом, — Дэймон присел обратно за стол. — И смею предполагать, что все напасти не случайны. Кому как ни талкам выгодно возвращение драконов!
— Ваше величество, я смею развеять ваши подозрения, — сказал я. — Талки также обеспокоены возвращением драконов. Мне… удалось, скажем так, ознакомиться с некоторыми их архивами.
— Странно… Но вам так и не известна причина этого явления?
— К сожалению, еще нет, — ответил я. — Но я обратился за помощью к магистрам. Вместе мы попытаемся найти корень проблемы и ее решение.
— Нет ли угрозы нападения драконов в Драгонгарде? — поинтересовался Дерек.
— Их видели на Золотом побережье: едят скот и уничтожают посевы. Сгорело две деревни у Габрала. Но Легион старается не подпускать бестий к городам и селениям. Я думаю, пока мы в силах держать их в узде.
— Я рад это слышать, ваше величество, — произнес Дерек и, взглянув на меня, продолжил. — Но не одни драконы учиняют беды, ваше величество. Я знаю, что это серьезное обвинение из моих уст, но оставлять преступления графа Бретогского безнаказанными не могу. Он вор и лжец! — в надежде на справедливость государя говорил Дерек.
— Так, так, — произнес Дэймон и нахмурил брови. — Белорд Ксирзский опять за свое. Я даже знаю, что этот казнокрад вытворяет. Но теперь ему уже не вымолить прощения. Как думаете, архимаг, не засиделся ли его племянник Эргус Саверин в Кагранском замке? Может ему пора теперь и на троне посидеть?
— Боюсь, ваше величество, я не могу ничего посоветовать в этой ситуации. Но граф заслуживает наказания.
— Не беспокойтесь, он его получит, сполна, — Дэймон глянул на Дерека и тяжело вздохнул. — Что же, наша встреча немного затянулась. Позволь же, Дерек Гиблер напоследок пожать тебе руку.
Дерек без опаски приблизился к императору и протянул ему руку. Дэймон встал из-за стола и протянул руку в ответ. Как только рукопожатие закончилось, Дерек хотел было убрать руку, но император ее резко сжал и с безумными глазами заговорил:
— Грядет война, Дерек! Я уже чую ее! Вступление войск надменного Гилгара в Сивиль лишь начало. У него появилась возможность повторить Великую войну, и он не упустит ее! — тараторил он. — Эльфы не остановятся пока мы — люди — не будем сидеть в цепях как псы! Прольется кровь! Может не сейчас, не на моем веку. Но кровавой войне быть! И талков не остановят ни мирные договоры, ни любое другое препятствие. Будешь ли ты держать свой нейтралитет, когда на твою родину вторгнутся захватчики, будет проливаться кровь тысячи невинных?
— Буду! — решительно ответил Дерек и вырвал свою руку из руки императора.
Дэймон в этот момент покраснел, по-видимому, от злобы и тут же схватился за сердце. Стал тяжело дышать и валиться с ног. Дерек поймал его и помог дойти до кресла.
— Ваше величество, с вами все в порядке? — спросил он.
Я же подбежал к нему, и хотел было использовать магию, но Дэймон остановил меня.
— В последнее время все чаще, Соворус, — сказал он, все еще сжимая грудь у сердца. — Айлера пыталась, но все тщетно. Лекари и профессора делают микстуры и капли, да только толку от них, если даже целительная магия не в силах, — он сделал усилие для усмешки. — Сейчас отпустит, как и всегда отпускало.
— Когда-нибудь это может…
— Я знаю, Соворус. Но только не сегодня. Я все еще должен установить порядок в стране, — он разжал руку у груди и с облегчением продолжил. — Теперь оставьте меня. И предупредите гвардейца на выходе, чтобы он позвал лекаря.
Мы поклонились и покинули императора.
Из дворца мы вернулись в Сады. Дом, который когда-то принадлежал мне, стоял первым на улочке Магистерской. Небольшой двухэтажный домик, выстроенный из белого камня все в том же имперском стиле. Возле дома рос мрачный дуб. Из трубы тянулся дым, а значит, в доме кто-то был.
Коней мы пока оставили возле крыльца, а сами вошли внутрь. На пороге нас встретила старушка, что бы одета в белую рясу с символом ока. Она выразила несказанную радость в связи с тем, что познакомилась с драконьим повелителем и одиннадцатым магистром и попутно рассказала о доме:
— Я за ним давно присматриваю. Так помаленьку. Сегодня как магистр сказал, что вы, магистр Марет, собираетесь гостить тут, я все хорошенько прибрала. Только не понимаю, почему вы тут решили остановиться. Из мебели только диван, да старая кровать наверху, шкаф потрепанный и несколько пустых стеллажей, — все говорила она приятным скрипучим голосом.
Поговорив, она передала нам ключи и удалилась. А мы прошли в гостиную.
В камине, над которым висел поблеклый портрет императора Талена — деда нынешнего правителя, горел огонь, приятно потрескивали поленья. Напротив стоял диван и кресло. У стены была лестница на второй этаж. Пустой стеллаж стоял возле окна.
— Да, тут так ничего и не изменилось, — произнес я, когда снимал свою сумку. — Разве что немного пусто теперь, — усмехнулся я и вспомнил про то, что хотел сделать первым делом в этом доме. — Дерек, разгрузи коней, а я кое- что проверю.
Я отправился по скрипучей лестнице наверх. На втором этаже была небольшая спальная и еще комната, обустроенная мною когда-то под кабинет. К счастью, владельцы дома после меня не стали сильно ничего менять. Я подошел к большому дубовому гардеробу, что стоял в кабинете. Раскрыв створки дверей, я стал простукивать заднюю стенку. В одном месте оказалась пустота. Сдвинув задвижку в задней стенке, я открыл пустой тайник. Несколько пассов руками и охранные заклятия были сняты; они перестали скрывать спрятанную в алькове завернутую в тряпье вещь. Я достал ее и стал возвращаться вниз.
Дерек затаскивал в гостиную последние две сумки, когда я уже спустился.
— Ну и что же ты проверял? — спросил он и положил сумки к трем первым.
— Присядем, — ответил я и сел на диван. Дерек присел подле.
Тогда я протянул ему свою находку. Он развернул тряпки и достал оттуда клинок. Лезвие его в некоторых местах немного поблекло, но, тем не менее, нельзя было не оценить его мастерского исполнения.
— Это Та’арим, Дерек, — сказал я. — «Воодушевляющий», с нерика. Прекрасный клинок с полуторной рукоятью. О нем я знаю совсем немного. Мастера говорят, что это нерийская ковка, но я могу сказать, что это скорее клинок рук альдов. Выкован он в Андридимской кузне, вот видишь характерную отметину на гарде.
— Он необычайно легкий, — удивился Дерек, когда поводил им в воздухе.
— Да. Мастера-кузнецы связывают это с тем, что он был выкован из особой метеоритной руды.
Дерек осмотрел лезвие, гарду в виде двух закругленных веток зирральского дерева, на одной стороне которой был небольшой са‘афир овальной формы. Рукоять была обмотана кожей.
— Альды выковали этот клинок для генерала, что вел войска неров в Сивиль. В битве при Бортниках генерал тот погиб, и клинок перешел к Тарсану. Перед смертью он завещал клинок мне. А я передаю его тебе.
— Спасибо, Совор, но…
— Без «но», — прервал я его. — Долго он пылился без дела. А тебе нужен хороший меч для обучения боевой магии.
— Ну, раз так… Еще раз спасибо, Совор.
— Вот. Глупо с моей стороны было хранить такую реликвию тут. Да и если бы Тарсан узнал, что я держал его меч в тряпках, и никто три сотни лет им не пользовался, мне бы досталось, — усмехнулся я.
— Три сотни лет… А выглядит как новенький.
— Неры славно куют мечи.
Дерек вновь укутал клинок в тряпки.
— Нужно будет найти подходящие ножны, — сказал он при этом. — Не желаешь пройтись по городу?
— Ты пройдись. Заодно и коней пристрой в конюшни: они тут, за Императорскими воротами, возле гипподрома. А мне нужно вернуться в башню. Вот, — я дотянулся до своей сумки и достал оттуда кошель, который кинул Дереку. Тот поймал его и убрал в свою поясную сумку.
— Совор, пока ты не ушел, мне припомнилась наша встреча с магистрами в башне. И магистр Алдрен называл твои прозвища; все в полной мере описывают тебя, кроме одного, смысл которого мне до сих пор остался непонятен. Кто прозвал тебя «последним из рода»? И что оно значит?
Я немного смутился. Я не ожидал такого вопроса, хотя знал, что когда-нибудь придется ответить и на него.
— Хм… Хочешь знать, почему Алдрен назвал меня «последним из рода»? Тогда посмотри, — и я стянул с головы капюшон.
— Я с самого детства помню твое лицо, Совор. Что ты хочешь этим показать?
— Присмотрись внимательнее, — произнес я и стал глядеть ровно в глаза Дереку.
— А чего присматриваться? Ты всегда был эльфом. Это разве странно? Ну, глаза у тебя красные, (в детстве, кстати, они смотрелись страшнее). Я не припомню, чтобы я видел эльфов с красными глазами, но в свое оправдание скажу, что эльфов то и не видел совсем. Вроде все.
— Нет, не все, — ответил я.
— Что еще? Ну, кожа у тебя бледная. Я думал это оттого, что ты долго жил на севере.
— Много ты видел неров, из тех, что видел, с бледной кожей, Дерек?
— Нет… но не считать же пару тройку представителей неров за всех.
— Видишь ли, Дерек, к счастью большинство, как и ты не придают этому значения. Хотя есть еще те, кто помнит… Это давно было. Еще во время тирании драконов, кфолы разделились на три группы, по своим особенностям, что в принципе ничего не значило, только давало возможность признать им свою индивидуальность. Высокие или талки — признавались таковыми только по росту и солнечному оттенку кожи, низкие или миды — были невысоки и имели смугловато-желтый окрас. Третьи же обладали средним ростом, нормальным, я бы даже сказал человеческим, и ко всему прочему имели серую кожу.
— И ты хочешь сказать…
— Да, я — альд, Дерек. Последний из народа альдонеров, — ответил я и вновь скрыл лицо капюшоном. — Из тех, что остались на земле… И не спрашивай, знаю ли что-либо о том, где они. Я не знаю, как и почему альдов никто не видел уже сотню лет, но и знать не хочу! Я, как бы это не звучало, не уважаю ни их взглядов, ни их культуру. Они попрали все законы. Посчитали себя выше остальных. И, видимо, поплатились, раз исчезли… Я хоть и альд, но таковым себя не считаю. Те, кто знают мое происхождение, а таких не много, дали мне прозвище «последний из рода».
— Не понимаю… как можно отречься от своего народа?
— После того как они устроили резню… хотели убить всех «недостойных»… Можно отречься, когда не считаешь себя таким же.
— Последний альд…
— Я прошу тебя, Дерек, не будем продолжать этот разговор. И я смею просить тебя держать мое происхождение в тайне, — я взял свою сумку и перекинул лямку через плечо. — Пора. Дела не ждут, а мы попусту потратили время.
Я передал Дереку ключи от дома и направился в башню.