Спустившись с Ходячего города, мы некоторое время держали путь на юг по вытоптанной Тропе средь лесов. Дня через два пришлось свернуть в чащу, чтобы выйти на Тиминский путь и достигнуть границы. Дерек нехотя согласился следовать за мной через дебри, и его нежелание легко можно было понять. Тем не менее, путь сквозь леса был намного удобнее, чем поездка по Тропе, да и я знал, где можно будет сделать недолгую остановку — в обители Семиринды, храме врачевателей. Там нас примут, дадут отдохнуть и пополнить запасы, а также я рассчитывал на то, что лекари вылечат Дерека. Ходил он не важно: как только мы покинули город, он стал чаще хромать, а на коня забирался только с моей помощью. Лечить себя не давал, сам снимал себе боль, но толку от этого было мало.
Из леса мы вышли на дорогу и сразу двинулись чуть быстрее. Но старались скакать не слишком долго, делая небольшие привалы, на которых Дерек отдыхал. За проделанные дни пути он не вступал в разговоры, мы изредка перебрасывались фразами. Он злился. Злился на меня и на себя, за происшествие на Огнитой поляне. Несомненно, вся ответственность лежала на мне: именно меня дернуло бросить всех и идти через леса, из-за чего я поставил все, за что боролся и он, и я сам, под угрозу. И его чувства были понятны. Как, впрочем, мне была понятна и его обида самого на себя. Какой учитель — такой и ученик.
Ночной привал мы разбили в тени лесов, чуть в стороне от тракта. Оставив коней, отправились за хворостом. И на обратном пути я заметил на небольшой полянке закрывающиеся бутоны фиолетовых цветов. Их было совсем немного: великолепные фиолетовые лепестки на длинных стебельках. Только один их вид сразу всколыхнул воспоминания приятные и не очень. Я аккуратно сорвал один цветок и зацепил его за воротник.
В лагере Дерек уже развел костер и принялся что-то готовить. Заметив цветок, он не смог удержаться от комментария:
— Решил понравиться одной из дриад?
— Рад, что тебе очень весело. Верно ноге уже лучше? — поинтересовался я, после чего сложил хворост и уселся подле костра.
— Нет, — отрезал он, и снова живое лицо с улыбкой превратилось в безэмоциональную маску.
— Что ж… А цветок… — я достал его и, взявшись за тоненький стебелек двумя пальцами, поднес к Дереку. — Это цветок Аверта. Видишь, на фиолетовых лепестках орнамент из черных крапинок. Довольно ценный ингредиент в алхимии. Для меня… — снова нахлынули воспоминания. «Цветочек Аверта? Хи-хи, очень мило», — прозвучал отголосок воспоминания у меня в голове. — Впрочем, не важно, — поняв, что Дерек не слушает, или делает вид, что не слушает, я убрал цветок в сумку и пошел проведать коней.
Через несколько дней, следуя дороге, мы достигли реки Браэн. Ее воды начинали свой путь далеко на юге Форестнара из кристально чистого озера Дель'амун. А оканчивалась впадением в Северное море. Прекрасный аромат стоял возле реки. Это был запах лотосов, который река переносила своим течением вдоль эльфийских земель из Дель'амун, где те цвели. Браэн была великой рекой, что сторожила долину Форестнара и отделяла Моронар или Темнолесье от Телварского леса здесь в Мидллене. Дорога прерывалась у реки: моста не было. В таких местах обычно стояли паромщики и переправляли всех с берега на берег, но почему-то тут его не оказалось. Пришлось проехать по берегу. Нам крайне повезло практически сразу найти неглубокий и узкий участок, чтобы перейти вброд. Река была очень глубока, и таких мест на всем ее пути было ничтожно мало.
Еще несколько дней мы держали путь вдоль правого берега, а потом вновь удалились в дебри. Если я правильно сориентировался, то до тракта оставалось совсем немного, как и до обители.
Я ехал немного впереди. Теперь мы были в Моронаре, где деревья сжимались практически вплотную, а сплошная простыня из пышных крон заслоняла собой небо. Стоял мрак. Чтобы не заплутать приходилось тщательно осматривать округу и запоминать любые приметные детали, которые можно было бы использовать как ориентиры. Дерек ехал за мной. Его присутствие помогали определить стук копыт и сопение его коня. Я старался не отвлекаться от дороги, поэтому не особо обращал внимания на то едет ли он за мной или нет. И когда я, наконец, понял, что не слышу следующего стука копыт, резко одернул поводья и стал оглядываться. Дерек, к счастью, был позади. Но остановился, с трудом спешился и стал что-то разглядывать меж густых кустов.
Я также спешился, привязал к ближайшей коряге коня и подоспел к нему.
— Тсс, — прошипел он. — Смотри! — и отступил, чтобы дать все разглядеть мне.
И из-за кустов мне открылась светлая чаща, таких чащ среди Моронара практически и не встретишь. Взор сразу упал на кристально чистое озеро, в чьих водах переливались лучи солнца. И тут же на глаза попался высокий сияющий в свете силуэт. Точно почувствовав, что на него смотрят, он обернулся. И тогда до меня ясно дошло, в каком именно месте нам посчастливилось оказаться.
Блуждающим силуэтом в серебряном платье, оказалась высокая эльфийка. Практически прозрачный капюшон покрывал ее голову и скрывал со спины, ниспадающие ей на плечи золотистые локоны. Молодое на вид, необычайно красивое и нежное лицо, казалось, сияло лунным притягательным светом, но, как и луна в нем было что-то холодное. А глаза, глубокие, выразительные глаза небесно голубого цвета единственные говорили о числе лет их носителя и не меньшей мудрости.
Опомнившись, я немедленно вышел к ней и преклонил колено.
— Imril Elarin! — произнес я, не смея поднять взгляд. Наступила минутная тишина.
Развеял ее шелест травы, которую потревожил подол платья. Эльфийка подошла и, положив руку мне на плечо, произнесла неземным мелодичным голосом:
— Поднимись, мой El. Тебе незачем кланяться, — и убрала свою невесомую руку с плеча. Я поднялся и посмотрел на нее. Одарив меня скромной, но прекрасной, улыбкой, она добавила. — Я несказанно рада, что наша встреча состоялась.
Я хотел было заговорить, но она уже перевела свой взор куда-то позади меня.
— Elai'raess, не скрывайся. Прошу. Будь как дома в этой чаще.
Дерек, по-видимому, мешкал, так как еще минуту длилась тишина, а после зашумели кусты. Он вошел в чащу и поприветствовал эльфийку:
— Imrilaldena’ari, — произнес он, совершив кроткий наклон головы.
Эльфийка ответила настоящим приветственным поклоном.
— Драконий повелитель, я — EnyaAyen, Ведунья, — произнесла она. — Много раз мне в видениях представлялась наша встреча.
— Для чего же эта встреча являлась тебе, госпожа? — он был поражен увиденным, но пытался оставаться спокойным и рассудительным.
— Многие годы я провела в раздумьях над этим, но теперь ясно, что я ждала вас не зря. Скоро ты поймешь. Судьба не напрасно дала вам повстречать меня в этом месте, — рассказывала Энья. Голос ее успокаивал и расслаблял. Вся усталость ушла в один миг, как мы оказались в чаще.
— Что же в этом месте такого особенного? — уточнил Дерек.
Энья взглянула на него в задумчивости, потом перевела взгляд на меня, а затем повернулась лицом к озеру.
— Взгляни, — она грациозно указала покрытой длинным рукавом серебристого платья рукой в сторону озера, — видишь могучие корни, вздымающиеся из глубин этого озера? Это место — начало начал, исток всего. Маги зовут это место Тарусвальд — место великой силы, эльфы — Ало’доран — сердцем чащи. Я называю это место Лора-Данил — исток жизни. Судьба никогда не делает не нужных вещей. Поэтому она привела вас сюда.
Она замолчала и неспешно направилась к озеру.
Я глянул на Дерека. Он стал насторожен. Наклоном головы и выражением лица он как бы спросил: «Ты ее знаешь? Ей можно доверять?». Я ответил утвердительным кивком, после чего настороженность его пропала.
— Энья, так для чего же судьба привела меня сюда? — Дереку не терпелось узнать, что происходит.
— Всему свое время. Скоро ты поймешь, — ответила Энья и присела возле озера, чтобы набрать воды в появившийся у нее в руках лист в виде пиалы.
— Подойди, драконий повелитель, — произнесла она, вставая с наполненной пиалой.
Дерек приблизился к Энье.
— Вода из этого озера обладает целебными свойствами. Испей ее и свежая рана, что мучает тебя до сих пор, уймется и перестанет отнимать у тебя силы, которые тебе пригодятся.
Дерек принял из рук Эньи пиалу и посмотрел на нее. Она же свысока глядела на него. Дерек раздумывал, смотрел, видимо, в свое отражение в воде, а после прильнул к краю пиалы и стал медленно отпивать воду. Когда же пиала была опустошена, наступила тишина. Дерек стоял, видно в ожидании, какого бы то ни было эффекта. И спустя мгновение он наступил. Шрам от раны, полученной им еще при Гамельфорте, затянулся. Он, видно, почувствовал это и провел по месту, где тот был, пальцем. Посмотрел на руку: укуса оборотня там не оказалось. Затем он спешно задрал рубаху, распутал повязку и увидел, что на месте ужасной незаживающей раны на животе из Нир’Эзара была чистая кожа. Он ахнул от удивления. Вздохнул полной грудью. Даже посветлел.
— Это… это чудесно, — произнес он. — Ни я, ни Соворус, не могли залечить эту рану полностью. Она не переставала болеть… Но теперь все прошло. Как… как мне отблагодарить тебя, Энья?
— Благодарностью для меня будет то, как ты воспользуешься этим даром. Рана не давала тебе покоя, не дала бы тебе выполнить свой долг. Благодарность мне это удачное завершение твоего пути.
— Это я постараюсь исполнить, — поклонился он уже целиком и с легкостью, которой за ним я не наблюдал с самого выхода из подземного города.
— И я прошу постараться больше не находиться на гране жизни и смерти, — с добротой и мягким упреком добавила Энья. Дерек лишь улыбнулся.
Когда он возвращал Энье пиалу, та взяла, нет, схватила его за руку. Дерек от неожиданности дернулся. Энья глядела, казалось, прямо сквозь него.
— Вижу, тебя ждет великая судьба! Вижу, что повстречаешься лицом к лицу со своим врагом, и это зародит семена сомнения в тебе. Пути… как много троп… Небеса затмятся, но отголоски былых времен падут наземь. Это откроет врата тем, кто должен был страшиться. Вижу, тебя, восседающим у сердца дракона, что раскинет свои крылья и их тень застелет все земли! — говорила Энья пугающим голосом, что сменил ее спокойный и несколько возвышенный. — Ах… Тебя ждет крепкая любовь, любовь о которой лишь поют и мечтают.
Вижу, как две длани протянутся из недр, одна будет просить помощи, вторая заберет все, что ты любишь. Великая скорбь будет обгладывать тебя изнутри! Вижу войны… Много войн! И ты будешь там, на поле сражений, — тут Энья испугалась и побледнела, но, тем не менее, продолжила. — Кровь… Кровь от крови твоей использует великую тайну, чем заставит тебя отречься от имени. Вижу смерти, десятки, тысячи, но твоей среди них нет. Гром сменится тишиной. Но затишье окончится, когда туман рассеется на западе. Среди первых тебе удастся увидеть это. Пламя! Как больно! — вскричала Энья, и ее всю затрясло, но мгновение спустя на лице ее отразилось умиротворение. — Пламя закалит силы, чтобы выжечь хаос. И наконец, когда долгие годы спустя, долг вновь призовет тебя на службу, это будет твой последний путь.
После всех этих слов Энья отдернула свою руку от Дерека и боязливо отпрянула.
— Что все это значит? — спросил он, недоумевая.
— Все то, что я тебе сказала, — ответила она. — Это твоя судьба, те деяния, что тебе предназначено свершить. Ты, драконий повелитель, один из немногих кому дано выбрать тропу судьбы. Их множество, поэтому твою судьбу нелегко читать. Все тропы твои тесно связанны с миром. За всю твою необыкновенно долгую жизнь ты множество раз будешь стоять на распутье. Думай, прежде чем отправиться в путь.
— Но я хочу понять…
Он не стал договаривать. По виду Эньи было ясно, что она больше ничего не скажет. Дерек с озадаченным видом, поклонился.
— Благодарю, Enya Ayen, за открытие мне моей судьбы.
Энья поклонилась в ответ.
— Вы можете отдохнуть здесь еще немного, впереди у вас тяжелый путь.
— Мы с радостью воспользуемся вашим гостеприимством, — ответил Дерек.
Энья напоследок посмотрела на меня.
«Помни, что я сказала сегодня», — прозвучал у меня в голове ее голос.
Мы некоторое время провели на поляне. Энья держалась в стороне, в основном она сидела подле озера и смотрела на его гладь. Дерек проведал коней, а после вернулся. За все время пребывания у Лора-Данила он не проронил ни слова, видно, размышлял над предсказанием Ведуньи. Как она и просила, я запомнил все, что было сказано ей в этот день. И только спустя время я стал понимать, что она имела в виду. Возможно, в будущем все станет еще ясней.
Свежий воздух и успокаивающий приятный аромат царили на поляне, они расслабляли и вскоре нас стало клонить в сон. Будучи не в силах бороться мы оба уснули, прямо на мягкой траве, под ясным небом.
Проспали мы до самой ночи. Дерек разбудил меня, когда звезды уже сияли на черном небе. Я чувствовал себя необычайно бодрым, словно несколько сотен лет упали с моих плеч. На поляне было светло: ее освещали мириады светлячков, что кружили над озером. Эньи нигде не было. Зато подле нас была оставлена тарелка, выполненная из листа, на которой аккуратно были выложены свежие фрукты. Подкрепившись, мы продолжили сидеть и смотреть на озеро, как завороженные. Помню, никто из нас не произнес ни слова. Сидели мы так некоторое время, пока сон вновь не окутал нас в свои объятия.
Я проснулся на рассвете. Энья во всей своей красе гуляла на поляне. Заметив, что я уже проснулся, она улыбнулась и указала на траву, туда, где стояла тарелка: она вновь была полна фруктов. Я разбудил Дерека. Он выглядел необычайно отдохнувшим, лицо его сияло. На сей раз, слега угостившись дарами природы, мы собрались покинуть это необычайное место. Энья вышла попрощаться с нами.
— Shal’aemir adlar! — произнесла она и поклонилась.
— Я перед вами в неоплатном долгу, EnyaAyen. Спасибо за исцеление, кров и пищу.
— Иди, драконий повелитель, и воспользуйся даром жизни. Исполни свой долг. Мой El, — обратилась она ко мне. — Исполни и ты свой. Elai'raess рассчитывает на тебя, не подведи его.
— Не подведу, Elarin, — ответил я.
Она улыбнулась и склонилась в прощальном поклоне. После чего она легкой походкой направилась прямиком в озеро. На одно мгновение голая ее ступня зависла над зеркалом воды, казалось, стоит ей только наступить, как она провалится. Но нога зависла на глади воды. Затем вторая. И так она двинулась вдаль, к корням древ, вздымающимся из этого озера. По мере того как она удалялась силуэт ее растворялся прямо на глазах и вскоре исчез вовсе.
Мы с Дереком наблюдали это какое-то время, а затем вышли через кусты обратно во мрак Моронара, где нас заждались кони. Мы отвязали их, дали фуражу и перед тем, как покинуть нашу недолгую стоянку, решили взглянуть еще разок на Лора-Данил. Но, раздвинув кусты, нас ждали лишь плотные ряды темноствольных древ Моронара.
— А не сон ли это был? — раздался голос Дерека.
— Нет, это все было наяву. Просто нам очень повезло, — отозвался я и стал седлать коня.
Мы неспешно двинулись по лесной чаще.
— Я понимаю, что задаваться этим вопросом сейчас уже глупо, но кто она? Почему мы случайно натыкаемся на это место — исток всего, которое также случайно исчезает?
— Все, что я знаю, знаешь и ты. Она Энья, Ayen — Ведунья. Кто она на самом деле я не знаю, да и не знает, пожалуй, никто. Лора-Данил — место легендарное. Его многие пытаются отыскать, но у них не получается. Те, кто никогда не задавались поисками истока, всегда находят его. Энья помогает тем, кому считает нужным. И открывает свои владенья только тем, кого сочтет достойным.
— Но тебя она называла «El», что, если я не ошибаюсь, значит «ученик», — подметил Дерек.
— Быстро ты выучил нерик. Это долгая история. Но если коротко, то да, я был ее учеником когда-то… Давно это было, когда драконы еще правили в небесах… — на меня сразу нахлынули воспоминания, я постарался избавиться от них.
— Еще до становления магистром? Вот это да! — удивился Дерек. — Тогда, как я понимаю, мне следует прислушаться к ее предсказанию, как считаешь?
— Дело твое, не мне предсказали судьбу.
— Но какой в этом смысл? Разве теперь у меня будет выбор, когда я знаю, что меня ждет? — по-видимому, Дерек очень негодовал от того, что услышал.
— Я вижу, ты совершенно потерялся в своих раздумьях по поводу слов Ведуньи. Судьба дает нам выбор, это как развилка на дороге. Порой кажется, что все они ведут куда-то в разные места. Но не всегда: некоторые из них потом могут слиться в одну единственную дорогу. Поэтому просто следуй тому, что подсказывает тебе сердце и разум.
— Я всегда задавался вопросом, а что же будет дальше… Теперь, когда получил лишь смутные намеки, понял, что лучше вовсе не знать что тебя ждет. Так легче делать то, что делаешь…
***
Еще дня два мы пробирались через непроходимые чащи Моронара. После чего я, наконец, вывел нас на Тиминский путь, по которому мы и двигались дальше. На тракте мы ускорились. Двигались от самого рассвета, до полного мрака. Усталости после Лора-Данила мы не чувствовали: один день, проведенный там, придал нам много сил.
Так мы ехали около трех дней, пока я снова не свернул с дороги в лесную чащу. Но на сей раз, то, куда мы следовали, предстало перед нами буквально сразу. Преодолев ряды деревьев, мы выехали на поляну, на которой раскинулась обитель Семиринды. Стройный, изящный храм во имя аэрии Славиры, выстроенный прямо из сращенных могучих стволов, был прибежищем для страждущих. Великолепные сады, где среди лекарственных трав росли и прекрасные цветы, цвели везде, куда падал взгляд. Подле живописного ручейка собралось несколько монахинь в белых рясах; голова их была покрыта причудливыми головными уборами. Одни стирали вещи, другие таскали большие корзины. Нас они заметили сразу, стали шептаться. Пока мы приближались к храму, к нам вышла монахиня. Остановились подле нее и спешились.
— Благословит вас свет Славиры, путники! — произнесла женщина, сложив руки в молитвенном жесте. — Чем я и мои сестры могут помочь вам?
— Мы не хотим обременять вас, сестра, — ответил Дерек. — Всего лишь просим остановиться на ночлег.
— Для путников двери обители всегда открыты. Пойдемте со мной: я покажу вам, где вы можете отдохнуть.
Я и Дерек взяли коней под уздцы и по пути к храму отвели их к коновязи, где сняли с них всю поклажу и оставили.
Внутреннее убранство обители было скромным. Большой зал, где в центре стояла деревянная алтарная статуя аэрии Славиры, был пуст. Сестра провела нас через него и свернула в проход под аркой, украшенной лозой. Тут располагались кельи, где размещались и служители обители и путники. Крыло врачевателей было в другой части храма, в нем размещали больных, лечили и заботились. Обитель, основанная эльфийкой Семириндой, одной из учениц Малейна верного и единственного ученика пророка Харидима, никогда не пустовала, здесь всегда находили помощь те, кто в ней нуждался. Это было светлое место, за исключением одного давнего инцидента.
— Прошу, чувствуйте себя, как дома, — сказала сестра, когда показывала нам келью. — Когда начнется трапеза, во дворе зазвонят в колокольчик. Можете присоединиться.
— Благодарим, — ответил Дерек.
— Да, спасибо. И передайте наше почтение Светлой матроне, — добавил я.
— Конечно, обязательно передам, — сестра откланялась, и мы остались одни, в тишине уютной кельи.
Мы разложили сумки и ненадолго прилегли, чтобы снять легкую усталость.
После трапезы я решил пройтись. Как раз во время прогулки мне удалось встретить Светлую матрону — настоятельницу обители. Преклонного возраста дама просто излучала доброту. Она прохаживалась по садам, сопровождая старушонку. Они о чем-то беседовали.
— Мое почтение, Светлая матрона, — произнес я, когда поравнялся с ней.
— И мое, архимаг. Мне уже сообщили, что вы остановились на постой, — она отпустила старушонку, сказав, что вскоре догонит ее. — Это честь принимать архимага и повелителя. Эти стены помнят еще великую Анэлди, что свершив свой долг, помогала тут больным. Надеюсь, ее дух поможет этому мужу на пути.
— Возможно, это придаст ему сил, — вздохнул я — Отрадно видеть, что обитель процветает, — сказал я, все еще удивляясь раскинувшемуся саду.
— Любовь и забота, — с добротой отвечала матрона. — Так завещала нам аэрия, этому пути мы и следуем.
— Я заметил, что за трапезой было очень много раненых. Что-нибудь произошло?
— Это пострадавшие из Обара, архимаг. Уж не знаю, что там за напасть, но сюда привезли многих. Некоторых мне и моим сестрам так и не удалось выходить. Говорят, в городе даже ввели комендантский час, а все окрестности патрулируют часовые. Милостивая Славира, защити их в трудный час, — взмолилась матрона, сложив руки в подобающем жесте. После чего добавила, — Да вы и сами можете узнать все у братства Часовых. Один из командиров тут, его привезли с ужасными ранами, но мы поставили его на ноги. Сейчас я позову сестру, и она отведет вас.
— Премного благодарен, Светлая матрона, — я счел нужным поклониться.
Она подозвала одну из сестер и вверила меня ей. Простившись с матроной, я отправился следом за монахиней.
Вернувшись в главный зал храма, она провела меня мимо алтаря в лечебное крыло. Там же, возле алтаря, я встретил Дерека: он, склонившись на одно колено, молился. В лечебном крыле было много народа: сестры помогали больным, переносили из кельи в келью подносы с едой или лекарственными настоями, кого-то вели на прогулку или с нее. Тут кипела своя, отдельная жизнь. Указав на необходимую мне келью, сестра откланялась.
— Позволите? — спросил я, после того как постучал и заглянул в келью.
Дождавшись утвердительного ответа, я вошел. В келье ютилось четверо человек, о чем говорили койки. Сейчас тут лежал только один мид. Кожа его, как и свойственно всем Моронарским мидам, была бледноватой, на лице зияли ужасные шрамы, одно длинное ухо было переломано и потому обвисло.
— Чем обязан? — грубым голосом отозвался мид, после того, как я вошел.
— Вы же из Часовых? Меня к вам направила матрона, — отвечал я и счел необходимым представиться. — Соворус Марет мое имя.
— Надо же… Я слыхивал это имечко лет двадцать назад, тогда только все и верещали, что на самом краю севера обвалился город по вине магов, — разговорился мид. — Да, да из часовых я. Звать Линдон Белл. Я повторюсь: чем обязан?
— Говорят, над Обаром сгущаются тени. И судя по вашему состоянию, это правда. Неужели вампиры настолько рассвирепели?
— Если бы только вампиры, — произнес Линдон. — Вампиры и оборотни почти, что повседневная напасть для Обара, — он усмехнулся, только радости в этом смехе не было. — В лесах стали появляться некроманты, маг. Тебе ли не знать, что за ужасы они творят. Они до поры держались подальше. Часовые устраивали облавы, рубили и гнали этих тварей прочь. Но они возвращались. Уж не знаю, откуда они повылезали, да видно «зоркое око» затуманилось вовсе.
— И старейшины Дерий еще не просили помощи? — удивился я. — Вы не посылали за магистрами?
— Старейшинам забот хватало. Остановился Ходячий город, что само по себе удар. Мы справлялись, до этого момента. А потом целые отряды отправились сюда, лечить раны. Думаю, теперь старейшины спохватятся. Вот, Телварская ложа прислала подмогу. Теперь мы их осилим.
— Неприятные известия, — вздохнул я. — Я сегодня же отправлю послание магистрам, они пришлют кого-нибудь. Некроманты это наша забота, один раз мы проглядели эту угрозу.
— Да… Могли проглядеть и во второй раз, — Линдон, по-видимому, был не очень доволен магистрами, впрочем, мы заслужили это.
— Выздоравливайте, Линдон Белл из Часовых, — сказал я и уже собирался покинуть келью.
— Эй, маг! — окликнул он меня. — Спасибо! — произнес он уже мягче. Я ответил ему кивком и оставил его, прикрыв за собой дверь.
Узнав о ситуации в сердце Моронара, я поспешил на голубятню. Меня нагнал Дерек, когда я проходил через главный зал:
— Куда это ты так несешься?
— Пойдем, расскажу по пути, — отвечал я, и мы свернули в гостевое крыло, где вышли к лестнице.
Пока мы поднимались к башенке, где расположилась голубятня, я все передал Дереку.
— Думаешь, профессор и парни могли пострадать? — высказал он предположение.
— С ними Альма, за них я не беспокоюсь… во всяком случае, не слишком. Но магистрам нужно заняться этим, — с этим словами я отворил дверь, и мы вошли в комнату.
За небольшим помещением следила сестра. В нескольких клетках размещались почтовые голуби. Я попросил у сестры перо с бумагой и после принялся писать весточку Алдрену.
— Очень иронично, что о некромантах мы узнаем тут, — вслух высказал я возникшую мысль.
— Что здесь такого?
— О, это давняя история. В этих стенах некогда появился один из сильнейших некромантов.
— Как в святом месте могло такое случиться? Ты явно что-то недоговариваешь, Совор.
— Обитель тут совершенно не причем, — подметил я. — Лишь горе. Горе и вызванное им искушение. Говорят…
— Магистр, — взволнованно встрепенулась сестра, — мы не любим вспоминать об этом ужасном случае, — укорительным тоном она продолжила. — Мы приложили много усилий, чтобы очистить обитель от скверны, что зародилась тут.
— Прошу простить меня, — ответил я.
Я окончил письмо и передал его сестре. Та, взяв из клетки одного из голубей, прицепила к его лапе цилиндрик, куда вложила письмо и выпустила голубя из окна башенки.
Уже темнело, и поэтому мы вернулись в келью, где Дерек попросил окончить рассказ.
— Да, говорят, что в обители тогда обучались брат с сестрой. Та заболела, и ей становилось хуже с каждым днем, — начал я. — Никто не мог помочь ей, а настоятельница и вовсе запретила брату навещать ее. Он, конечно же, решил сам излечить сестру. Но, пробравшись к ней с украденными настоями, обнаружил лишь ее хладное тело. Мальцу ничего не оставалось, как молиться, но на зов его пришла совсем не аэрия. — Я передохнул, выпил стакан воды и после продолжил. — Голос осквернил тронутое горем сердце и искусил его принять предложение. Что и было сделано.
Получив силы и нужное заклинание, малец испробовал его. И сестра поднялась. Только была уже вовсе не она. Никто не знает, повредился ли рассудок или был осквернен разум, но с помощью нежити он напал на каждого, кто был в обители. Он пришел сюда обучиться лечить людей, а вышел с армией мертвецов, прославляя своего господина — лодра Гивелира.
— Ты говорил о трех некромантах, — поинтересовался Дерек. — Одним из них был он?
— Он стал первым. Костяным принцем его прозвали. Последователей у него было достаточно и во время чистки их изничтожили. Но самого принца найти не смогли. Мы посчитали, что он умер. Теперь в Моронаре снова появились некроманты.
— Это не может быть тот… Лирн? — предположил Дерек. — Восстановил силы и стал собирать последователей. Ты говорил, что он заполучил какой-то мощный артефакт. Как жаль, что ему удалось ускользнуть.
— Лирн или нет, пусть орден присмотрит за Обаром и если что устроит новую чистку.
Поблагодарив сестер за кров и пищу, мы покинули обитель и вернулись на Тиминский путь. Моронар уже заканчивался, это чувствовалось. Непроходимые леса к каждым днем редели, свет уже не застревал где-то в кронах, а падал наземь. Мы ехали по владению вечно спокойного рода Дерсорий. Столицу владения — город Гаэлан, мы объехали стороной, чтобы не задерживаться там надолго.
На тракте нам встречалось множество торговых обозов, бродячих рыцарей и ученых, что держали путь в Умбоджу. Путники попадались, когда словоохотливые, а когда нет. В поселениях, лежащих у нас на пути, узнавали новости и слухи. Так в Линде, что подле самой границы, слухи донесли, что Ходячий город вновь зашагал. Помимо радостных вестей были и плохие: драконы досаждали и Драгонгарду и Форестнару. Полыхало Золотое побережье, а с ним и посевы империи, горел Адориэн — лес подле Волринора в Форестнаре. Такие новости приводили Дерека в ярость, как он говорил:
— Не могу не злиться! Это бессилие, эта… невозможность помочь чем-либо, просто выводит из себя!
На что я всегда отвечал: «Нам следует найти способ избавиться ото всех драконов, одному тебе это не по силу». И он смирялся.
Шли дни. Мы пересекли границу Мидллена и Форестнара 22-ого Солнцеворота. Темные леса сошли на нет, расступаясь перед просторным редколесьем Форестнара, не знавшим зим и холодов. Впереди лежал Балориан — лес во владении Кинара. Древний город был в нескольких днях пути от границы.
Лето в Форестнаре сразу чувствовалось. Стоял жаркий солнечный день. Облака лениво тянулись по небу. Край великих лесов не зря носил свое название. Могучие стволы причудливой формы тянулись к небу. Изумрудные кроны словно сияли в свете солнца. Зеленоватая трава простыней укутывала деревья. Звуки наполняли все кругом. Птицы напивали свои трели, стрекотали кузнечики, шелестела листва.
Теплые летние ночи были темными в этом краю. Лишь россыпь звезд, да округлые луны освещали все. Изредка, вдали чащ виднелись пролетающие светлячки.
Если в Мидллене поселения маленькие или большие, многолюдные или практически пустынные встречались на трактах, то в Форестнаре их не было вовсе. Талки селились в городах, оттого они и были столь обширными. Это пошло еще со времен тирании. Кроны вековых лесов надежно скрывали города от бестий в небе и защищали эльфийский народ. Поэтому пополнить запасы и дать уставшему телу понежиться в мягкой постели можно было только в городе. К нему мы и стремились.
Селились в городах как знать, так и простой люд. Я знавал людей, которые представить себе не могли, что у эльфов есть крестьяне, которые работают в полях. Их, конечно же, было мало, но кто, если не крестьяне, будут давать пищу на стол всем знатным особам? В Форестнаре лордов и прочей знати было множество, их особняки от взора скрывали леса, что мы проезжали по пути.
Когда среди мощных стволов древ в разных сторонах от тракта стали показываться хибарки, хозяйственные постройки, а потом роскошные особняки и дома купцов, стало ясно, что мы прибыли в Кинар — город-сад, как его называли. По улицам расхаживали высокие эльфы, в различных нарядах, миды, люди, виднелись и харлы. Дома были один краше другого, пестрели красками и хвастались колоннадой, лепнинами, статуями или садами, прилегающими к фасадам. Переплетенные улочки через час вывели нас к центральной площади, где в изящных арках торговых рядов были открыты лавочки купцов. Сами ряды окружали высокую статую аэрии Ким. В нескольких кварталах отсюда виднелись башни резиденции местного лорда, тонкие, верхушки их были причудливо закручены и перерастали в шпили, на которых колыхались флаги королевства.
От рыночной площади я свернул на определенную улицу. Дерек хотел остановить меня, пойти на постоялый двор, но я, оказавшись тут, хотел посетить одно место. Поэтому сказал ему либо сопроводить меня, либо ждать на одном из постоялых дворов. Он нагнал меня вскоре и молча, следовал за мной. Кинув на него мимолетный взгляд, я видел, как его гложет любопытство. Но всех ответов я дать не мог, да и сам особо не понимал, почему скрываю, возможно, сам не хотел признаваться себе.
Эти улочки, по которым мы ехали, навевали воспоминания. Еще через час путешествия по городу мы выехали на площадь, где расположился храм Кимирии, архитектурой своей близкий к людским храмам, не лишенный эльфийского изящества, но уже и далекий от храмов природы, которые делали миды. Вокруг него расположились нарядные мощные стволы зирральских древ.
По людным переулкам мы все удалялись от основной части города, дальше и дальше. Поездка заняла еще где-то с час. Когда нарядные эльфийские дома и застланные деревьями улицы расступились, вокруг открылось необъятное поле садов Кинара. Я морщился, пока оглядывал сей простор, настолько сады пестрели красками. А какой тут стоял аромат. Здесь можно было стоять веками и смотреть на то, как яркие бутоны колышет ветер, как склонялись прекрасные деревья. Вдыхать многообразие запахов. Дерек поравнялся со мной, и я видел, как он удивился сей красоте. Он застыл, созерцая ее.
Наконец, насладившись видом, пришла пора двинуться дальше.
— Отсюда совсем недалеко, — сказал я ему.
— Ты говорил это тремя кварталами ранее, — подметил он и усмехнулся.
Но на сей раз, это было правдой. Улица стала идти параллельно стене, потрескавшейся, кое-где оплетенной плющом. За стеной расположилась добрая часть садов. А вскоре я приехал туда, куда так рвался. Под тенью деревьев стоял высокий деревянный особняк. Крыша причудливой формы с заостренными концами, вздернутыми кверху. Крыльцо-веранда отделенная от лестницы резной колоннадой. Особняк был древний, это сразу становилось понятно по его почтенному виду. Кованая дверь виднелась в арке, между колоннами. На ней располагался рельефный геральдический щит: цветок с распустившимся бутоном, а его веточка заплеталась в надпись на нерике: «Meril elur crin» [(нер.) «Сила в знании»].
Я спешился и передал поводья Дереку. После чего пошарился в седельной сумке и достал сверток, в котором лежала маска, и высохший цветок Аверта. Взглянув на маску, я, казалось, провалился в воспоминания. Но для них было не время: мы устали, стоило заканчивать со всем этим. Я надел маску и двинулся к особняку. Будучи уже подле дверей, я поднял цветок и прошептал заклятия над ним. Иллюзия оплела его, и вскоре в руках я держал живой, точно только сорванный Аверт, печально, что это было только видимостью. Я поднес его к сердцу и легонько прижал. После, склонившись, я положил его в стороне от дверей, чтобы он мог полежать тут хотя бы какое-то время.
Несколько мгновений я еще постоял возле дверей, всматривался в щит и девиз на ней. Тут послышался окрик на нерике. Я отвлекся и увидел, что кричит талкка из окна особняка.
— Прокаженный, чего тебе понадобилось у господского дома? — повторила она на общем. Видно из-за маски она сочла меня больным. Скрывшись в окне, она тут же появилась в распахнувшихся дверях. — Идите! Идите отсюда, а не то позову стражу! — продолжала она вопить.
— Простите, сударыня, мы не хотели вас беспокоить, — вступился Дерек.
— Вот еще! Околачиваетесь возле дома, да еще и прокаженного привели! Попрошайничать идите в храм, а господина нет! Стража! Стража! — закричала она.
— Успокойтесь, достопочтенная, — заговорил я. — Мы уже уходим.
Дерек передал мне поводья, я вскочил в седло и мы двинулись обратно в город.
Уже на окраине садов Дерек счел нужным утолить свое любопытство:
— И что это было? — негодовал он. — Потратили уйму времени, чтобы ты постоял пару минут возле дверей и уехал. Боги, порой, я не понимаю тебя, Совор…
Я молчал.
— Чей это хотя бы дом? К кому ты так и не решился зайти? — все допытывался он.
— Этот особняк… некогда он принадлежал одному знатному роду неров. Он был уважаем, даже заседал в совете старейшин, что правил этими землями еще до падения тирании. Здесь жил… жили мои хорошие друзья, я… можно сказать, был им как сын, — говорил я, и в голове прорезались сцены из прошлого. Я не врал, но говорил лишь часть правды, не знаю почему. — Знатный род пресекся. Кому сейчас принадлежит особняк — я не знаю, но рад, что его стены не пустуют. Знают голоса, смех, радость и горе, как это было давным-давно…
— Мог бы сразу сказать, что отдавал дань памяти, я бы понял, — чувствовалось, что ему нечего было ответить.
— Хватит об этом. Пора, наконец, найти кров, — отрезал я.
Из Кинара мы выехали на рассвете 31-ого Солнцеворота: южное солнце уже начинало припекать, поэтому хотелось преодолеть хорошее расстояние до того, как жара заставит прятаться в тени и переводить дух.
Позади остались пестрые дома, цветущие сады, притаившийся под тенью древ особняк. Тиминский тракт шел дальше на юг.
***
Стояло солнечное ясное утро. Мягкие теплые лучи пробивались через изумрудную листву леса, раскинувшегося в долине Ангиль'драэн. Легкий ветер обдувал лицо, принося прохладу и свежесть. Щебетали птицы, скрывшись в листве; редко когда на ветке можно было заметить самого лесного певца. Дерек ехал немного впереди. Мы были уже во владении Тимин, всего в нескольких днях пути от столицы эльфийского народа, прекрасного Тимин-Луина. Вскоре лес расступался, оставляя лишь немногочисленные стволы подле дороги. Открывался простор долины.
Тракт был довольно многолюден. То в одну, то в другую сторону проезжали путники, торговцы, крестьяне. Лишь изредка попадались пустые участки. В нескольких верстах от леса нам на встречу выехал торговый обоз. Купцы поведали нам столичные вести: поговаривали, что в окрестностях видели дракона. Это были уже не единичные вести про дракона, которые нам удавалось узнать по пути. Встревоженные этим, мы двинулись дальше.
Солнце было в зените. Мы с Дереком беседовали: я рассказывал ему о королевском дворе. Незаметно для меня, стало тихо, казалось, все в мире остановилось. И вдруг раздался могучий рык. Все птицы, таившиеся в листве, стремительно вспорхнули и полетели прочь. Пока мы оглядывались и заодно пытались успокоить встревоженных коней, солнце затмила тень. Это непроизвольно заставило поднять нас головы к небу. Там парил огромных размеров дракон. Чешуя его отливала багряным. Он пролетел вперед и грациозно развернулся.
Дерек направил коня в сторону дракона и обнажил клинок. Дракон же завис в воздухе и взмахами своих могучих крыльев заставлял верхушки деревьев раскачиваться. Разинув пасть, он не зарычал и не стал жечь все кругом. Из нее полились громкие шипящие слова. Я приготовился к худшему. Дерек же услышав драконьи слова, остановил коня. Поравнявшись с ним, я поинтересовался что произошло.
— Он сказал… посторониться, — ответил он мне и стал разворачивать коня.
А дракон резко метнулся вверх и, совершив петлю, стал снижаться. Мы погнали коней прочь.
Спустя мгновение раздался грохот, затряслась земля. Мы остановились и обернулись. Красный дракон, с короной рогов на голове, уже сидел на своих четырех огромных когтистых лапах. Желто-красные его глаза с кошачьим зрачком смотрели на нас с некоторым любопытством, и даже ожиданием. Спешившись и привязав покрепче коней, что не прекращали беспокойно ржать и брыкаться, мы направились к дракону. Он грациозно вытянул шею, встрепенулся и наклонил голову к нам поближе. Одним глазом теперь он уставился на нас и внимательно рассматривал. От него разило обжигающим жаром и запахом гари и пепла, от которого жгло ноздри, и слезы наворачивались на глаза.
Первым развеял тишину Дерек. Он громко стал произносить слова на драконьем. Дракон либо не понял, либо не счел нужным отвечать.
— Что ты сказал ему? — поинтересовался я, не отрывая взгляда от дракона: нужно было быть на стороже.
— Я… — Дерек не успел ответить.
Дракон резко поднял свою голову. Дерек принял стойку и поднял клинок, я насторожился, а кони стали нервно ржать. Дракон же стал издавать непонятные звуки, не похожие даже на драконьи слова. Он… смеялся? Возможно. Никакого другого объяснения этим звукам я дать не мог.
— Вы еще не позабыли примитивный язык orin? — раздался, как гром, голос дракона. — Да. Ваш род мог teel… говорить… только знаками. Пока orin не научили вас общаться.
Мы с Дереком непонимающе переглядывались.
— Что ж, teel'orin, вот мы и встретились снова. Я не держу на вас зла за то, что вы убили меня.
— Я никогда прежде не встречался с тобой, — ответил ему Дерек, не опуская меча.
— Ты, teel'orin, нет, — он поднял переднюю лапу, сложил пальцы в кулак, оставив только один вытянутый коготь, и аккуратно протянул к Дереку. Тот не двинулся и не попытался защититься, но напрягся и насторожился. Дракон же пододвинул свой коготь к груди Дерека и остановил его, едва не коснувшись ее. — Они, да! — добавил он и после убрал лапу. — Drula rad’zarah… Прошлое в прошлом. Я Crau’tu-use… Кро’туус.
Дерек пристально глядел на дракона, видимо, оценивал его, пытался понять, что тот задумал и стоит ли ему доверять. Но, в конце концов, убрал клинок в ножны и представился:
— Я Дерек, сын Мирона и Адды Гиблеров. А это Соворус Марет, — я счел нужным поклониться. — Еще не встречал дракона, который бы захотел поговорить, а не поливать все огнем.
— Не все мои blaadir… братья по крови столь же разумны, — утробный голос дракона бил по ушам. — Некоторые даже не могут побороть свою природу.
— Ты сказал, что я… или носитель драконьей крови уже убил тебя когда-то, но ты стоишь передо мной… не призрак, а живой.
— Мы не умираем, — сказал дракон.
— Две сотни лет назад вас истребили первые повелители. Что значит: «мы не умираем»?
— Ты можешь убить тело, но не hadr’za… душу. Оставь ее, и мы встанем вновь, сколь бы не было ран на теле. Но ты, teel'orin, выпускаешь ее из тела. И она летит далеко, в Orinaar, гнездовье. Там мы рождаемся вновь. Новое тело, но старая hadr’za, старая память. Поэтому я вспомнил тебя сегодня, teel'orin. Так и каждый orin помнит все.
— Из-за этого вы возвращаетесь? Чтобы отомстить? — спрашивал Дерек.
— Нет, — отрезал дракон.
— Тогда чего же ты хочешь, Кро’туус?
— Teel… Поговорить, — отвечал дракон, осматривая нас своими желтыми глазами. — Я сказал, что не все orin могут побороть свое естество. Это тяжко, rhez’da… больно. Но черные orin смогли это сделать, когда-то. Не все blaadir приняли их за это. Я — один из немногих orin, что отрекся от своих желаний. И тот, кто истинно выполняет zadhar… долг, возложенный на наш род.
— Долгом ты называешь тиранию и рабство? — грубо спросил Дерек.
— Кровь orin в твоих жилах вскипает огнем, я чувствую это, — держал ответ дракон и, похоже, нисколько не возмутился обвинению, или умело не показал виду. — Но не стоит гневаться. Все названное тобой лишь наше естество, желания и пороки. Наш zadhar всегда был в ином. Orin должны стеречь gatzar… грань… мироздание, от того, что скрывается в глубинах.
— Глубинах? — в задумчивости переспросил Дерек. — Не о Дарсе ли ты говоришь?
— Мне не знакомо это именование. Знаю, что в глубинах таится ужасное. Не раз оно пыталось прорваться на волю, но orin гнали это прочь еще задолго до появления вашего рода. Когда же появились вы, zadhar забылся, верх взяла наша природа.
— И началась тирания, — закончил Дерек.
— Durz… Именно так, — подтвердил дракон. Мне показалось, что в его голосе промелькнуло раскаяние. — Все orin пали перед повелителями, но sar’hez… цикл завершился, — продолжал он. — Zadhar зовет нас сюда потому, что gatzar здесь тоньше всего.
— Драконы уже начали свои бесчинства! И это вовсе не то, что требует ваш zadhar, — тон Дерека был осуждающим. — Зато мой — требует прекратить это, как было два столетия назад.
— Именно поэтому я и прилетел teel с тобой, teel'orin. То, что ты хочешь совершить, лишь снова начнет sar’hez. — Дракон встал на свои четыре мощные лапы, так он был выше деревьев, расправил могучие широкие крылья и встрепенулся. — Послушай же! Я предлагаю тебе выбрать дорогу daliri… жизни. Пощадить и дать orin исполнять zadhar.
— Ты, Кро’туус, предлагаешь мне оставить всех драконов в покое? Позволить вам выжечь все дотла и снова поработить народы?
— Нет. Как я и сказал, не все orin отреклись от своей природы. Я предлагаю тебе пощадить тех, кто смог. Я переговорю с моими blaadir, что смогли побороть себя, и вместе мы попытаемся вразумить остальных, если же они воспротивятся, тебе придется убить их.
Дерек не ответил. Дума целиком объяла его. Он отошел в сторону, не проронив ни слова. Дракон же снова присел и положил свой хвост подле себя. Он ждал и следил за Дереком.
Я подошел к Дереку. Хотел быть рядом, если ему вдруг понадобится совет.
— Я ему не доверяю! — произнес он шепотом, через несколько минут после того как я подошел. — То, что он предлагает… Просто пустить все на самотек, ждать пока он сможет совладать с остальными драконами…
— Драконы хитры, я не буду спорить, — произнес я. — Их помыслы не прочитаешь ни по глазам, ни по действиям. Но он сегодня слишком много открыл нам. Теперь понятно, почему они возвращаются и как. Конечно, это все может быть ложью.
— Ты хочешь сказать, что он говорит искренне?
— Не берусь ничего утверждать, Дерек.
Дерек еще думал какое-то время. Чувствовалось, как он метался. То, что сегодня открыл этот дракон, полностью переворачивало задачу Дерека. Если драконы и вправду когда-то охраняли мир от Дарса (чем же еще могли быть эти таинственные «глубины»?), то их гибель может быть на руку лордам Дарса.
Но вскоре он снова направился к дракону.
— Ты просишь меня предать народ, который верит и надеется на меня, — говорил Дерек. — Я не могу это сделать… — дракон встрепенулся и сузил глаза. Дерек заметил это. — Но прежде, чем ты разгневаешься, позволь договорить. Я дам тебе время, Кро‘туус. Если ты переубедишь своих blaadir отринуть свою жажду власти и прекратить досаждать народам, то я обещаю пощадить вас и попытаюсь примирить людей с вами. Но каждого, кто нападет, будет ждать гибель, я обещаю и это.
— Мудрое решение, teel’orin, — ответил дракон. — Я сделаю все возможное. А всех orin, что не захотят слушать, отдам тебе.
Дракон встал на лапы, расправил крылья. Один раз легонько махнул ими, но даже это подняло сильный поток воздуха. Красная чешуя его блестела на солнце.
— Я найду тебя, когда все будет сделано, teel’orin. Baradah balar, blaadir, — произнес дракон и изогнулся, как бы приготовившись к прыжку.
Один мощный толчок, за которым последовали взмахи крыльями, и огромный красный дракон поднялся в небо. Нас чуть не повалило наземь, но мы кое-как удержались. Кро’туус поднялся высоко, заслоняя собой солнце. Издав рык, он стал стремительно удаляться и вскоре исчез из виду.
— Вперед! — сказал Дерек и побежал к коням, которые вновь стали нервно ржать и брыкаться. — Надеюсь, твоя библиотека даст нам способ победить драконов.
— Ты же только что заключил мир с драконами, — удивился я, седлая коня.
— Лишь дал время. Меня гложет сомнение, Совор. Правильно ли я поступил? Они разумные живые существа, почему бы и не дать им возможность? Или их природа возьмет верх и лучше убить их всех, чтобы у них не было соблазна заново поработить нас? — он успокоил коня и выправил его на дорогу. — Похоже, предсказание Эньи начинает сбываться. Враг и правда зародил семена сомнения.
Он пришпорил коня и устремился вперед. Я последовал за ним.
Мы переправились через речушку Лаввалэм, вытекающую из совершенно мелкого озерца в нескольких верстах от мостика через нее, 1-ого Летящих листьев. И вскоре Тимин-Луин предстал перед нами во всей своей красе. Невесомые изящные и причудливые крыши домов показывались из-за массивной Великой стены. А над городом возвышался королевский дворец. Он стоял на холме Тимин, высокие его башни тянулись к небу, они сплошь были усеяны витиеватыми украшениями, походящими на лианы, и оканчивались острыми шпилями.
Подле стены по одну и по другую сторону от дороги раскинулось поле, сплошь покрытое цветами с пышными кроваво-красными бутонами. Такие цветы, прозванные кровянками, обычно прорастали на местах побоищ, где проливалось много крови. И эти были не исключением. Именно тут, под стенами Тимин-Луина, было предано смерти сто сорок восемь альдских конструкторов и архитекторов из конклавов. Жестокая расправа за жестокие поступки…
На въезде в город было много народу. Торговые обозы въезжали и выезжали из-под арки ворот. Сновали тут и горожане. Присоединившись к процессии, мы вскоре и сами оказались во мраке арки Великой стены. Стена была широка, столь широка, что путь по въездному тоннелю занимал десяток минут. Факелы, расставленные на определенном расстоянии друг от друга, освещали дорогу денно и нощно. В языках пламени то и дело, через определенные промежутки показывались кованые створки внутренних ворот, которых было около пятнадцати. Говорили, что где-то в стене есть полость со рвом, заполненным водой. Так или иначе, стена делала город не преступным, а мощный эльфийский флот защищал столицу с моря.
Когда, наконец, мы вышли из тоннеля, нас ослепило солнце. Глаза привыкали к солнечному свету после полумрака тоннеля некоторое время. И лишь после торговая площадь Тимин-Луина предстала перед нами. Красочные, пестрые, изящные торговые лавки аккуратными и стройными рядами расположились вдоль центрального оживленного проспекта. Сам проспект, вскоре вывел нас к торговым рядам, полукругом они обступали его. Аркада рядов была разделена тонкими заплетенными колонами, сделанными столь искусно, что на вид они казались совершенно хрупкими, но удерживали громаду крыши с лиственно-зеленой черепицей.
Народу на улицах было много. Сновали солнечнокожие талки и невысокие миды в цветастых нарядах. И знать и простой люд все прохаживались по городу: повозок и носилок, практически не было видно. Больше всего, конечно было, людей: различных купцов, наемников, певцов, бродячих артистов. Виднелись на площадях и харлы в пестрых кафтанах и тюрбанах.
Неподалеку от торговых рядов мы нашли постоялый двор, где и решили разместиться. Коней я стал привязывать к коновязи при входе, а Дерек отправился справиться о комнатах. Постоялый двор был полон, но, к счастью, комнаты нашлись; в них мы оставили вещи, а сами отправились вглубь города. Я предложил посетить порт и найти корабль, который бы переправил нас на Хардрассал.
Улочки и переулки вели нас мимо изящных домов. Каждый был краше предыдущего. Казалось, что соседние дома соревнуются между собой в изящности и красоте. Но это разнообразие, вся эта пестрость и помпезность не резала глаз, лишь заставляла не отрываясь любоваться каждым домом как произведением искусства.
Часы блужданий по кварталам вскоре вывели нас на просторную открытую площадь. Дома, особняки и лавчонки обступали ее со всех сторон, но не смели касаться. Тут был разбит парк. Деревья и пышные кусты создавали приятный прохладный тенек, в котором можно было скрыться от солнцепека. Различные статуи вырастали из своих пьедесталов по всему парку. Это были и танцующие нимфы, и эльфийки с эльфами, и различные животные. Одежда на статуях, если она была, казалась настоящей, как, впрочем, и сами статуи. Посреди парка протекал ручеек, стекающий с холма Тимин. Через него были перекинуты мостики как обычные, так и причудливые с башенками, беседкой посередине моста и еще десяток конструкций, которые только мог придумать эльфийский ум. Ручеек оканчивался неглубоким прудом с островком, на котором стояла на первый взгляд плетеная беседка, но присмотревшись можно было легко понять, что белые, сплетенные между собой «ветки», не что иное, как белый камень. Эльфийская столица действительно поражала воображение. Дерек старался не подавать виду, но то и дело я украдкой замечал как ошеломление от увиденного отражается у него на лице.
За парком раскинулся Talk’ierin — верхний город, иначе говоря. Районы тут были не столь тесными и нагроможденными как в нижней части. Роскошные особняки и здания располагались и тут и там. Отсюда виднелись десять небесно голубых куполов храма во имя аэрии Мариялы (или Ариялы на эльфийский манер). О внутреннем убранстве храма слагали песни, а его фрески могли затмить изящные витражи знаменитого храма Харидима в Бамире.
Уже была видна мраморная лестница, ведущая к дворцу, в середине которой был устроен канал для стекающего с холма ручейка, и хорошо просматривалась небезызвестная Лунная башня или Туун-Мулн. Стройная и высокая она держалась в стороне от дворца. На вершине ее медленно, практически незаметно для глаза, вращалось три сферы. Одна крупная по центру, две другие: белая, чуть поменьше первой, и красная, совсем мелкая — вращались вокруг центральной. Это была модель Нифлвара и двух его лун Ан и Плен. Механизм соорудили альды, точно рассчитав лунный цикл. Модель еще никогда не ошибалась и по ней сверяли календарь.
Свернув с Vedir dayen — Королевского пути, мы прошли переулками к спуску в бухту. Широкие лестницы спускались с возвышенности, где расположился основной город, в порт. Портовый район был уже приземленнее города. Но красочные каменные строения складов, конторок и рынка не уступали по своей изящности зданиям верхнего города. Кое-где, правда, камень уже был порядком изъеден соленым морским воздухом. С лестницы открывался вид и на причалы, полные торговых барок и галей. Во всей красе на рейде в бухте стояли военные эльфийские корабли. Но главной достопримечательностью был Тиминский маяк. Высокая закрученная башня поднималась над районом. Остроконечная крыша зеленой черепицы образовывала купол, под которым в ночи разгорался яркий путеводный огонь. Красоте он уступал лишь Апрунскому маяку.
В порту стало свежее. Ветер с моря создавал легкую прохладу, позволяя отдохнуть от южного солнца. Городской гомон сменил крик чаек. Между рядами лавок рынка мы шли к докам. Я в очередной раз стер пот со лба и протер мокрую шею.
— Жарко, — подтвердил мои мысли Дерек и сам вытер тыльной стороной ладони пот.
— Осень тут всегда теплая, — ответил я. — Но настоящую жару мы почувствуем в Саургане. Говорят, что в ясный день в пустыне можно изжариться.
— Эх, похоже, там я буду скучать по северу, — улыбнулся Дерек.
Прошли еще немного до окончания рынка, где разместилась портовая питейная. По звукам веселого пения было понятно, что в ней гуляют моряки. В стороне, напротив питейной, стояла приземистая чайная, где в основном отдыхали харлийские моряки. Туда я и направился, если и узнавать про корабль до Хардрассала, то там.
В чайной было спокойно. Матросы галдели на причудливом для слуха харлийском. У хозяина чайной расспросил про матросов. Он указал на тройку моряков, чьи галеры собираются на Хардрассал. К ним мы и направились, поблагодарив хозяина. Один с торгового судна «Балшав» сказал, что они уйдут недели через две. Второй с барки «Шандир» заломил цену, которой явно не стоил. Оставался третий. В расшитом кафтане он сидел за столом с блюдцем чая.
— Доброго дня! — поприветствовал его Дерек.
— И вам судари, — отвечал он с характерным акцентом. — Чем славний Мусса может вам помочь?
— Нам сказали, что ваш корабль может скоро отправиться на Хардрассал, — отвечал Дерек.
— Да-да. Завтра с утренним ветром наша «Марана» отправится в Ариканийскую помойку. Ох, jam’ba tatdg! Я хотел сказать, что ми прибудем в порт Гарада.
— И ваш капитан может взять с собой двух путников? — уточнил я.
— Да-да! Возьмет! Ваш славний Мусса и есть капитан великолепной «Марани». Ви мне понравились, а я вижу людей насквозь. Поэтому можете считать, что каюта «Марани» ваша.
— Даже цену не заломите? — спросил Дерек.
— Ох, сударь, ти обижаешь меня! Я капитан честний. Беру столько, сколько даю. Поэтому ста храд будет достаточно. Согласни?
Мы ненадолго откланялись, я решил посовещаться с Дереком.
— Поищем еще? — спросил я. — Сто храд, то бишь около восемьсот серебряных, не столь дорого как заломил этот пират с «Шандира». Но довольно крупная сумма.
— Думаешь, найдем корабль, что перевезет нас дешевле?
— Возможно да, а возможно и нет, — поразмыслил я. — Ждать две недели нам непростительно, даже из-за шестидесяти храд.
Дерек помолчал некоторое время, а потом направился к капитану.
— И что же ви решили, судари? — справился Мусса.
— Позволите взглянуть на корабль, капитан? Может, тогда мы примем решение, — ответил Дерек.
— О, да-да! Конечно! — Мусса пригубил ароматный чай. — Ви такой красивой галеи еще не видели. Клянусь духом-отцом! Сразу найдете ее на причале: «Марану» сложно пропустить. Но долго не думайте, ми завтра с утра отчалим.
Мы поблагодарили его и откланялись.
С Портовой улицы мы свернули в оживленный Рыбный переулок и стали пробираться к причалам. Гул, стоявший на улицах, сливался с морским прибоем и криком чаек. Из переулка мы вышли на улицу Мореходов, а она привела нас к причалам. Мусса не соврал — «Марану» было трудно пропустить. Пестрая, крепкая на вид галея стояла на ближнем к улице причале. Больше остальных харлийских кораблей. Мы осмотрели ее вблизи. Матросы как раз заканчивали погрузку ящиков и бочек, что говорило о скором ее отплытии.
— Что ж, похоже Мусса не врал, — заметил Дерек. — Я думаю, что надо вернуться и заплатить ему.
— Да. Неплохой корабль. Правда, что я понимаю в кораблях… — я еще раз пробежал взглядом по галее. — Предлагаю разделиться. Сейчас дойдем до Мореходной, оттуда пойдешь в чайную, а я отправлюсь за вещами. Пригоню коней к кораблю, — предложил я. — Встретимся уже на борту.
Дерек кивнул головой в знак согласия.
Когда мы покинули причал, меня охватило чувство тревоги. Я даже резко оглянулся, чтобы проверить не следит ли кто-нибудь за нами.
— Ты чего это, Совор? — видно заметив это, поинтересовался Дерек.
— Да так, ничего, — отмахнулся я. Но чувство тревоги так просто мне унять не удалось.
Как мы и договорились, на улице Мореходов мы разделились: Дерек отправился тем же путем, которым мы шли сюда, а я двинулся по прямой к главной лестнице в верхний город. Я прошел совсем немного, когда у меня резко, точно меня огрели чем-то, загудела голова. Ноги подкосились, а в глазах почернело. Я без чувств рухнул наземь.
***
Пришел я в себя от того, что кто-то меня тряс. Стоял кромешный мрак, поэтому того, кто привел меня в чувства я не смог разглядеть. Голова раскалывалась, скорее всего от удара, но было что-то еще: странная пульсирующая боль в висках, точно кругом изобиловала какая-то сила.
— Совор, наконец, ты очнулся! — раздался осипший знакомый голос. Человек помог мне усесться на соломенный тюфяк.
— Дерек? — мысли еле вертелись в голове.
— Да, видно, серьезно тебя приложили, — ответил он.
— Долго мы тут?
— Не знаю. Я сам недавно очнулся. Сначала думал, что я во сне: везде такой мрак, хоть глаз выколи. Но не проходящая головная боль дала понять, что я не сплю. Я попытался осмотреть тут все… Но… какое бы заклятие я не применил, у меня ничего не вышло. Потом стал сквозь мрак, на ощупь, осматриваться и нашел тебя: ты все еще был без чувств. Но, к счастью, мне удалось тебя растрясти.
— Что говоришь: заклятия не работают? — нити мыслей сквозь боль начали спутываться воедино. Заставив себя забыть о боли в голове, я и сам понял, что не чувствую в себе сил. — Боль в висках… Нет магии… Я знаю только одно место, где такое возможно.
— И где же, по-твоему, нам посчастливилось оказаться? Не в Белой же башне. Я только там ощущал такую же пульсирующую боль.
— Да, это от обилия магии. Это мощные чары, блокирующие всякую магию. Их редко где встретишь. Я, лично, знаю только пару мест. И одно такое — в казематах под дворцом. Мы в гостях у кабинета разведки, Дерек.
— ТРК! — послышался глухой удар о каменную стену. — Попались! Как дураки!
— Что ж, это было лишь вопросом времени. Мы сами пришли к ним, — поразмыслил я.
— Глупцы мы — вот кто! — подметил Дерек.
— Глупцы или нет, это единственный крупный порт в южном Туурниле. Все дороги вели нас сюда.
— И в темницу тоже? — он язвительно усмехнулся и уселся на тюфяк рядом. — И что ты предлагаешь делать? Отсюда нам не выбраться: магии нет. Оружия тоже. Даже если нам как-то удастся выбраться из камеры, то стража нас снова сюда посадит.
— Я предлагаю подождать, — я ощупал тюфяк и лег на него.
— Ждать… снова терять время… — Дерек еще повозился и вскоре утих.
Головная боль не давала расслабиться ни на секунду. Глаза понемногу привыкали к кромешному мраку. И один раз мимолетно мне удалось уловить малюсенький проблеск света, который осветил прутья решетки в стене или двери камеры.
— Ты тоже это слышишь? Или мне мерещиться? — развеял тишину Дерек.
— Слышу, — ответил я. Из-за стен доносились приглушенные стенания, крики и вопли, от которых волосы вставали дыбом.
Так мы, лежа на тюфяках, провели некоторое время. Сколько точно — определить было трудно. Ощущения всего вокруг терялось из-за неутихающей боли, приправленной болью от обилия магии. Из забытья меня снова вернул Дерек — он, видно перенес удар куда легче.
У двери кто-то копошился. А через решетчатое окно в ней, стал виден свет от факела — от него резало глаза. Вскоре копошение прекратилось и дверь со скрипом отворилась. Свет ворвался в камеру и ослепил нас.
— Я требую присутствия консула Капитула! — выпалил я, заслоняясь от света ладонями. — Вы не имеете никакого права держать нас тут без согласия Совета!
— Сколько нас тут еще продержат? — продолжил Дерек.
В ответ последовало лишь молчание. Немного привыкнув к свету, я опустил ладони и увидел пришедших. Двое талков в серых камзолах стояли в дверях — стражники кабинета разведки. Оба ухмылялись. Один держал факел, второй поднос с мисками похлебки и кусками хлеба. Дерек подался немного вперед.
— Bel’ar! — рявкнул страж с факелом и потянулся к ножнам. Резкое, неосторожное движение заставило их насторожиться.
Дерек понял свою ошибку и отошел назад. Талк медленно поставил поднос на пол, а после двинул его ногой вглубь камеры. Содержимое тарелок расплескалось, но его это не заботило. После чего они одарили нас презрительными взглядами и покинули камеру, заперев двери. Все снова погрузилось во мрак.
— Дерасово пекло! — выругался Дерек. — Как я не заметил меч у него?!
— Не самый удачный план побега, — отметил я.
— Ничего в следующий раз…
— Не будем усугублять. Насколько мне помниться, агенты кабинета не сильно хотели оставлять тебя в живых, так что не будем их провоцировать, хотя бы пока мы в камере и безоружны.
— Что мешает им убить нас прямо тут, когда мы будем спать?
— Мы все еще живы, значит, на то есть причины. Рано или поздно кто-то из верхушки Сонраза, органа управления кабинета разведки, придет навестить нас.
— Ага, если нас тут не оставят гнить до того момента пока драконы не сожгут все.
— По крайней мере, нас хотя бы не заморят голодом, — я стал шарить руками по полу, чтобы отыскать поднос с мисками.
Когда мне это удалось, я протянул одну миску Дереку:
— Отравлено или нет, нам надо восстановить силы. — Мы принялись за трапезу. Похлебка оказалась не столь противной на вкус, чего нельзя было сказать о ее запахе (хотя это мог быть и запах из отхожего места где-то в углу камеры). Закончив с похлебкой, Дерек принялся расхаживать по камере.
— Причин держать нас тут много, — размышлял он. — Но король этого захотел или нет? Как считаешь? Я думаю, что он, прежде всего, захотел бы встретиться с нами, а только потом кидать в темницу. Если все, что я слышал о короле Гилгаре, правдиво.
— Пока сложно понять. У лорда-управителя Сонраза есть особые права, которыми он не чурается пользоваться. Возможно, это его прихоть, а может и Гилгар решил подержать нас взаперти. В любом случае, пока нам остается ждать.
— Мы бы могли уже быть в Южном море… — по голосу было понятно, что Дерек рассержен.
— Мне эта… «задержка» нравится не больше, чем тебе. Нам еще неизвестно сколько предстоит блуждать по пескам Саургана… Но с другой стороны это шанс побеседовать с королем.
— Хм… — задумался он.
Когда боль от удара по голове утихла, мне удалось вздремнуть. Дерек все не унимался: то бродил по камере, то вертелся на тюфяке.
Стражники вернулись спустя какое-то время. В тщетных попытках добиться от них хоть пары слов, я расспрашивал их по поводу того, когда нас выпустят. Талк снова поставил поднос с мисками, хлебом и на сей раз стаканами. Они ушли, забрав с собой свет от факела и позволив темноте снова объять все вокруг. Так в сырости и мраке, мы отведали тюремной перловки и кислой воды.
Во мраке время тянулось медленно, казалось, что оно вовсе не движется. Но его ход восстанавливался, когда стражники приносили еду, а вместе с тем свет. Стража приходила еще четыре раза. Я прикинул, что они приходили на рассвете и вечером. Тогда выходило, что нас уже продержали в казематах три дня, во всяком случае с того момента как мы пришли в себя.
Время мы коротали в тишине. Когда же это становилось невыносимо, разговаривали, строили планы. Один раз ни с того, ни с сего Дерек решил пофилософствовать. Я отметил, что он мог бы подискутировать с самим Алдреном. Так и проходили эти промежутки времени между приходом стражников.
И вот, когда спустя последнее их посещение нам удалось и поспать и побеседовать, у дверей камеры снова закопошились. Дверь распахнулась и свет, такой чуждый и столь же желанный после этого мрака, заполонил камеру.
— Выходите, — прозвучал голос, — по одному.
Вперед вышел Дерек, за ним я. На сей раз, стражей было трое.
— Руки, — произнес один из них. Мы покорно выставили руки вперед и двое других надели на нас кандалы.
Когда за нами закрыли камеру, нас повели по узкому коридору, вдоль множества темных камер. Впереди шел стражник с факелом и освещал всем путь. В коридоре стенания стали громче, но теперь отчетливо становилось ясно, что пленников было не столь много, как казалось нам, когда мы были в камере.
Мы поднялись по винтовой лестнице на два пролета. Темница, судя по слухам, уходила глубоко под холм Тимин, на котором возвышался дворец, и никто, кроме служащих тут тюремщиков, не знал сколь глубоко находятся камеры.
От лестницы нас снова повели по коридорам. Помещений тут было меньше по сравнению с нижними уровнями. Тут по коридору прокатился душераздирающий вопль, переросший в рыдания. Вскоре ведущая нас процессия остановилась подле дверей. Стражник стал открывать ее, я в это время осматривался и заметил раскрытую камеру. Нет, пыточную. В просторном помещении стоял стол, за которым сидел побледневший талк, привязанный к стулу ремнями. Именно он кричал. А причиной тому, как было видно по свежей крови на столе, стал отрезанный палец. Другой талк, в сером камзоле, расхаживал по камере. Он не сразу заметил, что дверь отворена и в нее кто-то смотрит. Но как только обратил на это внимание, он спешно закрыл дверь, наградив меня презрительным взглядом.
Нас ввели в такое же просторное помещение, освещенное множеством факелов. В его центре стоял стол и три стула. Стражники усадили нас на стулья, и вышли из комнаты, не проронив ни слова. Я осмотрелся. Выход отсюда был только один — дверь, через которую нас ввели. По крайней мере, видимых для глаза. Пульсирующая боль в висках не оставила меня и тут, что говорило о том, что и здесь все еще присутствуют чары блокирующие магию.
— Первым говорить буду я, — предупредил я Дерека.
Дерек молча кивнул головой.
— Тогда постарайся договориться, чтобы нас отпустили, — добавил он.
— О, не переживайте об этом, — раздался за спиной приятный на слух голос. От неожиданности мы повернули головы к дверям. Но там никого не было.
— Достопочтенный архимаг и elai'raess, кого вы там ищите? — вновь раздался тот же голос уже совсем рядом. Мы развернулись обратно, и у стола бесшумно расхаживал талк в сером кожаном камзоле. На лице с характерными острыми чертами была довольная ухмылка. — Вот вы меня и нашли! — объявил он. — Позвольте представиться. Мастер Ардэл Дрендар иир Индалир.
— Мастер Дрендар, по какому праву вы смеете удерживать нас тут? — начал я.
— Нет, нет, нет! — доброжелательный тон талка исчез, как и его ухмылка. — Вопросы тут буду задавать я! Такова уж суть допроса, архимаг. Притом вы сами вызвались отвечать первым. Это отлично!
Он перестал расхаживать и склонился над столом.
— Что же, — с явным наслаждением в голосе начал талк, — приступим.
Но не успел он что-либо сделать, как дверь камеры со скрипом отворилась, и резкий окрик прервал его:
— Я сам ими займусь, мастер Дрендар.
— Как пожелаете, лорд-управитель, — ответил ему талк и отошел от стола, его уязвленное лицо полное злости стоило видеть.
В дверях стоял сам лорд-управитель — глава Сонраза или серого собрания, глаза и уши короля. Он был облачен в легкого покроя серые штаны, заправленные в высокие черные сапоги. На теле была серого цвета рубаха расшитая серебряной филигранью. Поверх нее был надет распахнутый серого цвета камзол, полы которого опускались управителю до щиколотки; он был скромным, лишь тонкие светлые полосы по краям манжет и высокого воротника как-то украшали камзол. Лицо лорда было чисто эльфийским — характерные острые скулы, немного вытянутый подбородок, и золотые глаза, в которых читались и надменность, и осторожность, и хитрость. Длинные пепельные волосы не прикрывали заостренных ушей, которые были не прямыми, а отдаленно напоминали серп.
Лорд-управитель растянул губы в подобии улыбки и сверкнул своими белыми зубами. Стянув кожаные перчатки и передав их одному из стражей, что сопровождали его, он направился к нам. Ступал он бесшумно, как и подобает всякому шпиону.
— Наконец передо мной сидит сам elai'raess, — произнес лорд-управитель спокойным голосом. — Слава идет впереди тебя, Дерек Гиблер. Позвольте представиться — Талариэн Дагреван иир Карванар — лорд-управитель Его величества кабинета разведки и Сонраза. Надеюсь, мастер Дрендар не успел утомить вас? Нам предстоит долгий разговор. Я думаю, вы много сможете мне поведать.
Начнем, пожалуй, с доклада посла Его величества Элаундира в Сивиле, — лорд-управитель достал из кармана камзола аккуратно свернутый исписанный лист и развернул его. — Он сообщает, что архимаг и elai’raess под ложным именем проникли на прием и в его рабочий кабинет, где искали различного рода записи секретного содержания. Что вам известно об этом?
Я собрался начать, но Дерек поступил умнее. Он достал из-под стола руки в кандалах и демонстративно бухнул ими по столу. Поняв его замысел, я поступил также. Лорд-управитель смерил нас пронизывающим взглядом, но его лицо осталось спокойным, точно каменное.
— Aldare, valir! — он позвал стражей из-за дверей своей грубой и режущей слух эльфийской речью. Стражи вошли в зал, и он добавил. — Снимите с них эти кандалы!
Исполнив приказ, стражи вновь скрылись за дверью.
— Итак, я жду, — правда, нетерпение лорда-управителя выражалось только словами, лицо, взгляд и движения были спокойными и сдержанными.
— Лорд-управитель, — наконец начал я, — как член Совета я требую присутствия консула Капитула на допросе! А также разрешение Совета на проведение сего действа! До тех пор вы не имеете права держать нас тут!
— Достопочтенный архимаг, скажем так: вы не в том положении, чтобы что-то требовать, — Талариэн Дагреван стал расхаживать вдоль стола. — Тут властвую я, и Капитул вам не поможет, даже сам король не помешает провести этот допрос. Если вы намерены и дальше тянуть время, то извольте. Я пробуду тут столько, сколько потребуется и вы тоже, — он остановился прямо напротив меня и стал смотреть своими пытливыми глазами. — Мне повторить вопрос?
— Что же, лорд-управитель, о вашем своеволии узнают! — угроза была несостоятельной, но, по моему мнению, необходимой. — Касательно вашего вопроса: мне прекрасно помнится упомянутый в докладе прием, — я сделал вид, что вспоминаю тот день и даже стал поглаживать бородку. — И с послом я виделся в тот вечер. Но чтобы куда-то уйти, даже в крыло посольства, такого быть не могло. Я не мог отлучиться хотя бы на минуту — столько было дел, столько всего нужно было уладить. Обо всем остальном, упомянутом послом, мне ничего не известно.
— Зато нам прекрасно известно о неких эльфах, щеголяющих в черных плащах с красными лацканами и пытающихся убить некого драконьего повелителя! — с укором продолжил Дерек.
— Значит, вы утверждаете, что ничего не знаете о проникновении в крыло посольства при дворе княгини? — по-видимому, Талариэн Дагреван пропустил обвинение в свой адрес мимо ушей. — Хм… А вы, сударь Гиблер, что-нибудь скажите по этому поводу?
— Я был в столице единожды, лорд, — отвечал Дерек, глядя прямо управителю в глаза. — И тогда в спешке был вынужден ее покинуть из-за все тех же странных эльфов в плащах. Вам ничего об этом неизвестно?
— Врете вы безвкусно и неумело, — процедил лорд-управитель. — Вас видели на приеме, под личиной некого купца. А затем вы появились уже в роли Дерека Гиблера на перемирии в друидическом кругу. Посол уверяет, что сходство было более чем простым совпадением, с ним согласна и княгиня. Но и мало того. После вашего посещения посольского крыла и заключения перемирия, силы бунтаря Рорика укрепили форт в Граничном нагорье и поставили еще несколько постов в проходе. А в Ратене сейчас расквартирована дружина генерала Центерия с согласия бунтаря. И это после того, как кто-то пролистал сводки и численность гарнизона у форта Эолондир. Удивительно, не правда ли? Мне стоит счесть это совпадением и сложить с себя полномочия?
— По-вашему, лорд, у нас была цель вызнать численность ваших войск и передать это генералу Центерию? — задал резонный вопрос Дерек. — Вам следует помнить, что драконий повелитель не выбирает сторону.
— Смелое заявление, сударь Гиблер. Особенно из ваших уст. И, тем не менее, вы сознались. Что же, видимо разговор будет и правда очень долгим.
Следующие часы прошли за допросом. Лорд-управитель прошелся по всем последним событиям с нашим участием. Я ужаснулся от того, сколько ему известно. Сначала он пытался узнать, что мы делали при дворе императора и содержание разговора с ним. На это сухо отвечал я, опустив подробности о предложении Дереку принять сторону Империи и не упомянув о недуге императора. Далее он пытался вызнать, что мне открыла андрийская скрижаль (он знал и о том, что я ее читал!), на что я предложил ему самому почитать сей артефакт и пожелал ему остаться здоровым после этого.
Не давая время на отдых, он стал расспрашивать о том, что нам удалось узнать в недрах горы Кадрас и что такое приключилось там, что после нас вернулось семеро, когда вошло тринадцать. На этот вопрос мы ответили подробнее, чем на предыдущие. Дерек, правда, опустил эпизод своего падения и тяжелой раны, я постарался не упоминать о том, что произошло непосредственно перед самым бегством из города мастеров. Но лорд-управитель остался доволен услышанным или умело сделал вид.
— Что ж, теперь я хотел бы знать о том, что за сферу вы вытащили из города? — продолжил лорд-управитель.
— Обычный артефакт, лорд — ответил я. — Профессора Крига очень заинтересовала эта находка, поэтому мы помогли достать ее.
— Да? И для ее перевозки взяли целый кортеж? — усомнился он в сказанном.
— Дороги нынче не безопасны, сами должны понимать, — попытался убедить управителя Дерек.
— Небезопасны — это точно. Драконы, бестии, бандиты. Так что же это за сфера? Не пытайтесь меня обдурить, судари. Я отлично отличаю правду ото лжи, а лжете вы, скажем прямо, как дети. Это смешно.
— Обычная древность. Какой-то механизм альдов, — Дерек потихоньку выходил из себя. Этого и добивался управитель.
— Древность, ради которой в горы отправилось тринадцать человек, а затем четверо солдат стали ее сопровождать? А общество некой Альмоллы Даролл тоже столь необходимо профессору? Или все-таки сфера не просто древность, как вы пытаетесь мне втолковать?
— Управитель, мы не имеем ни малейшего представления о том, что это за артефакт. Профессор заинтересовался…
— Ей и вы помогли ему, — завершил за меня Талариэн Дагреван. — Вы повторяетесь. Боитесь забыть то, что придумали минуту назад? Я спрашиваю еще раз: что это за сфера? Почему вы так печетесь о ней и для чего она нужна? — проговорил он своим спокойным тоном, словно ничто не вызывало у него эмоций.
— Вы из всех так выпытываете правду, лорд? — Дерек повысил тон. — Вы будете повторять этот вопрос, пока мы не произнесем то, что вы нам скажите? Я и Соворус говорим вам, что сферу захотел поднять профессор. Зачем она ему, что он хочет с ней сделать и что она сама по себе мы не имеем ни малейшего представления! Мы не историки и не занимаемся древностями, — Дерек глядел на лорда так, точно собирался испепелить его одним взглядом. — Если вас так интересует эта сфера, езжайте в Умбоджу и спрашивайте тамошних ученых!
— Отличная мысль! — улыбнулся управитель. — Тогда я немедленно снаряжу агентов. Профессор Бертон недавно благополучно отбыл из Обара. Полагаете, он скажет больше? — он надеялся нас запугать.
— Управитель, не будете ли вы так любезны, — начал Дерек, — пойти на dal’kle rakat’drale! — окончил он с каменным лицом.
После произнесенного им непристойного ругательства все произошло стремительно. Лорд-управитель, который все это время стоял возле стола, моментально поменялся в лице, его перекосило в злобе. Не успел я и моргнуть, как его рука молниеносно выхватила из-за пояса кинжал. Со свистом тот рассек воздух и с характерным звуком пригвоздил ладонь Дерека к столу. Ему только и оставалось, что издать вопль боли. Управитель на этом не остановился. Он схватил Дерека за волосы и потянул так, что ему пришлось привстать со стула.
— Я убивал и за меньшее оскорбление, anh’naarvig [(нер.) выродок]! — впервые за весь допрос повысил голос управитель.
— Если бы все ваши… агенты, — пыхтел Дерек, корчась от боли, — были столь… быстрыми…
Он не успел договорить: управитель познакомил Дерека со столом поближе. Удар рассек ему губу, а на оставшейся вмятине в столе алела кровь.
— Управитель! — я вскочил со стола и оттолкнул талка от Дерека. — Прекратите!
У дверей закопошились. Послышались окрики на эльфийском, спрашивающие лорда все ли в порядке. Дерек вытащил кинжал из руки и в этот момент двери открылись. Стражи влетели в камеру с обнаженными клинками. Они двинулись на Дерека стоявшего с кинжалом, но он бросил его к ногам управителя и вытер здоровой рукой кровь, льющуюся из губы.
— Довольно! — крикнул управитель. — Оставьте нас! — обратился он к страже. — Я еще не закончил с ними! — стражники послушно убрали клинки, и вышли за дверь.
Управитель тяжело дышал. Перекошенное от злобы лицо было красным. Наступившая тишина развеивалась тихими ударами капель крови о каменный пол.
— Сядьте! — приказал управитель тоном, не терпящим пререканий. Я сел за стол. Дерек помедлил. Они смотрели друг на друга точно готовые сцепиться в любой момент. Но и он вскоре вернулся за стол.
Управитель поправил камзол и подобрал окровавленный кинжал. Вытерев его белоснежным платком, он вложил его обратно за пояс. Молчание затягивалось. Подойдя к столу, он извлек из внутреннего кармана камзола второй платок и бросил его на стол. Дерек принял безмолвную подачку и приложил платок к разбитой губе.
— И так, — тон управителя снова сделался спокойным, — осталась всего пара вопросов, после которых вас отпустят. Вы можете и дальше придумывать истории на ходу, кидаться оскорблениями и прочее, но мое терпение уже подходит к концу. И на сей раз вы так легко не отделаетесь, сударь Гиблер.
Дерек уже было собирался что-то ему ответить, но я упредил его порыв, положив руку ему на плечо. Он все понял и стал смотреть в стол, все еще гневно дыша.
— Мы готовы ответить на ваши последние вопросы, лорд, — ответил я.
— Превосходно, — безэмоционально произнес он и достал из кармана новое донесение. — Вас видели на празднике Cuul’Trelom в Нирнолдрое. И соответственно уже ни для кого не секрет, что старейшины Чардора просили повелителя разобраться с Ходячим городом. Вопрос в том, зачем вы разделились? Группа во главе с профессором Бертоном, следовавшая по тракту, прибыла раньше вас.
— Того требовали дела Совета, — держал я ответ. — Это вас устроит? В противном случае требуйте ответа у Капитулов.
— Друиды… конечно! Да, архимаг, этот краткий ответ я приму.
— Так бы всегда, — вставил свое слово Дерек, не отрываясь от созерцания стола.
— Что же, осталось всего одна деталь для полного охвата картины… — управитель свернул донесение и, спрятав его, второй раз за весь допрос присел за стол. Сложив пальцы домиком, он продолжил. — Несколько дней назад, в лесах подле столицы видели дракона. А с ним двоих людей. Понимаете, к чему я клоню, судари?
— Да, я разговаривал с драконом, — отвечал Дерек. — Спрашивал у него как лучше его умертвить и не хочет ли он сказать что-либо напоследок.
— Быстро вы оправились. Надеюсь, рука вам ни к чему? — управитель встал и потянулся к кинжалу.
— Лорд, Дерек и вправду разговаривал с драконом, — вмешался я, чтобы уберечь нас от самого Дерека. — Дракон причитал и буйствовал от действий повелителя и хотел с ним поквитаться.
— И, тем не менее, дракон улетел, — заметил управитель, оставив в покое кинжал.
— Мы договорились, — начал Дерек и я боялся, что он снова съязвит. — Он не трогает людей и города, а я оставляю ему жизнь.
— Наивно. Слишком наивно, — продолжил управитель.
— В мире столько сволочей и лжецов, что быстро сможешь поверить и дракону, — закончил разговор Дерек.
— Хм… — лорд-управитель в задумчивости почесал подбородок. — Aldare! — позвал он после.
В камеру в очередной раз вошли стражи.
— Сказать, что я остался доволен, значит соврать. И даже это будет лучшая ложь, чем то, что придумали вы. Но большего, похоже, из вас не вытянуть… — управитель подошел к талкам, что сопровождали его, когда он пришел. Один передал ему перчатки. — По крайней мере, без применения вспомогательных средств. А перед встречей с Его величеством, это, пожалуй, излишне.
— Вы упомянули о встрече с королем, мне не показалось? — поинтересовался я.
Управитель, натянув вторую перчатку, сжал руку в кулак с характерным скрипом.
— Да, — ответил он и растянул губы в ухмылке. — Его величество ожидает вас вот уже несколько дней. Но мои агенты смогли отыскать вас только сейчас, где-то в порту. Вас доставили сперва в приемную, где мажордом устроил вас в покои. Затем вас отмыли, вывели вшей, опрятно обрили и выдали парадный камзол. Дамы Его величества в данный момент помогают вам примерить одежды.
— Ударили головой здесь меня, а несете чушь вы, — прокомментировал происходящее Дерек.
— Чушь? Это только по вашей части, судари. Поспешите. Все, что я перечислил, вам нужно будет сделать за несколько часов. Его величество не отличается терпением, в отличие от меня. Надеюсь, мы еще встретимся, — на этих словах он вышел из камеры. За ним последовало двое его стражей.
— Надеюсь, никогда, — прошептал ему на прощанье Дерек.
В камеру заглянул талк с факелом и ключами.
— Вы двое, за мной! Только без глупостей.
Страж вывел нас к лестнице, по которой мы поднялись еще на три уровня. Затем поводил нас по узким коридорам и вскоре вывел нас из темниц. Это было уже просторное помещение с окнами. Через них лился ослепляюще яркий солнечный свет. Хотелось просто насладиться живым светом, но глаза противились так, что приходилось заслоняться руками. Талк страж, что вывел нас из мрака темниц, передал нас эльфу в довольно богатых одеждах с преимущественно лиственным мотивом, а сам вернулся обратно.
Когда, наконец, глаза привыкли к свету, я смог осмотреться. Мы были в казармах, о чем говорили и комната с рядом коек, где отдыхали эльфы, и помещение с арсеналом. Здесь я впервые после заключения почувствовал облегчение: гудящая пульсирующая боль ушла — силы вернулись ко мне. Дерек тоже это почувствовал и поэтому поспешил залечить губу и руку. От мягкого света, полившегося из его руки, затянулся порез на ладони, а после и зарубцевалась разбитая губа.
Эльф, которому нас передали, молча взирал на нас с некой брезгливостью.
— Да… — заговорил он со вздохом. Голос у него был приятный, даже певучий, пожалуй, свойственный многим эльфам. — С вами придется потрудиться. Его величество, будет очень недоволен, но я попросту не могу допустить вас к нему в таком… виде. Следуйте за мной, только быстро.
Он развернулся на одних каблуках своих сапог и двинулся по прямой.
Мы переглянулись. Дерек кивнул и потопал за ним. Я следом.
— Нельзя ли нам сперва получить наши вещи? — поинтересовался Дерек.
— Ваши вещи ожидают вас во дворце, — ответил эльф.
— Вы мажордом короля? — справился уже я.
— Я имею честь быть мажордомом Его величества, — произнес он и остановился перед дверью. Он махнул двоим стражам, и те отворили кованые створки украшенные резьбой в виде виноградной лозы и листьев. Мы вышли на дворцовую площадь залитую светом и только затем эльф продолжил. — Меня зовут Илентир Валдир. И смею просить вас, называть Его королевское величество полным титулом. Особенно при личной аудиенции.
Илентир провел нас от здания казарм к садам, раскинувшимся подле дворца. Эта открытая часть королевского сада была скромна: тут даже не было статуй. Личные королевские сады, отделенные стеной, раскинулись подле озерца, откуда брал свое начало ручей. Его воды с этой стороны вытекали из кувшинов, что держали настенные статуи в виде сидящих нагих эльфиек, набирались в небольшой резервуар, выложенный из камня расписанного узорами, и далее по желобам стекал в канал, который вел ручей с холма к лестнице и далее в город.
От садов мажордом направился прямиком к парадному входу во дворец. Это великолепное строение просто захватывало дух. Не было в нем строгости имперского стиля, не было и скромности. Изящные тонкие эльфиские башни с заостренными крышами рвались к небу. Искусные точно живые статуи эльфов на перилах парадной лестницы вызывали восхищение. Высокие оконные рамы были обильно украшены тонким вьющимся узором. Над входом раскинулась просторная терраса. Там расположился ряд открытых беседок, с плетеным куполом и тонкими колоннами его поддерживающими.
Королевские гвардейцы в золоченных доспехах при копьях с серповидными наконечниками стояли подле широких кованых дверей. Одну из створок отворили перед мажордомом, он пропустил нас вперед.
Холл дворца поражал своим великолепием еще больше, чем фасад. Пол был выложен мозаикой. На высоких потолках красовались фрески с изображением природы. На стенах были развешены полотнища с гербом королевства — золотым фолнерским щитом. Тонкие колонны поддерживали балкон, расположившийся по периметру холла. Возле стен стояла резная мебель искусной работы. Аккуратно были расставлены стулья обитые бархатом со спинками в виде ветвей. На столиках то тут, то там были расставлены изящные статуэтки и вазы полные пышных цветов, как внутри них, так и на них самих.
И все это было лишь тенью королевской резиденции — Ваэлин’валди, что расположилась у истока реки Браэн — в Дель’Амуне, в нескольких верстах от Лаина. Туда допускают только близких приближенных королевской семьи. Ансамбль из дворца и огромного парка с прилегающим лесом и озером представлял собой неописуемую красоту, как говорили и воспевали в песнях. Там в основном король и прибывал, но дела заставляли его бывать и в столице.
Илентир дал нам насладиться толикой красоты парадного дворца, и затем на нерике подозвал слуг. К нему из дверей выбежало четверо лакеев. Он раздал им указания на нерике, двое убежали в разные части холла, а оставшимся он передал нас.
— Сопроводите гостей в купальни. Пусть их хорошенько отмоют, и позаботьтесь о вшах. Да, и приведите к ним Эл’лэделя, — после наставлений он откланялся, но обещал встретить нас по окончании назначенных процедур.
Один лакей убежал в одну из множества дверей, а второй просил следовать за ним.
Лакей повел нас по немноголюдным коридорам. По пути нам встречались и служанки и слуги, повстречался и мид в одеждах старейшины с символами рода Келири’ан. Попавшиеся по пути знатные дамы негодовали по поводу нашего внешнего вида и быстро обходили нас. Вскоре слуга вывел нас в купальни.
Четыре больших бассейна были наполнены кристально чистой водой. Каждый был огорожен рядом колонн обвитых виноградной лозой. Над ними была стеклянная крыша, в приоткрытые створки которой задувал свежий воздух. Статуи эльфийских дев и юношей изображали различные сценки. Тут прямо посреди воды три эльфийки стояли с кувшинами. Там, вдали, на бортике лежали эльф и эльфийка. И таких было множество. На стенах красовались цветастые фрески, изображающие морской пляж, корабли и море. От всей этой красоты уже начинала кружиться голова.
Купальни были пусты. Стоящую в них тишину развеивал плеск воды. Лакей провел нас между бассейнов в отдельное помещение. В нем нас уже ждали служанки и два больших медных корыта. Потные, пропахшие сыростью тюремные лохмотья у нас забрали и посадили в корыта.
В теплой мыльной воде нас терли и скребли около часа, чтобы смыть грязь, налипшую не только за время пребывания в темницах, но и со времен остановки в Кинаре. Дочиста вымыли волосы, избавив от заведшихся в них вшей. После, обтерев нас досуха бархатными полотенцами и повязав одно из них на пояс, лакей сопроводил нас в другую комнату. В ней нас ожидал Эл‘лэдель — придворный брадобрей.
Первым делом он принялся за Дерека. Тот пожелал полностью выбрить неопрятную бородку и усы, а также коротко подстричь уже достаточно длинные волосы. Когда подошла моя очередь, я попросил лишь слегка подравнять бакены и бородку, слишком я к ним привык.
Когда все банные процедуры подошли к концу, нас встретил мажордом. С ним было десятеро слуг, каждый из них держал по два, а то и по три различных наряда: камзолы, колеты, рубахи расшитые филигранью, широкополые мантии, несколько простых роб, брюки и штаны на любой фасон. Отдельно стояли в ряд пары башмаков и сапог.
— Прошу господ поторопиться с выбором платья. Нам еще много предстоит сделать, — начал Илентир.
— А наши одежды? — спросил Дерек.
— Ваши лохмотья ожидают вас в покоях. Но к Его величеству просто неприемлемо являться в таком виде, — весь вид мажордома говорил о его брезгливом отношении к нашим персонам. — Извольте выбрать из того, что я успел подобрать.
Я сразу остановился на белой длинной робе, что походила на одежды магистров, к ней взял легкого покроя штаны и пару ботинок. Дерек же решил предстать перед королем в расшитой серебряной филигранью зеленоватой рубахе, поверх которой нацепил того же цвета колет. К ним мажордом подобрал брюки и сапоги. Напоследок он взял ремень с пряжкой в виде листа. Нам помогли облачиться в выбранные одежды, после чего мажордом окончательно окинул нас взглядом. Одобрив наш внешний вид, Илентир отпустил слуг.
— Я доложу Его величеству, о том, что вы готовы. Проводи господ до Коридора фресок, — поручил он лакею и откланялся.
Вновь сопровождаемые лакеем, мы покинули купальни. Следуя за ним уже по парадным коридорам, через десяток залов и гостиных, убранству которых позавидует, пожалуй, любой магнат, через две бальные залы малую и большую, мы попали в главный зал. По пути нам встречались и придворные дамы, и знатные господа, эльфийские купцы и члены заседаний. Меня узнал лорд Лаина — Варфаэль Алдир иир Эрадан. Обменявшись парой слов, мы откланялись, оставив лорда с его спутниками.
Парадная лестница привела нас в небезызвестный Коридор фресок. Длинный коридор с рядом окон с мраморными подоконниками вел лишь к тронному залу. Сам коридор был сплошь расписан фресками тончайшей работы. Они были настолько искусно выполнены, что, казалось, сюжет сейчас оживет, и все фигуры начнут движение, а застывшие лишь на мгновение деревья и травы начнут колыхаться от ветра. Они изобиловали красками, а любое украшение, будь то просто браслет или брошь с камнем, было сделано из настоящих драгоценных камней. Все фрески, коих насчитывалось около ста штук, содержали в себе целое состояние. Фрески изображали сюжеты из истории неров. Самой первой была фреска «Уход Первоматери в Форестнар». Она повествовала о том, как Алоа вместе с принцем андров бежала из-под гнета драконов в край бесконечных лесов. Прекрасный лик Первоматери был освещен мягкими лучами солнца. На нем был легкий румянец. А глаза… глаза были точно живыми. Она изображалась скорее эльфийкой, нежели человеком: несколько острые черты лица, форма глаз, и свет, делающий кожу больше походящей на солнечный оттенок талкской кожи, нежели телесного человеческого цвета. Она застыла в движении, полы ее платья колышет ветер. Рядом с ней принц андров: довольно высок, что противоречит их реальному научно доказанному росту. Кожа его бледна, уши длинные и заостренные. Они бегут, на лицах их нет страха, только надежда на новую спокойную жизнь вдали от драконов.
Дерек точно так же, как и я, увлеченно и с восхищением рассматривал фрески. Мы довольно неспешно продвигались вперед, стараясь ненадолго задерживаться подле каждого сюжета, но иногда изображение столь завораживало, что мы просто забывали о времени. Уже под конец коридора, где сюжеты повествовали о становлении короля Бреона Первого, что начинались с фрески «Венчание Бреона», особенно изобиловавшего красками и количеством персонажей в картине, мы прибавили шагу. Последней фреской, что мне удалось рассмотреть, была «Возведение Тимин-Луина», где каждый дом и каждая площадь рассматривались как бы с высоты птичьего полета.
У дверей в тронный зал нас ожидал Илентир. Он нервно постукивал каблуком сапога.
— Вижу, господам очень понравились красоты дворца Его величества, — начал как можно учтивее, но его брезгливость по отношению к нам чувствовалась и за этой маской. — Тем временем Его величество ожидает вас, и если господа пробудут тут еще некоторое время, боюсь, рискуют снискать гнев Его величества.
Он хотел было отдать приказ королевским гвардейцам отворить двери, но осекся и вновь развернулся к нам.
— Позвольте прежде напомнить господам, что войдя к Его величеству, вы обязаны поклониться. Вот так, — он показал нам традиционный поклон мидов. Тут он из сокровенного ритуала превратился в обычный дворцовый этикет. — Господа поняли все движения? Или мне повторить?
— Нам известно приветствие мидов, мастер Илентир, — ответил я.
— Тогда замечательно! — сухо произнес он. — Смею также предостеречь господ, что к Его величеству следует обращаться не иначе как Vedir, что значит Владыка. Или применять полный титул: Gilgar Fenialair alur eledirn c’rola melu par’a. Позволю себе перевести: Владыка Гилгар Великий, славу и величие народу несущий. Прошу господ не показывать мастерство своего нерика, изъясняйтесь на общем, — добавил он, сделав акцент на слове «мастерство». — Господам все ясно?
Мы с Дереком утвердительно кивнули. После чего Илентир разрешил гвардейцам отворить двери.
Тронный зал был просторным. Прогулявшись по дворцу, я просто устал дивиться красоте, изящности и мастерству, с которым все было выполнено. Тронный зал не уступал всему тому, что я видел ранее. Из-под потолка, расписанного фресками, опускалась роскошная ажурная люстра. Из окон лился яркий солнечный свет, что делало зал еще более обширным. Зеленая ковровая дорожка, символизирующая леса Форестнара и Мидллена вела прямиком к трону, стоящему на помосте. Место короля искусно было вырезано из зирральского древа: спинка кресла представляла собой широко раскинутые ветки древесной кроны, которые по краям соединялись и создавали нечто вроде обруча над троном. Он был пуст.
Славу и величие народу несущий стоял вполоборота к входу. Он был выше Дерека на голову. Прямые черты его лица повернутые чуть в профиль к нам, прикрывались длинными золотистыми волосами, что опускались на плечи. Сквозь волосы прорезались остроконечные уши. На голове поблескивал серебряный венец. Зубцы его были сделаны в виде тонких переплетающихся веточек, а на них «росли» рубиновые листья зирральского древа. Работа талкских ювелиров была столь тонкой, что на просвете листа была видна каждая жилка. Сам король был облачен в длинное зеленое платье, расшитое серебряной филигранью с лиственными узорами. За это платье при дворе императора короля прозвали «эльфом в юбке».
Король стоял за мольбертом с палитрой и кистью в руках. Перед ним была еще только начатая картина. Но и сейчас в мазках и первых очертаниях виднелось мастерство. Говорили, что часть фресок во дворце король расписал самолично, а некоторые его картины украшают замки и дома знатных особ. Помимо его увлечения живописью, король прославился как боец, которому не было равных, что он и доказал в битве у Серой горы.
Позировала ему нагая эльфийка, что возлежала на разбросанных подле трона подушках. Перед ней стояли ваза полная фруктов, букет цветов и хрустальные бокалы, полные вина.
Первым делом, как вошли в зал, мы поклонились традиционным приветственным поклоном. Гилгар отложил кисть и обернулся к нам. Окинув нас глазами цвета чистого неба, он и вовсе положил палитру на мольберт. Затем на нерике своим певучим, но, тем не менее, властным голосом приказал эльфийке выйти. Она со всей грацией поднялась с подушек и легкой походкой долетела к задним дверям, что скрывались за помостом. Напоследок она окинула зал взглядом, и взор ее упал куда-то рядом со мной. Я понял, что она смотрела на Дерека.
Я повернулся к нему. Тот заулыбался эльфийке в ответ. Чтобы вернуть его с небес на землю, мне пришлось легонько ткнуть его локтем. Он непонимающе посмотрел на меня.
— Не о том ты думаешь, — шепнул я ему.
А эльфийка с хохотом выбежала из зала.
Король тем временем подошел к нам.
— Elai’raess ilier tal’dreim, — начал он. — Я помню те времена, как будто это было вчера. Помню каждого повелителя в лицо. Помню и ужасные события, и великие подвиги тех времен, — король присматривался к Дереку; казалось, глядел прямо ему в душу. — Отрадно видеть, что ты, elai’raess, пытаешься изо всех сил не посрамить своих предшественников. Пожалуй, мне стоило бы благодарить тебя за помощь моим подданным с Ходячим городом, — король сложил руки за спиной и двинулся к помосту.
— Vedir, не стоит, — учтиво заговорил Дерек. — Ходячий город точно не моя заслуга.
— Разве? — удивился король, восходя на помост. — Мне доносили обратное, — король остановился подле трона и развернулся к нам. — Жаль. Однако мне доносили и о том, что временное перемирие на севере твоя заслуга. Эта война была нам… противна. Глупо проливать братскую кровь из-за короны. Теперь мои подданные там вне опасности и все благодаря тебе, Дерек Гиблер.
— Я рад, что ваше величество больше не беспокоится за народ, — Дерек поклонился еще раз, — но мне довелось узнать на собственном опыте, что не всем приятен наступивший мир. Посол при дворе Нордгарда Элаундир посылал за мной и архимагом агентов. Я чудом остался жив. Тогда как на границе стянуты войска, объемы которых мне не посчастливилось подсчитать.
На мгновение Гилгар задумался, устремил свой взор куда-то в стену. Но затем снова принял статный вид и стал держать ответ.
— Действия посла… непростительны. Но возможно, он неверно понял распоряжения или неверно отдал его. Горе нам, если бы ты пострадал. Что до границы… Как ты прикажешь мне поступить? Война прямо подле моего порога. Крылатые бестии вернулись в небеса. А мы брошены, беззащитны. Магистры и те оставили мой народ, хотя клялись не выбирать сторону. Сидят у императора за пазухой, блаженствуют и даже не думают покидать свою башню.
— Магистры все еще верны своей клятве, ваше величество, — вступился я. — Когда нам дадут выбор: люди или неры — мы ответим: и люди и неры. Нам нет дела до вражды, истоки и смысл которой забыты в веках. Я, как и любой магистр, будем защищать простой народ.
— Слова… просто слова, — пропел король. — Видишь, elai’raess? От моего народа отвернулись все. Кто-то скажет ради соблюдения баланса. А я скажу, что все эти басни про «баланс» лишь прикрытие для того, чтобы дергать за ниточки, чувствовать себя властителем мира.
— Я знаю, к чему вы клоните, ваше величество, — сказал Дерек.
— Знаешь? — король, наконец, присел на трон и сложил пальцы домиком, поставив руки на подлокотники. — Тогда оставим все прелюдии. Мне прекрасно известно, что тебя видели у императора. Не нужно быть светилом науки, чтобы догадаться, зачем он устроил тебе аудиенцию и что предложил. Меня не интересует, что ты, elai’raess, ответил ему. Самое главное, что ты ответишь мне.
Свои доводы я привел. Великие магистры отвернулись от неров, а совет ими учрежденный не считается с моими магами. Мой народ покинут. Оставишь ли ты неров на произвол судьбы, elai’raess?
— Правда ли, что Совет не учитывает мнения магов Форестанара? — спросил Дерек у меня после некоторого молчания.
— Его величество не совсем точно выразился, — отвечал я. — В Совет входит общество алхимиков и чародеев Форестнара и они, как и все, имеют членство в обоих капитулах. Но вот некроманты, стоящие при Его величестве, вне закона, как и всякий некромант на Туурниле.
— Архимаг, что за двойные стандарты? — усмехнулся Гилгар. — Сам Алдрен Белый не брезговал практиковать некромантию когда-то. А когда ему это стало неугодно, то стало вне закона.
Я промолчал. Вступать в игры Гилгара мне не хотелось, а он явно задумал что-то неладное.
— Молчите? Ваше право, архимаг, — король поднялся с трона и вновь стал спускаться с помоста. — Достаточно ли тебе этого, elai’raess? Теперь ты понимаешь, кто ведет тебя?
— Ваше величество, я здесь только затем, чтобы удостовериться, что драконы пока не несут угрозы Форестнару и его жителям, — немного раздраженно отвечал Дерек. — Если есть такая напасть, то прошу выделить мне несколько бойцов, и я исполню свой долг. В противном случае, могу лишь посоветовать вашему величеству усилить охрану городов и отгонять бестий.
Прежде чем Гилгар успел спуститься с помоста, дверь, находящаяся за ним, распахнулась, и в зал зашел талк. Длинные золотые волосы обрамлял серебряный обруч. Лицо талка было светлым и красивым, а глаза небесно голубыми. Эльф был облачен в легкий камзол зеленого оттенка с серебряными узорами, за спиной был серебряный плащ, с застежкой, выполненной в виде серебряного листа. На поясе красовались изящной работы ножны, откуда выглядывал эфес клинка. Обилие серебра ясно давало понять, кем являлся этот талк.
— Отец! — эхом пронеслось по залу. — О, — вошедший заметил нас и опешил, — меня не предупредили, что у тебя посетители.
— Бредер, — отозвался король. — Раз ты тут, то позволь представить тебя elai’raess. Дерек Гиблер, это принц Бредер.
Дерек и я поклонились принцу Бредеру, прозванному Ala’me teltisaar [(нер.) Серебряным клинком].
— Сам elai’raess, — удивился принц. — Это честь принимать тебя, Дерек Гиблер. Я помню, как на этом самом месте мне довелось увидеть Анэлди и Финдолла.
Верно, тогда он был совсем мальчишкой, хотя и сегодня являлся лишь юношей по эльфийским меркам, пусть и командует гвардией.
— Как, кстати, ты вспомнил Финдолла и Анэлди, сын. Они должны послужить для elai’raess примером. Два легендарных повелителя остались помогать моему народу, когда два других открыто приняли сторону Империи, а третий и вовсе короновал себя императором, забыв и о клятвах и о долге.
— Ваше величество, я больше не намерен слушать ваши доводы, — отрезал Дерек. — Мое призвание — это предотвращение новой тирании драконов. Конфликт между Империей и королевством меня не касается. И принимать в нем участия я не желаю.
— Кидаешь мое предложение мне в лицо? Что же… — лицо Гилгара скривилось. — Видно, я переоценил тебя. Либо все-таки тебя сманил император. Когда люди жили в бараках в страхе перед драконами, я уже руководил армией. Я видел вашу зарю и мне до сих пор не понятно к чему вы стремитесь… А теперь прочь! Не желаю вас больше видеть.
— Жаль, что все так закончилось, elai’raess, — проговорил принц и они вместе с отцом отправились к помосту.
Мы же с Дереком поклонились и покинули зал.
В коридоре нас поджидал Илентир. Он пожелал сопроводить нас в наши покои. Дерек же, скрипнув зубами, быстро зашагал вперед, не желая следовать за Илентиром.
Так или иначе, он остановился в конце коридора фресок и дождался нас.
В выделенных нам покоях, скорее королевских хоромах, Илентир нас оставил. Покои занимали четыре комнаты: две спальни, гостиную и кабинет. В просторной гостиной было полно красивейших картин, а на тумбах были расставлены бюсты или маленькие статуэтки. Золотая люстра свисала из-под потолка прямо над круглым столом с изящными изогнутыми ножками. На нем были разложены наши вещи: моя поясная сумка, меч Дерека, наши одежды, а также и седельные сумки, оставленные нами на постоялом дворе. Рядом лежала записка, написанная аккуратным витиеватым почерком, гласившая о том, что наши кони дожидаются нас в королевских конюшнях, что внизу лестницы подле холма.
— Дерасово пекло! — выругался Дерек, снимая колет. Закончив с застежками, он снял его и бросил через всю гостиную, тот угодил на чей-то бюст. — Сначала допрос, потом Гилгар! Сумасшедшие! Вбили себе в голову, что я обязан принять их сторону, прислушаться к их правде. То, что им всем грозит жизнь, которой многие предпочли бы смерть, никого не заботит! Проклятие!
— Не кидайся проклятиями, — сказал я. — Этого следовало ожидать от короля. Помни, что все власть имущие хотят заполучить твою силу.
— Прекрасно помню! Они не дают мне об этом забыть, — он стянул сапоги и плюхнулся на табурет у стола. — Все. Хватит. Целый день одно и то же. Хочу наесться и выспаться. После пойдем в порт, попробуем найти корабль. И, наконец, покинем это место, — он пошел к столу, растянувшемуся вдоль стены, на котором были поставлены вазы с яблоками, виноградом, сливами и прочими фруктами. Взяв одну вазу, он, молча, пошел в спальню.
Я присел на стул. Столько всего произошло за этот день. Хотя судя по солнцу, этот день подходил только к полудню. Я чувствовал усталость и, несомненно, злость. Не на короля: этого и в правду стоило ожидать, а на лорда-управителя. Он ведет собственную игру, знает о каждом нашем шаге. Стоит ему или королю пожелать остановить нас любыми способами это не составит управителю никакого труда.
Оставив размышления, я перекусил фруктами, после переоделся в собственную мантию, которую выстирали и надушили. После проверил сумки: все было нетронуто. И когда окончательно усталость взяла верх, я последовал примеру Дерека и вздремнул.
Вечерело. Мы поспешили покинуть дворец, как только перевели дух. Забрав вещи и коней, мы, как и хотел Дерек, направились в порт. Когда мы остановились у чайной, солнце уже село, но небо еще оставалось светлым.
На сей раз, в чайной было многолюдно. Вместе с харлами тут были и эльфы и люди. Кто вел беседы за чашкой чая, кто играл в кости или игры, требующие зачатков стратегии у игрока по типу «Замка, воина и дамы». Сначала мы отужинали поджаристой телятиной с овощами, прислушались к тому, что говорят. Правда, говорили больше на харлийском, нежели на общем.
Подкрепившись, мы стали искать нужный корабль. Снова нам попались моряки с «Балшава», все еще дожидавшиеся возвращения каравана с товарами. Нашлись и капитаны торговых галей, но все они либо шли в Мидллен, а точнее в Валиндир — деревню-порт в устье Браэн, либо в Речное у устья Холмбур и далее в Габрал и остальные крупные порты Драгонгарда. До Хардрассала в ближайшее время отправлялось только три корабля: один капитан заломил цену, сказав, что лучше предложения мы не найдем, второй несомненно был пиратом, коими изобиловало Южное море. Третий же отправлялся через два дня: возвращал часть каравана с товарами домой.
Капитана галеи звали Салим. С ним мы сошлись на ста пятидесяти храд, что чуть больше одного золотого и двухсот серебряных даркониев. За эти деньги Салим не только обещал перевезти нас «как королей» на Хардрассал, но и договориться с Абазиром — хозяином каравана, сопроводить нас до столицы.
Два дня пролетели незаметно, особенно после темницы, где время текло невыносимо долго. Мы поднялись ранним утром, собрались и покинули портовый постоялый двор. Взяв коней под уздцы, мы отправились к причалу, где была пришвартована галея «Три джинна». Стояла теплая, но ветреная погода. Это было только нам на руку — быстрее пойдем по морю.
Несмотря на столь ранние часы на причалах уже было достаточно много народу, причаливали рыбацкие лодочки, открывались прилавки полные свежей рыбы. Уходил нерийский военный корабль. Появившиеся имперские корабли выгружали бочки и ящики. «Три джинна» стоял на ближнем к главному проспекту причале. Крепкая торговая галея была выкрашена в светло-оранжевые цвета. Растровая фигура изображала трех духов не-предков или джиннов. На палубе сновали матросы — готовились к отплытию.
У причала нас встретил сам Салим. Смуглая кожа, миндалевидные глаза, обветренное лицо моряка с крючковатым носом. На нем была рубаха и короткие штаны, опоясанные ремнем с саблей. Увидев нас, лицо его озарилось теплой улыбкой.
— Мои дорогие, господа, — начал Салим, к удивлению его общий звучал практически без акцента. — Прошу. Мы уже готовы отчалить.
Он подозвал матросов, те завели по трапу наших коней на борт, а мы поднялись вместе с капитаном.
Салим представил нас купцу Абазиру. Такой же смуглокожий, с такими же миндалевидными глазами. Купец был полноватым, но округлый живот скрывался за легкого покроя хлопковом халате, цвета неба. Пышная черная с проседью бородка закрывала подбородок.
— Рад знакомству, — ответил он после того как мы обменялись рукопожатиями. — Салим сказал, что ви первий раз отпливаете за море. Я вам скажу, что ви счастливчики. Это столь завораживает. Ох, jam’batatdg, я помню, когда еще мальчишкой уплиль в ваши земли. Мне казалось, что это дикий, странний и ужасний край. Только, о духи, прошу, не обижайтесь, я биль лишь юнцом, — он засмеялся. — Вам понравится Саурган, пусть сперва он покажется вам не столь дружилюбним местом. Буду рад сопроводить вас до жемчужини песков — Хаасима.
— Я необычайно рад тому, что нам не придется самим блуждать по незнакомой стране, — ответил Дерек. — И надеюсь, ваша родина окажется еще более прекрасной, чем вы нам описали.
— Ох, не буду предвосхищать ваши ожидания. Лучше сперва увидеть, а потом полюбить. Так всегда говорил мой дед, — усмехнулся Абазир.
Вскоре «Джинны» отдали швартовы и стали потихоньку выходить из гавани. Порт эльфийской столицы постепенно удалялся, открывая нам всю панораму. С правого борта виднелось множество судов, одни, должны были вскоре отбыть с трюмами набитыми сивильской и драгонгардской древесиной; сивильскими кружевами и пушниной; медом и сотами; солью; черными и цветными металлами; сивильской сталью и клинками; пшеницей и крупным рогатым скотом. Другие увозили с Туурниля тонкие и изящные эльфийские изделия: ювелирные украшения, хоть харлы и сами были мастерами в этом деле; искусно сделанные повседневные предметы: ложки, вилки, зеркала, тарелки и прочее. Вывозились и тончайшие эльфиские шелка; андридимский мрамор и эльфийские клинки — самый ходовой товар.
Харлийские суда же причаливали к пристаням набитые различной утварью и металлическими изделиями; коврами и легчайшими шелками; ювелирными изделиями из драгоценных и полудрагоценных металлов; кузнечными и гончарными изделиями. Ввозился и тростниковый сахар, и множество фруктов: апельсины, финики, сладкие и сочные арбузы и дыни, инжир. Особо ценились чайные листья и пряности. Редко на галеях перевозили и особую породу харлийских коней (дорогое удовольствие, только для знатных особ). Магнаты покупали редкие са’афиры, что ценились больше золота. Но среди этого изобилия различных товаров встречались и не просто продукты или скарб. Пираты ввозили невольников, рабов, чей труд был запрещен в Империи. Неры такой силы не чурались, но и не позволяли процветать; не брали больше необходимого для работы в рудниках. Другой проблемой был незаконный ввоз дурмана спока или касарида. Именно отсюда он вместе с караванами расползался по всем провинциям Туурниля и сводил в могилы десятки людей.
Солнечный диск лениво поднимался на востоке, освещая все прекрасным ярким светом и оглашая утро 7-ого Летящих листьев. С моря, возвышающийся на холме Тимин-Луин, был просто прекрасен. А лучи восходящего солнца бликами отражались от крыш и стен. Как мы на собственном опыте успели убедиться — вся красота нерийской столицы способна лишить бдительности.
Паруса наполнились ветром, и город стал постепенно удаляться. Вместе с ним оставалась позади и родная земля, где все известно и понятно. А впереди нас ждал еще более тяжелый путь; путь, который мог занять больше времени, чем все, что мы преодолели.
Матросы возились с такелажем, поправляли паруса. На палубе полно было и торговцев с наемниками, сопровождающими караван. Они ютились в стороне и играли в кости. Дерека я застал на носу галеи. Он вдыхал соленый морской воздух. Ветер тут стоял сильный.
— Ну, вот ты и дождался, — сказал я, после того как встал рядом. Дерек посмотрел на меня непонимающим взглядом. — Теперь мы попадем в места, где меня никто не знает. А самое главное в места, о которых ничего не знаю я. Это корабль в неизвестность, Дерек.
— Значит и, в правду, ничего не знаешь? Чему-чему, а этому я ни в жизнь не поверю, Совор, — усмехнулся он в ответ.
— Тебя не проведешь, — улыбнулся и я. — Конечно за все свои четыреста с небольшим лет я прочитал множество книг, и часть из них была посвящена Хардрассалу. Но и только. Там я не был. Выговорить на харлийском могу пару слов и то с большим усилием. Поэтому нам крупно повезло с караваном.
— А дальше? Караван проводит нас до Хаасима. Но твоя библиотека находится в пустыне. И ты заверяешь меня, что никому неизвестно где именно.
— Дальше у меня есть план. При султане Саургана в советниках состоит моя ученица — Альда ван Хоссер. Она не забыла меня и коллегию, писала редкие письма. Надеюсь, она сможет предоставить нам какое-никакое сопровождение. И древние карты, чтобы не блуждать в пустыне вечность.
— Вот. А то сразу «где меня никто не знает», — рассмеялся он. — Это будет отлично, если твоя Альда сможет нам помочь.
— Вижу, морской воздух идет тебе на пользу. И уже не такой разгневанный, как после допроса. Это хорошо, очень хорошо, — я похлопал ему по плечу и напоследок сказал. — Отдыхай пока. Встреча с неизвестностью ждет.