Я очнулся в луже собственной, уже порядком запекшейся, крови. Все болело и ныло. Левое плечо пылало и пульсировало. Во рту стоял солоноватый привкус. А перед глазами мелькали искры. С огромным трудом я приподнялся и оперся на локоть здоровой руки. Прошептал заклятие и осветил комнату магическим огоньком. Отполз к стене, это заняло, казалось, целую вечность. Ушло много сил. Только после того как перевел дух, осмотрелся. Вот валяется обломок колышка, на который я налетел. Рядом конец веревки с крюком, другая часть ползет в мою сторону, так как ее конец повязан на моем поясе. Часть места, куда я упал, было порядочно присыпано песком, да и я тоже был весь в песке. Сейчас из-под сводов башни он лишь тоненькой струйкой беззвучно падал на пол. А вот в стороне валяется моя маска.
«Дерек остался снаружи!» — пролетело у меня в мыслях. Да. Так и было. Будь он тут, я бы не валялся в луже крови, присыпанный ненавистным песком. «Проклятие!» — выругался я в мыслях, на пустые слова сил просто не было. Собравшись с силами, я приподнялся чуть выше, сел. Рана была сама по себе не смертельная, но прошло много времени, могло начаться заражение. Сначала магически осмотрел ее: плечо пробито насквозь, остались мелкие щепки от деревянного колышка, впившиеся в плоть, были там и песчинки. Пробиты сосуды, рана еще кровоточила. От кровопотери я уже не чувствовал кисти. Принялся залечивать. Постепенно, не затрачивая сразу много сил, чтобы снова не упасть в обморок. Убрал песчинки, вытащил щепки, остановил кровотечение. Перевел дух. «Глупо было пытаться удержать библиотеку!» — корил я себя. — «Но Дерек должен был забраться сюда. А теперь остался один в пустыне посреди бури. Я умру тут, а он там, наверху. Вот и конец всей истории», — металось в мыслях.
Закончив с самокопанием, стал заниматься раной дальше. Залечил и обработал все что мог, остальное теперь зависело от организма. Стянул платок с головы, один конец зажал в зубах, за второй взялся рукой и попытался разорвать. Ткань поддалась не сразу, но вскоре послышался заветный треск и неровный лоскут был отделен. После вывернул поясную сумку: на пол вывалились писчие принадлежности, пустая книжица и несколько склянок. Две были с рубиновой и изумрудной пылью, одна, из-под настойки альдозы, была разбита, а содержимое впиталось в кожу сумки. Осталась одна целая настойка. Зубами откупорил склянку, немного брызнул на рану, от чего вскрикнул; частью пропитал лоскут ткани, а остаток выпил сам. С трудом перевязал рану и на этом окончил лечение. «Загноиться не должно», — подумал я. А альдоза поможет заклятиям и организму залечить рану и восстановить ткани.
После того как перевел дух, начал подниматься на ноги. Зацепился за небольшой альков в стене и стал подтягиваться. Ноги подкашивались. Левая рука пока совершенно не подчинялась мне. Когда смог нормально стоять, решил расходиться. Прошелся по залу, где оказался. Это была комната в башне, заставленная стеллажами (некоторые из которых были поломаны, как я успел проверить своим плечом), забитые сверху донизу книгами. Под толстым слоем пыли и паутины скрывались диковинной толщины тома и наверняка ценные трактаты, свитки (часть из которых порядком истлела и рассыпалась прямо в руках), каменные таблички. К сожалению, я не мог даже оценить какие забытые знания содержали в себе эти книги. Все, что попадалось мне в руки, было написано сплошь на харлийском или одном из его диалектов: знакомых слов я не находил.
Расходившись и окончательно придя в себя, я вернулся к месту своего падения и взглянул вверх. Окон башни, как и купола, было не видно, все скрыто в темноте: это ясно говорило о том, что я был погребен под песками вместе с библиотекой. Делать мне тут было больше нечего. Отвязал веревку и собрал в моток, может еще сгодится: не выбраться отсюда, так еще раз навернуться с такой высоты. Сам усмехнулся своей мрачной мысли. Потом подобрал маску и все раскиданные ранее вещи, водрузил поясную сумку на свое законное место и, призвав магический огонек поближе, пошел изучать древнюю библиотеку. Скрижаль зачем-то привела меня сюда. Значит, что-то тут должно было быть. Что-то, что возможно поможет победить драконов. «Только нужно ли теперь это?» — мелькнула мысль. — «Дерек может погибнуть в пустыне и тогда уже ничто не спасет мир от драконов и нового рабства».
Нашел заваленную обломками стеллажей дверь. Расчистил все, что мог с одной рукой, остальное сдвинул магией. Прогнившая деревянная дверь вела на винтовую лестницу, уходящую вниз. За не имением другого пути, двинулся по лестнице. Местами она была обвалившейся: то не было перил, то ряда ступеней. К счастью, все это не мешало спуску. Лестница оборвалась внезапно: я оступился, и чуть было не упал. Теперь передо мной тянулся коридор. В тусклом магическом свете мимо мелькали колонны и осыпавшиеся росписи с изображением садов, рек и дворцов. Вскоре я вышел из коридора на балкон. Перила кое-где обвалились, как и пол. Однако краем глаза я успел увидеть лестницу и путь к ней. Темная бездна предстала передо мной. Где-то рядом слышался шорох песка. Я решил разжечь огонь посильней и пустил его вперед. Он полетел под потолок, освещая все вокруг: я был в огромном зале под куполом. Сам купол был разбит и из дыры столбом ссыпался песок. Под ним было погребена уже большая часть, может даже несколько этажей. Сейчас свободными от песка оставались только пять. Нельзя было не оценить уцелевшее убранство: лепнину на потолке, колонны, своды в виде сот, поблекшие или частично осыпавшиеся росписи, витиеватые надписи. Я направил огонек в противоположную от меня сторону и увидел вдали коридор. Возможно, там также была лестница в башню, и там я мог попытать счастья найти выход. Поводил огонек по залу, чтобы найти путь на противоположный балкон. Между каждым этажом когда-то были мосты, но из тех, что не утонули в песке, уцелел лишь самый нижний. Остальные либо обвалились полностью, либо посредине зияла непреодолимая дыра. Решил пройти в обход через залы.
Я направился к лестнице, что приметил ранее, держась поближе к стене и обходя зияющие в полу дыры. Спустился на этаж ниже и пошел в коридор. Темные своды освещались только моим магическим огоньком. Стены были украшены роскошной лепниной, тонкости которой позавидовали бы эльфийские короли. Коридор вывел меня в полную стеллажей залу. Тут же расположились столы, за которыми можно было почитать. Примостившись на один из целых стульев, я передохнул. Нужно было собраться с силами. В горле пересохло. Плечо все еще ныло, правда альдоза делала свое дело, и я уже чувствовал покалывание в пальцах.
«Воздух влажный», — поразмыслил я, наблюдая за отсыревшими и истлевшими книгами. Подготовив пустующую склянку, я стал шептать заклятия, конденсируя те крохи влаги, которые портили вековые книги и стены. Когда почувствовал возвращающуюся боль в плече и краем глаза заметил покрывающуюся кровью повязку, прервался. Воды в склянке было едва на донышке. Выпил то, что было, потом перевязал рану новой тряпицей, на которую пустил платок. После этого побрел дальше.
Проходя мимо стеллажей, старался посмотреть несколько книг, которые еще были целы. Встречались только харлийские рукописи. Лишь изредка, попадался типографный вариант. Я был в месте полным книг, за которыми можно было бы скоротать тщетные попытки найти выход или хотя бы то, о чем говорила скрижаль, но не мог прочесть ни одну из них. Это удручало.
Прошел один зал. Перешел в другой. Оставил позади несколько рядов полок, стоек и стеллажей, когда приметил за одним из столов масляную лампу с изогнутым носиком, походившую на чайник. Проверил. Масло в ней было, как ни странно. Чтобы не тратить сил на магический свет решил воспользоваться подарком судьбы. Для этого разбил об пол стул. Тот с грохотом, эхом полетевшем по залам, разлетелся на щепки. Отодрав от остатков ножку, обвязал ее тряпкой и облил маслом. После чего поджег. Вместо мягкого тусклого огонька, все осветилось пляшущими языками пламени.
Я преодолел еще порядка двух залов. Шаги и потрескивание факела гулким эхом разлетались во все стороны. Оставалось лишь надеяться на то, что тут никого не было. В этом я разубедился, когда, наконец, остановился на привал. Прилег на пол подле одного из стеллажей. Меня уже одолевал сон, когда послышались тихие шаги и завывание. Я насторожился, загасил факел. Прислушался. «У-у-у-у», — следовало за каждым шажком. По прикидкам, существо (если это было существо), которое тут обитало, было либо в нескольких залах впереди от меня, либо всего в одном. Вскоре все утихло. «Всего лишь больная голова», — убедил я себя. А завывания списал на ветер. И уснул.
Сон был беспокойным, тело еще ныло, плечо отдавало болью. Я был точно в бреду. И усталость с пробуждением в кромешной тьме не прошла. Прислушался снова. Тишина стояла кругом. Убедившись, что все спокойно снова зажег огонь. Сконденсировал воду два раза для того, чтобы утолить жажду и промыть рану. Потому потратил много сил. Двинулся дальше не сразу, но вскоре преодолел и этот зал и следующий. Существо, которое мне почудилось, либо ушло, либо его никогда и не было, так как оба зала были пусты. В последнем, однако, обнаружил лестницу, часть которой уцелела. По ней сначала сошел, а потом спрыгнул на нижний этаж.
Преодолев обширную читальню, заставленную столами и зал со стеллажами, я попал в новый, на первый взгляд ничем не отличающийся от предыдущих, зал. Но стоило мне начать просматривать книги, хранящиеся тут, я понял, что судьба снова преподнесла мне подарок. Первая попавшаяся книга — была типографным вариантом «Бытия аэриев и людей первых с комментариями» пророка Харидима, дополненная переводом на харлийский. Когда взгляд прошелся по родным понятным буквам, сливающимся в слова, стало как-то легче. Захватив с собой том писаний пророка, я пробежался по еще нескольким фолиантам. Все они были на общем языке, видимо, привезенные сюда купцами и учеными лет двести назад. И судя по тому, что я видел тут прежде, этот фонд был чуть ли не самым молодым (во всяком случае, типографные варианты и рукописи с Туурниля сохранились чуть лучше, чем древние харлийские тома). На полках пылились трактаты по философии, изданные еще во времена, когда Имперская академия была академией Натурфилософии; трактаты по алхимии (часть из которых уже ужасно устарела); медицине, практической и теоретической магии, праву Туурниля, летописи и хроники. Отдельно расположились художественные произведения за авторством как людей, так и эльфов. На паре стеллажей мне попались такие издания, которые даже магистры считают утерянными и не сохранившимися.
Радость моя быстро развеялась. Эти книги не помогут мне выбраться отсюда. И уж тем более не помогут Дереку выбраться из пустыни живым. Поэтому окинув напоследок взглядом пыльные покосившиеся стеллажи полные знаний, я ушел. Предстояло идти дальше, чтобы найти проход вниз, или вверх к еще одной башне. Найти выход. Если он вообще есть.
Привал сделал после еще двух просторных комнат. Одна была совершенно пустой и только стены с остатками мозаик украшали ее, а вторая была читальней. Остановился я среди стеллажей, устроился на полу, сконденсировал немного воды, перевязал рану и сел читать писания пророка. «И не было ничего. Только великая необъятная пустота», — пробежались глаза по начальным словам книги. За чтением я провел все время, пока сон не одолел меня.
Разбудили меня завывания и шаги. Спросонья я не мог понять далеко эти звуки от меня или нет. «Я точно не в бреду», — сказал я себе. Звуки и правда были. Было ли существо, которое их издает, вот в чем вопрос? Я просидел, прислушиваясь к этим завываниям, некоторое время. И лишь когда они затихли, отправился дальше.
Нить коридоров, сменяющихся библиотечными залами, привела меня в обширную галерею. Целые и обвалившиеся колонны рядом тянулись вдоль стен. В потолке и в полу зияли дыры. Остатки мебели валялись по углам. Стены были украшены осыпавшимися и порядком потрескавшимися фресками, изображающими цветущую долину с рекой, по которой плыли ладьи, и обширным городом, с возвышающимся надо всем строением с четырьмя высокими башнями по периметру и обширным куполом. Не узнай я купол и форму башен, я бы подумал, что это хак’сил, но это было изображение библиотеки в ее золотые годы. Фрески тянулись по всему залу, однако в какой-то момент поверх них я стал замечать вырезанные в стене руны. Они изредка переливались зеленоватым светом. Дарсические руны. «Здесь?! В хардрассальской библиотеке?!» — недоумевал я.
— Как это возможно? — невольно произнес я вслух и меня поразил собственный голос после нескольких дней полной тишины. Мой выкрик эхом полетел по библиотеке.
Я попытался понять, что могло означать присутствие тут рун дарси. «Такие руны, — я рассмотрел их поближе, вгляделся в очертания, переводил их смысл, — вырезаются в местах, где собираются драсопоклонники. Но тут их, само собой, быть не может и не могло. Значит… сюда проникла одна из сильных тварей Дарса». После таких размышлений я связал завывания, которые мне слышались то и дело, с демоном, после которого остались такие следы. Однако что-то все равно не давало мне покоя. Мне показалось, что такие руны я уже видел. Совершенно недавно… «Ну конечно!» — ударило меня по голове. После молниеносно сразившей меня мысли, я хотел удалиться от стен, но руны поманили меня. Рука сама невольно отпустила факел и дотронулась до одной из них. Тьма застилала мой взор. Вокруг слышались сначала шорохи, потом тихие-тихие завывания, затем стали раздаваться шепотки. Они лепетали о чем-то, но разобрать или уловить смысл не представлялось возможным. Зрение стало проясняться. Из темноты пополз зеленый туман, он походил на щупальца, которые медленно приближались ко мне. Я же не мог пошевелить ни одним мускулом своего тела. Туманные щупальца приближались, шепот усиливался. Сквозь стену тьмы вышла фигура в изорванном балахоне и капюшоне. В третий раз я видел это существо, скрывающее свое лицо. И всякий раз один лишь его силуэт внушал страх. Шепот перерос в крики, которые буквально рвали на куски все нутро. Я изо всех сил пытался поднять руки и закрыть ими уши, но все было тщетно. Щупальца из зеленого тумана подползли к моим ногам и оплели их. «Мои! Навсегда!» — раздался грохочущий голос и щупальца утянули меня во тьму.
Видение оставило меня, и я отброшенный непонятной силой, повалился на пол. Удар о камень отдал в плечо, отчего оно снова заныло и стало кровить. Что это было за существо? Почему видения с ним преследуют меня? Именно эти вопросы сейчас витали в моих мыслях. Если бы я увидел такое видение здесь впервые, то решил бы, что сошел с ума. Но в третий раз… «Это то, что хотела показать мне скрижаль?» — я был разочарован. Тогда все погибло напрасно.
Немного отойдя от видения, я собрался с мыслями, отогнал прочь отчаяние. «Нужно найти выход!» — решительно сказал я сам себе. Подобрал брошенный возле стены факел, вновь зажег его и поскорее покинул галерею.
Не переставая думать о существе в балахоне и сказанных им словах, я прошел еще несколько коридоров и залов. После чего решил передохнуть. Перевязал рану. Она уже выглядела лучше, оставался ужасный шрам, но в целом все уже срослось, только из-за недавнего падения снова открылась рана. Я мог сжимать и разжимать пальцы, нормально двигать рукой вверх, вниз и с болью вращать плечом. «Еще немного», — сказал я себе. Была бы еще одна настойка альдозы, и о падении в башне можно было забыть в самые первые часы.
Перед тем как уснуть пролистал еще несколько строф из «Бытия аэриев и людей первых». Сон мой снова был беспокойным. Заживающее плечо болело, после видения мерещились призрачные сцены, где-то в глубинах библиотеки снова слышались шаги и завывания, даже позвякивания чего-то металлического. Поэтому совершенно уставший, одолеваемый легкой жаждой, голодом и миражами, я двинулся дальше. По моим расчетам я должен был уже обойти весь этаж, обогнуть просторный зал под куполом и оказаться в области еще одной башни. Но коридоры и залы со стеллажами не кончались.
Пробираясь между обломками стен и кучами книг свалившихся с разбитых полок в очередной читальне, я приметил в дали едва различимое зеленоватое мерцание. Осторожно приблизился к предполагаемому источнику этой аномалии. Однако ничего не обнаружил. Поводил факелом по сторонам, попробовал магически обнаружить источник. Ничего не получилось, либо мерцание исчезло, либо мне просто почудилось. «Хм…» — поразмыслив, я двинулся через то место, где мне померещилось мерцание. Пройдя немного вперед, я на миг ощутил легкую головную боль, и пламя факела заплясало, точно от порыва ветра. Но больше ничего не произошло. «Это не аномалия», — ответил я сам себе, когда осмотрелся. Списав головную боль и померещившееся мерцание на усталость, я стал продвигаться дальше вглубь читальни.
Я все шел и шел, читальня сменялась коридором, коридор — залом полным стеллажей с книгами, зал — коридором. Когда голова закружилась от всего этого, я остановился и присел. Примостил кое-как факел, чтобы тот освещал все вокруг. Попытался сконденсировать воду. Произнес нужные формулы, сделал пассы руками, но заклятие не сработало. Я повторил попытку, но все было тщетно. Попробовал сотворить простенькое заклятие, но и оно не получилось. «Нет, я слишком устал», — сказал я себе. Несколько бессонных ночей, еще это видение, рана. Все измотало меня настолько, что я даже не мог пользоваться магией.
Сделал попытку заснуть. Но даже это у меня не вышло. Точно в бреду передо мной всплывали силуэты, они то появлялись, то исчезали. В коротких снах происходили безразборочные действа, от которых я тут же пробуждался. Не знаю, сколько я прошел, все смешалось, дни перепутались. Мне казалось, что я уже несколько недель брожу по библиотеке. «Сколь она огромна?» — задавался я вопросом. Усталость и бессонные ночи делали свое дело, я заблудился и совершенно не понимал куда двигаюсь и двигаюсь ли вообще куда-то. «Может я просто кручусь по одним и тем же коридорам?» — вопрошал я.
Страницы писания пророка тоже не помогали. Мне приходилось возвращаться к уже прочитанным ранее строфам, чтобы вспомнить, что я читал, а что еще нет. Иногда ловил себя на мысли, что читаю одно и то же уже несколько привалов подряд. Определить мое положение в здании не помогали и стеллажи с книгами. Все залы казались одинаковыми. Странным было лишь то, что в отличие от самых первых залов и читален слой пыли на книгах был незначительным. Разделы и фонды тут стояли вперемешку. Попадались то харлийские рукописи и свитки, то фолианты на общем, то эльфийские писания и изречения, то тексты на дарсическом, то на аэрическом, а то и вовсе на незнакомых мне языках. Силы так и не вернулись ко мне. «Отчего бы они вернулись? Я так и не отдохнул», — размышлял я.
Через несколько недель… а недель ли?… может уже месяц? блужданий по бесконечным залам и коридорам, я окончательно потерял всякую надежду выйти из библиотеки. Я, кажется, сходил с ума. И для того, чтобы как-то поддержать здравомыслие, я погрузился в воспоминания. Как-то раз я примостился за один из столов в читальне, достал из поясной сумки писчие принадлежности, книжицу и маску. Вглядываясь в глазные прорези и резьбу, стал вспоминать все, что произошло в моей долгой жизни. Но особенно я зацепился за последние годы, возвращение драконов, встречу с Дереком, его воспитание, обучение и поход в неизвестность. Решил изложить все на бумаге. И начал с цитирования выборочных строф из писаний пророка. Когда же начал, слегка издалека, с истории, чтобы точно убедиться в том, что не забыл всех крупных событий, которые успел пережить, меня оборвали на словах о нынешнем. «Пишу я сою рукопись, не надеясь на то, что ее найдут здесь, в отдаленном месте» — вышло из-под пера, и я услышал шаги. Они не пытались скрыться. Кто-то шел целенаправленно, ничего не страшась. Спешно собрав писчие принадлежности, книжицу, маску и писание, я схватил факел и постарался уйти в противоположную сторону от приближающихся шагов.
Пройдя несколько коридоров, завернув за угол и обойдя еще три зала с книгами, я остановился и прислушался. Шагов не было. Стояла полная тишина, и только мое запыхавшееся дыхание слышалось вокруг. «Снова почудилось?» — задался я вопросом. Скорее всего. Рассудок уже долгие дни бдения вытворял со мной разные вещи. Сколько же я провел в этой библиотеке? Живот урчал с завидной периодичностью, но еды у меня не было, пить хотелось очень сильно, а сила так и не вернулась ко мне. По ощущениям я находился здесь уже с месяц, а то и больше, но все еще был жив. Не умирал от жажды и голода, но терпел мучения связанные с ними. Это еще больше сбивало всякие мои предположения о времени.
Перед тем как забыться сном решил еще немного написать. Сил хватило дописать до момента первой встречи с Дереком, еще маленьким трехлетним мальчишкой. Казалось, это было так давно. Я, наконец, смог поспать: ничто меня не тревожило и не преследовало. И следующим бодрствованием разум мой стал яснее, силы вернулись, хотя магия до сих пор отказывалась подчиняться. Не ушел и голод с жаждой, но избавление от усталости приободрило меня.
Коридоры и залы, сменяющие друг друга, не заканчивались. Казалось, это замкнутая петля. Я уже было решил вернуться назад, к тому месту, где отдыхал, чтобы идти в обратном направлении, вернуться хотя бы в ту башню, с которой все началось. Но обернувшись, опешил. Я был столь поражен увиденным, что чуть не выронил факел, свой единственный источник света.
Передо мной стояла фигура. Одета она была в длинный камзол, расшитый серебряной филигранью, поверх него роба в виде треугольного пончо с вставками из белого меха, простые штаны и сапоги не привлекли моего внимания. А вот лицо… Сначала я не поверил. Даже не предал значению то, что видел на фигуре свою же излюбленную одежду. Я, казалось, смотрелся в зеркало. Бледная кожа, рубиновая радужка глаз, острые черты лица, остроконечные длинные уши, бакены и бородка. За исключением того, что в волосах фигуры не было и намека на седину, я смотрел на самого себя. Фигура хитро ухмылялась, глаза ее блестели.
— Ну, привет, — произнесла фигура моим же голосом.
От этого стало не по себе. Но я пришел в себя, собрался с мыслями. Пусть у меня не было магии, но отличить морок от реальности я был в состоянии и без нее.
— Ты всего лишь видение, — произнес я и, обойдя своего двойника, двинулся в ранее выбранном направлении.
— Ты же знаешь, что это не так, — произнесла фигура у меня за спиной. — Я это ты, а ты — это я. Мы одно целое. Я — твое второе «Я». Этого ты не сможешь отрицать.
Я не отреагировал.
— Бродишь тут в потемках, ищешь незнамо что. А там, наверху, все уже погибли. Кто не погиб, порабощен драконами, — говорил голос, приближаясь. Я молчал. Иллюзия рассеется, если не обращать на нее внимание. — И ведь прекрасно это знаешь. Да-да. Не смеши меня. Ведь ты сам даже не пытался найти выход, не хотел этого. Поэтому и проторчал тут все эти месяцы. Трус!
Попытки иллюзии были тщетны. Я ушел от нее и та исчезла.
Сколько прошло с того момента периодов отдыха и бодрствования не могу назвать. Когда были силы, шел меж стеллажей с книгами в попытках найти разрушенную лестницу, или хотя бы какую-нибудь лестницу. Когда валился с ног, забывался сном. В пути по бесконечным залам меня еще раз или два настигала иллюзия, назвавшаяся моим вторым «Я». Однако все колкости, которые она говорила; все высказывания моих же мыслей о безнадежности поисков, так глубоко скрытых за моим стремлением найти выход, я оставлял без внимания. Я знал, что это лишь иллюзия, игра помутнившегося рассудка и ничего более.
Тщетные попытки иллюзии сбить меня с пути окончились и несколько дней (или недель?) подряд я был снова один среди бесконечных залов, полных книг. Среди фондов библиотеки мне посчастливилось обнаружить андрийские трактаты, а также довольно редкие экземпляры альдских рукописей, такие, наверняка имелись только в закромах Умбоджийского университета. Удивительно было видеть такие редкости здесь.
В этой забытой библиотеке, в полном одиночестве, меня радовало только одно — плечо полностью залечилось. Прочее положение дел было удручающим. Магия так и не вернулась. Голод и жажда мучили каждую минуту, но утолить их было нечем. «В конце концов, это убьет меня», — произнес я в мыслях и ухмыльнулся, — «Забавно… Великий магистр, умерший от голода…». Осточертелые залы и коридоры не заканчивались. Я возвращался назад, но нигде не видел и намека на знакомые или уже ранее увиденные залы. «Не зря харлы называют это место проклятым…», — в который раз напомнил я сам себе.
Третьей странностью (помимо иллюзий моего второго «Я» и не смертельного многомесячного голода с жаждой) был факел, который уже давным-давно должен был погаснуть. Но он освещал мне путь в этой тьме и не давал полностью сдаться и все бросить. Не знаю, что поддерживало его пламя, но мне было достаточно и того, что оно горело. Я старался медитировать на каждом привале, для того, чтобы вернуть силу, но похоже магию что-то блокировало: либо моя усталость, либо сама библиотека. Против второго говорило отсутствие постоянной головной боли. Поэтому я не сдавался и пытался концентрироваться.
***
Сколько прошло времени с того дня, как я залез в башню среди песков? Несколько месяцев? Или целый год? Сказать точно я бы не смог. Расстроенное сознание подсказывало, что прошел как минимум целый год. Я все еще был жив. Факел все еще горел. А бесконечный голод и жажда доводили меня до галлюцинаций и странных мыслей. Мои блуждания были бесцельны. «Драконы уже целиком вернулись в небо», — думал я. — «Если Дерек не выжил тогда… то мир обречен». Но сдаваться я не хотел. Однажды я уже думал, что потерял Дерека, но он выжил. «Он справиться и без меня! В этой проклятой библиотеке нет ничего, чтобы помогло ему. А я? Я уже давно не нужен повелителю. Я научил его всему, чему мог. Давал мудрый и не очень совет, когда того требовалось (и когда нет). Он выполнит свой долг!», — так уговаривал себя не отчаиваться и продолжать. В разуме всплыл голос ведуньи: «Помни, что я сказала сегодня». И я помнил. Дерек не мог умереть в пустыне, и… все же… во мне пробуждалось сомнение. С каждым томным днем, каждой одинокой неделей во тьме, среди миллиона книг, я отчаивался.
И верно тогда, брешью в моей надежде вновь воспользовалась иллюзия, морок. Я услышал плач. Детский. Он эхом разносился по залам, и он пробуждал в душе уже, казалось, давно забытые чувства. Я, подозревая о том, что это всего лишь дурное видение, отправился на этот плач. По началу, я видимо пошел не туда: эхо затихало. Но вскоре я, наконец, достиг источника. Коридор вывел меня к просторной галерее. Тусклый свет, магического происхождения, освещал его. А в углу сидела маленькая девчушка. Она и плакала, изредка водя головой из стороны в сторону и снова утыкаясь в колени, сквозь плач она что-то лепетала. Сначала я даже хотел уйти подальше. «Это лишь иллюзия!» — говорил я сам себе. — «Фантазия воспаленного разума!».
Но она выглядела столь одинокой, напуганной. Это задело меня и все подозрения, вся хрупкая защита против иллюзий рухнула: я поддался (но тогда мне даже и в голову не пришло это, все было как в тумане). Тихонько стал приближаться к ней. Когда я оказался довольно близко, мне удалось разглядеть девчушку. Еще небольшие остроконечные уши, острые черты заплаканного лица, на котором читалось выражение страха. Черные волосы были заплетены в косу, выразительные золотистые глаза. Я узнал ее! Не то, чтобы я когда-то видел эту девочку. Но описание в письмах моего отца были довольно красочны. Маленькая, заплаканная, испуганная девчушка была моей внучатой племянницей, Алиэнной. «Но… ей должно быть… было лет тридцать, когда их всех… предали», — воспоминания глубоко ранили мою душу, отчего иллюзия племянницы, которую я и в жизни то не видел, сделалась более чем реальной.
С каждым приближением ее лепетания становились все более отчетливыми.
— Дедушка Соворус? Дедушка Соворус, почему так темно? Где мама и папа? — вопрошала она. — Куда они увели дедушек? Где все? Как же холодно… — каждое ее слово делало все больнее. Неужели так она себя чувствовала, когда все произошло? — Ну где же ты, дедушка Соворус? Мне страшно… Почему тебя так долго нет? Ты же всесильный маг. Спаси нас, спаси маму и папу! — плакала девчушка.
Факел исчез у меня из руки (не знаю, бросил ли я его где-то в начале галереи или он просто пропал), я обратил на это внимание слишком поздно. В тот момент я присел на колено подле плачущей Алиэнны и положил ей руки на плечи.
— Вот я. Не плачь, дитя! — чудом она успокоилась. Лишь легкие всхлипы и шмыганье носом теперь раздавалось эхом по галерее. — Не бойся! Я здесь.
Алиэнна затихла. Спустя минуту начала приподнимать голову. Я поглаживал ее по волосам. Она же протерла кулачками глаза и подняла их на меня. Но в глазницах зияла пустота. Зловеще улыбнувшись, она нечеловеческим голосом закричала:
— ТЫ НИКОГО НЕ СПАС!
За этим последовал душераздирающий вопль. Ошарашенный, лишенный всяких чувств, я отпрянул от морока, как от огня. Спешно я заслонил ладонями уши и стал отступать. Но зацепился ногой за что-то и рухнул наземь, ударившись спиной и головой. Вопль либо затих сразу, либо я потерял сознание на некоторое время. Я все еще был в галерее освещенной магическим светом. Тут надо мной нависла рука. Протягивал ее молодой худощавый, но высокий, с задоринкой во взгляде бледнокожий эльф. Теплая улыбка на лице моего брата Вандила заставила меня немного расслабиться. Я приподнялся и попытался схватиться за протянутую мне руку. Но, как только я оттолкнулся и практически зажал в своей ладони крепкую ладонь брата, он отвел ее. Я рухнул вновь. За этим последовал смех. Совершенно не дружеский, как бывает при подколке со стороны приятеля. Нет. Этот был зловещий, что пробирал до глубины души и заставил бы поежиться даже самого смелого человека. Недоумевая, я взглянул на брата, что стоял надо мной. Лицо его сменилось, стало более старым, покрытым несколькими морщинками, и с хитрой улыбкой на нем. Сам он теперь был сгорблен, крепость ушла из его рук и тела.
— Больно, братец? — раздался его голос. Тот самый, что я помнил с самого детства. — Это ничто. Лишь толика той боли, с которой я живу по твоей милости!
Да. Воспоминание ударило меня сильнее, чем слова. Я помнил свою ошибку, свое хвастовство и чем оно обернулось. И каждый день жалел об этом. Хромым калекой Вандил стал по моей вине. И сейчас он был прав. Всю оставшуюся жизнь он терпел боль, каждый день пробуждался с ней и засыпал.
Он отошел. Поднявшись самостоятельно, я увидел перед собой практически всю семью. Вот статный, с серьезным вытянутым лицом, роскошной бородой заплетенной в косу и перевязанную бронзовым кольцом, стоит отец — Элактион. Рядом с ним худощавый, сгорбленный, хромой Вандил, опирающийся на трость, со своей женой Лэиной. Дальше крепкий, серьезный Эландиль, мой племянник, и его жена Алориэн. Они держали руки на плечах Алиэнны. Все они взирали на меня со злобой и хитрой ухмылкой.
— Ты разочаровал меня, сын! — прозвучал голос отца. — Подумать только… Из-за тебя погибла любимая Нимуэнин, дала тебе жизнь, а ты?! — и снова меня задели за живое. Мать умерла при родах. И всю свою жизнь я считал себя повинным в ее смерти. Сердце заболело, но отец и не думал оканчивать муку. — Искалечил брата, бросил нас всех. Мы защищали тебя, за это нас и погубили… А ты… даже не пытался помочь… Ничтожество!
— Ну и хорошо, что он ушел, — вставил Эландиль с ненавистью. — Что он мог? Снова кого-нибудь покалечить? Нам жилось хорошо без него. А он не смог смотреть в глаза отцу за то, что сотворил с ним. И бежал! — Когда я покалечил брата, Эландиль был лишь младенцем (мне и самому-то тогда было немного). Но с самого сознательного возраста он ненавидел меня. Как ненавидела и Лэина.
— Я ухаживал за тобой, брат, — пытался я оправдаться, помня, что Вандил не винил меня (открыто, во всяком случае). — Отплачивал за свою ошибку день за днем.
— Твоя жалость была мне противна! — ответил Вандил. — Уродец со своей магической силой!
— Трус! — бросил Эландиль.
— Позорище! Ты недостоин носить имя Маретов! — прозвучал голос отца.
— Убийца!
— Подлец!
— Недостоин быть носителем силы аэриев!
И полетели оскорбления, ранящие до глубины души. Я правда оставил семью, когда аэрий Варсил даровал мне силу. Я правда не помог им, когда они нуждались во мне больше всего. И от того делалось больнее. Я схватился за сердце и упал на колени. Но родные не унимались. Они перечисляли все мои ошибки, злобно хохотали. Все это продолжалось невыносимо долго. О том, что это было лишь видение, иллюзия, я и думать забыл. Я не мог больше слушать, стал умолять прекратить эту муку.
Все это довело меня до полоумного состояния. Я валялся на полу, затыкая уши и повторяя только: «Прекратите! Прекратите! Десятеро, помилуйте!». В один момент все закончилось. Тишина. Но я не поверил. Продолжал лежать с заткнутыми ушами. Однако вскоре все же решился подняться. Галерея была не сном и не видением. Я все еще находился в ней под светом магических светильников.
Подошел к стене и сел подле нее. Из глубины подсознания стали всплывать самые потаенные сцены из моей долгой жизни. И все, что говорили видения, было правдой. Больнее всего становилось от того, что я даже и объясниться с родными не мог. Все они: отец, брат, племянник, их жены и внучка — были убиты, потому что я был служителем аэриев. Тех, кого альды презирали и с кем боролись. Все «поклонщики» были убиты. Также могли быть стерты и прочие свободные народы, если бы не взрыв в Серой горе. А я даже и не знал о смерти всех родных. Только спустя годы окончания войны «Машин» пришла весть от кого-то из уцелевших альдов. Я мог им помочь. Мог спасти… Но не спас…
Горько было и от того, что даже увидеть их души в Аэре я не мог, ведь магистрам дана бесконечно долгая жизнь… Да и попали они в Аэр? Я надеялся, что для них там нашлось место, хоть альды и не верили в богов. С болью на сердце, я заснул беспокойным сном.
Пробудился я от прикосновения. Теплая ладонь погладила меня по щеке. Пальцы аккуратно погрузились в жесткую бородку. Это было наяву или всего лишь воспоминанием? Давно я чувствовал такие прикосновения. Были они столь прекрасны. Я невольно улыбнулся. И тогда послышался смешок. Звонкий, как переливающийся ручей, как трель певчей птицы. От него становилось приятно на душе. Такой смешок был лишь у одного человека, и я никогда его не забуду.
Не желая прощаться со сном, я стал аккуратно раскрывать веки. В них ударил отблеск света. Я увидел каменный потолок. Привстал и ощутил мягкую перину под локтями. Был я на кровати в залитых светом покоях. Смешок повторился. Повернув голову вбок, я сначала не поверил своим глазам. Рядом лежала Элина… Пшеничного цвета волосы покрывали ее плечо и часть подушки. Округлое лицо было слегка покрыто веснушками. В голубых глазах можно было утонуть, что со мной часто и происходило (в прошлом? или все увиденное до было страшным сном?). Тоненький носик. Прекрасная улыбка алых губ.
— Что с тобой, Совор? — прозвучал ее мягкий голос.
— А? — я не знал, что вообще говорить. И говорить ли вообще? Только я видел иллюзии, а теперь был в коллегии рядом с Элиной. Я растерялся.
— Ты как будто призрака увидел, — продолжила она обеспокоенно и привстала. Одеяло съехало с нее.
Я и увидел призрака… или ничего не было? Неужели все было сном? Не было ни гражданской войны, ни возвращения драконов, ни повелителя? Либо рассудок играл со мной злые шутки (что в пору и лорду Виридину податься на попечение), либо я пробудился от дурного сна и снова был в мире, родном, понятном, рядом с любимой.
— Совор? — беспокойство целиком затмило лицо Элины.
Я собрался с мыслями, и прикоснулся к ее алой щеке. Теплая. Она отодвинула мою ладонь, все еще беспокоясь за меня.
— Все хорошо! — наконец ответил я. «Настоящая!» — подумал я, — «Живая и рядом со мной». Не в силах более сомневаться, я поцеловал Элину.
— Уверен? Сейчас ты был бледнее обычного, — ее мой ответ, видимо, не успокоил.
— Я альд, мой цветочек Аверта. Мы все бледные, — бросил я. Я даже и не задумывался об этих словах.
Снова зазвенел ее смех.
— Ну что же, мой альд, пора вставать. Скоро утренняя трапеза. А у меня сразу после занятия со старшими учениками. Ты сегодня как? — она вскочила с теплой постели. Я восторгался изящной нагой фигурой. Она быстро, чтобы холод, пробирающий стены коллегии, не смел коснуться ее, запахнулась в меховое платье.
— Соворус. Нилрем. Марет! — повысила она голос. — Я к вам обращаюсь!
— Да, мой цветок Аверта, — отозвался я, все еще не понимая, что же происходит. — Думаю, провести лекцию с группами… младших учеников.
— Ага, значит, после обедни будешь свободен, — сказала Элина, расчесывая свои золотые кудри.
— Элина… я…
— Да?
— Это все взаправду? — выпалил я.
— Взаправду? — она как-то не весело рассмеялась. — Что? Ты точно в порядке, Совор? Мне не нравится твое состояние. Пожалуй, я позову Калладана, чтобы он осмотрел тебя.
— Не стоит, — я вскочил с кровати и принялся натягивать штаны. — Просто… Не верится…
— Тебе приснился кошмар?
— Кошмар? Да! И нет. Что-то в нем было прекрасно, а что-то я предпочел бы забыть… — я совершенно не понимал, что происходит. — Какой… какой сегодня день, дорогая?
— Ты меня очень беспокоишь, Совор. Но если твои вчерашние эксперименты и, правда, выбили у тебя все мироощущение, то сегодня пятое Посевов. Год-то хоть помнишь? Двести семнадцатый.
III-ий век… В памяти всплыли страшные события последующих годов. Некроманты, кража людей, ужасные эксперименты, преследования, Великая чистка, Лирн, Эланд и Кисл… Мертвый глаз…
Я взглянул на Элину, на ее прекрасное лицо и перед глазами возникла ледяная пещера, снег, обледеневшие своды.
— Десятеро! Совор! — Элина подбежала ко мне. И еле подхватила, потому что ноги мои подкосились, и я чуть не упал. Она усадила меня на кровать. — Я пошла за Калладаном.
Я ухватил ее за руку.
— Подожди! Я… Ты была там.
— Во сне? — поинтересовалась она.
— Да… Возможно… И я там был. А еще некроманты, Кисл Мертвый глаз, — перед глазами все повторялась одна и та же ужасная сцена.
— Некроманты? — недоумевала Элина.
— Да-да! И ловушка, — я опустил голову и уставился в пол. — Мы не успели убежать. Своды стали рушиться. Кисла привалило валунами сразу же. Мы бежали по тоннелю. Вровень. И вот обрушающиеся своды уже практически накрыли нас. Но… Ты остановилась и толкнула меня магией… Я видел… Как из-под обвалившихся камней показывалась твоя бледная рука…
Когда я окончил страшный рассказ и поднял голову, передо мной был ледяной тоннель. Перед обвалом стояла Элина в меховой шубе, покрытой снегом и… кровью. Окровавленное ее лицо взирало на меня.
— Соворус! Помоги мне! — кричала она жалобно. — Помоги! Соворус!
Кровь уже капала на заснеженный пол. Она стала идти ко мне. Протянула мертвенно бледную руку.
— Десятеро! — мог только вымолвить я и в ужасе побежал прочь.
Жалобный крик Элины преследовал меня, доносился со всех сторон бесконечного тоннеля, по которому я бежал. «Помоги мне! Соворус!» — звала она.
Я резко остановился, потому что Элина была уже впереди. Бледная рука тянулась ко мне. Окровавленное лицо было искажено злобной ухмылкой. Выкрикнув, попятился. Но сзади на плечо упала еще одна бледная рука. Затем руки появились и по бокам, и все они схватили меня.
— Помоги! Соворус! — кричал хор из десятков Элин. Тоннель затрясся, меня утягивали вниз. А потом начал обрушаться свод, и глыба придавила меня.
Очнулся я посреди галереи. Все тело болело, в глазах сверкали искры. Но страшное видение прошло. Или сама галерея была видением? Я уже ничего не понимал. Не различал что реальность, а что морок. Без движений я пробыл в галерее какое-то время. Я хотел насладиться покоем, отсутствием видений, пока это было возможно. Снедаемый отчаянием, угрызеними совести и… страхом, я постепенно сходил с ума.
Когда же не осталось сил сидеть на одном месте, я углубился в темный коридор. Факел исчез, магии не было, поэтому шел на ощупь. Путь мой окончился в точно такой же галерее, освещенной магическим тусклым свечением. Последовал дальше и снова коридор вывел меня в галерею. Так повторилось еще раза два, пока я, наконец, не решил пойти в обратную сторону. Это ни к чему не привело. Каждый раз коридор выводил меня в один и тот же пустой зал. Выхода либо не было, либо я его просто не замечал. Бездумно я шел и шел, перед глазами то и дело мелькала пресловутая зала, но это уже ничего не значило. Если и погибать, то хотя бы в попытках найти выход.
Я не заметил в какой момент окружение сменилось на обычные читальни, но лабиринту из коридоров и одинаковых галерей пришел конец. Стеллажи с книгами вместо голых стен, столы и стулья вместо пустого пространства. Магическое свечение заменили собой ряды факелов. Я вздохнул с облегчением. «Кошмар… закончился?» — с опаской спросил я себя. Ответ не заставил себя долго ждать.
Примостившись в углу, между стеллажами, для ночлега, я уже засыпал, но передо мной сначала стало мелькать свечение. Потом возникла фигура, облаченная в песочного цвета длинный халат. Фигура была высока. Вокруг нее был ореол из неестественного света. На голове черные короткостриженные волосы. Округлое лицо с практически незаметными острыми чертами, было обращено в мою сторону. Глаза, выразительные, когда-то полные доброты и надежды, сейчас отдавали только пустотой. Это был Дерек. Он присел напротив.
Молчали. Я старался не смотреть на него. Но он смотрел только на меня.
— Уходи, — едва слышным хрипловатым голосом промычал я. — Ты всего лишь видение, иллюзия. Оставь меня. Дай умереть в здравом уме…
— Иллюзия? — удивленно прозвучал голос, который я слышал каждый день до этой злосчастной библиотеки. — Нет, Совор. Я — призрак.
— Призрак? То есть…
— Умер, да, — ответил он. — И что же ты тут нашел? Это стоило того, чтобы все потерять? — голос его был холоден и от того делал только больнее.
Я не ответил. Ничего не мог сказать.
— Так я и думал, — прозвучал голос Дерека. — Все напрасно… Ты ужасно выглядишь, Совор. Но, во всяком случае, еще жив. Знаешь, умирать в пустыне было мучительно.
— Нет… Этого не могло случиться… — пробормотал я.
— Случилось. Я умер. Пытался раскопать башню. Тратил день за днем в тщетных поисках, чтобы достать тебя из этой… ловушки. В конечном итоге я решил идти дальше. Только обратного пути не нашел. И все это только потому что ты повел нас сюда… Да-да, из-за тебя я умер. Сначала погибли родители, потом, следуя за тобой, я оказывался на грани жизни и смерти множество раз. Но теперь уже все кончено.
Ты так спокоен, Совор. Отчего? — дивился призрак моего друга, моего названого сына. — Как можно продолжать искать выход и стремиться к чему-то зная, что по твоей вине загублено сотни, тысячи жизней. Да, Совор. Драконы поработили всех, кто не оказал сопротивления. Неужели души умерших еще не посещали тебя? Тогда я буду первым, кто скажет тебе о том, что все потеряно. Весь мир — пепелище, а все уцелевшие — рабы.
Нет. Такого не могло произойти. А… если все-таки произошло? Сколько лет я провел тут? Может быть, и правда прежнего мира уже не существует? Тогда и смысла покидать эту библиотеку больше нет. Нет нужды бороться и идти дальше.
— Все молчишь? Да, старый учитель… Я не таким тебя помнил. Хотя всегда подозревал в трусости! И как только аэрии выбрали тебя магистром? — призрак Дерека поднялся и стал уходить.
— Подожди, — произнес я. — Позволь проститься с тобой, как с…
— Как с кем? Как с сыном? — усмехнулся призрак. — Хочешь потешить себя напоследок? Почувствовать себя тем, кем никто из магистров никогда не был? Нет, старик. Такой радости я тебе не доставлю. Да и с чего бы? Отца ты не спас. Мать погибла. А ты лишь воспользовался ситуацией ради себя самого. Оставайся тут, старик, — призрак исчез.
Я снова остался в одиночестве. С невыносимой болью на сердце. Слезы бы полились из глаз, но на них не было сил. Поэтому, забившись в угол, я лишь тихо стонал от душевной боли, что терзала меня. Молил Десятерых, чтобы они окончили мои страдания, но боги оказались глухи. Жизнь все еще теплилась во мне.
Каждый раз с пробуждением я шел дальше. Зачем? Не знаю. Это уже стало чем-то обыденным. Чем-то ради чего я все еще живу. Как обыденным стали и посещения меня видениями. Все они были тут: родные, Дерек, Элина и мое второе «Я». Приходили день ото дня. Давили на больное. Сводили с ума. А я лишь брел, получая тычки, разрывающие душу на мелкие кусочки.
— Смирись! — говорил двойник в один день. — Куда мы идем? Неужели надежда не оставила тебя? Ты, как и я, прекрасно знаешь, что выхода нет. Зачем продолжать путь? Смирись!
— За что ты цепляешься? — говорил он в последующий день. — Не отвечай, я же прекрасно знаю, как ты боишься умереть. Всегда бежал от смерти. За все годы, бесконечно долгой жизни ты так полюбил мир, полюбил известность, силу, что теперь страшно уходить. Трус!
И каждым последующим бодрствованием я все больше сдавался. Наконец, я остановился в просторной читальне. Тут я собирался остаться навсегда.
— Неужели? — двойник следовал за мной по пятам. — Первая здравая мысль за все эти годы. Что же, трус, решился все-таки? Решил смириться? Давай. Освободи нас, наконец.
Что оставалось делать? Я искал выход. Все эти годы искал! Но его не было. Все, кого я знал, погибли или умерли от старости, а теперь еще и от драконьего пламени. Зачем было оставаться мне?
Удачно подвернулось место. Посреди читальни валялась упавшая люстра. А из потолка торчал покосившийся крюк. Пододвинул под него стул. Достал моток веревки. Взглянул на нее и невольно усмехнулся. Петля связалась быстро. Двойник все время смотрел, ожидал и говорил вещи, что окончательно добивали меня. Когда все было готово, я поднялся на стул.
— Мне было приятно быть частью тебя, — сказал двойник. Я же уже приготовился надеть петлю, но помедлил. — Чего же ты ждешь? А, ну конечно. Трусишь, как и всегда. Прекрасно ведь знаешь, что больше нечего тянуть.
Двойник насмехался. И всего на миг, в образе моего второго «Я», мне почудилась фигура в изорванном балахоне с капюшоном, за которым следовал шлейф из зеленоватого тумана. Вот, петля уже практически на шее. Но… я уцепился за то, что мне почудилось всего на миг. Больной рассудок со скрипом стал распутывать клубок мыслей. Это пробудило меня. «Что я делаю?» — задался я вопросом. Некое озарение посетило меня.
Снял и отбросил петлю, спустился со стула.
— Трус! — заверещал двойник. — Ты был так близок, но снова бежишь!
Передо мной появились видения семьи, Элины и Дерека. Все они в один голос кричали: «Трус!». Но я остался спокоен. Так умело разрушенная видениями внутренняя защита стала потихоньку восстанавливаться.
— Да, — согласился я и начал перечислять все, что мне ставили в вину все эти годы. — Мать умерла, когда я родился. Но отец никогда не винил меня за это, — произнес я и силуэт Элактиона стал тускнеть. — Да, я, будучи хвастливым ребенком, покалечил брата. И пусть я никогда себя за это не прощу, Вандил простил меня. Да, Эландиль ненавидел меня, но лишь за то, что я причинил боль его отцу. И он со временем простил меня. Да, я бросил семью, когда получил силу от аэрия. Но того требовал долг. Да, я не помог им, когда они больше всего нуждались во мне, но не я предал их смерти, — образы семьи растворились. — Да, Элина погибла, спасая меня. И я вечно буду оплакивать ее, — образ Элины растворился следом. — Да, я повинен в том, что не смог спасти Мирона и Адду, в том, что Дерек остался без родителей. И да, я мечтал о таком сыне, как Дерек, но смирился бы, если бы он оказался против, — исчез и образ Дерека. Остался только мой двойник. Я взглянул на него и произнес последнее признание. — Да… Я боюсь смерти! Но не прячусь и не бегу от нее. Я боюсь не погибнуть, а остаться без мира, к которому так привязался.
С исчезновением последней иллюзии я вздохнул с облегчением. В этой битве я победил, хотя проигрыш был очень близок. Мысли все также оставались затуманенными.
Когда перевел дух, двинулся дальше. «Неважно вернулись ли драконы или нет, — говорил я себе, — я должен найти выход! Помочь тем, кто уцелел». Проходя мимо стеллажей, я переступил через дыру в полу и, уже только когда отправился дальше, заметил краем глаза с боку зеленоватое мерцание. Прошел после этого я недалеко. Голова ужасно заболела. В глазах потемнело, и я рухнул без чувств.
***
Пришел в себя я в темноте. Голова уже не болела. И я, наконец, почувствовал, что магия вернулась ко мне. Это ощущение было не передать словами. Нужные слова и вот в воздухе порхает шарик света. Это придало мне бодрости. Сконденсировал воды, чтобы утолить глодающую нутро жажду. Желудок ответил на вливание в него жидкости жалобным урчанием.
Прошел по двум библиотечным залам. Вышел через одну из дверей, и каково же было мое счастье, когда я понял, что нахожусь на одном из балконов в зале под куполом. Отсюда увидел балкон последнего этажа, с которого я незнамо сколько времени назад впервые осматривал этот зал. Значит, теперь мне предстояло только найти лестницу на два этажа выше, чтобы попытать удачу в новой башне.
Приободренный и этим открытием, я двигался довольно долго, пока не решил сделать привал. На нем я пошарился в поясной сумке и обнаружил там записную книжицу. А в ней историю, которую начал довольно давно. Я решил продолжить повествование. И так, четыре или пять привалов подряд перед сном я вспоминал историю своего путешествия вместе с Дереком и излагал ее на бумаге. Все четыре года проскакивали перед глазами. Иногда события казались столь расплывчатыми, что приходилось магией доставать их из закромов памяти. На седьмом после избавления от видений привале я прошел этаж вдоль и поперек и обнаружил лестницу ведущую вниз. Остальные либо были разрушены, либо завалены под обломками.
У этой лестницы я и остановился. В этот же привал дописал до момента, когда мы нашли башню в песках, о том, как я залез в эту ловушку и был погребен тут. На этом остановился. Дальше писать не было смысла, как мне тогда показалось. «История тут и закончилась» — подытожил я и, поставив точку после нечеткой даты, убрал исписанную книжицу.
Разбудили меня завывания, шаги и глухой металлический звон. Эти звуки шли откуда-то снизу. Желая узнать, кто или что могло их издавать, я отправился по лестнице вниз. Когда, пройдя коридор и галерею, я оказался в читальной зале, звуки прекратились. Прислушался. Ничего. Хотел было двинуться вперед, но тут меж стеллажей мелькнула темная сгорбленная фигура. Раздался металлических звон и шлепанье голых ступней по полу. Осмотрелся. Сделал шаг вперед. Снова раздался звон и шаги. Существо либо выжидало момента, чтобы напасть, либо боялось.
Я озирался, пытаясь высмотреть это существо среди стеллажей, но каждый раз оно меняло положение, перебегая из одной части залы в другую.
— Покажись! — крикнул я, проверяя разумное ли это существо. В ответ послышалось кряхтение и тот самый гортанный звук, что я называл завываниями. Я побежал к тому месту, откуда долетели эти звуки, но осветив место светом, обнаружил лишь пыль и какие-то склянки.
Наконец, когда мне надоело преследовать тень, я рискнул разжечь свет поярче. Отправил огонек под потолок и тот вспыхнул, освещая всю читальню. Застигнутое врасплох существо, жалобно заревело.
— Нет, нет, нет! — закряхтело существо. — Видение! Оставь меня! Уходи, уходи прочь! Убери свой свет! Прочь!
Я же ринулся на голос и за одним из стеллажей обнаружил существо. Как и я, он был ошарашен, потому что от удивления из его рук выпала склянка и разбилась вдребезги. Бледная тень стояла передо мной. Исхудавшее тело, осунувшееся лицо. Было видно каждую косточку. Седая борода опускалась до пояса. Пусть она и была измазана в грязи и пыли, пусть на ней остались красноватые и зеленовато-желтые выцветшие пятна, нельзя было сказать, что она была растрепана. У подбородка часть бороды была заплетена в косы, оплетенные поблекшими, покрытыми патиной кольцами с вставками из драгоценных каменьев, кое-где, правда, на их месте зияли пустые дыры. Седые же волосы по бокам были растрепаны, остальные — заплетены в длинную косу, оплетенную таким же поблекшим медным кольцом. Заостренная часть левого уха была либо откусана, либо отрезана. На месте правого глаза осталась лишь обожженная глазница. Единственный глаз с золотой радужкой испуганно взирал на меня. Когда-то медного с красным цветом, а сейчас выцветшая и вылинявшая, покрытая грязью и пятнами мочи, тога, мешком висела на этом исхудавшем подобии скелета.
Ярость объяла меня. Этим еле живым бледнокожим эльфом был тот, кого я никогда не забуду, тот, кого я никогда в жизни не прощу. Ходячий скелет, стоящий передо мной, некогда был Главным конструктором и архитектором народа альдов.
— Дейрон? — процедил я сквозь зубы.
— Имя… — он выпрямился. Былая гордая осанка не пропала с годами. — Мое имя… Я не слышал его уже… много лет. Ты. Кто ты такой? — он боялся, пятился назад.
— Не помнишь? — спросил я.
Он на секунду замешкался. Глаз его бегал по моему лицу, а потом я заметил, как его собственное лицо исказилось от страха.
— Нет… Неужели?! Ты жив?! Этот пронизывающий, всезнающий взгляд рубиновых глаз… Я знаю кто ты! Алдирн! Пощади! Я… я не желал такой расправы над твоими детьми!
Алдирн? Он принял меня за… Да, он был близок. Он понял, что перед ним Марет.
— Я его внук, Коргенсес! — бросил я.
— Внук? — еще больше удивился Дейрон. — Юноша… Последний? Соворус?!
— Предатель! — я был вне себя. Коргенсес — вот он. Тот, кто отдал мою семью на смерть. Тот, кто хотел уничтожить все народы. Я подошел к нему и чуть не схватил за тогу. Вовремя удержался.
— Я… я не хотел, — мычал он. — Соворус… ничего такого не должно было произойти…
— Говори это не мне! Ты был другом семьи, Коргенсес. Другом отца! А потом отдал его на растерзание! Передо мной ты не оправдаешься!
Он упал и стал прикрываться трясущимися исхудавшими руками.
Я взглянул на некогда гениального конструктора. Сейчас он вызывал только жалость. Протянул ему руку и помог подняться. Он отпрянул и с подозрением глядел на меня своим единственным глазом.
— Как же ты тут очутился? — спросил я, усмирив гнев. — Что с тобой приключилось? — ему сейчас, наверное, было около пятисот лет.
— Ты точно не призрак? — поинтересовался он сперва. Я бы тоже так сделал, после всего что увидел. Но я попытался уверить его в том, что я не видение и не собираюсь причинять ему вред. Тогда, поразмыслив, взвесив все «за» и «против», он стал говорить. — Я… Все как в тумане. Помню только боль, корабль, огонь, пытки и галлюцинации. Пустыню и жажду. Темноту и страшные видения, — он с трудом вспоминал свою жизнь после погрома у Серой горы. — Здесь меня оставили. Практически. Да-да, оставили. А потом кто-то нашел. Ходил и бродил тут. Я следил. Это был ты, Соворус, да, ты. Потом ты исчез и я подумал, что ты всего лишь видение, но потом появился опять. Вот ты, прямо передо мной.
— Исчез? — я бродил по библиотеке несколько лет, как я мог исчезнуть. «Или?» в сознании начала складываться некоторая картина всего происходящего.
— Да-да! Был тут и пропал. Ох, — он отвел руку от глаза и, поморщившись, снова закрылся от света. — Ты не мог бы убрать эту штуку. Больно.
Больно… А как больно было людям, которые умирали от его машин? Но я убавил свет, часть читальни снова погрузилась во мрак.
— Благодарю, — Дейрон вздохнул с облегчением.
— Как тебе удалось прожить тут столько лет без еды и воды? — поинтересовался, не понимая окончательно, как выжил я сам.
— О, я охочусь! — гордо произнес он. — И конденсирую воду! Ее здесь много. Много-много! — лепетал он как умалишенный, хотя слова его были ясны.
— На кого здесь можно охотиться? — кроме Коргенсеса я не видел здесь ни одной живой души.
— Много шума и света, — ответил он и метнулся к своей разбитой склянке. — Смотри!
Среди осколков копошились крупные, с ноготь, жучки. Коргенсес ловко ухватил одного такого и протянул мне, облизываясь.
— Вкусные! И питательные! А сок? Сок просто загляденье. Делаю каждый раз, когда наловлю достаточно. И выжимаю их всех. Хочешь? — он повертел, перебирающим лапками, жуком у моего носа. В животе заурчало. Но я пока отказался. «Видно не очень я и голоден», — подметил я. Хотя… Звучало это заманчиво и даже аппетитно…
— Нет! — сказал я еще раз, уже больше самому себе, чем Коргенсесу.
— Хм… — Дейрон с хрустом раздавил жучка пальцами и забросил себе в рот.
После чего он побежал куда-то к дальним стеллажам, притащил оттуда склянки полные жуков — свой улов — и развесил их все на веревочках, что скрывались в складках висящей на нем тоги.
— Пойдем, — позвал он. — Пойдем, быстрее! Нужно идти. Нельзя долго задерживаться на одном месте.
Дейрон довольно быстро зашагал вперед, скрылся во тьме. Верно, он очень хорошо ориентировался здесь и без света. Я двинулся за ним и попытался догнать. Этого не потребовалось. Он ждал меня за поворотом.
— Мне не понятно только почему ты тут, Соворус… Ма…рет? — родовое имя он проглотил, все еще помнил о том, что совершил. — Как тебе удалось найти меня?
— Я искал не тебя. Но… Андрийская скрижаль указала мне это место, библиотеку среди песков. Драконы возвращались в небо, и мне нужно было помочь повелителю справиться с ними. Скрижаль дала понять, что именно тут будет либо необходимое знание, либо важный артефакт
— Драконы? Повелитель? — дивился конструктор. — Я пробыл здесь много лет, но прекрасно помню, что все это было еще до того, как я тут очутился. Да-да! Прекрасно помню!
— Да нет же. Драконы вновь вернулись… то есть, возвращались. Сейчас они уже, должно быть, властвуют на земле.
— Тогда отлично! Отлично! Превосходно! Тут нас никто не найдет!
Я шел за Дейроном, он практически вслепую выбирал нужные коридоры и двери, лавировал между стеллажами и столами, не дожидаясь пока все осветится огоньком. Пока мы добирались до его логова, в голове назрел животрепещущий вопрос.
— Скажи, — он свернул в коридор, я следом, — что тогда случилось в недрах Серой горы?
— Неужели никто из тех, кого вы, поклонщики, захватили в плен, не рассказал вам? — удивился Коргенсес. Как мне показалось, воспоминания о прошлом до его побега на Хардрассал не угасли.
— Нет, — ответил я и подумал: «Он же еще не знает…»
— Что, совсем? — он хихикнул. — Видишь, мой народ переносит пытки куда легче, чем вы, поклонщики.
— Просто некому больше об этом рассказать, Дейрон, — я начал аккуратно подходить к вопросу об альдах, чтобы не травмировать его и без того пошатнувшийся рассудок.
— Не понимаю о чем ты, Соворус.
— Альды скрылись в подземных городах, — отвечал я. — В Сивильнорде. Как мы считали там они и живут.
— Считали? — Дейрон остановился, не дойдя до конца коридора. — Что-то ты не договариваешь, Соворус. Да-да, не договариваешь.
— Известных всем подземных городов было два, и оба пусты. Была надежда на то, что они заперлись в Северных горах, в потаенном Нир’Эзаре. Но я там был, Дейрон. Мы с тобой… — я осекся, и продолжил так, — Ты — последний из альдов.
Лицо Коргенсеса исказилось. Удивление сменилось сомнением, сомнение — страхом. Зрачок единственного глаза расширился, и конструктор стал лепетать:
— Все… Библиотекарь собрал свою дань… Забрал обещанную цену… — Дейрон рухнул на пол и стал биться в конвульсиях и смеяться диким хохотом. — Ахахахах! Он пожрал их! Пожрал! Сфера! Это все она! ОНА! Губитель богов пожрал их за мои грехи! Ахахахх! Ахаххаах! Будь проклят! Проклят! Про-о-о-клят!
Он так продолжал вопить, смеяться и валяться на полу. Я не знал, как привести его в чувства. В голову пришла мысль. Я разжег свет так, что он стал слепить меня самого. Послышалось шипение, крик и все затихло. Сбавив освещение, я обнаружил Дейрона забившегося в угол. Глаз его бегал из стороны в сторону. Он сидел, обняв сам себя, и трясся.
— Спокойно, — мягко начал я. — Все прошло. Успокойся.
Глаз резко остановился на мне.
— Кто ты такой?! Видение? Уходи прочь! Прочь! — Дейрон оскалился и стал шипеть. — Не трожь Главного конструктора и архитектора!
Я потратил некоторое время, чтобы объясниться и привести его в чувства. Он пытался убежать, шипел, набрасывался. Но потом припадок прошел и пусть смутно, он вспомнил кто я, и что мы делали тут.
— Все хорошо? — справился я, отлично понимая, что Дейрону совершенно не хорошо.
— Да-да! Да-да! Нельзя стоять на одном месте. Быстрее! — махнул он рукой и снова повел меня по коридорам.
Остановились мы подле двери. Она была старой, на месте дыр были заплатки. Петли и замок, напротив, имели ухоженный вид. Коргенсес достал из складок тоги причудливый ключ, наполовину выструганный из дерева с прикрепленным к нему металлическим наконечником. Засов со скрипом отворился и Дейрон распахнул дверь. Я зашел первым в темную комнату, за мной залетел Коргенсес. Он тут же запер дверь и выдохнул.
— Можешь гасить свой свет, — сказал он и зажег возле входа тусклый фонарь. Он отдаленно напоминал альдские светильники. Затем стал разжигать такие же фонари по всему логову. В моем огоньке больше не было смысла.
То, что сперва я принял за небольшую комнатушку, оказалось довольно просторным помещением. Я бы даже назвал это мастерской. Вот дверь, через которую мы прошли. С этой стороны ее поддерживал в закрытом состоянии механизм, по-другому язык просто не поворачивался назвать. Да, это был простенький упор из системы рычагов и противовесов, созданный из выточенных деревянных балок и каменных блоков. Но все же механизм. В углу сколоченный стол из различных частей, на нем расположились склянки с жуками и даже подобие столовых приборов. В дальнем конце мастерской стоял длинный и высокий стол, я окрестил его верстаком. Во всяком случае, обилие книг, инструментов из подручного материала и каких-то простеньких деревянных и даже металлических механизмов на нем четко давали понять, что Дейрон за ним мастерил. А это в свою очередь доказывало то, что гению альдов не было равных, даже с помутневшим рассудком. По стенам ползли стеллажи и полки, полные книг. Я бегло прошелся по их корешкам, на которых изредка отчетливо виднелись названия: все это были книги с Туурниля. Видимо, Дейрон их собирал со всей библиотеки.
— Дом — милый дом! Да-да! — радостно возвестил Дейрон, наблюдая, как я все осматриваю. Сам он стал расставлять на специальном стеллаже свои банки с жуками.
Прошелся по мастерской. Приметил за полками спальное место. Заметил под потолками деревянные трубы. Они шли от отдушин до специального сборника на постаменте между полками.
— Умно! — оценил я систему конденсирования влаги.
— Были бы материалы, я бы столько всего сделал! А тут только дерево, да камень… Ну, и бумаги хоть отбавляй. А металла крохи. Да и где его тут плавить, скажите на милость? Где ковать? — он махнул рукой. — Пришлось изворачиваться.
Подошел к верстаку. Среди простеньких деревянных инструментов заметил изящные, ухоженные, металлические изделия альдской работы, наверняка, Дейрон пользовался ими еще до Серой горы, а может и еще раньше. Рядом были разбросаны части каких-то шестерней, неудавшихся и поломанных деревянных аналогов, шарниры, трубочки, рычажки, несколько линеек с насечками. Лежали на вырезанных подставках раскрытые фолианты. Разбросаны чертежи и записи. Взял один из листков с намалеванными на нем символами. Понять их смысл я так и не смог. Это не был ни один из известных языков, даже не альдский шифр. Нет. Безумие Дейрона выражалось как-то по-своему. В этом я убеждался все больше и больше.
Тут мое внимание привлек другой раскрытый фолиант. На выцветшей гравюре был изображен альдский голем. Металлическое его тело имело две пары ног и рук. Разведенная в стороны пара рук и сведенные ноги были вписаны в окружность, а вторая пара рук и разведенных ног — вписаны в квадрат. Все сопровождено заметками на альдонерике с размерами каждой определенной части сложного (и смертоносного) механизма. Я перевернул том, чтобы посмотреть на обложку. На обтянутой кожей лицевой стороне была выбита надпись на альдонерике: «Механикум. Изречения о физике и метафизике божественности». Редкая книга на Туурниле. С нее-то все и началось. Этот обширный том был главным трудом Дейрона Коргенсеса. Книга была фундаментальным трудом в области механики, архитектуры и философии альдского общества. В ней приведены идеальные пропорции для големов, а также чертежи. И в ней же поднимаются вопросы о том, кто есть боги и что они из себя представляют? Дейрон рассмотрел витающую среди всех альдов (являющихся ярыми богоборцами) дилемму: «если я могу создать машину и вдохнуть в нее жизнь, являюсь ли я божеством?» и обличал Десятерых в порабощении народов, и призывал бороться с «поклонщиками». После битвы у Серой горы все экземпляры «Механикума» были уничтожены. Сохранилось лишь два или три в университете.
Побродил еще немного по мастерской. За рядом стеллажей, что начинался у верстака, спряталась вторая дверь. По запаху, который слышался от нее, было ясно, что это отхожее место. Дальше ходить я не стал и присел за столик, окрещенный мною обеденным. Сам Дейрон уже расправился с жуками и стал выкладывать на деревянные миски месиво из растолченных жуков. Предложил сока из них же. Я отказался, взял воды. Дейрон притащил стул от верстака и уселся напротив. Ждать пока я соберусь отведать его угощения он не собирался, и со смачным чавканьем стал уплетать эту… похлебку. Живот заурчал. Повозил ложкой в этой тягучей слизи. «Нужно поесть», — убедил я себя. Для уверенности сделал иллюзию обычного супа, чтобы было не так мерзко. Несколько первых ложек пошли тяжко. Однако дальше было уже легче. К несчастью, после долгого голода желудок не принял вообще никакой пищи. Меня скрутило и стошнило. Дейрон помог мне подняться.
— Совсем нехорошо. Да-да, — подметил он.
Повторять попытку я в тот раз не стал. Коргенсес предложил мне вздремнуть. Отвел к своей кровати. Я лег на тюфяк набитый стружкой и чем-то еще. Подушкой служил обернутый в ткань камень. Закрыл глаза ненадолго, чтобы перевести дух.
Отдохнув, уступил место Дейрону, а сам отправился к верстаку. По пути прихватил трактат по практической магии за авторством магистра Алдрена Белого, написанный еще в 178-ом году. За ним и скоротал время.
Дейрон еще спал. А я размышлял, отложив том в сторону. «Зачем же скрижаль привела меня сюда? Просто встретится с самим собой? Найти Коргенсеса? Что тут есть?». Пробродил по мастерской. И делая уже пятый круг, я приметил подвешенную к потолку над стеллажами сумку. Из нее торчали свитки. Взгромоздившись на стул, я дотянулся до этой сумки. Стал рассматривать содержимое, когда слез. Развернул первый свиток. Оказалось, что я держу чертеж. Аккуратно выведенные линии сливались в стыки, шарниры, проводки, шестерни, генераторы, а все вместе в один огромный каркас. Это были чертежи голема. Того самого или очень похожего голема, которого мы обнаружили в Последнем оплоте. В специальной угловой рамке на альдонерике были приведены основные характеристики этой машины, и красовалось назавние: «Нифлорг».
«Вот оно! Именно это и хотела показать мне скрижаль!». Я уже сворачивал ценную находку и собирался посмотреть остальные свитки, как на меня налетели сзади. Я повалился на пол.
— Не трожь! — кричал Коргенсес, сгребая все выложенные мною чертежи в сумку. — Никогда не смей трогать это!
— Ведь это судная машина? — спросил я, поднимаясь на ноги. — Именно этого голема вы собирали в Серой горе?
— Что с того? — Дейрон вцепился в сумку, точно я пытался отнять ее у него. — Его уже нет. Он погиб. И больше не должен быть собран! Никогда!
— Никогда, говоришь? В Нир’Эзаре я видел почти собранного голема, — я вспомнил этот огромный каркас, подвешенный на еще более массивных крючьях к сводам пещеры. — За некоторым исключением, он был идентичен твоим чертежам.
— Что? — Коргенсес был поражен настолько, что выронил сумку. — Нет… Нет! Нельзя этого делать! Ахахаха. Он пожрет всех! Пожрет!
У него снова начался приступ. Я постарался привести его в чувства. На сей раз обошлось без объяснений ему кто я есть и что здесь делаю. Отвел Коргенсеса за стол. Сам прошел еще круг по мастерской. Есть чертежи, и есть альд (полоумный, но еще не лишенный своего гения). И есть сфера, которая приведет голема в движение. Именно так. Пазл сложился. Теперь надо было уговорить Коргенсеса и найти выход отсюда.
Я попытался втолковать конструктору, что это единственный способ покончить с драконами. Не дать им вновь поработить все живое. Но Дейрон был непреклонен.
— Нет!
— Но почему? Ты единственный кто сможет собрать эту машину! Помоги мне, Дейрон. Помоги драконьему повелителю!
— Еще раз нет! Нельзя! Разве ты не понимаешь? Я уже собрал этого голема. И где я теперь? Что случилось с моим народом? Нет, Соворус!
— Именем тех, кого ты предал, Коргенсес, я призываю тебя искупить свои грехи! — настаивал я. — Помоги мне, и я прощу тебе гибель моих родных.
Коргенсес молчал.
— Что мне твое прощение? Я сделал то, что должно, — он с такой легкостью сказал о своем предательстве. Я еле удержался от того, чтобы не врезать ему.
— Недавно ты молил моего деда о пощаде, — подметил я
— Да-да, строгого и могучего Алдирна, не тебя, — все упрямился он. — Кто ты такой? Всего лишь «поклонщик». Твой дед был великим конструктором, представлял наш народ в совете. С ним считались.
— Как же мне достучаться до тебя? От этого зависит судьба всего мира.
Дейрон остался глух. Пока я решил больше не поднимать этот вопрос.
Два дня я провел в мастерской Коргенсеса. Пока он бодрствовал все время сидел за верстаком и корпел над своими поделками. Изредка листал книги, вчитывался. Иногда делая очередную деталь, запись или расчет он начинал говорить сам с собой.
— Да-да, хорошо. Теперь добавим сюда характеристики детали, — очередной раз он занимался расчетами. — Высчитаем корень Амреста. Отлично, да-да! Хм… Но что-то не сходится… Нет-нет, не сходится, — судорожно стал листать книгу, где были приведены формулы. — Воспользуемся теорией Босхмана. Нет! Нужно забыть об этой чудаческой теории. Бред! Как такое можно было придумать. Бред! — Дейрон со злостью отбросил один том и придвинул второй. — А? О чем это я? Ах, да… Вот так. Теперь рассчитаем критерий Коргенсеса. Получается даже не плохой результат. Но… что-то многовато. Почему? Нет, я все учел… Ах, вот. Поправка Ма…рета, да. Подставляем наше число Рейнольдиссиана! И? Да! Гениально! Прекрасно! Ты только посмотри! Разве это не прекрасно?
Наблюдать за потугами угасающего разума было занимательно. Я все дивился, как он окончательно не сошел с ума. Если забыть про все его припадки, то Дейрон сошел бы за довольно странного, но поистине гениального человека.
На третий день моего пребывания в мастерской Дейрон собрался идти на охоту. По его словам продлится она несколько дней. С ним я идти отказался. Он, навьюченный пустыми склянками, стал открывать дверь, приводя в движения противовесы. Рычаг двинулся, засов со скрипом отворился. Но как только Коргенсес открыл дверь, встал как вкопанный. Простоял так с минуту и закричал.
— Нашла! Нет, нет, нет, нет! Нашла! — вопил он. Я подскочил к нему. И увидел, что его напугало.
У двери были натянуты толстые нити большой белесой паутины. Дейрон спешно захлопнул дверь и закрыл засов. Взгляд у него был бешеный.
— Нет. Нашла! — все повторял он.
— Кто? О ком ты говоришь? — вопрошал я, не понимая, что происходит.
— ОНА! — закричал Дейрон. — Я долго скрывался, прятался, таился. И она искала. Рыскала везде. Да-да. Но теперь нашла!
Яснее от этого не стало.
Успокоил конструктора. Сам перевел дух. Было понятно, что в библиотеке есть кто-то еще.
— Если тебя преследует кто-то нужно отсюда уходить, — говорил я. И наконец, решил задать вопрос, который волновал меня больше всего. — Ты знаешь, как выбраться отсюда?
— Выход? Тебе нужен выход? — мне показалось, что у него сейчас снова случится припадок. — Нет-нет! Нас не пустят! Они знают! Следят! Видят и все-все помнят! Он! Он не простит мне! А она… Она преследует… повсюду. Она в моей голове. Ахахахах. В моей голове! — он захохотал диким смехом.
— Кто следит? Почему не пустят? — не сдавался я.
— Они! Те… под землей… Послали ее за мной! Ахаха. Она тут! Нашла меня!
— Дейрон, приди в себя! — я уже тряс его. А он не реагировал, хохотал и прерывался на то, чтобы кричать: «ОНА! Нашла!».
«Безумец!» — подытожил я и попытался привести Коргенсеса в чувства. Когда приступ прошел, уложил его спать. Сам же попробовал выйти из мастерской. Отворил дверь. Паутина огромных размеров преграждала путь. Ее я сжег заклятиями. Прошел немного по коридору, чтобы осмотреться. Тенета встречались то там, то тут. Таких я раньше не видел. Далеко уходить не стал, вернулся и запер за собой дверь.
Следующим бодрствованием, я попытался вытащить из Коргнесеса все, что он знает о таинственном посетителе. Это могло быть связано и с видениями, что я видел.
— Мучает меня. Изводит. Постоянно следит. Но никогда не нападает, — говорил он расплывчато.
— Та, о ком ты говоришь, в библиотеке? Ты знаешь, где именно?
— Да-да, я туда не хожу… Нет, Соворус! Она изведет и тебя!
— Не думаю, — ответил я, но еще сам был в этом не уверен. Смутные описания Дейрона наводили меня на очень неприятные мысли. — Покажи, где ты ее видел. Отведи туда.
— Нет! — завопил он. — Никогда я не пойду к НЕЙ!
— Судя по тому, что я здесь видел и из того, что ты мне рассказал, это может быть дарси. С ней я могу попытаться расправиться.
— И тогда все это уйдет? — с надеждой малого ребенка спросил он. Я не мог ручаться за сумасшествие, полученное за годы одиночества и лишений, но мучения точно должны были покинуть его.
— Да! — я понял, как уговорить его помочь мне. — Но за это, я прошу помощи, Дейрон.
— Чертежи…
— И их создатель, — дополнил я.
— Не… Хорошо! Я пойду с тобой и помогу! Голем все равно не пойдет. Не сможет даже двинуться. Для этого нет детали. Но ты непреклонен. Будь по-твоему. Только! Только избавься от НЕЕ!
И Дейрон повел меня по лабиринту из коридоров. Мы сначала обошли несколько залов, вышли на балкон в зале под куполом, оттуда попали в коридор, где Дейрон показал мне лестницу вниз. Я старался запомнить каждый поворот. Шли мы долго. Даже сделали привал. Но в конечном итоге он довел меня до места.
— Если все еще хочешь этого, иди дальше, — указал он на коридор. — Он должен вывести тебя… А я дальше не пойду, — он трясся от страха. — Нет! Спрячусь, скроюсь. И никто не найдет бедного старого механика. Нет-нет, не найдет.
Я простился с Дейроном и двинулся вперед. Аккуратно я ступал по коридору, озирался. Свет ярко не разжигал. Зато держал наготове пламя в руках. Коридор тянулся и не собирался оканчиваться. Вскоре на стенах появилась паутина. Сначала лишь в некоторых местах, а потом она оплетала каждую пядь каменной кладки. Именно тогда я почувствовал, как пол под ногами стал мягким, а ботинки слегка прилипали к нему. Осмотрелся. Зал, где я стоял, был целиком оплетен паутиной. Мне это не нравилось.
Стали раздаваться шепотки. Перед глазами мелькнул обледеневший свод и завалы. Я тряхнул головой, чтобы избавиться от этого образа и приготовился к нападению.
— Так-так, — раздался женский голос, с трещанием, как будто клацали клешнями. — Кто это пожаловал ко мне? — последовал сладостный вздох. — Ох. Слуга света явился. Какая радость.
Я заметил шевеление огромной тени где-то под потолком. Она переместилась сначала в один угол, потом в другой. Но бесшумно. Я принялся ходить по зале так, чтобы тень всегда была перед лицом.
— Такой гость, — снова вздох. — Зачем пожаловал, слуга света? — спросил голос, а перед глазами возникла мертвенно бледная рука, показывающася из-под обвала. Она пыталась пробиться в мой разум. — Соворус Марет, да? Красивое имя, — тень снова переместилась. Она все время пыталась оказаться за моей спиной.
— Покажись! — прокричал я и разжег огонек, чтобы тот осветил комнату. Свет прошелся по стенам из паутины, достиг сводов. И в этот момент с шипением огромная тень обрушилась вниз. Пол пошатнулся. Паутина стала ходить волнами. Я еле устоял на ногах, уже чуть было не упал, но вовремя оттолкнулся руками. Все они теперь были в липких нитях.
— Ах, нетерпеливый, — фыркнув, произнес голос. И, наконец, я увидел говорившего.
Это была демоница. Женское лицо казалось приятным, даже привлекательным. Если бы не глаза. Их было восемь: два больших, нормальных и шесть изредка мигающих точечек на лбу. Склера их была черной, словно всматриваешься в бездну. (Однако глаза не единственное, что отпугивало в ней). Длинные черные, как смоль, волосы обрамляли лицо и прикрывали нагие груди. Обычная на первый взгляд тонкая фигура не оканчивалась ни ногами, ни копытами. Вместо них была огромная паучья туша, стоявшая на восьми членистых лапах.
— Гончая страха, — дивился я. — Арахнея.
— О, как приятно, что тебя знают по имени, — расхохоталась демоница. Она была одной из шести спродручных леди Феараны, властительницы страхов, ужасов и проклятий. Положив на согнутые в локтях тонкие руки подбородок, Арахнея с интересом наблюдала за мной. — Что же ты хочешь от меня, милый? Или просто пришел посмотреть?
— Ты здесь затем, чтобы мучить Дейрона Коргенсеса? — я попытался выстроить мысленный барьер от проклятий этой демоницы.
— Конечно. Так слуга света пришел ко мне только выспрашивать про этого трусливого, жалкого смертного? — все ее восемь глаз были уставлены на меня. Проклятия, которые она посылала в миг своего молчания, бились о барьер, но напор гончей страха был силен. Я не знал, сколько смогу сопротивляться.
— Зачем он тебе? Почему мучаешь его? — пытался подобрать я правильные вопросы.
— А ты смешной, слуга света, — Арахнея выпрямилась, ее лапки стали поочередно перестукивать. — Моя госпожа приказала извести этого смертного. А уж зачем я в подробности не вдавалась, — фыркнула она, а после с наслаждением вздохнула. — Сам процесс доставляет мне удовлетворение.
— Думаю, он достаточно… — очередной удар по защите вызвал перед глазами мимолетное видение уже полыхающих лесов и полей, видение мира, превращающегося в пепелище, — достаточно уже настрадался. Он совершенно не в себе.
Раздался хохот, от которого мурашки пробежали по телу.
— Не тебе это решать, слуга света, — ответила Арахнея и ее туша сдвинулась в сторону. Я повернулся к ней, был наготове. — А ты думал я так просто отдам свою игрушку? Все слуги света такие наивные?
За очередным ее ментальным нападением, последовал быстрый переход мне за спину. Я, однако, успел развернуться. Пламя в руках разгоралось ярче.
— А впрочем, — игриво произнесла Арахнея, — я могла бы и отпустить этого смертного. Правда, не задаром.
— И что же ты хочешь взамен?
— Я же не хочу обратить на себя гнев госпожи, за то, что просто так отпустила смертного от мучений страхом. Поэтому, — голос ее говорил одно, а сила пыталась пробиться в разум. Короткие видения самых страшных событий мелькали перед глазами, — я могу оставить смертного, но мучить тебя, слуга света. Это выгодно для нас обоих. Подумай, он страдает, страх за все сотворенные им грехи, мучает его каждый миг. Для тебя же это будет не более чем ужасные сны. Неужели, слуга света не выдержит кошмаров в минуты сновидений?
Вот мелькнула ледяная пещера с обвалившимися каменными сводами; из-под обвалов торчала мертвенно бледная рука. Рука Элины. Каждый раз переживать потерю любимой было бы невыносимо. Этот образ пропал, а на смену ему пришел полыхающий мир: города, леса, даже вода — все горело в драконьем пламени, обращаясь в пепел. Но этого могло никогда не произойти. Однако следующее видение внушило мне ужас: легионы демонов ступали по миру; люди бились в агонии, истлевшие трупы валялись на улицах разрушенных городов; измученные оболочки, лишенные душ, томились в клетках над реками, что обратились в лаву.
— И что же ты решил, слуга света? — голос Арахнеи перемещался слева направо. — Примешь ли ты мое предложение? Спасешь от мук смертного?
Коргенсес был нужен для воссоздания голема. И ради этого мне нужно было взять на себя его ношу, каждый день (или как выразилась гончая страха, каждую ночь) проживать бессчетное количество кошмаров, попасть в лапы к лордам Дарса и в конечном итоге лишиться рассудка. Но… он отдал на смерть мою семью, вознамерился убить все народы Туурниля… Стоило ли прощать Дейрона? Или все же он заслужил свое наказание? В этот самый момент злость, которую я испытывал к Коргенсесу, сыграла свою роль.
— Нет, — спокойно ответил я. Выстроенный ментальный барьер разбил заклятия гончей и видения рассеялись ровно в тот момент, когда жало Арханеи нависло надо мной.
Она замешкала. Я увернулся.
Мысли метались в голове. Я был в смятении. Дейрон заслужил свою участь, но… оставляя его на милость дарси, я совершу месть… стану не лучше, чем сам Коргенсес. Поэтому я пересилил себя. «Простите», — обратился я к семье.
— Значит, оставляешь его мне на мучения до скончания его дней? — довольно облизнулась Арахнея, хотя в голосе явно читалось разочарование.
— Нет. Мне было интересно, что ты предложишь, — ответил я и разжег пламя в руках. — Но сделок с демонами я не заключаю! — в гончую страха полетели потоки пламени.
Они обожгли ее, о чем говорили злобные вопли.
— Проклятый слуга света! Познай же весь гнев госпожи Ужаса! — вскричала Арахнея и ее огромная туша бросилась на меня.
Помимо сгустков темной энергии, что она призывала, приходилось уворачиваться и от паучьих лап. Паутина под ногами мешала быстро двигаться. Разряд молнии ударил гончую в грудь, тело ее задымилось, но атаки ее сделались только яростнее. Темную магию я разбивал огнем, если не удавалось увернуться. Тушу попытался поджечь, но лишь опалил толстый хитиновый панцирь. Арахнея забиралась на стены и прыгала с них, прямо на меня. Отбежать куда-то в сторону было очень сложной задачей. Иногда я просто присаживался и оказывался под громадной тушей, рискуя быть раздавленным или пронзенным смертоносным жалом. Однако чудом успевал увернуться. Один раз она все же ранила меня магией, еще раз отбросила лапой в стену. Битва наша продолжалась уже несколько мгновений. Я все старался добраться до коридора. Поэтому когда гончая в очередной раз приземлилась на расстоянии вытянутой руки от меня, я, удержавшись на ногах, поджег паутину вокруг нее. Пламя быстро занялось во всем зале. Тенета с треском рвались и сгорали. Арахнея замешкалась, и я успел выскочить в коридор. Однако что-то не дало мне двинуться дальше. Меня дернуло, и я снова оказался в зале. Правая нога была оплетена паутиной. Тянула ее Арахнея.
— Тебе не уйти! — шипела она.
Я опалил нить, держащую меня, освободился и ринулся в коридор. С ревом гончая перескочила огненное кольцо и побежала на меня. Не медля, я обрушил своды зала. Камни, осколки, деревянные балки — все полетело вниз. Один булыжник пришелся как раз по туше Арахнеи, а обломок балки пронзил нагой торс. Сверху посыпались уже и стеллажи с книгами. Верно, обрушиваться стали все верхние этажи. Арахнея впрочем, еще была жива. Она вопила, шипела, истекала кипящей зеленой кровью и успевала напускать темные сгустки энергии. Я сконцентрировался и зашептал заклятия. В руках заискрился шар. Он постепенно рос, но вместе с тем я все сильнее терял силы. Это заклятие я бросил прямо в огромную распластавшуюся под обломками тушу. Шар с треском врезался в гончую, взорвался, и силовой волной меня отбросило вглубь коридора. Затем послышался грохот. Все зашаталось и затрещало. Я был без сил. Если Арахнею не убило ни мое заклятие, ни обломки, то я проиграл. Сейчас я был практически беззащитен.
Коридор заходил ходуном. Стал обрушаться потолок. Поднявшись на трясущиеся ноги, я оперся на стену и стал медленно идти назад, вовнутрь библиотеки. Но заклятие жизненной энергии отняло все силы. Прислонившись спиной к стене, я безвольно съехал по ней вниз и остался сидеть. Потолок подле зала рушился, все шаталось. Но демонический рев затих. По крайней мере, в нашем мире он затих надолго.
Сбоку послышались шаги. Кто-то приближался.
— Соворус, это ты? — раздался глухой дрожащий голос Дейрона. Его самого в кромешной тьме я не видел. — Ты жив?
— Практически, — выдавил я из себя.
Он оказался совсем рядом. Помог подняться и стал уводить меня подальше отсюда.
— Все рушится, да-да. Быстрее шевели ногами. Я же тебя так долго не проведу, — возмущался Коргенсес, поправляя мою руку, закинутую ему на шею.
— Не могу… — прохрипел в ответ. Использовать жизненную энергию для уничтожения гончей было рискованно: немного переусердствуешь и умрешь. Другого варианта просто не было. Огонь не причинял ей вреда, а призвать град молний под землей не под силу ни одному магистру. Так или иначе, дело было сделано.
Поддерживаемый Дейроном я переставлял ноги, и мы медленно двигались к концу коридора. Сзади еще доносился грохот. Когда же мы, наконец, вышли в библиотечную залу, Дейрон опустил меня наземь и сам сел рядом.
— Все кончено, — сказал я ему.
— Я уже знаю, Соворус. Знаю. Ее больше нет в моей голове. Это… это… так великолепно! С… спасибо.
«Раскаешься ли ты теперь в содеянном, Дейрон?»
— Теперь надо найти выход, — произнес я.
— Я покажу.
Передохнул. Немного. Пораженная темной магией часть живота была обожжена и болела, пылала изнутри. На ее лечение пока не было сил. Однако засиживаться здесь надолго было нельзя. Библиотека еще гудела и изредка потрясывалась. В один момент она вся могла начать обрушаться. Но беспокоился я не об этом: песок уже наверяка волнами просачивался в обвалившуюся часть здания, и вскоре забытая библиотека могла погрузиться еще глубже под землю. Тогда даже лазейка Дейрона станет бесполезна.
Дейрон помог подняться, я снова оперся на него и мы двинулись к выходу. Снова вышли к залу под куполом. Шелест песка, который ссыпался в зал, усилился. Коргенсес отвел меня в безопасное место, усадил на стул, а сам отправился в мастерскую за чертежами и водой.
Его долго не было. Я уже успел восстановить силы. Библиотека все гудела и трещала. Ожидая худшего, я выдвинулся в направлении мастерской. По счастью, Коргенсес повстречался мне на пути. Из галереи, где встретились, Дейрон стал выводить нас в дальние залы. Там по разрушенным лестницам мы вскарабкались на самый верх. И углубились в коридор, который привел нас к винтовым ступеням — подъем в башню! Я выпустил огонек вверх, чтобы рассмотреть наш путь. Лестница была потрепанной, но пройти можно было. Препятствия начались уже наверху.
На месте дверей, которыми оканчивалась лестница, был обвал. Из щелей ссыпался песок.
— Это твой выход? — поинтересовался я.
— Да… Раньше такого тут не было. Да-да, — Коргенсес был в ужасе. — Все напрасно…
— Что там было? — мне нужно было знать стоит ли пытаться идти в этот зал.
— А… Я… помню, что там была дыра в потолке… Похоже… башня обломилась, и по ней можно было бы вскарабкаться вверх. Но зал постепенно наполнялся песком из-за этого.
— И она точно вела наружу?
— Не знаю… Да… Возможно… Демоница не пускала меня туда.
Башенная комната должна быть полна песка, который прибывал туда из дыры. Но был ли там выход? Могла ли поваленная башня выходить из-под земли? Я прикинул план в голове и стал претворять его в жизнь.
— Встань позади меня, Дейрон, — скомандовал я и окружил нас щитом. После чего принялся разгребать магией камни. С каждой глыбой, отправленной вниз, к подножию лестницы, поток песка все усиливался. Напор его стал таким сильным, что остаток завала просто вынесло вместе с песком.
На щит обрушилась вся мощь потока. Нас чуть не снесло, но я поддерживал щит изо всех сил. Вскоре песка стало меньше, и я снял барьер. Мы прошли в разрушенный зал. Башня и правда накренилась так, что по ее внутренней части можно было вскарабкаться к окнам у самой вершины. Через огромные трещины и дыры в потолке, верно образовавшиеся в результате обрушения башни, сюда все еще просачивался песок. Я бегло осмотрелся. Нам нужно было что-то, что помогло бы вскарабкаться в барабан башни. Я вспомнил о веревке.
Передал конец Дейрону, чтобы он повязал ее на поясе.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
— Попытаюсь зацепить ее за что-нибудь, — ответил я и зачаровал крюк на конце веревки.
Раскрутил и запустил ее в барабан башни, шепча заклятия. Управляемый мною крюк летел и летел, пока не нашлось место, за которое его можно зацепить. Натянул веревку. Держится.
— Пошли! Только аккуратно, — произнес я и стал карабкаться вверх.
Мы забрались в барабан и теперь шли по трубе, наклоненной под некоторым углом, вверх, используя веревку как своеобразные перила очень крутой лестницы (где не было ступеней, а лишь гладкий камень). Здесь, наконец, повеяло свежестью. Это был выход, теперь я в этом не сомневался. Поднимались мы с трудом, Дейрон влачился позади, я же старался держаться крепче и идти очень аккуратно, так как меня не опоясывала веревка, и в любой момент я мог оступиться и сорваться вниз.
Я взглянул наверх, и мне показалось, что я увидел свет, не пламени и не магический. Свет солнца, яркий и теплый. Вскоре убедился, что мне не показалось. Мы как раз вышли к надломленной части башни, она уже была практически горизонтальной, и идти можно было не карабкаясь. Из трещины сюда сыпался песок, от которого веяло жаром. Впереди вовсю сиял свет. Мы ринулись туда, и вышли к куполу башни. Как раз тут находились окна. Одно из них сейчас было над нами и именно в него светили слепящие лучи. Из других же в башню намело приличные горы песка. По ним я влез к окну, подтянулся и оказался снаружи. Наконец! Свет сразу ослепил меня. Зажмурился, а из глаз полились слезинки. Горячий воздух обжег ноздри, но ощутить это было приятно. Тело объяло жаром. По ощущениям, стоял полдень неизвестно мне дня, месяца и года. Возможно, что и 345-ого.
Я попытался раскрыть веки, чтобы глаза стали немного привыкать. Это заняло некоторое время. Когда же мне это удалось, перед глазами открылся простор бескрайней пустыни.
— Соворус! — окрик Дейрона заставил меня опомниться. — Ты там?
Наклонился и помог выбраться Коргенсесу. Тот сразу же повалился на засыпанный песком камень и стал прикрываться руками от солнца. Я дал ему время привыкнуть. «Сколько же он не видел света?».
Дейрон поднялся не сразу. Он шипел, ругался. Слишком долго он провел во мраке. Но через некоторое время пообвыкся. Все еще заслоняясь от солнца рукой, он поднялся и осмотрелся.
— Как же нам тут не заплутать? — спросил он. — Во тьме ориентироваться куда проще.
— Именно поэтому мы пойдем ночью, — сказал я. — Пока найдем, где укрыться от жары.
Спустились с башни, которая снизу напоминала невысокую дюну. Укрылись в ее тени. Солнце жгло все сильнее. Осушили одну из трех полных склянок Коргенсеса. И стали ждать ночи. Я даже успел вздремнуть.
Когда звезды появились на небосводе, я стал искать необходимое нам направление. Приметил нужные созвездия: Персты и Меч. И следуя за путеводной звездой, вдоль Меча мы двинулись вперед.
С момента выхода на волю прошло два дня. Не знаю, как далеко мы продвинулись, но поваленная башня пропала из виду еще вчерашним днем. Шли мы холодными ночами пока не выбивались из сил. Старался согревать нас магией, особенно Коргенсеса. Мой изодранный халат еще как-то позволял избегать дневной жары и ночной прохлады, чего тога Дейрона не могла. Воду жестко экономили: я не пил целый день, Дейрон куда хуже переносил жажду, поэтому свою долю отдал ему.
Я все еще не был уверен, что мы шли в верном направлении. Коргенсес тащился за мной, еле переставляя ноги, так еще и вместо ботинок на голые его ступни повязали тряпки, чтобы песок не обжигал его. Но идти и, правда, было тяжко.
Вода кончилась на шестой день пути. Теперь я пытался добыть воду из глубин земли, затрачивая на это очень много сил. Дневные стоянки были невыносимы: среди песчаной глади негде было скрыться от палящего солнца. Дейрон иногда бредил: начинал с кем-то разговаривать. Изредка его невозможно было заставить идти вперед, он просто напросто забывал о том, кто я есть и убегал прочь. В такие моменты хотелось оставить его и продолжать путь. Однако Дейрон был нужен в борьбе против драконов и потому я тратил время для того, чтобы привести его в чувства.
Вдобавок к этому на седьмой день поднялся ветер, предвещая бурю. «Только этого нам не хватало!» — подумал я. Стал поторапливать Дейрона. Он нехотя, ругаясь, ускорился, хотя на него совсем было жалко смотреть. Если мы не выйдем к Ларшим’фази или к любой стоянке амуль’рапи в ближайшее время, ему может стать хуже.
Еще день мы прошли, совсем немного. Я выбился из сил. А днем к нам приблизилась огромная черная стена песка. Дейрон стал кричать и метаться, но я успокоил его. Подготовил и его и себя: оторвал внешнюю полу халата и сделал для Коргенсеса платок, который повязал на голову и закрыл лицо, оставив узкую прорезь для глаз; сам надел маску. И стал медитировать: сейчас мне нужно было сосредоточиться. Встретить бурю.
Ветер гнал эту стену на нас. Перед тем как она поглотила все вокруг, я успел окружить нас барьером. Песчинки врезались в него с силой. Конечно, долго его я не продержал, он рухнул практически сразу, защитив нас только от первого столкновения. Дальше мы пошли наугад, против ветра и летящих нам на встречу мелких песчинок, что врезались в кожу, пролезали через глазные прорези маски и бились в глаза. Много ли мы прошли? Мне не известно. В бурю меня это совершенно не заботило. Я держал Дейрона за руку и тащил за собой.
Везде: над головой, под ногами, сзади и спереди — был сплошной песок, ничего нельзя было разглядеть. Казалось, это конец. Но… Вот что-то мелькнуло впереди. Какой-то золотой силуэт, точно отблеск Солнца или… золота? Он казался таким нереальным в этой буре, где не видно было даже собственной вытянутой руки. Я невольно двинулся в направлении силуэта. Он расплывался в глазах и через мгновение исчез. Там, где силуэт показался, было пусто. «Буря играет со мной злую шутку?» — спросил я сам себя. Попытался оглядеться: везде песок, впивающийся в глазах, ничего не видно. Но вдруг, впереди снова мелькнул золотой силуэт. Чуть ближе. Ухватил руку Дейрона покрепче и потащил его в сторону этой загадочной аномалии. Продвигаться в бурю было мучительно и больно. А силуэт все вел нас куда-то, может на верную погибель. Вот, он мелькнул снова на расстоянии вытянутой руки. Еще шаг и я уперся в белесого цвета ткань. Чуть не рухнул прямо на нее. «Палатка?» — промелькнуло в мыслях. Одной рукой ведя по куску плотной ткани, а другой удерживая еле живого Коргенсеса, я стал обходить свою находку. Вдруг меня кто-то схватил за руку. Я вырвался, и хотел было ответить заклятием, но перед лицом показался облаченный в белый халат человек, с завернутым в платок лицом. Он что-то говорил. Вроде на харлийском. Разобрать было очень сложно, ветер шумел в ушах. Надеясь на то, что эти люди помогут нам я произнес:
— Khilar! — или «Помогите!» на харлийском.
Незнакомец снова взял меня за руку и отвел нас в шатер. В нем было еще несколько людей. Все они взволновались и быстро заговорили на харлийском. Незнакомец усадил нас на лежанки и выдал по бурдюку воды. Затем подозвал к себе еще одного и вместе они удалились. Я, сняв маску, набросился на бурдюк и выпил все до капли. Сознание было затуманено. «Как мы выжили?» — спросил я и посмотрел на Дейрона. Он с диким взглядом жадно пил воду, она лилась по подбородку, смачивала бороду. Когда закончил, остатки он вылил прямо на лицо.
— Я…Я… жив… — пролепетал он.
Вскоре полы шатра распахнулись и вместе с ветром и песком в него быстро вошли несколько человек. Лиц я их не видел. Они о чем-то разговаривали. «Бандиты ли они? Или амуль’рапи? Что же, хотя бы дали напиться напоследок», — посетили меня мрачные мысли.
А потом в шатер вошел еще один. В белом длинном халате, опоясанный кушаком. Лицо его также было скрыто платком. Как только я всмотрелся в виднеющиеся из прорези глаза, этот вошедший накинулся на меня и… крепко обнял.
— Соворус! Совор, ты жив! — радостно, чуть ли не кричал этот незнакомец. — Я думал… что навсегда потерял тебя. О, Совор!
Я был потрясен. Не понимал ничего. Да и не старался задумываться. Я благословил этих незнакомцев и богов за спасение. Но он знал мое имя. И голос… Этот голос принадлежал тому, кого я уже и надеялся увидеть.
Человек отстранился.
— Неужели ты не узнаешь меня? — спросил он, разматывая свой платок. Округлое лицо, неаккуратная бородка и глаза. Дерек. Это был Дерек.
Я сам кинулся его обнимать.
— Как? Как это возможно, Дерек? Я… Ведь прошло столько лет. Я думал, что все кончено… — я все еще не верил в происходящее.
— Лет? — Дерек рассмеялся. Как мне не хватало его смеха. — Совор, прошло чуть меньше двух месяцев.
— Идан Дерек, это тот, кого мы искали? — прервал нас харл на общем без акцента.
— Да, шахзаде, — ответил ему Дерек. — Дождемся окончания бури и будем возвращаться.
— Я сообщу остальним, — произнес другой харл и вышел обратно в бурю.
— Кто это с тобой? — Дерек указал на моего спутника.
— Это…
— Я — Коргенсес. Главный конструктор и архитектор, — с гордостью прохрипел альд.
— Коргенсес? — Дерек был удивлен. Не меньше моего, когда я впервые встретил его в недрах библиотеки. — Тот самый? Бывший лидер альдов? Выходит… ты не последний?
— Да. Я повстречал его внутри, Дерек. Именно за ним мы сюда отправились. Я уверен в этом.
— Совор… Как ты исхудал… Надо быстрее вас чем-нибудь накормить, — он обратился к одному из харлов на ломаном харлийском.
— Где ты выучился? — я был поражен.
— Это долгая история. Я расскажу по пути. Сейчас вам обоим нужно подкрепиться и отдохнуть.
Нам принесли еще воды, солонины и сушеных фруктов. Дейрон поначалу очень скептически отнесся к мясу, но распробовав, стал жевать с удовольствием. Я же, памятуя о том, что уже два месяца ничего кроме похлебки из жуков не ел, был аккуратен и съел только небольшой кусочек солонины. После Дерек осмотрел меня и Коргенсеса, залечил раны, обработал мой ожог от темной магии. Когда, наконец, мы оба улеглись на лежанки, уснули.
Буря вскоре окончилась. Она продержалась два дня, как потом сказали. Лагерь к вечеру стали сворачивать. Нас снарядили халатами и платками. Однако пока никто не стремился их повязывать: ночь была холодная, после бури хотелось подышать.
Мы были обязаны спасением следопытам султана, которых возглавлял сам шахзаде Тахир — сын султана. С ним я так и не поговорил, пока мы собирались. Однако всю ночь, что мы ехали на вербалах, я говорил с Дереком.
— Как же тебе удалось? — все дивился я. — Да еще и сам шахзаде с тобой тут, в Проклятых землях.
Дерек смеялся.
— Я же сказал: долгая история. Ты пока лучше расскажи, что случилось внутри… после того, как башня утонула. Я… я пытался ее удержать…
— Я тоже пытался, — поддержал я Дерека. И стал рассказывать все, что приключилось.
— Ужасно, — прокомментировал Дерек. — Если бы меня стали донимать видения, я бы точно сошел с ума и сдался. Но… ты говоришь, что «исчез». Как это?
— Дейрон так сказал. Он следил за мной все это время. Думаю, в тот момент я попал в царство Дарса. Вероятно в Сиентис — мир-библиотеку лорда Н’хора, владыки непознанных тайн. Не уверен, правда. Я же говорил, что там была и гончая леди Феараны.
— И ты считаешь, что это… Н’хор насылал на тебя видения? Зачем ему это?
— Возможно, что он, — я не знал этого в точности. Замыслы этого лорда были непонятны и непостижимы. — Главное, что я тут. И нашел то, что поможет тебе.
— Коргенсес? Ты уверен, что он в состоянии что-либо делать? Мне, кажется, он совершенно безумен, — шепотом говорил Дерек. Дейрон ехал позади нас.
— Безумен, я не спорю, — согласился я. — Но андрийская скрижаль показала голема. Собрать его может только Дейрон, он альд.
— И ты тоже.
— Дерек… тебе прекрасно известно, что… Я не конструктор и не архитектор, вот что я хочу сказать.
— Именно, Соворус. Ты — «поклонщик», — зазвенел голос Дейрона. — Вам не понять всю тонкость моего детища. Да-да!
— И как ты собираешься мастерить своего голема? — поинтересовался Дерек.
— Инструменты и металл. Масло и пар. Кристалл-резонатор. Все это нужно собирать в Ал’доре. Да-да. В моем городе, — увлеченно говорил Коргенсес, а потом посмурнел. — Только я уже говорил Соворусу, что это бесполезно. Он не сдвинется с места.
— Ты не сказал ему? — спросил у меня Дерек.
— О чем? Что вы утаили? Что? Что?
— Не говорил, — ответил я. — Может еще не время?
— Пусть знает, — рассудил Дерек и обратился к Дейрону. — В Нир’Эзаре, последнем городе твоего народа, мы нашли некую сферу…
Дейрон не дал договорить.
— Сферу?! Сферу жизни? — он залился безумным смехом. — Библиотекарь пришел! Ахаха! Сфера! ОНА! Оживит, сказал! Оживит! Ахахха. Но она пожрала все! Пожрала!
Дейрон вывалился из седла и стал кататься по песку, заливаясь хохотом.
— Десятеро! — взмолился Дерек, спешившись. Ринулся к Коргенсесу. Я тоже пришел на помощь. Попытался привести его в чувства. Припадок прошел. Но Дейрон потерял сознание. Мы усадили его на вербала, аккуратно привязали к седлу, чтобы он не навернулся снова и стали двигаться дальше.
— Что он имел в виду? — поинтересовался Дерек. — Какая-то нелепица. Что-то о сфере. Он знал про нее?
— Не знаю. Он часто говорит одно и то же. Всегда упоминает некого «библиотекаря», который забирает обещанную ему плату. И уже второй раз на моей памяти он упоминает сферу. Но я не понимаю, что все это значит. Бросил попытки на третьем припадке.
— Безумец… Надеюсь, твои слова о том, что гений его не угас — правда. Иначе мы обречены, — заключил Дерек.
Ранним утром мы стали разбивать лагерь. Все суетились, ставили шатры, разбирали вещи. За всей суматохой я не заметил Дейрона. Однако Дерек уверил меня, что оставил с ним трех стражей, поэтому я успокоился. Когда солнечный диск взошел из-за горизонта, лагерь был уже готов. В это время я беседовал с шахзаде и Дереком. Благодарил принца за помощь. И тут послышался крик. Я, подумал, что у Дейрона опять случился припадок. И втроем побежали туда, откуда он донесся. Туда же сбегались стражи и следопыты.
Нашли мы источник крика на окраине лагеря. Трое стражей замертво валялись на песке. Тут же был и Дейрон. У него был вспорот живот, зияла рана у сердца, и было перерезано горло. Над истерзанным окровавленным трупом стояло трое в черных одеяниях. Это были савры. Серая чешуя, без каких-либо цветовых отметин, красные глаза. В руках по два кинжала.
— Какое право ви, болотние твари Хашир’инга, имели нападать на лагерь шахзаде?! — недоумевал кто-то из харлов.
— Наш-ш-ше право ес-с-сть с-с-суд! — зашипел савр в ответ.
— Проклятые убийцы! — взревел шахзаде Тахир. — Схватить этих ассасинов! — он обнажил свой ятаган.
И завязалась битва. Я же был разбит. Подбежал к изувеченному телу Дейрона. Ему было уже ничем не помочь: сердце пробито. Вся надежда рухнула в тот же миг. Вот он. Единственный кто мог бы создать голема. Лежит сейчас мертвый у меня на руках. Я закрыл ему веко и опустил наземь. «Спи спокойно, Главный конструктор и архитектор», — произнес я. Подобрал измазанную в крови сумку с чертежами.
В ярости я бросил в одного савра огонь. Тот сгорел заживо. Второго убил Дерек. Остался один. Его окружили следопыты и шахзаде. Я побежал вглубь лагеря, хотел спрятать чертежи. Уже дошел до палатки, как вдруг почувствовал боль. Я пошатнулся. Уставился на живот. Из груди торчало острие лезвия.
— Ненавис-с-стный нер! — прошипело где-то возле уха. Я сплюнул кровь. Ноги подкосились и я рухнул.
Дальше все было как в тумане. Слышались крики. Звон стали. Вроде кто-то кричал мое имя. Но это все было так далеко. Стало очень холодно. Во рту стоял солоноватый привкус, кровь все прибывала. Прошло все: усталость, страхи, думы. Взгляд устремился в небо. Голубое, безграничное, безмятежное небо. Но и оно исчезло. Все утопло во тьме…