В переулке, отходящем от главного проспекта города, было много скромных домов. Все были с изгородью, которую оплетали ветки отцветших цветов. Крыши домов были припорошены снежком, а из труб поднимался серый дым. Среди них меня интересовал только один, что был самым крайним в Императорском переулке, названным так из-за того, что именно здесь был убит император Бадринор.
Мне указали на небольшой двухэтажный дом. Красивые наличники на окнах и изгородь, говорили о том, что здесь жили люди состоятельные. В окнах то и дело мелькал кто-то. Я вошел во двор и поднялся по лестнице на порог. Постучал.
Дверь слегка отворили. Из щели выглянул мужчина с синими глазами, черными недлинными волосами. На лице, покрытым короткой бородой, у него виделось недовольство, но также и некий испуг.
— Вы что-то хотели, сударь? — прозвучал грубый голос мужчины.
— Я не хочу напрашиваться, но не пустите ли вы путника на ночлег, — ответил я и заметил неодобрительный взгляд. — К сожалению, меня обокрали, и у меня совсем нет денег на комнату в таверне. Еще, правда, не вечер… мне бы удалось найти еще кого-нибудь…
— Не беспокойтесь, — уже добрее ответил он, — проходите.
Я вошел в двери.
— Мне, правда, очень неудобно… — старался я убедительнее играть роль неловкого путника.
— Ничего страшного. Мы всегда рады гостям… Только вам придется спать на чердаке… — сказал он и затворил за мной дверь.
— Милый, кто там? — вдруг прозвучал приятный женский голос откуда-то из-за угла.
— Путешественник! — ответил мужчина. — Говорит, что у него нет денег на постой…
Из-за угла вышла женщина в простеньком сарафане и фартуке. Ухоженные черные волосы падали ей на плечи.
— И ты пустил? — спросила она и только потом заметила меня, но это ее нисколько не смутило.
— Дорогая, закон гостеприимства…
— Да что уж теперь, — прервала она его и, посмотрев на меня своими добродушными глазами, улыбнулась. — Милости просим, проходите в гостиную.
Если снаружи дом выглядел как жилище довольно состоятельных людей, то внутри было все скудно. Не было излишков в мебели и других украшениях дома. Несколько потускневших портретов висело на стенах коридора, по которому меня провели в гостиную и усадили в кресло, хотя я бы обошелся и табуреткой.
По пути я успел познакомиться с любезно принявшими меня хозяевами. Адда и Мѝрон Гиблеры были владельцами сего дома, доставшегося Адде по наследству от родителей, как я успел выведать.
Гостиная была скромной. Небольшой камин обогревал ее. Стол с креслами, за которыми мы собрались как раз стоял напротив камина, в котором приятно потрескивали дрова. Адда принесла мне чай и каких-то сластей, которые меня не интересовали: нужно было приступать к делу.
Когда все расселись у камина за чашкой чая, я принялся вести свой рассказ о моем путешествии. За милой беседой я заметил, что пью из дорого красивого сервиза, тогда как хозяева пили из потрепанных чашек. Мне стало стыдно за свое вранье, но дело того требовало.
Легкий испуг на лицах Адды и Мирона не сходил с самого моего появления. Я уже догадывался, что, наконец, нашел его.
Вдруг наверху что-то зазвенело, тяжело упало, и после раздался плач.
— У вас есть дети? — спросил я, пока никто из них не пошел наверх.
Адда не ответила и спешно удалилась наверх.
— Да, Дерек. Ему три года, — ответил Мирон и ненадолго оставил меня.
Когда все вновь собрались у камина, я начал расспросы.
— Все в порядке? — поинтересовался я.
— Он у нас плакса. Разбил игрушку, и жалко стало, — ответила Адда. — Мы его успокоили, и спать положили.
— Позволите взглянуть на вашего сына? — спросил я.
— Он сейчас спит! — резко ответила Адда, немного озлобившись.
— Я извиняюсь за свою наглость, но все же… Вы замечали когда-нибудь, что ваш сын говорит непонятные вам слова, рисует символы, которых никогда не мог видеть?
Адда смутилась. Они переглянулись, но ничего не ответили.
— Он же ребенок. Это вполне нормально, — собравшись, ответил Мирон и скривил непринужденную улыбку на лице.
— Но не так как у… Дерека, если я не ошибаюсь. Это началось недавно, так ведь? — продолжил я.
— Откуда… откуда вы все это знаете? — в растерянности начала Адда, взяв Мирона за руку.
— Если вы следили за нами и ним… Уходите сейчас же! — тихо крикнул Мирон, привстав с кресла и грозно нависнув надо мной.
— Вы догадываетесь, кто ваш сын! — говорил я, не обращая внимания на слова Мирона.
— Мы не отдадим вам Дерека! — крикнула Адда с грозным лицом и сжатыми в кулак руками.
Мирон сделался таким грозным, что я удивился, как он не вышвырнул меня из дому. Пока этого не произошло, я попытался прояснить ситуацию и успокоить родителей.
— Я понимаю, что вы мне не доверяете. Я не простой путник. И уж тем более не желаю зла вашему сыну. Мое имя может быть вам знакомо… Я Соворус Марет — архимаг коллегии Колдрамма. Я послан древними, чтобы найти и сберечь…
— Не говорите больше ничего… — спокойно произнесла Адда, но страх так и не ушел у нее с лица. — Я покажу вам Дерека…
— Дорогая… — хотел удержать ее Мирон, но она уговорила его, и мы отправились наверх.
В комнате на небольшой кроватке, под одеялом и, наверняка, убаюканный маминой колыбельной, он спал. Сладко спал и не подозревал, что его ждет. На светлом личике у него виделось умиротворение. Длинные темно-коричневые волосы покрывали его голову. Я достал из сумки медальон из драконьей кости и поднес к Дереку. Он засиял ярко-синим светом.
— Его… его же ищут и другие? — спросил Мирон в растерянности.
— Да… По пути сюда меня пытались схватить агенты империи. Но я не сомневаюсь, что и талкские агенты уже напали на его след, — ответил я. — Но я никому не позволю схватить его.
Мы вышли из комнаты, чтобы не будить спящее дитя и вернулись в гостиную.
— Он же… только ребенок… Вы не можете забрать его… — волновалась Адда.
— В нем проявилась сила повелителя. Он нужен Нифелему. Драконы возвращаются в наш мир! — сказал я. — Это важно!
— И куда вы собираетесь его везти? — спросил нервничающий Мирон, который ходил туда- сюда около лестницы. — На гору? К этим… древним?
— Пока в коллегию.
— Так далеко в Сивильнорд?! Но… там же война! — чуть ли не вскричала Адда.
— Это только нам на руку. В военной суматохе его не смогут найти ни империя, ни эльфы. В коллегии, вместе с вами, я сберегу его, до того момента когда он будет готов пойти на Нифелем.
— Как вы предлагаете нам добираться? — спросил Мирон.
— У меня есть план… — сказал я и подошел к окну, в котором наблюдал за бродящими по улице людьми. — Найму повозку… Поедем тропками Серого тракта. А в Сивиле уже не надо будет опасаться никого.
— И когда… когда вы предлагаете выезжать? — все беспокоилась Адда.
— Подождем… Ни к чему вызывать подозрений. Ждите… Я вернусь, когда все будет готово, — ответил я и покинул дом Гиблеров, даже не попрощавшись.
Вышел я быстро и не заметно, как мне показалось.
По переулку шли люди черных дублетах и капюшонах, что скрывали их лица. Это были агенты разведки. Их я повел по ложному следу. Увел дальше от семьи Гиблеров, и укрылся в предместьях города, что находились за южными воротами.
***
Через неделю, рано утром, я спешно ворвался в дом Гиблеров. Перепуганные они выбежали в гостиную. В руках Мирон держал меч, а Адда крепко ухватилась за сковороду.
— Соворус? Зачем же так вламываться? — осудил меня Мирон.
— Мы думали, что вы уже не придете… — произнесла Адда и убрала сковороду.
— Не время для разговоров! — прервал я их всех. — Собирайтесь! Мы едем сегодня!
Пока Адда собирала Дерека и еду в дорогу, я и Мирон брали нужные вещи.
— Берите теплые вещи: сегодня морозно! Да и в Колдрамме они не помешают, — говорил я Мирону.
Весь дом был перевернут вверх дном. Кругом валялись вещи.
Когда солнце поднималось над городом и его светлые лучи раскрашивали все домики в золотой свет, в котором сиял навалившийся на крыши белый снег, мы были готовы. У дома ждал дилижанс с запряженной в него тройкой лошадей.
Адда вышла последней. Заспанный Дерек держал Адду за руку, а второй тер глаз. Он начал расспрашивать своим нежным голосом, куда они собираются. Адда отвечала, что они едут в далекое путешествие. Это очень оживило Дерека, и он с радостью подбежал к дилижансу. Мирон помог сесть им внутрь дилижанса.
— Думаете, нас не заметят? — спросил он после.
— Надеюсь, — ответил я и залез на козлы к извозчику.
Когда, наконец, все заняли свои места, извозчик махнул кнутом и лошади повели дилижанс к воротам.
23-его Снежной бури мы покинули славный город Ванхолм. Этот день был солнечным, погода — спокойной. Я попросил извозчика ехать по Серому тракту, объезжая Райтмарк Холмистой тропой. Мне никак не хотелось появляться в этом городе еще раз. Да и была велика вероятность того, что агенты Империи все еще ждали меня там. Все начиналось довольно хорошо, так хорошо, что не могло быть правдой. Но я продолжал надеяться на лучшее.
34-ого Снежной бури мы удачно переправились по мосту через Золотую. Разыгрывалась буря. Стало так холодно, что коченели пальцы, а зуб попадал на зуб лишь изредка. Мирон и Адда укутали Дерека во все теплые вещи, что имели с собой.
Извозчик вел быстро. Так что до следующего привала, теплой еды и постели оставалось считать часы, хоть путь был и не близкий.
Подъезжая к ущелью, что образовалось меж двух невысоких холмов, я заметил, как что-то темное мелькнуло на вершине. Этому я не придал особого значения и очень даже зря.
Когда мы оказались в середине ущелья на вершине одного из холмов я уже отчетливо увидел черные мантии с красными линиями. Я незамедлительно сказал извозчику, чтобы тот гнал лошадей. Тот послушался, и тройка понесла дилижанс.
Только унесла не далеко. Извозчик, который с усердием правил лошадьми, вдруг издал короткий хрип, обмяк и повалился на козлы, дернув при этом поводья влево. Лошади последовали команде и выправили дилижанс влево, пока я тщетно пытался достать поводья. Дилижанс протерся одной стороной о холм, потом его тряхнуло и немного приподняло, видимо под колеса попали камни, и прежде чем я успел схватить поводья, впереди показался выступ холма. Кони, завидев препятствие, захотели его обогнуть и дали вправо. Наконец, дотянувшись до поводьев, я стал выправлять дилижанс, но было слишком поздно. Выступ задел бок повозки и она от резкого удара стала заваливаться. Дилижанс тряхнуло, я чуть не вывалился с козел. Удержать мне его не удалось: мы перевернулись и тройка вместе с нами. Я вылетел с козел и проехался по земле на спине. Резкая боль отдала в голову. Подняться меня заставило только то, что я догадывался кто на нас напал, ведь видел, как в извозчика попала стрела с красным оперением.
«Талки!» — озлобленно произнес я в мыслях и, несмотря на нестерпимую боль в спине и ногах, поднялся с земли и поспешил к перевернутому дилижансу. Отчаянно ржали повалившиеся кони, пытающиеся подняться с земли. Повозка сильно не пострадала: помялась, и кое-где зияли пробоины. Тут с силой отворилась некогда боковая дверь, которая теперь расположилась сверху. И из кабины высунулся сначала меч, а затем показался и Мирон.
— Что это во имя всех Десятерых было, Соворус? — обеспокоенно прокричал он, когда огляделся и заметил меня.
— Это агенты Талкского разведывательного кабинета! — спешно ответил я и подбежал поближе. — Вы не пострадали? Адда, Дерек? — справился я.
— Все целы, к счастью, — пробурчал Мирон. Выбрался на своеобразную крышу и подтянул туда же сначала Дерека, а потом Адду. Адда и Мирон аккуратно спустили с крыши плачущего навзрыд, видимо от испуга, Дерека вниз, где я подхватил его. Затем помог спуститься Адде, а после на землю спрыгнул и Мирон.
— Отойдите, я попытаюсь перевернуть повозку! — сказал я.
— Только быстрее, — с тенью беспокойства произнес Мирон. — Нас окружают!
Я взглянул в ту сторону дороги, по которой мы въехали в это проклятое ущелье. Проход загородили агенты, все в черных плащах с красными лацканами.
Они приближались. Времени на то, чтобы поставить дилижанс на колеса у нас практически не было. Мирон вытащил из-за пояса меч.
— Я пока отвлеку их на себя! — произнес он.
— Не надо, милый… — схватив его за руку, сказала Адда.
Он тепло посмотрел на нее и, положив свою большую грубую ладонь, поверх ее руки, поцеловал. Затем присел на корточки и поцеловал Дерека в макушку. Тот начал успокаиваться.
Мирон вышел вперед, давая мне время.
— Куда папа пошел? — послышался голосок Дерека. Адда ему не ответила, лишь присела и крепко обняла.
Я стал выделывать пассы руками сначала для того, чтобы отцепить упряжь коней, а когда удалось это, стал аккуратно приподнимать дилижанс и переворачивать его. Это было непросто и достаточно медленно. До слуха уже доносились лязг клинков и выкрики на эльфийском.
Когда, наконец, закончил, я указал Адде на дилижанс и сказал:
— Спрячьтесь!
Она кивнула и стала залезать в повозку. Я быстро метнулся к коням. Один погиб: его раздавили. Двое других, по счастью, отделались ушибами и испугом. Они как раз поднялись и я, утихомирив их магией, попытался снова запрячь. Покончив с этим, я бросился на выручку к Мирону.
Талкских агентов было много: десяток при мечах, остальные с луками. Капюшоны скрывали их лица.
Эти, в отличие от имперской разведки, не стали бы тратить слов попусту. Как было видно, у них был четкий приказ.
Мирон сражался с двумя агентами. Один убитый валялся подле них. Мирон умело отражал быстрые удары эльфов. Сам наносил точные рубящие удары. Ловкие талки, конечно, уворачивались и пытались обойти со спины, но Мирон не давал им шанса, верно сказывалась легионерская выучка. Я сразу сбил одного агента силовой волной, Мирон воспользовался ситуацией и рубанул второго. После чего стал отступать ко мне. Поравнявшись, мы бок о бок встали на защиту дилижанса.
— Если со мной что случиться… обещай, что будешь беречь их ценой своей жизни! — произнес он, запыхавшись, и встал в боевую стойку воинов Легиона.
— Мирон, не будем… — хотел ободрить его я.
— Обещай! — настаивал он.
Я поклялся.
Талки поубавили пыл и стали выжидать, видимо для того, чтобы мы оценили их силы и одумались, но нам отступать было некуда, оба мы сейчас бились за сохранность Дерека. Поняв, что мы не сдадимся, агенты стали нападать.
Мирон вновь сошелся с ними на мечах, я, стараясь защитить и его, и дилижанс, держался позади и создавал огненные шары и молнии, которые отправлял в агентов. Кто-то ужасно орал от причиненной им боли перед смертью. Кто-то безмолвно падал на землю. Они кидались со всех сторон. Я читал заклинания так быстро, как умел. Кровь покрывала снег, лежащий на земле.
Агенты напирали. Лязг меча Мирона и клинков эльфов не прекращался. Он отступал ко мне. Я старался уберечь его от всех бесчестных ударов сзади и сбоку, которые так любили эльфы. Любая моя оплошность могла стоить Мирону жизни. Обугленные останки эльфов падали наземь от огненных шаров. Но агенты все напирали.
— Мирон, отходи! — крикнул я, завидев, как лучники позади обычных агентов, стали готовиться к атаке.
Полоснув мечом по шее эльфа, который занес над ним клинок, Мирон отступил ко мне. Весь в крови он взглянул на меня и вновь стал смотреть на толпу, наступающую на нас.
Ветер бури донес до моих ушей крик, приказывающий дать залп. И мгновенно на нас полетел град стрел с красным оперением.
Я поднял руки над головой, прокричав заклинание, и в момент над нами был возведен барьер, ударившись о который стрелы сиюминутно сгорали как щепки. Силы понемногу покидали меня: легкая одышка и помутнение в глазах не давали сосредоточиться, после падения все еще жутко болела спина. Нужно было что-то быстро предпринять. Поэтому пока над нами был барьер, я пытался сотворить заклятие слепоты.
Но времени не хватило: барьер не выдержал натиска. Как только защита рухнула, и без того потрепанный Мирон вновь вступил в бой с эльфами, пытаясь увернуться как от стрел, так и от клинков. Пока я плел заклятие, в плечо Мирона угодила стрела. Он получил еще пару ранений, но не сдавался. Когда заклятие было завершено, я окликнул Мирона:
— Уходи! Сейчас же!
Он отбил удар, резко развернулся и ринулся к дилижансу, а я прокричал последние слова заклинания, и оно волной понеслось на агентов. Все, кого затронула эта волна, вмиг ослепли. Ошеломленные агенты побросали оружие, и упали на землю, схватившись за покрытые пеленой глаза. Выиграв время, я развернулся, и побежал было к козлам, но увидел, что возле дилижанса, всего в пару шагах, лежат три тела: два агента и Мирон. Видимо, агенты пробрались к дилижансу, но Мирон остановил их… ценой своей жизни. Я подбежал к нему перевернул на спину, из груди торчал кинжал. На бледном его лице застыла непонятная эмоция, в остекленевших глазах стояли слезы. Я ничем не мог помочь ему, как бы мне ни хотелось. Даже сил на то, чтобы увезти тело не хватало. Сейчас нужно было спасать Дерека.
Закрыв Мирону веки и наскоро прошептав молитву, я поспешил увезти дилижанс подальше. Достигнув козел, взобрался на них и погнал лошадей так чтобы никто не смог догнать нас. Спереди агенты устроили засаду, но я пустил в столпившихся разряд молнии. Все они разлетелись по сторонам. Кони заржали и чуть не встали на дыбы, но промчались по агентам и понеслись вперед по дороге.
Я одной рукой взялся за сердце: оно бешено колотилось, и каждый удар отдавал в искалеченную спину. Мутное зрение едва позволяло мне видеть, куда я правлю. В чувство меня привел голос Адды:
— Где Мирон? Где он?! — спрашивала она, как мне показалось, сквозь слезы.
Тогда я ничего не ответил, но она поняла. Поняла, что произошло. Больше Адда не издала ни звука. Только Дерек ревел изо всех сил.
***
43-ого Снежной бури мы прибыли в Вербицы. Там окончательно перевели дух после произошедшего. Адда держалась ради сына. Он уже понимал, что отца с ним не будет. В деревне я пополнил запас еды и воды. Сменил коней. А так же зачаровал медальон данный Дереку, чтобы он защищал его от магического сканирования. После мы выехали дальше.
40-ого Посевов 314 года IV в. мы прибыли в Колдрамм.
Северный холодный город был не приветлив. Солнце, лучи которого раскинулись над весенним Сивильнордом, скрылось в черных кучевых облаках. Дилижанс встречали только нахохлившиеся домики, припорошенные легким снежком. Стражники с факелами стояли возле таверны и разговаривали. Прямо по дороге грозно возвышалось здание коллегии.
Ученики отворили ворота, и я завез дилижанс во двор. Радостные дети, у которых занятия проходили во дворе, столпились вокруг меня. Преподаватели созерцали все это удивленным взглядом. Вырвавшись из объятий маленьких учеников, я поспешил помочь Адде вынести из дилижанса вещи.
— Соворус! — окликнул меня кто-то сзади.
Я обернулся.
— Альборн! — удивленно воскликнул я.
Он пробрался ко мне, и мы пожали друг другу руки. Мне было приятно вновь увидеть это морщинистое доброе лицо, глаза полные жизни и знаний.
— Вот и ты! — сказал он и взглянул на Адду с Дереком, что держался за подол платья. — Дело оказалось плодотворным, как я вижу. Долго же вы добирались… Рад приветствовать вас сударыня и молодой господин в Колдраммской коллегии, — обратился он к молчаливой Адде.
Из толпы к нам выбралась Эолина, все такая же кроткая невысокая.
— Архимаг, я рада вас снова видеть! — произнесла она и улыбнулась.
— Эолина, я тоже рад, — ответил я. — Это Адда и ее сын Дерек. Не могла бы ты проводить их в мои покои?
Я отдал Адду в распоряжение моей помощницы, сам же разговорился с Альборном.
— Дети, продолжайте занятия! Расходитесь! — с добротой, произнес Альборн.
Преподаватели развели свои группы, а мы остались около дилижанса с вещами.
— Как идут дела? — спросил я, выгружая пожитки Адды из дилижанса.
— Обычно… Магнус успокоился, как ты уехал. С тех пор даже не высовывался из своего чертога, — говорил Альборн и гладил лошадей. — Как оплакали погибших после обвала, князь послал за ремесленниками в деревни и приказал строить дома возле кладбища, чтобы избежать дальнейших обрушений и жертв.
— А коллегия? — сказал я и осмотрел свою «крепость».
— Учеников не прибавилось, но и не уменьшилось, — рассмеялся Альборн и продолжил. — Все хорошо, Соворус. Мы даже стену успели восстановить, — он указал в сторону той стены, где после обвала зияла дыра. — Жаль только Силезирен покинул нас.
— Жаль. Алхимики ценны в наши дни, — произнес я и закрыл дверцу дилижанса. — Найду кого-нибудь еще. А ты, Альборн, не собрался покидать коллегию?
— Не мог же бросить ее, пока тебя не было, — ответил Альборн и стал забираться на козлы. — Может быть, еще немного и я отправлюсь на покой, Соворус. Но не думай, что избавишься от меня так легко, — рассмеялся он.
Я поддержал его шутку.
— Я пока поставлю лошадей в стойла. Потом еще поговорим, — договорил он и крикнул лошадям — Но!
Я с вещами Адды направился к зданию коллегии. Они осматривали убранство отданных им во владение покоев. Теперь Дерек был в безопасности, вдали от всех политических интриг, что вел император и король.
***
Шел 320 год IV в. Положение в Сивильнорде накалялось. Пламя гражданской войны еще бушевало. Тем временем слухи доносили, что драконьи курганы начинали открываться повсюду, где только были и всякий раз оказывались пусты. Нарастала тревога, ползли слухи. Но эта суета была так далеко от коллегии.
Дереку было уже десять лет. Обнаружив в нем врожденные магические способности, я стал обучать его азам магии, чтобы принять в коллегию.
Тогда мы сидели в моих покоях. Адда прибиралась: сметала пыль с книжных полок и шкафов. Дерек сидел за столом перед огромным томом, посвященным природе магии и начальным заклинаниям.
— Вся магия была дана людям богами: Лордами Дарса и аэриями. Из-за этого она делится на аэрическую и дарсическую магию, — рассказывал я.
— Дядя, откудова же берется вся эта магия? — спросил Дерек, смотря на меня горящими от любопытства глазами.
— Это сложный вопрос Дерек… Магия — великий дар, что позволяет использовать материю, то есть изначальные стихии: воду, воздух, огонь и землю для любых целей. Магия среди нас, везде. В ветре, в воде… Повсюду, где есть жизнь. Мы используем ее с помощью своей жизненной силы. Чем сильнее человек, тем больше он может использовать магию. Увлекшись, можно потерять жизнь, Дерек.
— А ты, дядя, сильный… ну… маг? — спросил Дерек.
— Я, Дерек… — я хотел рассуждать с ним на эту тему, но нас прервала Адда.
— Давайте на сегодня закончим рассуждения о магии… Соворус, я еще должна с Дереком заниматься чистописанием до обеденной трапезы.
— Хорошо, Адда, я уже заканчиваю, — ответил я и стал листать том. — Вот, Дерек. Прочти обязательно эту главу и выучи формулы до следующего занятия.
— Дядя, а когда же я буду… ну… огнем управлять? — спросил он возмущенно. — Все книги, да формулы. Остальные уже тренируются во дворе.
Я рассмеялся.
— Уже скоро, Дерек, — ответил я и увидел радость на его лице.
Он проводил беззаботное детство в коллегии. Обучался магии, истории, чистописанию, естественной истории, географии и азам истории различных верований. С разрешения капитана городской стражи, Дереку было позволено обучаться мастерству владения мечом и стрельбы из лука. Сам капитан взял его под свое крыло.
В перерывах между занятиями Дерек общался со сверстниками, коих было достаточно как в Коллегии, так и Колдрамме. Озорничал, бедокурил, вел себя как каждый ребенок в его возрасте.
В середине года я официально зачислил его в коллегию и он, обученный азам и формулам магии, стал посещать занятия у учителей. В курсе, в который попал он, были одни его сверстники.
Я занятый делами коллегии и Ордена не всегда мог провести занятия. Но ученики радовались, когда такая возможность выдавалась. Обычно я собирал всех в малом зале обучения. Все рассаживались вокруг меня в небольшом уютном кабинете возле горящего камина, и я начинал рассказывать о магии, ее применении, обучал своей технике школы Разрушения, отвечал на интересующие всех вопросы.
— Магия дана нам для того чтобы защищаться самим и защищать других. Не для личных целей, — продолжал я долгий разговор о силе после небольшого перерыва и всматривался в блестящие глаза. — Не ищите драки.
— Капитан Дрейк говорит, что лучшая защита это нападение, — не согласился Дерек, выкрикивая с задних рядов поставленных полукругом скамей.
— Не во всех случаях, Дерек. Нужно грамотно оценивать ситуацию, — пытался я образумить его, — и пытаться избежать убийств.
— Как же защитить невинных и защититься самому, если не убивать? — спросил он и этот же вопрос загорелся в глазах остальных учеников.
— Мы не убийцы, Дерек. — ответил я ему и обратился уже ко всем. — Мы — хранители мира и порядка. Хранители жизни и справедливости. Мы не должны убивать из личных побуждений, и вообще убивать, хотя порой без этого невозможно обойтись. Поэтому не стремитесь отнять жизнь, даже у тех, кто, по вашему мнению, ее не достоин. Мы не вершители судьбы. Только богам дано знать все хитросплетения ее нитей. Когда-нибудь тот, кому вы сохраните жизнь, отплатит вам тем же.
По глазам я заметил, что ответ на вопрос был получен. Но усвоен ли был урок? Только время могло показать это.
Год шел размеренно, по-обычному, как казалось. Из «мира» с купцами, странствующими торговцами и бардами в город приходили вести о столкновениях Легиона и «Освободителей». Все это поднимало волнения, но они быстро затихали и забывались.
Вот под конец года началась череда довольно печальных событий. В середине месяца Летящих листьев коллегию покинул Альборн. Его вышел провожать каждый житель коллегии. Альборн был уже стар, по его словам, слишком стар для продолжения дел. Он ушел на покой, уехал, как писал в своем последнем письме, в небольшую деревушку под Вартроном, что у подножия Штормового пика, где у него были родственники. Мне было печально терять друга, верного соратника и великолепного мастера магии.
Все дела по управлению коллегией, которые я так старательно пытался избегать, пали на меня. К счастью, Эолина решила помочь мне, взвалив на себя еще больше обязанностей помимо преподавательства.
Caasus amalor nor alin [(нерик) Беда не приходит одна], как говориться. В начале месяца Снежной бури, в час поздней ночи всех разбудил сильный взрыв, который чуть не повыбивал все окна в коллегии. Весь преподавательский корпус (где я разместился после того, как отдал покои Адде и Дереку) был поднят на ноги. Преподаватели, обернувшись шубами и меховыми накидками, выбежали во двор. Я выбежал одним из первых.
Во дворе, освещенным алым столбом пламени, полыхало здание алхимической лаборатории. Черный едкий дым, с едва заметным в ночи зеленоватым оттенком, валил из всех щелей горящего здания. По двору в панике носились юные ученики, которые раньше нас оказались на улице. Беспокойно ржали лошади в стойлах. Слышался гул из разбуженного города, марш стражников. Я опасался новой опалы со стороны князя.
Учителя со старшей группой стали тушить пожар. Эолина забирала детей и уводила их в основное здание. Я помчался к тушившим, чтобы помочь.
Несмотря на холод и валящий снег, пожар не собирался затухать даже от магии. Он гас, но мгновенно с новой силой начинал разгораться.
— Что могло так взорваться? — окрикнул меня талк Кармиллион, пробегая мимо.
— В лаборатории хранилось множество различных реагентов, Кармиллион. Надеюсь Силезирен забрал с собой все редкие и по совместительству самые горючие из них… Иначе нам не потушить этой смеси и до Посевов.
— Надеюсь… — ответил Кармиллион.
Он, проведя рукой над собой, обратил снег в воду и метнул мне струю этой снежной воды. Я направил ее на полыхающую лабораторию. Остальные преподаватели делали точно также. Ученики, что были в силах помочь, повторяли.
Пожар потушили не быстро. От лаборатории продолжал валить едкий черный дым. Уставшие преподаватели и ученики начали расходиться по корпусам. Каролина и Кармиллион пошли осматривать закопченные остатки лаборатории.
Я взглянул на затянутое черными пепельными облаками небо. Затем меня приманил свет, горящий из окон моих покоев. Очевидно, что взрыв разбудил Адду, но в тот момент меня охватило некое беспокойство. После я кинулся к воротам, посмотреть, не собирал ли князь очередную толпу с вилами.
Кованные решетчатые ворота коллегии оказались приоткрытыми. К ним уже торопились стражники с факелами. Я забеспокоился, но добравшись до ворот, из шеренги стражей вышел капитан Дрейк. В свете факела я отчетливо разобрал беспокойство и тревогу.
— Что у вас произошло, архимаг? — спросил он. — Наша помощь не нужна? Никто не пострадал? Я немедленно отдам приказ организовать подвоз воды.
— Капитан, премного благодарен, — Дрейк был уважаем в городе, и такую репутацию он получил не просто так, а за стремление помочь. — Прошу, не беспокойтесь, пожар уже потушили и, к счастью, никто не пострадал. Я надеюсь, что взрыв не навредил никому из жителей, — ответил я, выйдя из-за ворот.
— Значит, все хорошо? Точно не требуется наша помощь? — В ответ я пригласил его войти во двор. Он все осмотрел, а я уверил его, что все под контролем. — Раз так, то тогда я отзову ребят, — ответил Дрейк. — Я сообщу князю о произошедшем.
— Предайте князю Магнусу, что беспокоиться ему не о чем, — поспешно добавил я, боясь за коллегию.
— Хорошо, архимаг, не волнуйтесь об этом, — сказал он и кивнул головой. Затем рукой отдал указания стражникам и вновь обратился ко мне. — Восстанавливайте коллегию, архимаг, — он еще раз кивнул головой и ушел дальше патрулировать небольшой городок.
Я закрыл за собой ворота и собирался пойти проведать Дерека в жилом корпусе, как вдруг заметил, что из здания коллегии выбежала Адда в сопровождении Эолины. Они были чем-то озабочены. Я ринулся к ним.
Адда, заметив меня, остановилась около статуи и стала ждать. Она стояла в одной легенькой накидке и уже вся тряслась от пробирающего и в зимней шубе холода. Эолина остановилась там же.
— Что? Что случилось? — спросил я, подбежав к ним.
— Я отводила всех по корпусам, — начала Эолина, она тоже вся дрожала от холода, наверное, — потом проверила все ли на месте. Трех учеников не было…
— И среди них Дерек! — заикаясь, проговорила Адда.
Я снял свою меховую робу и протянул Адде, сразу ощутив мертвецкий холод.
— Надень. Ты замерзнешь! — произнес я.
Адда завернулась в робу, а я обратился к Эолине.
— И что вы думаете? Они, по-вашему, могли быть… в лаборатории?
Адда чуть ли не начала рыдать после того как я произнес свою неуместную догадку. Эолина стала ее успокаивать.
— Архимаг! — кликнула меня Каролина, шедшая от еще дымившей лаборатории.
Пока мы ждали, когда она подойдет, я уже продрог до костей, а Адда тряслась словно лист на ветру.
— Что-нибудь нашли на обломках? — нетерпеливо спросил я и пальцем указал на пожарище.
Каролина отрицательно помотала головой.
— К счастью, я и Кармиллион ничего не обнаружили, — добавила она.
— Где же тогда ученики? — спросила дрожащим голосом Эолина, и изо рта повалил столб пара.
Вот тогда я понял, почему ворота были открыты.
— Мне кажется, я знаю, где их искать, — сказал я, и хотел было побежать к воротам, но меня остановила Адда.
— Я пойду с тобой! — настойчиво проговорила сквозь стучащие от холода зубы, удерживая меня за руку.
— Я его найду! — ответил я ей и посмотрел в обеспокоенные глаза. — Эолина, возьми Адду и отведи в теплое место. Я скоро вернусь! — договорил я и бросился к воротам.
— Архимаг! — крикнула Эолина мне вдогонку. — Вы замерзнете!
Я не ответил. Да и не зачем было. Роба, оставленная Адде, принесла бы больше пользы ей, чем мне.
За воротами я оказался в мгновение ока. Кликнул расходящихся стражников, которых собрал Дрейк, и приступил к поискам. Следов на снегу не было, их, скорее всего, засыпала метель. Но долго думать не надо было, где могли спрятаться беглецы. Я повел всех к кладбищу: там еще оставались отголоски минувшей стройки. Высокие сугробы укрыли весь погост, лишь некоторые надгробия показывали свои верхушки. Подле самых ворот расположился домишка проповедника культа Десяти. Чуть поодаль невысокая алтарная статуя аэрия Варсила. Шагах в двадцати красовались новые срубы, а на окраине стоял пустующий сарай. Я побежал к сараю, не задумываясь. Деревянное строение, укрытое остатками соломенной крыши казалось пустым, но это только на первый взгляд.
Внутри него, укрывшись за строительными материалами и всевозможными столами, сидели Дерек, Марк и Бронн. Испуганные до невозможности Марк и Бронн, сразу стали оправдываться, завидив меня и стражу. Дерек лишь виновато глядел мне в глаза. Теперь причина «внезапного» взрыва была выяснена. Нравоучений я проводить не стал в тот день. Отпустил стражу и вернул всех в коллегию. Дерека отправил к матери, которая не стала ждать следующего дня, чтобы прочитать мораль юному пироманту.
Вернувшись в свою комнату только на рассвете, я так и не смог уснуть. Лежал и бездумно глядел в потолок. От непонятных мыслей меня оторвал сильный кашель. Прогулка по холоду давала о себе знать. Полежав еще какое-то время я направился к провинившимся, чтобы отчитать за проступок.
Нотацию троим поджигателям слышала, пожалуй, вся коллегия. Я не мог позволить себе кричать во все горло: кашель давал о себе знать, но все равно был в ярости. Истинную причину произошедшего я так и не выяснил: шкодники Марк и Бронн вторили друг другу и рассказывали какую-то нелепицу. Дерек молчал. Наказанием им послужила месячная работа на кухне и уборка стойл.
Несколько дней спустя я заканчивал работу в своем кабинете в преподавательском корпусе, где на трех этажах разместились кабинеты и спальные места всех учителей коллегии. Решил пройтись перед утренней трапезой. Когда же спускался по узенькой винтовой лестнице в центре корпуса, мне на встречу прибежала запыхавшаяся Эолина.
— Адда… Адда больна! — сказала она и оперлась на перила, переводя дух.
— Менестерион уже был у нее? — обеспокоенно спросил я.
— Первым делом я позвала его, а потом побежала сообщить вам.
В сопровождении Эолины, я пошел в здание коллегии.
Поднимаясь по лестнице мимо библиотеки наверх, мы оказались возле дверей в мои бывшие покои. Я постучал. После судорожного кашля послышался голос Адды: «Входите!». Мы прошли за стеллажи, заставленные книгами, туда, где находилась кровать.
Адда, бледная с блестящими глазами, лежала в постели, укутанная теплым одеялом. Около постели сидел Менестерион (преподаватель школы Защиты), сгорбленный доброжелательный старичок, лучший лекарь в коллегии. Он был в своем зеленом кафтане с золотой расшивкой и множеством заплаток. В его лысине отражались танцующие языки пламени факелов.
— Как ты? — спросил я у Адды и подошел к Менестериону.
— Все со мной в порядке! Только сильный кашель, — ответила она и сильно раскашлялась.
— Госпожа Адда, вам нужен покой, — обратился Менестерион сначала к Адде, а потом развернулся ко мне. — Соворус, я как раз хотел идти к тебе. У госпожи Адды сильный кашель, как ты уже заметил, и жар. Я дал необходимые настойки и рассказал, какие необходимо заваривать травы.
Я хотел поблагодарить Менестериона, но тут сильный кашель разразил и меня.
— Да уж… Прогулки на лютом холоде до добра не доводят, — заметил он.
— За меня не беспокойся, Менестерион. Что может быть с Аддой? — обеспокоенно спросил я и направился к рабочему столу.
— Пока ничего определенного сказать не могу, Соворус. — ответил из-за стеллажей Менестерион, а затем его голос стал слышен как из-за спины. — Если через несколько дней станет хуже, я буду делать выводы.
Обернувшись, я увидел, что Менестерион направился к выходу.
— Госпожа Адда, покой и только покой. Пейте то, что я рассказал, и старайтесь быть только в тепле, — сказал он и жестом попросил подойти меня ближе.
— Хорошо, Менестерион. Спасибо вам! — ответила Адда.
— Что случилось? — спросил я шепотом, подойдя к двери.
— Я магически осмотрел Адду… И… В общем… я не знаю что это за болезнь, — шепотом говорил он исподлобья.
— Что значит «не знаешь»?! — громко, чуть ли не крикнул, ответил я, что вызвало любопытство Эолины.
— Что-то случилось? — спросила она, выйдя из-за стеллажей.
Мы, спокойно ответив ей, что ничего не произошло, вышли из покоев.
Разговор наш продолжился только у Круга обучения. Менестерион остановился возле скамеек в некой задумчивости.
— Я не знаю, чем больна госпожа Адда! — ответил он и присел на скамью, сгорбившись. — Это ни чахотка, ни лихорадка, ни любое другое известное мне заболевание с таким проявлением жара и кашля.
— Ты уверен, что это не разновидность чахотки? — рассудил я и присел рядом.
— Уверен! Она переволновалась: испугалась, что сын был в лаборатории. Потом выбежала на холод… Я буду следить за ходом болезни, Соворус. Но ничего обещать не могу…
— Хорошо, Менестерион… — ответил я, задумавшись. — Я благодарен тебе за помощь! — я встал со скамьи и направился к дверям.
***
321-ого года в начале месяца Солнцеворота поздним вечером я и Дерек сидели подле кровати Адды. Она бледная, словно свежий чистый белоснежный снег, выпавший в самый разгар зимы, лежала под одеялом. Языки пламени свечей и факелов танцевали свой замысловатый танец. Истерический кашель разбивал смертельную тишину. Адде с каждым днем после взрыва становилось хуже. Только на один день к ней вернулись силы: она стала прибираться, заниматься с детьми, а потом упала в обморок.
Дерек со страхом на лице, с трясущимися руками поил мать в перерывах между приступами кашля с кровью. Она позвала нас, чтобы мы посидели с ней всю ночь. Но я понимал, что не только за этим. Дерек не должен был этого видеть, он был еще юн, наивен. С некой надеждой он всматривался в пьющую настой мать и ждал, что он вернет ее на ноги.
Я тоже не терял надежду: водил руками над Аддой чтобы хотя бы попытаться излечить неизвестную болезнь. Но магия была не всесильной. Адда, после очередного приступа кашля, легла на подушку, я протер платком капли крови по краям некогда алых губ. Лицо ее было чуть теплым. Она ничего не говорила, устало водила глазами от меня к Дереку и обратно ко мне. Смотря на Дерека, она улыбалась, но на глазах проступали слезы.
Наступила ночь. Я стоял возле окна и любовался взошедшей Ан. Она подходила к своей полной фазе. Серые, практически черные облака плыли по небу и закрывали ее свет, который все равно прорезался сквозь них. Двор коллегии был пуст. Нетающий снег лежал во дворе и стенах коллегии. Статуя Тарсана одиноко темным силуэтом возвышалась во дворе. Колдрамм спал. Все те же нахохлившиеся домики стояли друг напротив друга.
Созерцание и мою задумчивость прервал дикий кашель Адды. Я быстро вернулся к кровати. Дерек спал, сидя на табурете и положив голову на край кровати. После приступа Адда свалилась на подушку и попросила меня сесть рядом. Взгляд ее был уже не живой, лицо все белело. Я присел и взял ее за руку, та была холодна.
— Соворус… — с трудом начала она, — мы спокойно жили в Ванхолме с Мироном. Сейчас мне почему-то вспомнилось его лицо, голос. Вспомнилась вся жизнь. Мать, которая никогда не рассказывала, кем были наши родственники. Ее лучезарные добрые глаза. Отец, который вечно был за работой на кузне… и погиб там. Первая встреча с Мироном, лунным вечером в переулке у гарнизона. Он был в патруле из Легиона, гордо щеголял в кирасе, маршировал. А затем опешил, заметив меня, — произнесла она, и улыбка появилась у нее на лице. Ее прервал кашель. — Я смотрю на него, Соворус, — сказала она и с усилием повернула голову к спящему Дереку, — смотрю и вспоминаю Мирона. Когда ты пришел и заговорил про повелителя, я сразу решила, что не отдам его тебе, ни за что… пусть от этого бы и зависела судьба человечества. Но поверила… поверила в то, что ты сможешь его защитить. Соворус, — сказала она и снова закашлялась. От этого проснулся Дерек. — Соворус, обещай, что защитишь его любой ценой! Обещай!
— Я клянусь, Адда, — ответил я, не задумываясь, — клянусь своей жизнью!
— Что происходит? — спросил Дерек, протирая кулачками глаза после пробуждения.
Обессилившая Адда взяла руку Дерека, а ладонь положила на его щеку. Она, казалось, всматривалась в его лицо, запоминая каждую черту.
— Ничего, мой хороший. Я лишь прошу тебя быть сильным. Быть, как твой отец. Слушайся дядю Соворуса.
Дерек понял, что произошло и, наверное, поэтому на его глазах наворачивались слезы.
Тишина. Мертвенно бледная, безжизненная рука Адды рухнула на кровать. Жизнь покинула ее. Дерек поддался истерике. Обнял мать и стал рыдать. Я пытался отвести его от Адды, но он, вцепившись в нее, никуда не хотел отходить и что-то говорил, что именно было не разобрать или я уже не помню, что он говорил.
Ранним утром я вынес безжизненное тело Адды из коллегии. Еще было темно. Утренняя прохлада казалась теплее, выглядывавшей из-под покрывала тощей руки. Я отнес ее к кладбищу. У свежевырытой ямы, которую я сделал, как только смог успокоить Дерека, меня ждал проповедник. В серой рясе, с такой же серой бородой, что выглядывала из под капюшона, он стоял и молился, сложив костлявые трясущиеся руки в соответствующем жесте.
Все было сделано, как подобает обряд погребения: Адда была оплакана и положена в землю. Когда проповедник ушел и оставил меня одного около свежего могильного холма, я покрутил над могилой рукой и из камней, разбросанных везде, создал надгробие с красовавшейся там надписью: «Адда Гиблер» и изображением розы. Я вставил его в промерзшую землю. Постоял над могилкой несколько минут и ушел.
В коллегии была объявлена тризна. Все поминали Адду. Многие в коллегии знали ее, как добрую, стремящуюся помочь всем, женщину.
Эти события не могли не отразиться на Дереке. В тот день в нем что-то сломалось. Когда закончилась тризна и прошло какое-то время, его не веселило ничего: улыбка-то на лице была, но вот в душе… Это же отразилось и на магии. Он не мог сконцентрироваться. Любое заклинание выходило плохо, а вскоре и вовсе перестало получаться. Я освободил его от занятий, как в коллегии, так и с капитаном. Дал ему время оправиться. Но даже после этого у него ничего не получалось.
Тогда я стал заниматься с ним лично. Мы часами медитировали на вершине здания коллегии под сильным ветром, дующим с гор и с моря. Я водил его к месту силы, что находилось у вершины кряжа Северных гор. Там была обустроена каменная площадка, с которой открывался удивительный вид на бушующее море и плавающие в нем ледники.
Мы оттачивали технику и стойки, повторяли магические формулы. Но как только дело доходило до практического применения все рушилось.
В 325 году скончался князь Магнус II. Его похоронили в фамильном склепе за княжеским чертогом. Его место занял сын, который приехал в Колдрамм годом ранее. Все старосты шахтерских деревень княжества приехали на поклон новому правителю. Я тоже отправился предстать перед новым князем.
Чертог был полон: старосты и стражники сидели за столами набитыми яствами и проводили тризну. Темный зал все также освещал очаг посредине и несколько факелов. Князь Торбьёрн сидел на троне, голова лежала на сложенной в кулак ладони, на пальцах которой поблескивали перстни, а рука опиралась на подлокотник. Молодое лицо, ястребиные глаза, кривой нос, рыжие волосы. Магнусовская порода проглядывалась в нем.
Завидев меня, он встал и развел руки в разные стороны то ли пытаясь обнять меня, то ли просто обрадовавшись моему появлению.
— Архимаг Соворус Марет! — заговорил он звонким голосом. — Я рад вашему появлению!
— Князь! — произнес я и поклонился. Когда выпрямился, продолжил. — Я соболезную вашей утере. Я явился для почтения вас, князь.
Он смолчал. Присел на трон и только потом вновь заговорил.
— А говорят, что маги являются только для предвещания беды. Но не будем о суевериях. Присаживайтесь, архимаг, помянем моего отца, — он встал и протянул руку за кубком с вином, о чем свидетельствовал соответствующий терпкий запах. — Вечная память великому князю Магнусу! — крикнул он и поднял кубок над собой.
Старосты и солдаты в голос рявкнули тоже самое, и выхлебнули из кубков. Торбьёрн присел на трон и взглянул на меня.
— Я почту это за честь, князь! — ответил я и вновь поклонился. — Но вынужден отказаться.
— Понимаю… не буду настаивать. У вас множество дел, — говорил он. Я кивал в ответ.
Вновь поклонившись, я собирался покинуть чертог, но князь остановил меня.
— Архимаг, постойте! Я знаю, что мой отец относился к коллегии… в общем недолюбливал магов. Мне не хотелось бы находиться с вами в ссоре и рушить связь с коллегией, благодаря которой мы существуем, — говорил князь. — Я могу надеется на мирное сосуществование?
— Можете, князь!
— Тогда я и от вас, архимаг, потребую того же, — сказал Торбьёрн и сверкнул своими глазами.
***
Время шло. Все больше ходило слухов о драконах, о надвигающейся войне с эльфами. В народе слухов рождалось больше, чем событий происходивших на самом деле.
Душевная хандра так и не покидала Дерека. Мы тренировались денно и нощно. В нем понемногу просыпалась надежда. Помню после усердной тренировки у него, наконец, получилось кинуть огненный шар. Тогда он, как и я обрадовались.
— Вот и плоды усердных тренировок, — сказал я и вгляделся вниз с площадки места силы. Веяло рассветом. Ночная мгла и прохлада потихоньку уходили.
— Значит, все-таки я могу! — радостно сказал Дерек, и повторил свой успех еще больше обрадовавшись этому.
— Не зазнавайся! — строго сказал я. — Тебе нужно восстановиться. Тогда будут не только огненные шары из рук.
— Хорошо, Совор, — ответил он и поник головой.
Я сразу мысленно себя удушил за сильную строгость и, пытаясь как-то загладить это, спросил:
— Ты не голоден? Я ужасно! С самой вечерней трапезы ничего в рот не клал. От голодных тренировок пользы не будет, — я рассмеялся.
Дерек угрюмо кивнул, подтвердив мои слова, а затем, посмотрев на меня, также рассмеялся.
— Пойдем! Нас уж, наверное, обыскались, — я подхватил сумку, валяющуюся на заснеженной площадке возле большого валуна с рунами.
Дерек взял свою и, накинув ее на плечо, пошел к тропе, ведущей в Колдрамм. Я направился за ним.
Наступало утро нового дня 327-ого года IV века.
В Колдрамм мы спустились уже, когда солнце полностью взошло. Крестьяне кормили кур в своих дворах, завсегдатае выползали из таверны. И только стража выполняла свой доблестный долг по охране самого далекого города в мире. Во дворе коллегии уже мелькали учителя с учениками. Занятия велись полным ходом. Я боялся, что мы опоздали к утренней трапезе.
Пройдясь по двору коллегии, и попутно поздоровавшись со всеми учителями, что встретились нам на пути, мы спешно направились в трапезную, из которой шел манящий аромат чего-то съестного. Подоспели мы к окончанию трапезы. В большом зале столовой в здании коллегии стояло три длинных деревянных стола, за которыми располагались как ученики, так и преподаватели. На каменных стенах висели выцветшие гобелены.
К счастью, Эолина приберегла для нас порции завтрака. Обычная трапеза в коллегии не представляла собой ничего сверхъестественного: самая простая каша или похлебка с мясом, обычный травяной настой или мед, гречишный хлеб. Я и Дерек приступили к завтраку, не теряя ни секунды времени. Только затем Эолина, все время наблюдающая за нами, начала говорить.
— Я боялась, что что-то случилось… Вы ушли, никого не предупредив. Долго ли вы пробыли у места силы? — спрашивала она, сияя своими глазами.
— С полуночи и до рассвета, — ответил я и запил кашу настоем, издав, как мне показалось, очень не приятный всхлип. — Не беспокойся Эолина, мы часто будем уходить за полночь туда…
— У меня, наконец, вновь стало получиться, — похвастался Дерек и вытер губы рукавом.
Заметив краем глаза пустую тарелку Дерека, я быстро допил настой и резко встал из-за стола.
— Теперь пора вновь заняться тренировками! Дух тоже должен быть сыт.
— У духа уже колики в животе, — съязвил Дерек.
— Пойдем, пойдем. Нужно продолжить сегодняшний успех, — сказал я и поблагодарил Эолину.
— Архимаг! Постойте! — кротко остановила она меня. — Гонец передал мне письмо прямо на рассвете. Письмо отмечено Белым орденом.
— Спасибо, Эолина, я обязательно взгляну, как только окончу сегодняшние тренировки, — ответил я и за шиворот поднял Дерека, который развалился на лавке.
Мы вышли во двор. Возле статуи собралась группа учеников с Кармиллионом. Дерек, заинтересованный в причине сбора, пошел вперед.
Так обычно проходили практические занятия — дуэль учеников или преподавателей. Преподаватель следил за ходом дуэли и обязан быть защищать учеников от разных случайностей.
Поднялся гомон: выбирали, кто с кем будет бороться. Я подошел ближе. В круг образованный как чертой на снегу, так и столпившимися учениками вышел повзрослевший Марк. Курносый, с черными волосами, хитрой ухмылкой. Он пользовался репутацией озорника.
— Ну? Кто решиться выйти ко мне? — кричал он из круга задиристо.
Никто не решался. (Дуэль ученика с учеником вообще не пользовалась уважением, в отличие от дуэли с преподавателем).
Кармиллион уже собрался войти в круг, как я услышал довольно знакомый голос.
— Я выйду! — прокричал кто-то зарывшийся в толпу.
И только потом я увидел, кто это был. Дерек шагнул за черту круга. Кармиллион поднял по линии барьер и все приготовились к зрелищу.
Оба встали в стойки и приготовились к атаке, шевелили пальцами. Смотрели друг на друга не отрываясь. И вот Марк резко взмахнул рукой, выпустив огненный шар в Дерека. Тот успел среагировать и отпрыгнул в сторону. Марк начал заносить вторую руку на подобный прием, но Дерек опередил его и, сложив руку в нужную позу, махнул ей. Но ничего не получилось. Марк усмехнулся и воспользовался ситуацией: повалил Дерека на спину. Дерек с грохотом упал, но из такого положения решил метнуть в соперника ответный толчок. Готовая к заклинанию рука. И… И ничего… Марк прижал Дерека к земле ногой и стал размахивать руками, как победитель.
Кармиллион снял барьер. Я пробрался через толпу и пошел поднимать Дерека. Но тот озлобленный скинул ногу Марка с себя и повалил его. Затем чуть не набросился. Мы с Кармиллионом еле успели предотвратить драку.
— Сам полез! — кричал Марк из-за спины державшего его Кармиллиона. — Не умеешь, так не лезь!
Тогда толпа подхватила некую насмешку Марка и стала шептаться. Дерек с детской обидой на лице, украшенной сильной яростью, попытался вырваться из толпы и уйти в здание коллегии.
Я дернул его за рукав, пытаясь остановить.
— Оставь меня! — крикнул он озлобленно и ушел в ученический корпус.
Целый день он не появлялся. Я просидел в покоях, коря себя за то, что слишком сильно загнал его, замучил тренировками. Попутно прочитал письмо от Белого Ордена, в котором меня спрашивали о событиях в Драгонгарде, а точнее о неком побоище с участием ТРК произошедшее несколько лет назад. Не желая вводить Орден в курс дела, я быстро черканул ответ и на этом забыл о письме.
Поздней ночью перед тем, как ложиться я, выглянул в окно. В темноте я заметил копошащийся возле конюшен силуэт. Спешно натянув робу, я помчался во двор. Ожидания мои подтвердились.
Силуэт, снаряженный мечом, выводил лошадь из стоил. Та недовольно фырчала. Сбруя позвякивала.
— И куда ты собрался, на ночь глядя? — спросил я подбегая к силуэту.
— А зачем, Совор, мне оставаться? — уверенно спросил Дерек, не оборачиваясь. — Чтобы видеть, как надо мной потешается коллегия? Чувствовать себя неполноценным здесь? Нет уж! Я лучше уйду!
— Я говорил тебе не хвастаться? — начал я. — Говорил! В таком деле не нужна спешка! Это тебе не после сломанной ноги восстановиться.
Дерек не ответил, а лишь продолжал идти к воротам вместе с лошадью.
— И куда ты пойдешь? — спросил я.
— Хоть куда, лишь бы подальше от этого места! — он хотел было продолжить, но я прервал его, положив руку на плечо. От этого он развернулся.
— А пророчество? Все человечество зависит от тебя! — пытался я вразумить его.
— Совор, как я могу защитить кого-то? Я себя-то защитить не могу! Спасать мир от драконов? Интересное дело, даже доблестное. Но не мое, — с некой грустью ответил он и стал разворачиваться.
— Не нам решать судьбу предначертанную нам, Дерек. Ты повелитель драконов — легенда многих сказок всех народов Туурниля! Спаситель и избавитель! И должен принять свою судьбу! Останься. Еще тренировки и сила вернется к тебе, — говорил я и заметил в глазах Дерека неприязнь то ли ко мне, то ли к коллегии.
— Тренировки?! Да мы каждый день лазаем по пещерам и горам в поисках мест силы, где можно тренироваться. Я уже шесть лет только и слышу: «Еще несколько тренировок и все получиться». Мне осточертело! — чуть ли не кричал он. В этот момент я заметил искру в его глазах. — Ты говоришь о предначертанной судьбе? Если сила покинула меня, значит так и должно быть…. Может быть ты нашел не того повелителя, которого искал и которого ждет весь мир, — добавил он.
— Может быть… — произнес, я видимо, вслух, размышляя о том, что видел искру в глазах Дерек.
Услышав это, Дерек спешно оседлал лошадь и поехал к воротам. Я без слов подошел к воротам и отворил их. Пришпорив лошадь, он вылетел в ворота и поскакал по улице Колдрамма, заставляя сонную стражу прыгнуть к обочине.
— Архимаг! — кричала сзади меня, по-видимому, бежавшая Эолина. — Зачем вы его отпустили? — спросила она, подбежав ближе.
Я держался за ворота.
— Пусть проветриться! И ему и мне это необходимо! — ответил я и закрыл створки ворот.
Только цокот копыт доносился издали прохладным ветром.
Два дня спустя, на закате я проводил занятие во дворе коллегии. Сейчас и не вспомню, чему оно было посвящено. Кажется, дискутировали по поводу правильности участия магов в войнах и тому подобное. Разговор был долгий, но никто ничуть не скучал. Все были заинтересованы беседой. Подтягивались даже преподаватели, которые вносили свои мысли в общую дискуссию.
Время уже подходило к вечерней трапезе и поэтому ученики вместе с учителями понемногу расходились. Закатные облака темнели, и начинал дуть и завывать ветер. Именно тогда из города донесся негромкий спокойный стук копыт. Спустя какое-то мгновенье за воротами показался силуэт, возвышающийся на лошади. Он, видимо, ждал, пока ему отворят ворота.
К воротам подошел харл Кадир (преподаватель школы Колдовства). Всаднику не ждалось, он хотел скорее въехать во двор. Когда Кадир отворил створку ворот, всадник спрыгнул, и повел под уздцы лошадь. Тогда я смог разглядеть силуэт и вышел из круга окруживших меня учеников навстречу пришельцу.
— Вернулся, блудный сын? — спросил я у Дерека, лицо которого было скрыто капюшоном.
— Я здесь ненадолго, — ответил он и хотел повести лошадь в стойла.
Он стянул капюшон, и я увидел шрам на левой щеке.
— И что заставило тебя вернуться? — продолжил я, делая вид, что не заинтересован шрамом.
Он не ответил. Только после того как он отвел лошадь в конюшню, я смог остановить его для разговора.
— Ждешь объяснений? — спросил он и взглянул на меня спокойно и невозмутимо. — Не беспокойся, я вернулся не ради пророчеств или еще тренировок, — ответил он на свой же вопрос. — По дороге на меня напали, пришлось бежать… И я решил вернуться… ненадолго.
— Так значит, не образумился? — стоял я у него на пути и не давал проходу. — Как же ты не поймешь…
— Как ты не поймешь? Я не собираюсь бессмысленно тратить время! — сказал он со злобой в глазах и вновь попытался пройти. — Пусти!
— Ты не пытаешься меня обойти, а идешь только напрямик, Дерек, — ответил ему я. — Здесь полно дорог до цели. Почему, видя преграду на одной, ты хочешь бросить все попытки?
— Другая тоже окажется закрытой, — задумавшись, ответил он и отпрянул назад.
— Ты хочешь действенный метод? Говоришь, что тренировки не важны и не принесут никакой пользы? — я осмотрелся: за нашей перепалкой наблюдали практически все.
Дерек не ответил. Солнце село, тучи затянули небо.
— Тогда вымести всю злобу, весь гнев! — грозно продолжил я, Дерек в задумчивости опустил голову. — На кого ты злишься?
— Ни на кого, — нехотя, ответил он.
— Неправда! На кого ты злишься? Кто виновен во всех твоих бедах? — продолжил я, заложив руки за спину.
Он молчал. В глазах его вспыхнула та искра, которую я заметил два дня назад. Злость наплывала, пальцы стали нервно двигаться. Собравшаяся толпа, шепчась, наблюдала за этим действом. Преподаватели ожидали, по-видимому, нравоучения, где-то мелькало испуганное лицо Эолины. Он смотрел на меня, и хотел было ответить, что-то в злобе, но выдохнул и спокойно громко произнес, то, что, наверное, и ждали:
— Я! Я злюсь на себя!
— Нельзя винить только себя, Дерек, — ответил я, не оправдав ожидания многих. — Кто отыскал тебя? Кто, ведомый пророчеством, привел тебя сюда? Кто лишил тебя радости детства?
Лицо Дерека скривилось яростью, руки сжались в кулаки и дрожали от напряжения.
— Ты! — протяжно крикнул со злостью.
— Из-за кого погибли твои родители? — искра в его глазах запылала вновь, я приготовился. — Вымести же на обидчике злобу, отомсти ему! Примени силу! Кто виновен во всем, Дерек?
— Ты! — крикнул он во второй раз, одновременно с этим резко разжал кулаки, в которых запылали огненные шары.
Красное пламя в руках извивалось, плясало. Он метнул оба в меня. Я, выставив руку перед собой, поглотил их. Это разозлило его сильнее, в руках зажглось новое пламя, которое полетело в меня. И на сей раз, я поглотил его. Перекошенное яростью лицо смотрело на меня, скалилось.
— Сильнее! Отомсти мне, Дерек! — подстрекал я его. Краем глаза я заметил, как преподаватели вышли перед толпой учеников, чтобы защитить их, если придется. Те же наблюдали за «дуэлью».
Пламя, собранное в шар, кометой неслось ко мне. Без передышки, одним за другим, Дерек пытался достать своего обидчика. Но его попытки были тщетны. Мне они ничего не причиняли. Это сильнее вводило его в ярость.
Тогда он перестал метать в меня огонь, чтобы отдышаться, я вновь сложил руки за спиной. Затем Дерек снова встал в стойку для атаки. Но на этот раз в руках его заискрилась молния. Скрежет ее жужжал в ушах. Казалось, сам Дерек искрился. Злость его никак не уходила. И когда заклятие было готово, он с криком выпустил в меня искрящийся заряд. Я пошатнулся от резкости, но успел отбить его молнию в небо. Та, ударившись об облака, красочной волной сотрясла их.
Обессилев, Дерек рухнул на землю.
***
День Дерек пролежал в обмороке. Тяжело дышал, покрывался хладным потом. Я боялся, что убил его своим обучением. Утром второго дня я шел проведать его, но покои были пусты. Эолина, как всегда меня выручила, поймав меня бредущим по двору коллегии.
— И как он? — спросил я после того, как она рассказала, что Дерек вскочил ранним утром, и, узнав о том, что провалялся день в обмороке, взялся за лук и направился к Дрейку, попросив Эолину, чтобы та не беспокоила меня.
— Когда я спросила, он улыбнулся и ответил, что все замечательно, — говорила она, пока сопровождала меня к воротам. — Вернулся наш прежний Дерек.
— И сразу же за тренировку, — засмеялся я. — Спасибо, Эолина, я без тебя как без рук. Пойду, навещу нашего лучника.
Стражники тренировались на площадке, что расположилась неподалеку от княжьего дома. Там были и манекены и мишени для стрельбы, в общем, все, что необходимо для полной подготовки.
Подходя к тренировочной площадке, уже было слышно как стрела, рассекая воздух, с характерным звуком врезалась в мишень, как дребезжала тетива лука, и как ругались стражники.
Дерек стоял возле капитана Дрейка, который, выпрямившись как струна, следил за правильностью техники стрельбы. Вся площадка была заставлена манекенами в поблекших и помятых доспехах, деревянными ящиками и раскрашенными красными кругами порванными мишенями, из которых торчали стрелы.
Ни капитан, ни Дерек не видели, как я подходил. Дерек целился, Дрейк следил за стойкой. Я же пошевели пальцами, и мишень взлетела в тот самый момент, как Дерек выпустил стрелу. Она со свистом угодила в стоящий за мишенью ящик.
— Соворус, зачем же ты поднял мишень? — спросил он, обернувшись и посмотрев на меня добрыми добродушными глазами, глазами Адды.
— Не всегда бой будет честным, Дерек. Помни это, — ответил я опомнившись.
Дрейк подтвердил мои слова и стал ждать, пока Дерек продолжит тренировку.
Я стал управлять мишенью, водить ей из стороны в сторону.
— И как в это попадать? — спросил Дерек себе под нос, думая, что никто не услышит.
— Что же я? — усмехнувшись, произнес я и покрыл мишень иллюзией невидимости. — Так будет лучше.
Дерек с недопониманием взглянул на меня.
— Присмотрись! Доверься магии и почувствуй ее! Невидимость не дает полной защиты от магии. Ты можешь увидеть ее, почувствовать, просто присмотрись повнимательнее!
Он взялся за оперение стрелы, достал из колчана, висящего за спиной, и ее наконечник блеснул в лучах солнца. Натянул тетиву. И стал приглядываться к левитирующей мишени. Когда она резко останавливалась и начинала лететь в другую сторону, иллюзия становилась заметной. Дерек понял это и прицелился. Звук тетивы. Стрела вошла в невидимую мишень. Заклятие рассеялось, и она с грохотом упала наземь.
— Вот так! — похвалил я его. — Только не зазнавайся! На вот, держи, — я протянул хлеб с трапезы. — После стрельбы будь готов к моим тренировкам.
Он взял хлеб и кивнул головой.
В полдень он вернулся. Я ждал его в здании коллегии в кругу обучения. Когда Дерек вошел, я принял стойку боя.
— Я не буду больше с тобой тягаться, Совор, — с улыбкой сказал он.
— Нужно продолжать твое обучение! — без эмоций ответил я и ждал.
Дерек сложил вещи на скамью и вошел в круг.
— Соворус… Что… что было в ту ночь? Как у меня это получилось? — робко спросил он.
— Ты пережил смерть матери, Дерек. Копил в себе эмоции, может быть, винил себя, — разъяснял я ему. — Магия сложное искусство. Что-то мешало тебе вновь применять ее. Но когда ты решил уйти, я заметил искру обиды, злобы. И понял, что нужно выговориться, выплеснуть все. Ты прошел испытание ярости, Дерек, — он поник, задумался. — И я рад этому.
А теперь к делу! Нападай! — скомандовал я.
Дерек встал в стойку. В руках, выставленных перед ним, появился сгусток пламени. Горячие на вид его языки облизывали ладони, но не причиняли боли. Сгусток полетел в меня.
Летящий огненный шар пылал ярко. Его свет отражался в глазах собравшихся вокруг круга учеников. С приближением шар нарастал. Скривив ладонь выставленной руки, я попытался мгновенно поглотить пламя, но силовой волной меня ошарашило, и я рухнул на пол.
Только я хотел было встать, как надо мной появилась крепкая рука. Я воспользовался помощью. Передо мной стоял уже не семнадцатилетний мальчишка, а двадцатисемилетний чародей, воин, как я звал его — юноша. Дерек улыбался, радовался своему успеху. Ученики большими газами смотрели на него, как на нечто необыкновенное. Я вгляделся в добродушные глаза, в его овальное лицо, лоб которого был покрыт небольшим локоном черных волос. Мне виделся все тот же мальчишка.
— Готов! — громко объявил я и возложил свои ладони ему на плечи. — Теперь… ты готов!