Я хотела поправиться вслед за ней, но во дворе увидела Вовку. Он сидел в песочнице и лопаткой раскапывал подкоп. Его бабушка сидела на лавке под грибком и пристально наблюдала за ним. Я вырвалась от тети Груши, подбежала к Вовке со спины и в ухо крикнула: "Гав!" От испуга и неожиданности его бабка под грибком вздрогнула и поднялась со скамейки, а Вовка обрадовался мне и закивал.
- У тебя не бабушка, а бабка, - прошептала я ему на ухо.
- Ты что! - расстроился он. - Так нельзя!
- Можно, можно... - улыбнулась я.
- А кто тогда у тебя? - обиженно спросил Вовка.
- А у меня тетя Груша!
Я обернулась: тетя Груша торопливо и тяжело шла к скамейке под грибком. Я взяла лопатку и стала рыть подкоп с другой стороны.
- Где твои брови, Вовка? - спросила я, отрываясь от работы.
- Что? - не понял он и потрогал нос и переносицу.
- Где твои брови? - повторила я.
- Да чего там! - махнул он рукой и подставил мне свое лицо.
Глаза у него были полукруглые, остро-синие, в твердых загну-тых ресницах. Над глазами шли соломенные полоски бровей.
- Теперь мне все понятно, - кивнула я и погладила его по лицу.
Ветер раскачал деревья, перевернул их листья светлой изнанкой кверху и песком засыпал Вовке глаза. Его глаза тут же закрылись, и по щекам побежали широкие дорожки слез.
- В чем дело, не понимаю! - тряхнул головой Вовка.
И его глаза раскрылись. Они были заполнены слезами, и на дне плавали черные дрожащие зрачки.
Тогда ветер раздвинул кусты палисадника и на мгновение в расщелине показалась автобусная остановка. На остановке мелькнула Натка. Ее широкий плащ был расстегнут. Из-под плаща виднелось крас-ное блестящее платье... Потом кусты сомкнулись, и остановка вместе с Наткой исчезла. "Не может этого быть! - подумала я. - Натка с Аленкой только что были у нас и рассказывали про одноглазую девочку. Куда она дела Аленку? И откуда на ней взялось это крас-ное платье?" И тогда ветер снова раздвинул кусты палисадника уже прямо перед нами с Вовкой. В просвет между кустами мы увидели раскрытое окно "Перелетных работ". На подоконнике стояла ваза из зеленого стекла с узким горлышком. Из горлышка торчала широкая хризантема на тоненькой гнутой ножке с ост
рым, в рыжих пятнах, листом. Вовка вскрикнул и шагнул в просвет между кустами, я шагнула сле-дом, и ветки сомкнулись за нами. Последнее, что я услышала, был испуганный вопрос тети Груши:
- Где дети?
И сонный, ленивый ответ Вовкиной бабушки:
- Они там... играют... под деревьями...
Но когда я обернулась на их голоса, то увидела перед собой только стену зеленых дрожащих листьев...
Оконные створки "Перелетных работ" раскачивались над нами. Мы с Вовкой запрокинули головы, чтобы посмотреть: под потолком тянулся коричневый кантик обоев, посередине потолка на длинном золотистом шнуре висел желтый абажур. Вдоль всего дома шел низкий кирпичный пристенок, и когда мы на него забрались, то подоконник "Перелетных работ" оказался как раз перед нашими глазами, поэто-му мы увидели, что происходит в комнате. В боковой стене оказались две двери. Одна дверь была полуоткрыта и вела в коридор. В кори-доре виднелись черные обои с зелеными ромбиками. Другая дверь была заперта. Между этими дверями находилась тумбочка с малень-ким серебряным замком на дверце. Из дверцы торчал ключ. Над тумбочкой висело зеркало, отражавшее ровные доски паркета, кар-тину на противоположной стене и подоконник с мордастой хризан-темой в зеленой вазочке. Под зеркалом на тумбочке стоял черный плоский ящик. Вовка осматривал комнату и поводил носом, как принюхивался.
- Что ты вынюхиваешь? - спросила я.
- Ждут гостей... - и Вовка указал на круглый стол посреди комнаты.
Стол был накрыт. На подносе стоял маленький зеленый кофей-ник с вертикальными золотыми полосками и две таких же зеленых чашки. Стояла вазочка с вареньем и вазочка с конфетами. Над ва-зочкой в вареньем, тихо жужжа, кружилась муха. Я думала, что если она сядет на край, то еще ничего, а вот если завязнет...
Я принюхалась вслед за Вовкой и почувствовала крепкий, горьковатый запах кофе. Он смешивался с горьковатым запахом хри-зантемы и от этого казался особенно притягательным...
Неожиданно запертая дверь в стене отворилась, мы с Вовкой при-гнулись и затихли, чтобы нас не заметили. Мы слышали, что по комнате кто-то ходит и вздыхает, потом вздохи превратились в пос-вистывание, а свист выстроился в мелодию, в ту самую мелодию, которую только что на кухне напевал дядя Кирша.
Когда я снова заглянула в комнату, то увидела, что вокруг стола расхаживает старик, назвавший тетю Грушу - Грушенькой. Сейчас он ходил, низко опустив голову, и ножом срезал с яблока кожуру. Кожура свисала крученой змейкой. Вовка захихикал и тол-кнул меня в бок, и я уже собиралась ему ответить, как вдруг старик отложил яблоко на край стола - кожура так и осталась висеть - и поверх наших голов посмотрел в окно. Мы испугались и затихли. Он уже сделал шаг по направлению к подоконнику, но почему-то остановился на полпути и приложил ладони к щекам, как будто бы вдруг надумал умыться воздухом. Он поморщился - ему что-то не понравилось - и направился к зеркалу. Он снял пиджак, затем снял рубашку, и когда он освобождал руки из рукавов, на манжетах звонко и зло блеснули запонки. Вовка снова хотел засмеяться, но я прикрыла ему рот ладонью, и он тотчас сделал строгое лицо.
Я думала, что под рубашкой окажется вытянутая желтоватая майка, точь-в-точь как у дяди Кирши, но вместо майки я увидела его дряблую спину с торчащими лопатками. Я знала, что его лопатки вот-вот должны были выпустить крылья, но сейчас на крылья не бы-ло даже и намека. Старик достал из тумбочки бритву и что-то отре-зал у себя на щеках, потом вслед за бритвой он достал духи и по-брызгал себе на шею. Из коридора донесся звонок, но он не пошел открывать, он вальяжно крикнул: "Войдите!" - и набросил на плечи рубашку.
На пороге показалась библиотекарь. Она прижимала к груди стопку журналов.
- Удивительно! - сказала она, оглядела старика и прошла в комнату.
Старик смутился и торопливо застегнул рубашку. Библиотекарь придирчиво оглядела стол и сказала:
- Вы кого-то ждете!
- Возможно... - кивнул старик.
Библиотекарь прищурилась под очками и бросила на стол пачку журналов.
- И кого же вы ждете? - недовольно поинтересовалась она.
- Одну особу, - ответил старик, надевая пиджак.
- Это молодая особа? - настаивала библиотекарь.
- Возможно... - повторил старик.
- Вы понимаете, - сказала библиотекарь, - мне нет никакого дела до того, кто эта особа...
Старик кивнул:
- Я всегда ценил ваш такт...
- Я просто принесла заказ и хотела бы, чтобы он был готов как можно скорее!
- И это возможно! - и старик пролистал журналы. - Я вижу, здесь совсем немного работы.
Библиотекарь кивнула и, скрестив ноги, присела на краешек стола.
- Не боитесь сквозняков? - миролюбиво спросила она и ука-зала на окно. - Все-таки осень...
Я держалась за подоконник, и от напряжения мои руки затекли. Я заерзала, и тогда мордастая хризантема выронила лепесток, и он упал мне на пальцы.
- Я закаленный, - сухо ответил старик.