- Как, у вас есть сейф? Вот никогда не подозревала.
- Именно поэтому он такой надежный. Никто, кроме меня и Боба, не знает, где он находится.
Джей-Кат хмыкнула. - Абби, никогда не соглашайся оставлять ценности в сейфе. У нас в Шелби...
Сжалившись над Робом, я ухватила ее за локоть, и увлекла вслед за собой к двери.
Глава 6
Некоторые люди почему-то считают, что, ведя собственный бизнес, я сама устанавливаю себе рабочие часы. Что ж, моя лавка и в самом деле открыта сорок часов в неделю, а еще часов восемь-десять я торчу на всевозможных аукционах и распродажах. Не говоря уж о времени, которое уходит у меня на уборку, бухгалтерию и подготовку новых экспонатов к продаже. И я отлично сознаю цену своего времени. Хотя в глубине души и отдаю себе отчет, что, опоздав в свою лавку, могу лишиться какого-нибудь жирного клиента, но зато работы своей, по счастью, не потеряю. В одночасье, по крайней мере.
Мне казалось, что в ночь со среды на четверг уснуть я так и не сумею. И в самом деле, лишь под самое утро я перестала считать зеленые чертополохи и забылась тревожным сном. Когда затрезвонил будильник, я каким-то образом ухитрилась отключить его, не просыпаясь. Либо же, охваченная волнением, вообще забыла его завести. Как бы то ни было, телефонный звонок разбудил меня в половине десятого, то есть через полчаса после того, как я обычно открываю свою антикварную лавку.
- Муойо вебе, - весело произнес мамин голос.
- Что-что? - Я спихнула Мотьку с груди и присела, ошалело оглядываясь по сторонам.
- "Жизни тебе", Абби, - пояснила мама. - Так на языке тсонга желают доброго утра.
Я кинула взгляд на часы. - Ой, дьявольщина! Мамочка, я должна бежать!
- Я знаю, золотце. Я уже звонила в твою лавку и пообщалась с автоответчиком. Послушай, Абби, мне кажется, тебе стоит обратиться к какому-нибудь профессионалу, чтобы он записал приветствие вместо тебя. Оно должно звучать более... культурно, что ли.
- Ты имеешь в виду Роба? - спросила я, и тут же вспомнила про картину. - Извини, мамочка, но мне и правда сейчас некогда.
- Ладно, - приветливости в мамином голосе, как ни бывало. - Что ж, как говорится, дурные вести могут и подождать.
Я вздохнула. Мастерству моей мамы забрасывать наживку могут позавидовать и заядлые рыболовы.
- Хорошо, выкладывай, - скрепя сердце, согласилась я. - Только побыстрее, умоляю.
- Абби, ты сидишь?
- Мамочка, я еще в постели!
- Абби, у меня ужасная новость про одного из твоих бывших дружков.
Сердце мое оборвалось. - Грег? - выдавила я по прошествии нескольких секунд. - Что-то случилось с Грегом?
- Нет, золотце, я имею в виду Гилберта Суини. Он умер.
Если бы нас не разделяло несколько миль телефонных проводов, я бы схватила маму за плечи и встряхнула так, чтобы у нее зубы клацнули. - К твоему сведению, Гилберт Суини никогда в моих дружках не ходил!
- Абби, по-моему, ты меня не расслышала. Гилберт Суини мертв. Он покончил с собой. Полиция нашла его тело час назад.
- Быть не может! - вскричала я. - Мы с ним только вчера вечером разговаривали.
- Тем не менее, это правда. Я узнала об этом от Барбары, которой сказала Дороти, а той сама Королева сообщила.
У меня закружилась голова. - Ты уверена? Каким образом Присцилла Хант об этом проведала? И так скоро?
Мама вздохнула. Да, конечно, плохо она меня воспитывала. Все, кроме меня знали, что Присцилла Хант была ходячим коммутатором, сорокой-сплетницей, которая не только досконально знала обо всем, что творится в городе, но еще и совала свой длинный нос в любые дела. Бену Хантеру, например, она постоянно указывала, когда подстригать газон, Саре Дженкинс запрещала вешать пурпурные шторы, а когда глава одного семейства, недавно перебравшегося в Рок-Хилл из Германии, соорудил беседку посреди кроны высокого дерева на своем заднем дворе, она лично организовала сбор подписи под петицией, предписывающей молодым иммигрантам уничтожить постройку. По словам моей мамы, Королева знала (и осуждала это!), что мама время от времени покупает туалетную бумагу новой марки, с перфорацией. Правда, мама уверяла, что, несмотря на это, к старой бумаге все равно не вернется.
- Мамочка, - сказала я. - Мне кажется, что на сей раз твоя любимая Королева заблуждается. Не может полиция так быстро сделать заключение о самоубийстве.
- Может, - возразила мама. - Если записка есть.
- Ах, так он оставил записку?
- Абби, месяц назад я уже говорила, что тебе нужно проверить слух. Ты сходила к врачу?
- С моим слухом все в порядке, мама. Расскажи мне лучше, что ты знаешь про эту записку.
- Ее нашел один из приятелей Гилберта. Оказывается, на рассвете они собирались вдвоем отправиться в горы, на рыбалку. Гилберт даже отпуск взял по этому случаю. Они хотели уехать еще в субботу, но у Гилберта разыгрался геморрой, а там им предстоял довольно тяжелый пеший переход.
- Это, наверно, тоже Королева порассказала.
- Абби, не придирайся. Присцилла Хант - женщина серьезная.
Лично мне эта женщина напоминала огородное пугало - страшное, если наскочить на него в кромешной тьме, но в остальном - совершенно безобидное. При всем желании, ей так и не удалось принудить Бена Хантера подстригать газон в другое время, да и Сара Дженкинс менять свои пурпурные шторы явно не собиралась. Что же касается злополучной петиции по сносу беседки, то ни один житель Рок-Хилла так своей подписи под ней и не поставил. Более того, Хортенс Симмс организовала встречную петицию, обращенную ко всем домовладельцам Рок-Хилла, в которой содержалась просьба соорудить древесные беседки или шалаши. Так вот, вы не поверите, но под ее петицией красовались аж восемнадцать подписей. В том числе - мамина.
- Мама, так что было в записке?
- В записке? - Мама тяжело вздохнула. - Больше всего я боялась, что ты об этом спросишь.
- Но ведь ты нарочно мне позвонила. - Я уже начала терять терпение. Выкладывай все начистоту, иначе я сейчас сама Королеве позвоню.
Мама испуганно заахала, но не переусердствовала, опасаясь, должно быть, что я приведу угрозу в исполнение. - Дело в том, золотце, что Гилберт упомянул тебя.
- Меня?
- Всего лишь косвенным образом, но смысл от этого не пострадал. По словам Гилберта, в последнее время он испытывал депрессию, а вчерашнее происшествие явилось для него последней соломинкой.
- Но ведь я тут ни при чем! - взвизгнула я.
- Не совсем. В посмертном послании Гилберта сказано, что он предал свою мачеху, продав на аукционе некий предмет, который был для нее безмерно дорог. Причем предмет, который ему не принадлежал. Это, безусловно, та самая картина, которую ты купила.
От возмущения я уже пыхтела, как чайник. - Кто это говорит? запальчиво выкрикнула я. - Твоя дражайшая Королева?
- Нет - Барбара, которой сказала Дороти, а та, в свою очередь, услышала...
- Скажи, мама, мое имя в записке названо?
- Нет, Абби, и насчет этого я уверена. Тем не менее, все знают, что именно ты купила эту злосчастную картину.
- Значит, Гилберт вовсе не упомянул меня, - торжествующе заключила я. - Разве что подразумевал, а это - колоссальная разница. И картину эту, мама, я купила не где-нибудь, а на благотворительном церковном аукционе. Гилберт принес ее туда добровольно, и никто ему руки не выкручивал.