- Ничего удивительного. Ежегодно в Штатах издается более шестисот детективных романов. И, тем не менее, мои книги вы найдете буквально в любой книжной лавке.
- Непременно что-нибудь прочитаю, - пообещала я. - Скажите, а диалогов у вас много?
- Ну, как вам сказать...
- Дело в том, что я не люблю книги, которые состоят из одних диалогов. В таких случаях у меня создается впечатление, что меня обвели вокруг пальца. Я люблю романы с пространными размышлениями, авторскими отступлениями и описаниями, которые смаковать можно.
- Типа "Войны и мира"?
- Ну да. - Я говорила на полном серьезе. - А как насчет юмора? На мой взгляд, когда его слишком много, это мешает воспринимать сюжет.
- Только в том случае, если юмор низкого сорта.
- А у вас какой?
- О, у меня шутки отменные, - без тени юмора ответил писатель. - Но, к сожалению, мои книги никогда мало-мальски престижных премий не удостоятся. Чем книга смешнее, тем меньше у нее шансов что-нибудь завоевать. Наши критики ценят только серьезное и занудное чтиво.
- Извините, мистер Нос, но давайте вернемся к вашему брату. Его, случайно, не Уткой зовут?
- Утко, - скривился Джонни. - Родители наши изгалялись, как только могли.
Я сочувственно закивали. - У меня есть брат, которого мои родители назвали Той. Как тойтерьера. Естественно, в школе его то Фоксом, то Скотчем дразнили.
- Так, значит, Утко опять набедокурил?
- Я же сказала - пока точно не знаю. Разве что дочь мою он на свидание приглашал.
- Она тоже смазливенькая? Как вы?
- Лесть вам не поможет, - кокетливо сказала я. - У меня уже есть приятель.
- Вот жалость, - вздохнул Джонни. - Подфартило мужику.
Я почувствовала, что краснею.
- Либо, - продолжил Джонни, - вы все это выдумали, потому что не выносите жирных мужчин.
- Что за глупости? - возмутилась я. - Среди моих лучших друзей есть настоящие толстяки!
- И ваш приятель - тоже?
- Нет. Но вас, между прочим, это не касается.
Джонни довольно улыбнулся, добившись своего. - Итак, Утко пригласил вашу дочь на свидание. Она несовершеннолетка?
- Ей уже двадцать один.
- Надо же. Редко увидишь, что мать такой взрослой женщины следит за ее дружками.
- Ваш брат дружком ей не приводится. Но он явно что-то замышляет. Сегодня утром я случайно встретилась с ним в доме для престарелых, после чего и глазом моргнуть не успела, как он уже пристал к Сьюзен. - Я шлепнула себя ладонью по губам. Дура безмозглая! Выдала имя собственной дочери брату возможного уголовника.
- Ничего страшного, - успокоил меня Джонни. - Я ничего ему не скажу. Мы с Утко давно не разговариваем.
- Да?
- И вовсе не потому, что я такой толстый. Или - бедный. И даже не из-за того, что я пишу книги. Утко это все по барабану. Но ему не безразлично, что я его осуждаю.
- Вот как? И за что же?
- Как и вы, мисс Тимберлейк, я умею держать язык на привязи. Вдаваться в подробности я не стану. Но, на мой взгляд, мой брат много теряет из-за того, что не знаком со словами "сочувствие" и "сострадание".
- Значит, не в его стиле навещать немощных обитателей домов престарелых?
Джонни вдруг поперхнулся. - Абсолютно.
- Скажите, а чем он на жизнь зарабатывает? Товары, может, развозит?
Джонни пожал плечами, отчего сперва всколыхнулись его мясистые щеки, затем заколыхался шестерной или семерной подбородок, в свою очередь вызвав цепную реакцию колебаний внушительных телес. На мгновение создалось впечатление, будто тело писателя состоит из желе. - Когда мы общались с Утко в последний раз, он поведал мне, что устроился на новую работу. Нечто связанное с импортом-экспортом. Меня это вполне устраивает: коль скоро он не просит одолжить ему денег, я в его дела не лезу. Только время от времени, как и все остальные, узнаю про его похождения из газет.
Я недоуменно заморгала. - Что вы хотите этим сказать?
- Какие-то мелкие нелады с законом. Очередные браки, разводы и тому подобная дребедень. Утко - личность популярная. По-моему, журналисты "Обсервера" балдеют от его имени. Утко Нос, представляете? И я их понимаю. Впрочем, как я уже говорил, сплетни - не мое ремесло. Если хотите выведать подноготную Утко, отправляйтесь в редакцию.
- Так я и сделаю. А как смотрите на то, если я обращусь к самому Утко?
Джонни вытаращился на меня. Во всяком случае, так мне показалось. Глаза на его заплывшей жиром физиономии были едва различимыми щелочками, но сейчас они, похоже, заполыхали огнем.
- На вашем месте, я рисковать не стал бы, - пропыхтел он наконец. Дело в том, что Утко... Одним словом, мой брат провел три года в колонии для малолетних преступников за убийство.
- Вот, значит, во что сегодня оценивается человеческая жизнь, - горько промолвила я. - В три года.
- Он убил негра, - процедил Джонни. - И не выводите меня из себя.
- Послушайте...
Но Джонни уже завелся. - Потому что, убей Утко белого, - прогремел он, - не важно доктора или адвоката, он бы до сих пор сидел за решеткой. Без всяких скидок на несовершеннолетие. Но родители наши так и не смогли пережить этого позора. Они перебрались во Флориду, а нас оставили здесь.
- Извините, - пропищала я.
- За что? За то, что я пузан, в кармане ветер свищет, а мой брат убийца?
- Нет, - замялась я, но в следующий миг нашлась. - За то, что вы страдаете.
- Да, - хмыкнул он. - Что вы понимаете в страданиях, мисс Тимберлейк?
Я попыталась было подняться, но кожаная яма, в которую я провалилась, не позволила мне даже привстать. Однако с третьей попытки, раскачавшись, я все-таки вывалилась на пол. И тут же резво вскочила.