— В качестве жены! А плюс к тому — я врач, с вами врач же поедет? Вот я и буду им!
— Этого я не решаю, такие вопросы решает округ!
— Кто, Цветков?! Тогда я еду к нему, я военнообязанная, целый лейтенант, так что, Исаев, вы от меня не отвертитесь! Тем более что мне на той неделе ехать в Одессу.
— Миленькая, родненькая, — хотел перевести разговор на шутку Иван, — я за шесть месяцев никуда не денусь!
— Денешься или не денешься — я буду с тобой рядом, слово себе дала, сама и выполню.
Несколько раз звонила жена Силина, Нина, очень волновалась за Анатолия, он был в Афганистане. В его эскадрилье были погибшие, а от Анатолия никаких вестей.
— Какого черта они туда полезли! — злился Иван. — Это же бездонная яма!
— Кто — «они»? Те «они сидят дома, да на охоту ездят, а такие как ты, умирают в этих скалах. Хотя бы Толик вернулся!
Глава шестнадцатая
Бескрайние казахские степи. Сказать, что это почти ровная поверхность, будет не совсем точно. Но если окинуть взглядом кустанайскую равнину, то можно увидеть в темное время суток свет едущего автомобиля километров за двадцать. Изредка попадаются небольшие березы вперемешку с осинами, рощицы-колкал. Есть и высохшие, глубоко врытые в землю скалистые берега бывших речушек, весною заполняющихся водой. Иногда попадается невысокая холмистая, покрытая весной зеленой, а летом высохшей травой, местность, но в основном ровная, на первый взгляд безжизненная, степь. Днем она действительно пустынна, изредка можно увидеть небольшие стада низкорослых степных лошадей — и то недалеко от населенных пунктов, или облачка овец, охраняемых пастухом-подростком с собакой. А в остальном — пусто. Птиц почти не видно, даже вороны не летают!
А если пожить немного в этих степях, то встретишь и корсака (маленькая лисица), и барсука, и сусликов, и зайцев. А вечерами, вдоль поймы реки Ишим, даже противно скулят шакалы. Жизнь есть, но какая! Земля — жиденький черно-бурый чернозем вперемешку с глиноземом. На крутых, будто выпиленных, берегах Ишима можно натолкнуться на целый клубок змей, в основном гадюк, и то они выползают из расщелин камней только в теплую погоду. А ночью, когда температура падает до трех-пяти градусов, все пресмыкающиеся прячутся глубоко в норы.
В пяти километрах от районного центра Куйбышево сиротливо стоит брошенное село Приишимское, расположенное в хорошем месте, прямо на берегу реки Ишим. Почему брошенное — никто толком не может объяснить.
Многого тут никто не может объяснить. Например, зачем надо было поднимать эту целину, если в урожайный год пшеница дает 10-12 центнеров с гектара?! Не успевает созревать, приходилось косить, когда шел снег! А в это время в Ростовской области разваливаются села, а там пшеница дает 45-50 центнеров. Глупость, какая! Казахстан дал в самый урожайный год один миллиард пудов! Шестнадцать миллионов тонн! Это урожай одного района Ростовской области. Сиротливо стоят сотни громадных элеваторов, сооружения, которые просматриваются с больших расстояний, оборудованные по-последнему слову техники и... простаивают. Нет зерна.
В этом селе, Приишимском, и расположился лагерем ремонтный батальон машин, в котором за ремонт автомобилей отвечал, уже майор, Исаев, а за здоровьем военнослужащих очень скрупулезно следила лейтенант медицинской службы Оксана Исаева.
Так-таки добилась? Да добилась и еще как! Но в самый последний момент, когда надо было выезжать в лагерь для подготовки и отправки эшелона, Оксана вдруг поняла, что наконец-таки забеременела! Радости ее не было границ! Но теперь появилась угроза ее выезду, и Оксана решила никому ничего не говорить, даже Ивану.
Первый месяц колесили по Краснодарскому краю, и только в конце июля, погрузившись в два эшелона, ушли в Казахстан. И вот уже почти два месяца в Казахстане. Нужно было сказать Ивану, но Оксана все оттягивала, больше находилась в санитарной машине или в медицинском пункте. Иван ничего не замечал, и все же сегодня Оксана решила обрадовать мужа, к тому же — до конца работы остался какой-нибудь месяц.
Сентябрь в Казахстане бывает самым неожиданным. Прохладно, если не сказать, что бывает дождливо и прямо-таки холодно. Поэтому, соответственно одетые в бушлаты, кирзовые сапоги и шапки, стояли Иван и Оксана на берегу реки Ишим, смотрели, как треплет, словно седые волосы, степной ковыль, ветер, слышали, как гудит он в ветвях низкорослых искореженных берез и осин, и разговаривали.
— Что-то мы с тобой редко встречаемся, жена, вот за все пребывание в Казахстане это в первый раз.
— Так у нас договор был, аль не помнишь?
— Да чего же, помню, считаю, что зря мы такой договор сварганили, ни к чему это, вон уже офицеры подшучивают: гляди, твоя Оксана еще подцепит кого-нибудь.
— А пусть попытается хоть кто-нибудь, небось лет десять чертыхаться будет! Я, между прочим, тоже хотела с тобой поговорить, да все откладывала. А вопрос назревает и назревает.
Вдруг из-за поворота вынырнул командирский УАЗик.
— Товарищ майор, срочно к командиру!
— Что там еще случилось?!
— Общее построение, все сто процентов!
— Поехали, Оксана, потом поговорим!
Во дворе, окруженном со всех сторон палатками, строились роты батальона. Пасмурная холодная погода не поднимала настроения. Из низко несущихся туч иногда мелкой туманной сыпью окроплял землю дождь.
Перед строем стояли командир батальона подполковник Бадюл, начальник штаба майор Давиденко и представитель генерального штаба полковник Михайлов.
— Товарищи солдаты, сержанты, офицеры и прапорщики! — обратился Михайлов к строю, — получен приказ: срочно батальону свернуться, совершить марш по железной дороге до Кушки, Термеза, получить необходимое вооружение, боеприпасы и, уже своим ходом, совершить марш в глубину афганской территории — двести-двести пятьдесят километров. Там нас встретит личный состав кадровой воинской части родственной нам специальности. Мы должны передать свою технику и благополучно вернуться обратно. Врачу части в течение одних суток освидетельствовать больных своим штатом, а если надо, через районную больницу, чтобы больных уволить, остальные — все, в полном составе, идем в Афганистан. Письма, телеграммы с этим сообщением не писать! Будет считаться разглашением военной тайны! Напишите, что передислоцируемся, тем более что мы должны к положенному сроку, то есть к ноябрю месяцу, вернуться на зимние квартиры. Повторяю, приписной состав считается отмобилизованным, и до приказа об увольнении на вас распространяются все законы о военной службе. Более подробно вам поставят задачу ваши командиры.
«Хорошо, что я не успела сказать Ивану, тогда точно не взяли бы, надо молчать пока будет, возможно». — Подумала Оксана, подходя к дому, где располагался медицинский пункт и стояла санитарная машина. Ее встретил фельдшер-прапорщик:
— Там вас полковник из медицинской службы спрашивает.
— Оксана Ивановна, мне поручено провести с вами лично беседу. Дело в том, что вы были призваны с вашего согласия на период уборки урожая. Задача по обеспечению полевых работ закончена, мы обязаны вас уволить, тем более что батальон идет на выполнение боевой задачи.
— Часть идет на выполнение спецзадания, никуда я отсюда не уволюсь — это, во-первых, а во-вторых, мой муж — зампотех этого батальона, а мы когда женились, поклялись быть вместе, и это благословил генерал Цветков Виктор Иванович, знаете такого?
— Я не изучал вашего личного дела. Извините, дети у вас есть?
— Пока нет, но будут, и может даже скоро.
— Добро, а генерала Цветкова я знаю, тем более что он мой земляк.
— Что вы говорите? Откуда же вы?
— Из Родионово-Несвитаевки, слышали о таком населенном пункте?
— Конечно, я из Голодаевки, Цветков — наш сосед, никогда не думала, что начальник медицинской службы — мой земляк.
— Хорошо, Оксана Ивановна, будем считать, что личная беседа закончена, а теперь поговорим о деле. Что вам необходимо в первую очередь?
— Врач-хирург, со всеми его атрибутами.
— Ну, это предусмотрено штатным расписанием. А еще что?
Глава семнадцатая
Почти пять часов врезался своими большегрузными машинами в афганскую землю ремонтный батальон машин. Бездорожье совершенное. Шли исключительно по карте. «Исключить заходы в любые населенные пункты», — так звучали слова приказа на марш.
Иван еще в Казахстане имел короткую, но бурную беседу с женой и после, кроме как по служебным делам, они не общались. Первая размолвка все же состоялась.
— Я тебя прошу, ради всего на свете, уезжай отсюда, пока не поздно, там может быть всякое, это же район боевых действий. Ради нашего же счастья, подумай о себе!
— Вот как раз ради нашего же счастья я и иду с вами, с тобой, с такими, как ты. Если тебе этого не понять, тем хуже! Вопрос решен в самых высоких инстанциях, и я тебя очень прошу, не мешай мне!
А вот теперь, когда они на чужой территории, когда все препятствия позади, когда уже никто ее не вернет, Оксана все думала, как сообщить мужу о будущем ребенке, ведь прошло почти четыре месяца! Ей казалось, что фельдшера-прапорщики заметили ее интересное положение, тем более что однажды у нее закружилась голова, и она чуть не упала на пол санитарки. «Надо сказать», — все думала Исаева, но подходящего момента никак не могла найти. И вдруг колонна остановилась. Это означало только одно — привал для обеда. Санитарная машина шла в конце колонны, в «группе замыкания», Оксана дала команду объезжать и двигаться в голову колонны.
Командирской машины в голове колонны не было. Первой стояла, как ее называли солдаты, «эм-эр-еска» зампотеха. В кабине никого не было, Оксана попыталась открыть дверь кунга и не смогла, внутри кто-то взялся за ручку, и дверь, подхваченная ветром, дувшим с ураганной силой, рванулась и с силой хлопнула о кузов. В проеме стоял Иван с намазанным для бритья лицом и с полотенцем в руке.