В прихожей что-то загремело, и на пороге появился Яков.
— О, легок на помине, и чего допоздна шататься-то?
— Как допоздна? Так всего три часа дня. Вы посмотрите, что я принес! — говорил возбужденно раскрасневшийся Яков. — Вот целый поросенок.
Яков Иванович вытащил из рюкзака еще теплого зайца.
— Прямо возле деревни подстрелил, надо шкурку сразу снять.
— Вот это да! — восхищалась Надежда. — Только жалко, живую душу сгубил.
— Да ладно тебе, почитай, каждый день то курицу, то утку, то гуся режем. Спасибо, пока старые запасы корма имеются, а как закончатся? А на базу, вон, люди говорят, уже полгода ничего не завозили. Виктор, пойдем, поможешь разделать.
Старики вышли в конюшню. Да, именно старики: Виктору уже было далеко за семьдесят, а Якову недавно стукнуло шестьдесят.
— Виктор, ты знаешь, я сегодня целый день бродил и думал, как бы нам сходить к избушке Егора.
— Ты посмотри на него, — засмеялся Виктор, — я тоже об этом думал, а сегодня даже Надежде сказал.
— Ну и что?
— Ты что, Надежду не знаешь? Сразу в крик: и думать перестань!
Возле дома загудела машина.
— Это Людмила прикатила, — сказал Виктор.
Глава тридцать третья
Людмила, как всегда, не вошла, а прямо влетела в дом Сердюченко. Увидев стариков, разделывающих зайца, весело сказала:
— О! Старики-разбойники! Здрасте! Настенька, дай твой рюкзак! Вот я вам обоим подарки из Китая привезла. Японское производство, потом наденете! Дети, за мной! — Дети, поздоровавшись со стариками, таща рюкзаки и сумки, вошли в комнату.
— Смотри, что она с детьми делает! — возмутился Виктор. — Нагрузила всяким барахлом в ярких сумках!
— Ладно тебе, сейчас время такое, интересно, что она нам привезла? Глянь, пуховики, но какие яркие и легкие, вот в них бы на охоту походить. Смотри — все предусмотрено, все продумано: карманы, застежки.
— Давай делать начатое дело, что — вот так стоять и буду возле подвешенного зайца!
— Ну, давай, тут и осталось-то передние лапки освободить.
— Опустела наша конюшня. Когда-то свинья, корова, козы обитали тут, а теперь... — грустно вздохнув, сказал Виктор.
— Ага! И кто бы им сено, корм заготавливал? Мы с тобой откосились, относились, только и осталось, что с ружьишком по тайге шататься. Ты вот зря со мной не ходишь, я стал себя значительно лучше чувствовать.
— Может и зря, вот завтра и попробуем. Я места все знаю, сколько куда километров. Начнем с десяти верст, — это почти до Черного камня.
— Договорились, наберем всяких лекарств, чтобы ты не боялся, возьмем бутылочку «для сугрева» и пойдем.
— Мужчины, мы проголодались, давайте к столу!
— Что-то вы быстро приготовили, и десяти минут не прошло.
— А у нас все было готово, только подогрели. За границей уже давно «все для людей, все для народа», не только на лозунгах!
— Ну, Людмила, ты всегда в своем амплуа, а где же ваш «глава семейства»?
— У нас «глава семейства — я, а он — «голова семейства», кстати, укатил в Японию: машины оттуда перевозит, а тут продает.
— Слушай, Людмила, — спохватился Виктор, — давний вопрос меня мучает.
— Насчет японцев, что ли? Так мы это давно решаем. Мой Тарасик уже многое узнал, только это попозже, иначе весь смак пропадет.
Сели за стол. Настенька, красивенькая, черненькая, большеглазая девочка, сразу уцепилась за деда Виктора, а Иван сел между бабушкой Надей и Яковом. Яков разлил всем по стопкам привезенного Людмилой коньяка, немного подумав, налил и Ивану.
— Давай, лей, лей, тем более что он и есть именинник!
— Ну да, он родился-то в мае!
— Ладно вам, я говорю, значит знаю!
— Опять загадки?
— Да никаких загадок. Ванька, принеси ружье в чехле. — Ваня подал красиво изготовленный кем-то деревянный чехол.
— Дети, что тут находится?
— Ружье дяди Вани! — быстро сказала Настенька.
— Какое ружье? — удивился Виктор.
— Ну-ка ты, Ваня, скажи более распространенно.
— Там находится ружье, которое мы должны вручить Ивану Егоровичу Исаеву, когда он выйдет на пенсию.
— Молодцы, дети! Иван Егорович, как мне известно, на пенсию вышел, поэтому секрет должен раскрыться. Открывай, Ваня!
Иван, положил чехол на край стола, взял снятый с шеи Людмилы ключик в виде крестика и, отомкнув оба замочка, открыл крышку. В красиво отделанном красным бархатом углублении лежала украшенная изумрудами сабля Чубарова. Все восхищенно ахнули.
— Вот, Виктор Иванович, — став торжественно серьезной, сказала Людмила, — вручите эту дорогую вещь тому, кому вы восемнадцать лет назад ее подарили!
Виктор взял дрожащими руками саблю и молча, передал ее Ивану. Ванька так растерялся, что не мог ничего сказать. Он, улыбаясь, недоуменно посмотрел сначала на мать, потом на деда с бабушкой, на сестренку, удивленными глазами смотревшую на все это. Потом, заплакав, поцеловал деда Виктора и выбежал с саблей в конюшню. За ним шмыгнула и Настенька.
— Гляди, какая! А камни-то, камни блестят, вот красота, никогда бы не подумал! Смотри, надпись: «Графъ Чубаровъ!» Эта штучка миллион стоит, если не больше! Смотри, Настенька, никому ни слова! Нет у нас ничего, а то убьют еще! Это очень дорогая вещь!
— Могила, — прошептала Настенька, — пусть это будет наша самая большая тайна.