— Как стрелять?! Из чего?
— А у него пистолет был, я видела!
— Откуда у него пистолет? Может, игрушечный какой?
— Да нет, настоящий, холодный и тяжелый.
— Ладно, сидите, вон дядя вышел, пойду, спрошу, что с папкой.
— Ранен он, но тяжело, — сказал врач, — надо же, я его хорошо знаю, пуля попала в грудь с правой стороны, прошла навылет, легкое, кровеносные сосуды не задеты, а вот вторая — в голову у правого виска. Это плохо и очень плохо.
Оксана смотрела на измученное лицо хирурга и не могла вспомнить, где его видела. У нее в голове была одна мысль: «Опять у правого виска!»
А врач, наконец, выпрямившись, прямо в упор посмотрел на Оксану.
— Оксана Ивановна, неужели это вы?! Какими судьбами?
— Майор Исаев мой муж, я умоляю: спасите его!
— Конечно, конечно, надо же, никогда бы не подумал: вы и тут, в этом пекле!
— Аркадий Федорович, товарищ подполковник! — позвали из приемного отделения. Хирург заспешил и скрылся за дверью. Во дворе госпиталя — чернота, все так же моросит дождь, у входа скрипит тускло горящий фонарь.
Только к утру, Оксана получила наиболее исчерпывающую информацию от дежурного хирурга.
Исаева поместили в палату интенсивной терапии почти в безнадежном состоянии.
— Я хочу дежурить возле него! — сказала Оксана. — Я врач, имею право.
— Хорошо, только не сегодня. Завтра, послезавтра, но не сегодня. Тем более что вы ему не поможете. Пулю извлекать нельзя, пока, во всяком случае, там проходят мощные кровеносные сосуды и может произойти непредвиденное. Сейчас я вам советую отогнать куда-нибудь машину, устроить детей, а завтра приходите. Вы меня так и не узнали, Оксана Ивановна?
— Простите, нет.
— Мы у вас в Первомайском практику проходили с Соловьевым, рыжий такой, помните?
— Валерка, что ли?
— Да-да, Валерка, я с ним...
— Помню, помню, — как-то рассеяно и невпопад говорила Оксана, и слезы застилали ее глаза. Она вышла во двор и не сразу заметила Силиных и, с ног до головы грязного, Андрейку.
— Ну, как он? — спросил Анатолий. Но Оксана, ничего не говоря, вдруг разревелась, как обыкновенная русская баба.
— Тихо ты, детей перепугаешь, перестань, живой ведь — это главное! — старалась утихомирить ее Нина. — Вот еще один чуть на том свете не оказался, а ну-ка, лезь в машину, и поехали к нам, надо вас высушить, отогреть.
— Они и прапорщика убили, — сказал Андрей.
— Какого прапорщика? — не понял Силин.
— Товарища Ивана, провожал нас.
— А ты откуда знаешь?
— Видел я, он лежал прямо на мосту, а те двое унесли сначала своего в будку. Потом один вышел и выстрелил прапорщику прямо в голову.
— А ты зачем же туда побежал? Отец же приказывал: без него ничего не делать!
— Приказывал, приказывал, мне мой папка тоже приказывал, и мамка тоже, где они теперь?! Убивать всех румын надо, как они нас! И я их теперь всю жизнь убивать буду! За всех, — и за дядю Ваню, папку моего родненького. — И Андрейка заплакал, шмыгая носом и всхлипывая.
— Разве можно так?! Это же бесконечная бойня будет!
— И пусть будет! И никуда я с вами не поеду, тут останусь, мстить буду!
— А как же Оксана? Ладно, пусть мы тебе чужие, а сестренка-то — твоя, родная, неужто ее бросишь?
Андрей замолчал. Шмыгая носом, он как-то безразлично уставился в темноту ночи.
— И вы мне не чужие теперь.
— Вот что натворил один человек! Сказали бы нам три года назад, — ни за что бы ни поверили! Вот вам и «умнейший из умнейших»! Горбатый подонок!
Возле дома Силиных остановились. На восточной стороне засветлело небо. Холодная, дождливая тоскливо страшная ночь заканчивалась. Наступало утро нового дня.
Глава сорок седьмая
Обратно ехали молча. Все думали, каждый о своем. Виденное и слышанное обсуждали прошлой ночью и сегодняшним утром.
Люди удивлялись не столько увиденному в небе и услышанному в тайге, как тому, что, придя утром к вездеходу, не обнаружили ни единого следа. Больше всех удивлялся водитель:
— Как же он передвигался, не по воздуху же? Идиотизм какой-то, все же видели!
Молчание, наконец, было нарушено Иваном:
— А что, если это была проекция?
— Что значит — проекция?
— А то, что в этих краях бывает: что-то вроде миражей. Ни с того, ни с сего появится странствующий город или еще что-нибудь. Мне видеть не приходилось, но читал.
— Такое бывает очень часто на Чукотке, Камчатке, но днем, а тут — ночью, я о таком и не слышал, — поддержал разговор Яков.
— Бывают галлюцинации, но это от переутомления, от потери крови, еще от чего-нибудь, но не у всех, же сразу. А мы-то видели. Никто же не отрицает.
— Так, подытожим, — остановил всех Виктор, — значит, первым увидел кого-то Яков. Кого?
— Я сразу не понял, но мне показалось, что кто-то пробежал вдоль стены дома.