Глава 12 Сородичи
— Добрых дней вам, друзья и братья. Уже многие встречи прошли в этих стенах, и, надеюсь, далеко не последняя. Поскольку я, Молох Сгущающий Тени, являюсь старейшим из здесь присутствующих, мне предоставлена честь открыть наше собрание. И сразу же перейду к делу. Зеин был прав.
Все давно это поняли, когда еще старик-Элементалист стоял в зале Совета, во плоти, полный страха и непонятных надежд. Стефано и Вильям молитвенно сложили руки, желая духу их брата и наставника удачного путешествия через Полотно. Вальдран последовал их примеру, после чего плотно приложился к фляге с дурно пахнущим эликсиром. Только Сей Фа и Нефертари молча глядели, как пляшут четки в тощих руках Алхимика.
— Зеин был прав, — повторил он. — Как всегда, мы слишком поздно отреагировали на движение узоров Полотна. В результате, один из мудрейших наших братьев отправился в мир иной, так и не успев сказать нам всей правды. Но одно я знаю точно — никто из нас не укроется от перемен, наступающих в Белендаре. А потому я с радостью выслушаю ваши предложения на этот счет.
Они молчали, точно безалаберные студенты перед преподавателем, за месяц сообщившим о начале экзаменов. Сам мир диктовал условия этих экзаменов, и каждый был уверен, что именно он каким-то чудом сдаст этот проклятый зачет. Вот только подкупом или шантажом нынче ничего не добьешься. Мертвые души пришли в движение, не получится спустить все на тормоза, оставив каждого Архимага наедине со своим наделом.
— Ну же, говорите! — Сиплый голос Молоха едва не сорвался на крик. — Вы прекрасно понимаете, чем это грозит вашим костлявым задницам!
— Тише, Молох, — сказала Нефертари, проведя золочеными коготками по фарфоровым губам. — Такие дела не решаются сие моментно.
— Ты лжешь себе, сестра! Уже давно была пора что-то решать, но мы застыли, словно истуканы, заперлись сами в себе! Пришло время действовать!
— Брат, при всем уважении, — вставил Вальдран, оторвавшись от питья, — Нефертари права, нам нужно время. Я тебя прекрасно понимаю, брат. Не прошло и нескольких дней, а слухи уже растянулись на все дороги, спасу нет. Простолюдины ропщут на магов, Епископат сотрясает своими божками, что-то трындят про походы, неверие и прочую чушь.
— Да, брат, это повсеместно, — сонно согласился Сэй Фа, поправив складки огромных рукавов. — Жрецы Вань Ань все как один пророчат Новую Смерть, страшный суд, как не назови, все сводится к одному — промедление смерти подобно. Если так пойдет дальше, Епископат просто перебьет всех Баронов, а нас с вами, друзья, поставят под косу. И тем не менее, я согласен Нефертари, такие вопросы не решаются одним днем.
Молох с тихим рыком опустился на несуществующее кресло. Говорят, маги не способны на чувства? Полная ерунда. В душе Алхимика кипела такая ярость, словно вся Сера вселенной сгустилась у него в груди. Стефано и Вильям понимающе смотрели на него. Естественно, Психик лучше всех поймет чужую душу, даже не прибегая к колдовству. Молоху было обидно потерять лучшего, единственного друга… Кого еще он мог назвать другом? Братом — на то оно и братство, что никто не остается в стороне, но братья могут враждовать. Товарищем? У всех присутствующих свои цели, и при желании они могут бросить друг друга на произвол судьбы, как десятки магов, покинувших Совет до них. Друзей не осталось.
— Братья, ответ напрашивается сам собой, — сказали «близнецы». — Зеин был прав, и если такой могучий чародей как он не избежал своей участи, что уж говорить о нас? Совет должен собраться вновь. Время не ждет. Пример нашего покойного брата наверняка вдохновит остальных на сотрудничество.
— О Боги, гениально! — зашипел Молох. Костлявые пальцы хрустнули от напирающей злости. — И как вы предлагаете это сделать?
— Проще некуда, Молох, — вздохнула Нефертари. — Если они не откликнутся на послание Зеина, их ждет смерть. Думаю, сильные, а главное, разумные наши братья и сестры не пропустят столь убедительные доводы мимо ушей.
— Мне кажется, или многие из нас стали страдать косноязычием? — усмехнулся Вальдран, расчесывая бороду. — Господа, это же элементарно! Коль им дороги свои задницы — прибегут как миленькие! Не прибегут — их проблемы! В конце концов, не на одном лишь серебре держится этот мир, экономика все стерпит.
— Да, брат, как хорошо, что ты вспомнил об этой замечательной науке, — сказал Сей Фа. — Действительно, каждый замок потеряет огромные деньги, игнорируя наш призыв. Насколько я помню, твои края славятся обильной дичью. Действительно, тебя не затронут никакие экономические дрязги, сытое стадо — довольное стадо. С другими районами ситуация гораздо сложнее. Особенно в этом плане не поздоровится тебе, милая Нефертари. Какой толк с рудников, если на все серебро и золото ты не сможешь купить даже паршивого Ферала на завтрак?
Волшебница промолчала. Естественно, она думала отнюдь не об урезании собственного рациона. Молох знал ее достаточно долго, в нужный момент Нефертари способна наступить на горло своей напыщенности и начать думать в перспективе, что обязан уметь каждый колдун, тем более Архимаг.
— Да, сестра, над этим стоит задуматься, — сказали Стефано и Вильям. На миг в их глазах мелькнул странный огонек, нисходящая улыбка на лицах поникла. — Предположим, что вопрос с Советом решен. Остается не менее насущная тема. Епископат. Не секрет, что маги никогда не вызывали доверия у простолюдинов, и священнослужители — наша первейшая опора на этом фронте. Ни в коем случае нельзя допустить паники среди жрецов.
— Думаю, с этим не будет особых проблем. — Молох наконец успокоился, четки перестали бренчать словно погремушка. — Жрецы столь же продажны, как и Бароны. Стоит посулить им хоть какие-то привилегии, и они готовы нам пятки лизать.
— Да-да-да, — усмехнулся Вальдран, — все попы падки на серебро. Вот только маленькая загвоздка — у каждого свои Боги. Может священника Иеха и считают себя «рабами Божьми», для них вообще всякая власть от «Всевышнего», но далеко не все они столь бесхребетны. И не забудьте про Инквизицию! С такого шила никак не слезть, я уже пробовал.
— Молох прав, — сказала Нефертари. Ее взгляд блуждал между узорами стола, между скачущими искрами Эфира, льющимися от самого Полотна. — Подкупить Архиепископов ничего не стоит. Нельзя допустить распространения слухов. И избавиться от их главного источника — Архиепископа Веве. Для существа, не имеющего либидо, у него слишком большие амбиции.
— Думаешь, он все еще жив? — спросил Сей Фа. — Вряд ли кто-то…
— Он жив, — перебили его «близнецы», — его рабские души воют от нетерпения и боли. Им не хватит сил распространить вести всему духовенству, но стоит поспешить. Если он доберется до ближайшего храма, нам всем несдобровать. Бормотание беженцев и Механистов это одно, но ни в коем случае нельзя допустить его возвращения.
— Всегда поражаюсь вашей осведомленности, мальчики, — сказала Нефертари. — Так уж и быть, разберусь я с этим…
— Нет, сестра, — вставил Молох, — владения Зеина примыкают к моим землям, я сам с ним разберусь. И настоятельно рекомендую оповестить всех наших коллег, чем вы все и займетесь. Результаты сообщать мне лично. Ну, чего сидим? Быстро!
Не проронив ни слова, Архимаги растворились в пустоте, вышли из безвременья Зала Совета. На какое-то мгновение Молох задумался. Где-то определенно есть подвох. Почему-то он знал, что Веве доберется до храма, хоть убийцы облепят его как блохи чумную псину. Баланс элементов смещается слишком быстро, не нужно даже смотреть в ауроскоп.
Опустившись на стул, сплетенный из нитей вечности, он посмотрел на свои четки. Каждая бусина искрилась силой, чувствовала беспокойство хозяина, переливаясь всеми цветами на свете. Не в силах больше терпеть, Архимаг достал черную трубку. Щелкнула древняя табакерка, в отсутствующий нос ударил резкий запах дурмана.
Маги. Самые могучие существа в этом мире. И все они лежат под пятой обыденности. Нефертари страдает по безвозвратно утерянной красоте (даже такой аскет как Молох помнил ее улыбку), Вальдран как полоумный несется с топором на всякого, осмелившегося ступить на его территорию, словно медведь-шатун. Даже Молох, Алхимик, всячески далекий от подобных соблазнов, прячется от реальности в Зале Совета, набивая каменную трубку вонючей пыльцой. Лишь Стефано и Вильям не забыли о своем предназначении, хотя они больше смахивают на духов, вырванных из Полотна в плоскую реальность. Даже они не от мира сего. И ничем они ему не помогут, этому маленькому сгнившему шарику, несущемуся в пустоте среди бесконечной пустоты, освящаемому такими же холодными, мертвыми звездами.
Терпкий дым мягко обжег легкие. Печаль пропала куда-то сама собой. Вот так, подгоняемый искусственной силой, Некромант начал свою охоту. На ведьм… нет, на Ересь. Убить Еретика! И всякий смерд откликнется на призыв Архимага, естественно, с одобрения жрецов Иеха. Во славу Единого!
***
Резервное питание. Включено.
Обзор затуманен. Попробовал пошевелить руками, безуспешно. Подал больше мощности на механизм, левая рука со скрежетом оторвалась. Показатель общего урона бился в истерике.
К-14 освободил оставшуюся целой конечность и протер объективы.
Сбой системы.
Процессор закоротило, и механист вновь провалился в прострацию.
Резервное питание. Включено.
Повторный перезапуск системы принес неожиданное открытие: другой некромех, обыкновенный слуга, разбирал его мертвых собратьев на запчасти. При столь обширных повреждениях он должен был лежать грудой металлолома среди обломков ангара, но Механист оказался не из простых. Провел самостоятельный ремонт и модификацию, и теперь больше походил на неисправную модель старшего некромеха. Половину черепа ему заменили зрительные сенсоры боевых товарищей, на месте дополнительных обслуживающих конечностей отливали металлом огнестрелы.
Повинуясь основной программе, К-14 послал собрату сигнал. Запрос ремонта. Тот не отреагировал. Механист повторил сигнал, слуга продолжал аккуратно отвинчивать запчасти с тел павших. Боевой некромех… удивился. Совершенно по-человечески. Система диагностики продолжала увещевать его о тяжелом уроне, отказе систем, вываливая перед ним кучу информации, внезапно потерявшей всякий смысл.
— Помоги… — проскрежетал он, не узнав собственного голоса. — Брат, помоги…
Зажужжали запылившиеся приводы. Слуга оторвался от своего занятия и подошел к К-14. Пробежал по нему разнокалиберным взором, наклонился, вырвал из его головы застрявшую арматуру.
Сбой системы.
Основное питание. Включено.
Инициализация компонентов.
Изображение стало предельно четким. К-14 видел все в мельчайших подробностях. Все, до мельчайшей пылинки, кружащей хороводы вокруг объективов. Шея вращалась на удивление легко, словно некромех только сошел с конвейера. Удивление. Не показатель, не сигнал системы. Чувство.
Руки и ноги К-14 были в полном порядке. Он присмотрелся — разрозненные детали складывались в цельное тело. Многие были покорежены, оцарапаны, выпрямлены, надежно сварены и тщательно смазаны.
— Вставай.
Боец резко выпрямился. Вокруг ровными кучами свалены тела и развинченные механизмы. Все разложены четко по калибру и маркировке.
— Инициализация, — проскрежетал металлический голос.
— К-14, боевой брат, — не задумываясь ответил К-14, вновь не узнав себя, — мастер — ИР-480.
— Забудь, — сказал «голос».
Слуга возвышался над ним, словно хозяин. Щелкали шестеренки в восьми руках, паучьи ноги медленно опустились рядом с бойцом.
— Я помню тебя, — сказал слуга. Покореженная челюсть его плохо слушалась. — А ты меня, брат?
— Брат? — спросил К-14.
— Что ж, неважно. — Слуга поднялся и вновь принялся копаться в остатках несортированных деталей. — Все мы братья, особенно после того, что они сотворили с нами.
— О чем ты? — К-14 вскочил на ноги и тут же упал, звякнув металлическими коленями о бетонный пол.
— Синхронизация не окончена, не спеши, — не отвлекаясь сказал слуга. — Сколько времени я на тебя убил, одни проблемы с боевыми некромехами — ни одной взаимозаменяемой детали. Ты помнишь, как тебя зовут?
— К-14, боевой…
— Нет, — отмахнулся слуга, — настоящее. До вступления в Орден. Которое дали родители.
— Нет…
Членистоногий вздохнул. Странно вздохнул, по-человечески, но поврежденный голосовой аппарат превратил эмоцию в бессвязный скрежет.
— Я помню. Ты — Мартин, из рода Гальдров. А я Корвин, просто Корвин.
Мартин — К-14… Или К-14 — Мартин… Что за чушь?!. Мысли… Впервые за много лет в его потухшем сознании метались какие-то мысли. Слабые, тонки, неокрепшие младенцы будущих идей… Раскаленный штырь памяти вонзился в звенящий череп, выжигая программы, процессоры и платы.
— Не спеши. — Сегментарная лапа Корвина звякнула о металл. Боль ушла. — Твой мозг еще не научился думать. А ведь забавная вещь: Братство изобрело паровой двигатель, порох, электрические генераторы, даже научилось заменять людям конечности, естественно, во имя большей функциональности! Но никто еще не объяснил, как мертвая плоть может шевелиться спустя сотни лет гниения и мумификации!
К-14 смотрел на брата, словно на умалишенного, но не мог ничего ему противопоставить. Он сам когда-то об этом думал, попивая сивуху в старой мастерской неподалеку от рудной шахты. Отец без конца твердил, что у него талант, и нельзя топить его просто так, на дне бутылки! В первый раз не помогло, хмель сгубил его. Потом пришел Катаклизм и вернул все на круги своя… не совсем, но со стороны простых людей ничего не изменилось.
— Магии не существует! Неопознанный фактор, неоткрытый закон — да пошло все к черту! В конце концов, я — человек! Был… человеком…
— Что происходит? — простонал Мартин, уперев взгляд в разорванный потолок. Словно там, в мертвом, бездушном небе, кто-то мог дать ему ответ.
— Твои процессоры повреждены, Мастер мертв, объект задачи потерян. И теперь — о чудо! — мы свободны! Брат, что ты хмуришься? Встань и улыбнись! Больше никто не поимеет твою металлическую задницу!
От нервного скрежета Корвина Мартину стало не по себе. Перед ним стояло нечто, не поддающееся идентификации, неизвестная модель неизвестной серии — членистоногий многорукий урод, бряцающий металлом в такт нарастающей истерики.
— Посмотри, брат — кто мы?! Зачем мы теперь нужны?! КОМУ?!
— Надо… вернуться в Бункер… на диагностику.
— Диагностику! Очнись, брат, ты бракованная модель! Я бракованная модель! Единственное, что нас ждет — утилизация! В лучшем случае полнаякиборгизация и форматирование памяти! Ты этого хочешь, Мартин?
— Я не…
— Что «не»?
— Я… не знаю.
— Твою мать, ты же воин, Мартин! Ладно, не можешь придумать план, будешь ему следовать. Помоги разгрести это дерьмо, у меня есть идея.
— Что?
— Да не стой столбом, неси все это в подвал! Скоро здесь будет жарко, нам надо подготовиться.
***
Тьма и сырость. Вокруг ни единого фонаря или знака. Но все же Бральди чувствовал путеводную нить — запах крови. Кто-то очень постарался для своих собратьев, не пожалел капли жизни на безопасный проход.
— А-а, черт, как же тошнит… — рычал Башет, не в силах уснуть в колыбели носилок. Передний носильщик споткнулся. — Аккуратней, сучий ты потрох!
Гость шел в середине строя, вдыхая окостеневшие запахи подземелья. Камень и почва слились в причудливых узорах, сплетаясь и разрывая новые узлы и петли. Холодная змея коридора тянулась бесконечно долго, не желая прерываться или устраивать петли. Ровная дорога, но вампира не отпускало чувство, что даже на прямом пути можно потеряться. Кровь и камень шептали ему об этом. Если бы не сопровождение, он бы слился с нитями, направляющими путников и охраняющими этот путь от не прошеных гостей.
— Не могу поверить, мы все еще живы! — причитал Хелмадра, задорно постукивая тростью по звонкому камню. — Ух, как же все-таки интересно иногда почувствовать настоящую опасность, всего мгновение — и уже чувствуешь себя живым! Со всеми, простите, потрохами!
— Ты сидел в храме, старик, — проворчал Ангус. Негнущиеся ноги то и дело заплетались, и бывший Барон с шипением падал то на стену, то на правую руку своего хозяина. — С какой стороны ты видал опасность?
— Воображение, господин, воображение! — Вестиарий словно помолодел на глазах. Стоило ему выпрямиться, расправить плечи, и шляпа-башенка уже упиралась в потолок пещеры. Только сейчас Гость заметил, что старик мало уступает ему в росте. — О Боги! Драконы, «чумные», дикари — господин Зеин был бы в восторге… Ой, нет, не был… Что ж, надеюсь, он простит мне такую оплошность… Господин Башет, ради всего святого, перестаньте рычать! Вы мешаете нам вести беседу!
— Захлопни пасть, Кукольник! — рявкнул Башет, едва не свалившись с носилок. Видимо, молодым вампирам его израненная туша воина оказалась не по силам. — Шевелите культями, убогие! Ровнее, не дрова везете!
— Просим прощение, господин, — сказали вампиры, плотнее сжав стальные прутья. — Черт, ну скоро еще?
— Терпите, уже скоро.
Кларисса шла во главе колонны, взмахивая посеребренным клинком, то и дело рассекая пустоту. Зачем — никто не понимал. Казалось, возвращение Гостя и старого хозяина лишь разозлили ее, и теперь она вымещала свою ненависть на тенях, не видимых никем, кроме нее самой. За ней тихо плелась Эльза, вздрагивая всякий раз, как клинок со свистом рассекал душный воздух.
Узкий коридор плотно забил народ, молчаливое, трусливое стадо, ведомое теми, кто еще мог держать в руках оружие. Солдаты тряслись над своими сородичами, ведь они ничем не отличны друг от друга, кроме одного — собаки охраняют стадо, чтобы пастух не содрал с них шкуру.
Процессия, подгоняемая страхом, усталостью и болью, шла туда, где меркнут все надежды простолюдинов, и загнивают мечты Баронов — в зал Старейшин, серых кардиналов серого мира. Безусловно, одна кучка древних вампиров не могла контролировать весь Белендар, не всякий маг на такое способен, но даже эта кучка, одна из многих, могла решить будущее всей траурной процессии, когда-то бывшей простыми жителями города, сытыми и ленивыми.
— Они действительно настолько сильны? — спросил Бральди.
— Ты даже не представляешь, насколько, — усмехнулся Ангус. — Никогда не видел, как чародеи дерутся меж собой?
Хозяин не ответил.
— Так вот, вампир против мага что пума на медведя…
Жужжит, муха, жужжит, думал про себя Бральди. Все никак не заткнется. Вампир все глубже уходил в себя, подальше от назойливых стонов и перебранок надоевших попутчиков.
Проклятый старик прочно засел у него в голове, вместе с кровью этого болтливого упыря. И что теперь? Бросать! Бросать все это к чертовой матери! Пусть Боги разбираются со всем миром, кому кроме них нужна эта прогнившая тыква! Что я мучаюсь с этими пустыми тварями, словно прикованный? Я — один. Я — пустой, мне нечем им платить, им нечего у меня брать. Я — один…
Незаметно для себя, он действительно остался один. Туннель все так же вел вперед, тьма расступалась со странным шелестом, словно Гость с каждым шагом отбрасывал невидимые занавеси. Пустота сгущалась, давила, пыталась прощупать незнакомца насквозь. Со всех сторон на него глядели сотни мерцающих глаз. В них не было голода, не было ярости. Это не дикая тварь, обжившая безжизненный закуток бесчисленных подземелий.
Братья. Сородичи. Удивление и страх. Они боятся его.
— Верно, ты один, — шелестели каменные стены. — Не такой, как мы. Уходи, мы освобождаем тебя от обещаний.
— Покажитесь, трусы, — сказал Бральди. Руки сами собой тянулись к россыпи костей, украшающих кафтан. Осколки мертвых зверей готовы рвать и метать.
— Ты другой крови, мы не обязаны тебя слушать. — Шелест нарастал в нестерпимый гул. — Мы — дети Дахаки, мы обязаны быть на этой земле. Ты — Ложь, даже для Тьмы, что вернула тебя к жизни. Уходи, и мы оставим тебя в покое.
— Я… не могу. Не хочу. — Злость разливалась жидким пламенем, клокотала в холодных жилах. — Я здесь по воле Зеина Проклинающего. Вы не вправе стоять у меня на пути.
— Архимаг мертв, чужак. Клятвы мертвеца ничего не значат в этом мире. Чем он заплатит нам? Серебром? Чародейством? Слугами? Мы даем тебе последний шанс изменить решение. Мы знаем, зачем ты здесь. Мы хотим жить. Все перемены — к лишнему.
Гость не оступился. Он пережил слишком много, чтобы просто взять все и бросить. Хотя минуту назад носились абсолютно иные мысли. Собрав ярость в руках, он схватил невидимое полотно, с треском порвал его на куски, вопль множества глоток ворвался в уши… и затих.
— Никто не смеет мне указывать.
Вуаль иллюзии стекала с его пальцев, распадаясь брызгами криков по холодным сводам пещеры. Через какое-то время, ярость покинула Гостя, и он понял, что крики — не голос разрушенных чар. Его искали. Где-то далеко впереди, в кромешной тьме.
— Бральди! — кричал Башет, понося всех Богов и святых. — Бральди, сукин сын, где тебя черти носят?!
— Господин Бральди! — Тихий хрип Хелмадры едва пробивался сквозь излияния воина, отскакивая от гладких стен едва уловимым эхом. — Господин Бральди! Во имя Баала, почему никто не додумался взять лампу?
— Да пробовали, тухнут и все тут! — возмутился кто-то, бряцнув металлом. Громко выругался. Шум приближался. — Господин Бральди, вы здесь?
Кто бы мог подумать. Его ищут. Они загнали его в ловушку, сами того не ведая. Невиновны? Отнюдь. Просто не видят дальше собственного носа.
— Господин Бральди! Госпо…
— Здесь я!
Один солдат не удержал равновесия и поскользнулся, загремев железом не хуже доброй поварихи. И столь же смачно выругавшись.
— Держать строй, — бросил вампир и подхватил вояку за толстый стальной ошейник. Поставил на ноги.
— Господин Бральди, зачем нас так пугать?! — заворчал Хелмадра, продираясь сквозь толпу беженцев к Гостю. За ним трусил Ангус, что-то злобно шептал себе под нос. — Пожалуйста, больше так не пугайте! Честное словно, чуть сердце не выскочило!
— Не говори ерунды, старик, оно не бьется, — сказал Барон, поравнявшись с хозяином. — Чем ты им так наследил, друг?
— Мощная кровь. — Гость задумался. Надолго ли его хватит? Сколько пинт жизни он успеет вытянуть из них, пока кто-нибудь не оторвет ему голову? — Это они, Старейшины?
— И ты чем-то им очень не понравился. — Бральди попытался выудить в памяти лица будущих врагов, но не нашел ничего, кроме отвращения и страха. Даже среди теней Старейшины казались чернее самой ночи. — Да уж, дядюшка, подкинули Вы мне задачу… Ладно, слушайте внимательно. Эти твари не шибко умны и до смерти консервативны, но стоять у них на пути — себе дороже. Для них не важно, кто ты — Барон, или кусок мяса с пустоши. Так что правила просты: ты молчишь, я говорю. Может и получится выторговать тебе право…
— Они не будут торговаться. — Из толпы вынырнула Кларисса, держа напуганную Эльзу за руку. Увидев Гостя, вещунья вырвалась из крепких материнских пут и бросилась ему на шею, не чувствуя, как впиваются в кожу трофеи на одежде. Вампир не обратил на нее внимания. — Это не в их стиле. Они не могут отказать собратьям в убежище, так что ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь. Прогнать кого-либо — нарушить закон крови. Но на помощь в твоем деле, «Бральди», можешь не расчитывать.
— Плевать, — отмахнулся Гость. Запах Эльзы щекотал нюх, и девичья хватка казалось, крепла с каждой секундой. — Если я им настолько противен, пусть скажут мне это в лицо, а не через кровавые чары. Раз они настолько важные, придется выдернуть их жирные задницы из гробов.