Глава 20. Изгнанники
Следующим утром Молох перенес гостей своим колдовством к самой стене запретных земель. Стража нисколько не удивилась просьбе волшебника пропустить за ворота нескольких вампиров. Бароны веселятся, а маги ждут своей выгоды, им не впервой.
За высокой стеной, упирающейся дозорными башнями в небо, крылась отравленная земля. Даже вода, текущая через едва заметную решетку в стене, сливалась в искусственный пруд в ближайшем овраге. Даже деревья, мертвые, как и везде, не стояли ссохшимися памятниками былым временам, а скручивались и переплетались серыми ветками, словно еще до Катаклизма это место жило под чьим-то проклятьем.
— Вот, господа, самые лучше наши скакуны, — скучающим тоном произнес конюх, подкидывая куски вепрятины в жадные пасти жутких коней. — Должен предупредить, животины строптивые, что моя мамаша, но коль достучитесь до них, лучших друзей в этих краях не сыщите.
— А что это у вас там, в клетке? — спросил Башет. Среди просторной конюшни, словно в насмешку, стояла огромная клеть, в которой рычал и скребся неведомый зверь. На всякий случай воин даже потянул руку к своему верному клеймору.
— О, не советую, господин, — сказал конюх, едва заметно вздрогнув. — Эту зверюгу не смог оседлать никто, кроме нашего старшины, да смилостивятся над ним Боги.
Ангус, отойдя от своего хозяина, заглянул в темный угол клетки. Раздался оглушительный рев, и в стальные прутья уперлась оскаленная морда огромного пса.
— Это что, варг? — удивилась Кларисса, поглядев на конюха. — Какой безумец может оседлать варга?
— Самый отпетый, госпожа, — нервно усмехнулся тот. — Мы его не выпускаем уже несколько месяцев, пока не найдется опытный человек, так что он злющий, как скотина. Но в наши края ссылают вовсе не по таланту, уж простите за откровенность.
Бральди, вынырнув, словно из неоткуда, отстранил конюха и наклонился к зажатому в тесноте зверю. Варг смотрел на него, и в глазах его не было страха. Вольный зверь, последовавший за двуногим вожаком, и оставленный сам по себе, он был готов проглотить любого, кто посмеет к нему прикоснуться.
Вампир протянул руку к оскаленной морде, пес недовольно заворчал. Острый ноготь пронзил ладонь, и капля тягучей крови поползла вниз. Зверь принюхался к терпкому запаху добычи, подошел ближе. Алая струйка все тянулась и тянулась, не желая касаться земли.
— Что он делает… — спросил конюх.
— Не мешай, — сказал Ангус, закрыв лицо рукой. Так расточительно использовать собственную жизнь — просто верх идиотизма! В этом весь его новый хозяин…
Варг вытащил длинный серый язык и лизнул тягучую алую нить. С каждым глотком живительной влаги пес становился все спокойнее, пока поток крови не прекратился и зверь не склонился перед вампиром, словно дворовая шавка.
— Будешь моим другом, пес? — спросил Бральди.
Варг тихо заскулил, но тут же вспрыгнул, издав радостный лай и виляя облезлым хвостом.
— Хороший друг.
Вампир протянул руку сквозь толстые прутья и потрепал зверя по черно-бурой гриве.
— М-да, брат, — усмехнулся Башет, — ты умеешь заводить «друзей». И что теперь будешь с ним делать?
— Путешествовать, — ответил вампир. — Как его зовут?
— Фрегри, господин, — сказал конюх. — Что ж, хотя бы не сгниет здесь в клетке. Берите, он Вам явно пригодится.
Снарядив скакунов, группа встала перед воротами. С чудовищным скрежетом распахнулась стальная пасть, открыв путникам все мрачное великолепие запретных земель. Похоже, раньше здесь был лес, но большая его часть была выжжена стражниками, чтобы ни одна тварь не могла спрятаться под покровом мертвых деревьев. И словно маяк на высоком холме виднелся замок Ашеран, черными копьями разрушенных башен вонзаясь в небеса.
— Призраки ждут веселых гостей, — сказала Эльза, закутавшись в плащ и прижавшись к спине Клариссы. Вещунья наотрез отказывалась ехать на отдельном коне.
— Не накликайте беды, госпожа! — сказал седой стражник, осенив исцарапанный шлем святым знамением. — Удачи вам. Да хранят вас Боги!
За спинами путников захлопнулись врата, давая понять, что они, скорее всего, не вернутся назад.
— Ну что, братья-сестры, в добрый путь! — засмеялся Башет и пришпорил коня.
Долгое время они шли молча, сопровождаемые лишь черными стволами древесных старцев. Кони то и дело сходили с дороги, не желая соседствовать рядом с огромным скакуном Бральди. Потому он ехал впереди, возвышаясь над спутниками на спине счастливого Фрегри.
— Ангус, ты ничего не заметил? — спросил Башет, подъехав поближе к Барону.
— Например? — ответил он.
— Этот парень с самого утра какой-то пришибленный ходит. — Взгляд вампира скользнул по спине Бральди. — И зверя связал узами на раз-два. Странновато, не находишь?
— Тебе какое дело? — сказал Ангус, желая спрятать взору куда угодно, хоть в драную крупу коня. — Этот тип вообще не от мира сего. Поверь, со временем привыкнешь.
— Ну, знаешь, я всякое на свете видал, но чтобы человек так изменился за одну ночь? Он словно… собрался, что ли, подтянулся как-то. Ты, случаем, ничем дурманящим его не угощал?
— Оставьте его в покое, — сказала Кларисса, оправив белые локоны. — Ему есть над чем подумать.
Вампиресса немного ошиблась в своем суждении. Бральди не думал. Ни о чем. Он шел по пути, проложенным ему другими, но теперь он шел без страсти, не упирался руками и ногами в дикую неизвестность, зовущуюся свободой. Вампир видел свое предназначение, кем бы оно ни было задумано. Под тяжелым седлом тихо урчал Фрегри, принюхиваясь и водя острой мордой по сторонам. Голос пса, шелест ветра в серых ветвях, столбики пепла, подымающиеся над землей. Он видел гармонию и спокойствие этого мира.
— Странное место, все-таки, — вздохнул Башет. — И зверья не видать. Слишком тихо. Чую, будет буря.
— Дождь, — отозвался Бральди. — Ближе к вечеру. Ливень.
— Да, неспроста все это. Бывало, дождь раз в полгода шел, а тут, погляди, через месяц пошел.
— Нужно где-то укрыться, — сказал Ангус. — Тут где-нибудь есть заброшенная деревня или что-то в этом духе?
— Сейчас посмотрю.
Башет достал из сумки свиток, широкий, что еле помещался в его руках. Воин долго всматривался в замысловатые узоры карты, шипя и ругаясь, переворачивая ее вверх ногами вновь и вновь, пока озарение не настигло его.
— Ах, да! — рассмеялся вампир. — Вот, в двух милях по дороге есть деревня, Немые Холмы.
— Ободряющее название, — усмехнулся Ангус, заглянув в карту. — Черт, да тут петлять и петлять по тропам. Кто вообще писал эту карту?
— Меркарий Двуликий, — прочитал в углу пергамента Башет. — Что ж, и на том ему спасибо. Хоть не придется мочить задницы. Но я бы не рассчитывал на теплый прием. Наверняка там нет ни одной целой крыши.
— Зато наверняка есть землянки, — сказала Кларисса. — Кажется, это все же лучше, чем ничего.
— Твоя правда, — согласился вампир.
Ехали долго, не торопясь. Скакуны все сильнее дрожали и не желали пробираться вглубь мертвой чащи, словно видели там то, что недоступно их седокам. Даже варг Бральди, прежде спокойный и равнодушный, приник к земле, царапая растрескавшуюся землю толстыми когтями.
Раздался громкий треск, и перед Бральди шлепнулось маленькое тельце. Оно барахталось и визжало, пытаясь встать на кривые лапки, и в конце концов поднялось и уставилось желтыми глазами в морду Фрегри.
Дриада, подумал вампир. Создание леса оправило копну бурых волос, и протянуло длинную ручку к псу. Варг обнюхал маленького лесного жителя. В желтых глазах дриады замер неподдельный ужас, но любопытство, похоже, пересилило его в маленьком зверьке.
— Что там? — крикнул Ангус.
Дриада тут же пришла в себя и серой молнией ринулась обратно в лес. Фрегри кинулся за ней, щелкая мощными челюстями и едва не скинув наездника на землю. Пес почти догнал добычу, но зверек уже забрался в нору меж корнями старых дубов, и варг никак не мог его выкопать оттуда.
— Тише, тише! — скомандовал Бральди. Фрегри недовольно зарычал, но все же забросил свое занятие, закидав дыру горстью земли. — Всего лишь дриада, ничего серьезного.
— Дриады? — удивился Башет, приблизившись к месту раскопок. — Я думал они не Пробуждаются. Какой смысл в древесных духах в мертвом лесу?
— Это не духи, уважаемый Башет, — скривился Ангус, — а обычный зверь, как хоб или русалки. Нам жутко повезло, что это не саламандры, но я бы посоветовал всем быть настороже. Они никогда не ходят поодиночке. Так говорилось в дядиных книгах.
— Значит, эти твари прямо сейчас сидят где-то над нашими головами и ждут удобного момента? — Меч Башета с лязгом покинул ножны. — Ну держитесь, сучьи дети! Я вам так просто не дамся!
— Стойте!
Группа обернулась на хриплый голос. Из сумерек леса навстречу путникам вышел мужчина в рубахе и звериных шкур. Он, прихрамывая, семенил к ним, опираясь на длинную палку.
— Стойте, добрые путники! — выдохнул он, припав к дереву. Фрегри залаял на него, но не бросался. — Пожалуйста, не трогайте их. В них нет греха, коль не мешать им жить.
— Ты кто такой? — спросил Бральди, положив правую руку на рукоять меча.
— Я Бартак, из Немых Холмов, — сказал мужчина. — Что вы здесь забыли, добрые путники? Стража же всех гонит от стен, да и лес недавно уже жгли.
— Не твое дело, смерд, — рявкнул Башет, подскочив к селянину. Тяжелое лезвие метило ему в грудь. — Как ты нас нашел?
— Я смотрящий у нашего старости, — ответил Бартак, пытаясь не задеть тяжелым подбородком клинок. — Логова чудищ ищу.
— И много ты наищешь с такой ногой?
— Немного, но лучше все равно никого не найти. Мы тут, за стеной, несладко живем. Добрый господин, пожалуйста, уберите меч. Я не причиню Вам вреда.
— Значит, там еще кто-то живет? — Воин убрал оружие.
— А как же ж не жить-то? — На лице Бартака проскользнуло облегчение. — Как чародеи прознали про это место, так оградили нас от миру. Мол, зараза всякая отсюда лезет. Может оно и так, но ведь не по-людски так от нас отгораживаться!
— Мил человек, не найдется ли у вас в деревне свободного двора, переждать непогоду? — спросила Кларисса. — Скоро дождь, и ночевать под открытым небом…
— Конечно найдется, госпожа, — закивал селянин. — Да и опасно это. Как норы дриадские затопит, они все наружу да и вылазят, звереют, бросаются на всех подряд. Да и другие мерзости наверх лезут, что и подумать страшно!
— Веди нас, Бартак, — сказал Бральди, хлопнув по спине потянувшегося к селянину Фрегри. — Тучи сгущаются.
— Конечно, добрый господин, следуйте за мной.
Дорога все петляла, словно это была звериная тропа. Бартак шел рядом, поскрипывая нехитрым посохом по придорожным камням. Несколько раз над головами путников пролетали странные фигуры, но селянин уверял, что тут не о чем беспокоиться. Твари просто ищут убежища, как все остальные.
Спустя несколько минут деревья начали редеть, то тут, то там встречались иссохшие пни. Они были близко. Через два поворота тропы их встретил массивный частокол. Часовые уже вскинули луки, но Бартак успел выкрикнуть тайное слово. Крестьяне кисло покосились на путников, им явно не хотелось пускать в свой дом чужаков.
Тяжелые ворота открылись. Дюжина покосившихся изб из камня и бревен смотрелись жалко, но лучшего в этих местах ожидать было невозможно. Среди света факелов виднелись кислые рожи крестьян, искалеченных и озлобленных.
— Гостеприимное местечко, ничего не скажешь, — пробормотал Ангус. — Думаете, здесь безопаснее, чем в лесу?
— Выбор не велик, Барон, — сказал Башет, так, чтобы селяне не слышали его. — Здесь не найти шелков и щедрого ужина, но хотя бы переждем дождь в сухости и без химер за спиной.
— Есть создания в этом мире опасней химер, Башет.
— Например?
— Люди.
Навстречу путникам вышел статного вида мужчина, в высокой меховой шапке и изогнутым мечом у пояса. Взгляд его хоть и выглядел заискивающим, но реакция селян не могла отмести чувства, что приезжим здесь не место.
— Доброго вечера, гости дорогие, — сказал он, приветственно вскинув руки. — С какими делами в наши края пожаловали?
— Ищем ночлега, добрый человек, — сказала Кларисса. Никто ей не препятствовал, даже Башет понял, что женской хваткой можно добиться большего, чем ударом меча. — Мы не задержимся в вашем селе, даем слово.
— Да не спешите Вы так, госпожа, — рассмеялся староста, — в наших краях принято сперва представиться и сесть за стол. Звать меня Морамир, а вас как, господа?
— Башет Тавирн, — нехотя признался вампир.
— Бральди, — сказал наездник варга.
— Кларисса Ван Даррен.
— Ангус Нарсед. — Барон тоже был не в восторге от таких пируэтов местного гостеприимства.
— Эльза, — сказала пророчица, выглянув из-за спины своей хранительницы.
— Ну вот и славненько! Ну я, сталбыть, Морамир, уже знаете. Прихожусь здесь старостой. — Руки старосты нервно теребили длинные седые усы. — И, сталбыть, я буду принимать вас в своем доме. Слезайте с коней и пройдемте в хату. Может, у нас небогато, но добрым гостям всегда найдется и кров и обедня. Давай-давайте, не стесняйтесь!
Несколько крестьян подбежали к коням и взяли их за поводья. Фрегри поводка не имел, и сильно брыкался, не даваясь в руки запуганному странным зверем поводырю.
— Не бойся, друг, — прошептал ему на ухо Бральди, погладив по мохнатой морде. Пес прискорбно заскулил и лизнул лицо хозяина шершавым языком. — Мы расстаемся ненадолго. Если случится беда, ты узнаешь, где меня найти. Будь к ним добрее.
Скакунов увели в дальний сарай, и староста повел путников в высокую двухэтажную избу.
— Ненастное времечко вы выбрали, добрые господа, — сказал он, открывая дверь. Обстановка не блистала роскошью, на стенах тускло коптили лучины, а из всех украшений гостей встречали лишь покореженные в схватках клинки. — Обычно ваши никогда в непогоду сюда не забредают, ученые уже. Чудища словно с цепи срываются, и на весь окрестный лес убежища не найти. Проходите, присаживайтесь.
Гости уселись за широкий стол из шершавых досок, и хлипкие скамьи жалобно скрипнули под тяжестью вооруженных людей.
— Ну-с, — сказал Морамир, присаживаясь во главе стола на стул, сплетенный из позвоночников и ребер зверей, — с чем пожаловали, гости дорогие? Или сначала посидим, как считаете?
— О еде не беспокойтесь, мы сами об этом позаботимся, — улыбнулась Кларисса.
— Ох, спасибо, госпожа. А то у нас с душами для вашего брата негусто, разве что кабанов на привязи могу притащить. Не хотите?
— Благодарю, мы сыты.
— Ну, тогда к делу. Уж не в замок вы направляетесь?
— С чего ты взял? — спросил Бральди.
— Ну, так, добрый господин, богатств здесь не ахти, да и на живность охотиться опасно. Укусит тебя какая местная сволочь, и все — хоть в костер прыгай! Они ж почти все заразу на себе разносят такую, что не забалуешь. С одними плотожорами сколько мучаемся! Сталбыть, не ради забавы пришли, а без забав у нас одно место обходится — Ашеран, чтоб его Боги разнесли к чертям собачьим!
Грянул гром, и тысячи небесных хлябей разверзлись над лесом.
— Тьфу, ты! — сплюнул староста. — Вот так всегда, чуть что не по нраву, начинает буянить!
— Кто? — спросил Башет.
— Да погода, будь она неладна! И хорошо, если просто дождь, здесь порой такая чертовщина творится, хоть на свет не рождайся. То гром среди ясного неба, то град здоровенный пойдет, потом крышу не залатаешь, а порой и эти, как их, фералы проснутся где-нибудь неподалеку из кургана какого, так и за шашку взяться приходится. А курганов этих тут просто поле непаханое. Говорят, раньше в замке колдун какой-то жил, ну, тогда, еще до всего этого, и жертв своих обрядов здесь закапывал. Вот и встают, нечистые, мстить, значит, за обиду. Но вернемся к нашим баранам. В Ашеран вам нужно.
— А в чем проблема? — спросил Бральди.
— Да, по сути, проблемы нет, — вздохнул Морамир, — разве что зазря там поляжете. Дорога туда ведет старая, так что пешком туда идти не придется. Но вот со зверьми там сладу нет никакого. Так что, возвращайтесь, послушайте добрый совет.
— Мы не можем вернуться, пока не попадем внутрь.
— Ну, воля ваша… Да, негоже гостей так долго держать. Мила!
Со второго этажа спустилась худая, измученная женщина в рваной одежде.
— А, у нас гости, — отрешенно сказала она. — Добрых дней вам, путники.
— Мила, родная, постели господам в свободных комнатах, они переночуют у нас.
Женщина вяло кивнула, и словно призрак улетела прочь.
— Ну, сталбыть, отдыхайте, — сказал староста. — Коль что понадобится — обращайтесь к Милке или ко мне, все раздобудем. А проголодаетесь — прошу, не трогайте людей. Они итак за каждого чужака готовы с меня шкуру спустить.
— Благодарим, добрый человек, — сказала Кларисса, улыбнувшись как можно более дружелюбно.
Староста в ответ оскалил неровный ряд зубов и вышел из избы.
— Ну, вы как хотите, — сказал Ангус, — а я на улицу.
Башет и женщины принялись располагаться за столом, очищая сумки от припасов. Бральди не знал, чем заняться. Есть не хотелось, говорить больше не о чем, и он решил пойти вслед за своим рабом, осмотреться.
Скрипнула дверь, и сразу за навесом над входом полупрозрачным занавесом стояла вода.
— Что, тоже не по себе? — спросил Ангус.
Барон стоял, прислонившись спиной к серой стене, и курил свою трубку. Дым дурмана лениво поднимался вверх, исчезая за пеленой воды.
— Негостеприимное место, — ответил Бральди. Факелы погасли, и над землей стелилась непроглядная тьма. Лишь огонек в трубке Ангуса раскалялся и затухал. — Ты готов к этому походу?
— Как будто у меня есть выбор! — огрызнулся Барон и на секунду застыл. — М-да, как-то банально звучит. Нет, не готов. Ты ничего не слышишь?
— Дождь, собаки, гроза…
— Нет, что-то другое. Будто… шепот, только идет словно отовсюду разом.
— Это все дурман, — усмехнулся вампир. — И что же говорит этот шепот?
— Не пойму, — сказал Ангус. — Как будто… одновременно зовет и прогоняет. Уж не призраки это?
— Все может быть.
— Кстати, все тянет кое-что спросить. Ты чего такой спокойный? Что такого сделала эта сумасшедшая девка, что ты стал прямо умиротворенным?
— Это не важно. Придет время, и сам все поймешь.
— Если бы.
Вампиры молча смотрели на дождь, слушая его быструю, непрекращающуюся песнь. Стихия бушевала, и явно не собиралась утихнуть в ближайшие часы. Слабый тычок в плечо вывел Бральди из тихого созерцания. Барон протянул ему свою трубку.
Вампир вспомнил, как он чувствовал себя, когда по его жилам текла Эссенция и на какое-то время задумался. Но трубку принял.
— Вот. — Барон протянул ему черный металлический брусок. — Зажигалка. Когда-то они были в моде.
Бральди улыбнулся, обхватил зубами мундштук и нажал украшенную изумрудом кнопку. Струйка пламени вырвалась наружу. Вампир поджег горстку Лунной Пыли и вдохнул терпкий дым. Бесконечное спокойствие быстро перетекло в расслабленность, а расслабленность — в вялость.
— Ну как? — усмехнулся Барон. — Пробрало?
— Трудно… сосредоточиться, — протянул Бральди.
— Да и не надо. Вдыхай поглубже и лови мелодию.
— Мелодию?
— Ну или волну, кому как кажется. У Архимага Молоха прекрасные поставщики. Для Баронов механисты такой чистой дряни не делают.
Время тянулось и тянулось, не спеша, как старый питон прокладывает себе дорогу сквозь жаркие джунгли. Мысли сами собой проносились в голове вампира и исчезали, едва он успевал их заметить. Все-таки, это волна, подумал он, чувствуя, как по телу разливается тяжелая дрема.
— Все-все, тебе хватит, — засмеялся Ангус, отобрав у него трубку и тут же затянувшись. — С дурманом шутить не стоит. Слушай, мне кажется, или по крышам кто-то бегает?
— Где? — заторможено спросил Бральди.
— Вон там.
Вампир посмотрел туда, куда указывал палец его раба. На мгновение ему показалось, что это всего лишь тени Лунной Пыли скачут туда-сюда, последствия дурмана и не более. Но через какое-то время, приглядевшись, он увидел широкие силуэты, медленно выбиравшиеся из мертвого леса и широкими прыжками забиравшиеся на крыши домов.
— Вот черт… — выдохнул Барон.
— ТРЕВОГА!!! ТРЕВОГА!!! — закричали где-то в стороне и звук рога пронесся над деревней.
Тени вздрогнули, и одна из них с ревом пронеслась возле вампиров. Гул рога сменился испуганным криком. Раскат молнии заглушил крик умирающего.
— К оружию! — закричал Барон.
Узорная трубка упала в липкую грязь, и Ангус кровавой стрелой бросился навстречу врагу. Бральди замешкался. Дурман в одно мгновение покинул его разум, и выхватив подаренное стариком-вестиарием оружие, вампир погрузился во Тьму.
Укрывшиеся в домах селяне медленно выбирались из своих убежищ, размахивая клинками и палицами. Бральди заметил, с кем ведет бой кровавый водоворот когтей и зубов. Тощие крылатые создания хватали длинными пальцами испуганных жителей, откусывая им головы и отрывая конечности. Их лица…
Это были вампиры. Дикие, раз и навсегда забывшие о своей человечности и поглощенные неутолимым голодом настолько, что не могли вытянуть из врага душу. Они пожирали добычу целиком, как грязные звери.
Выпрыгнув на ближайшей крыше, Бральди взмахом Душегуба снес голову одной твари. Ее тело распалось горстью сырого пепла, и изогнутое лезвие загудело, засияло зеленым светом, впитывая душу соперника.
— Сзади! — крикнул кто-то снизу.
Вампир не глядя нанес удар кинжалом. Тонкое лезвие с противным шлепком вонзилось в длинное тело упыря. Монстр удивленно посмотрел в глаза своему убийце и в тот же миг высох, наполняя багровой жидкостью лезвие ножа.
Душегуб и Кровопийца, пронеслось в голове Бральди.
Он хотел увидеть своего спасителя, но того уже рвали на части другие кровососы. Спрыгнув на головы врагов, вампир разрубил одного дикаря. Двое оставшихся набросились на него, пытаясь утопить в грязи. Небесный водопад застилал глаза, и Бральди не успел отвести удар упыря и четыре кровавых полосы украсили его лицо.
Запах собственной крови привел его в бешенство. Отбросив врагов, словно жалких щенков, вампир пронзил обоих клинками. Всюду сновали крестьяне, наугад рассекая воздух и падая на землю.
— Ух я вас, суки! — раздался крик старосты.
Со сноровкой бывалого воина Морамир выбежал из избы, размахивая саблей. Двое упырей сразу отпрянули от него, держась за рассеченные ребра. Следом за старостой выбежал Башет. Он не глядя размахивал могучим клеймором, словно смертоносная мельница.
— Не подпускайте их к домам! — крикнул Морамир, защищая порог своей избы.
На землю хлынула волна крови, оросив голову Бральди. Ангус сражался с дикарями их же оружием, вспарывая сосуды алыми когтями и ломая кости фальшивыми крыльями.
— В лесу! — крикнул он. — Их там целая куча!
Бральди перехватил поудобнее свое оружие, чувствуя, как закипает ярость в зачарованной стали. Бледнолицая волна хлынула из леса, ломая ветви и круша хлипкие хижины.
Раздался оглушительный вой, и из высокого сарая, распугивая жеребцов, выбежал Фрегри. Рыча во всю глотку, варг разомкнул мощную пасть, перекусив неосторожного упыря надвое.
— Сюда, друг! — скомандовал Бральди.
Подняв окровавленную морду, пес, грузно стуча лапами по вязкой земле, побежал спасать своего хозяина, разбрасывая в стороны куски вампирской плоти. Варг длинным прыжком добрался до хозяина, придавив когтистыми лапами тело безумного кровососа.
Стая упырей взмыла в воздух, неся в цепких руках кричащих селянок. Со свистом пролетело несколько стрел. Кровопийцы лишь недовольно закричали, но добычи своей не выбросили.
— Держите их, держите! — кричал Морамир, но было поздно.
Вампирский выводок отсупал, унося с собой половину жителей деревни.
— СУКИ! ТВАРИ! — кричал староста, пиная тяжелыми сапогами и вспарывая саблей тела изувеченных, но еще пытающихся спастись кровососов. — УБЛЮДКИ! ДА КАК ВЫ ПОСМЕЛИ?!
Оставшиеся в живых селяне последовали примеру своего предводителя. Под плачущим небом обезумевшие от крови и горя монстры разрывали голыми руками тела упырей, не давая им умереть быстрой смертью. Гнилая кровь смешивалась с грязью, многие крестьяне падали и вязли в воняющей железом и гнилью земле, но с неистовством сумасшедших поднимались и продолжали терзать бьющихся в агонии вампиров, пока не затихли их вопли, и последняя капля жизни не покинула их тела.
— Твари! Твари! — ревели люди, поднимаясь с колен.
Их души были полны ненависти, которую они не могли излить на врага. Жизнь была слишком зла к ним, и они жаждали мщения. Когда человек мстит, он забывает, почему и зачем он это делает. И эти крестьяне не оказались исключением.
— Вы! — выкрикнул староста, направив на гостей изогнутое лезвие. — Это вы привели их! Чужаки всегда не к добру!
— Эй, Морамир, очнись! — прогремел Башет. — Как мы могли это сделать?
— Это вы растормошили нечисть! — Староста кипел от злости, его пальцы все сильнее впивались в рукоять сабли. — Вы оставили нас здесь умирать!
— Очнись, старик! Мы невиновны!
— Построили стену, спалили лес, а теперь натравили на нас своих выродков!
Свора хищников смотрела на чужаков, скаля изукрашенные вампирской кровью рты. Медленно и неотвратимо, они плотной стеной двинулись на них. Почуяв угрозу, волнами хлещущую от селян, Фрегри прижался к земле, готовясь разорвать любого, кто посмеет тронуть его друзей.
— Люди, очнитесь! — крикнул Ангус, вздымая алые крылья. — Подумайте головой!
Толпа обезумела. Она молча надвигалась на мнимых обидчиков. Близость смерти пьянила их, им нечего было терять. Последний бросок умирающего зверя, жест отчаяния, нежелание уходить на тот свет, не отомстив.
— Тогда пеняйте на себя, — сказал Бральди.
Гнилые тела мерцали в отблесках грома. Вокруг вампиров плясали сталь и руки сумасшедших. Летели конечности, древние внутренности втаптывались в землю. Раскалывались черепа, рассекались не знающие страха тела и падали под ноги обороняющихся вампиров.
Толпа редела, но никто и не думал заканчивать бессмысленную схватку. Крестьяне лезли под зачарованную сталь и кровавые когти, словно бездумный скот. Сколько продолжалась эта отчаянная резня, никто не знал.
Шум прекратился. Земля была усеяна трупами. От вампиров несло смертью, и даже непрекращающийся ливень мог смыть с их рук всю ту гниль, что осела на них за время битвы. Убрав оружие, путники двинулись к дому старосты.
Дверь открыла жена Морамира. Ни о чем не подозревая, женщина вышла на порог, чтобы тут же оказаться в объятиях Ангуса. Она не успела ничего почувствовать. Вампир был достаточно голоден, чтобы сделать это быстро.
Кларисса смотрела на вошедших сородичей, как на чудовищ, но не произнесла ни слова. Лишь Эльза стыдливо улыбалась позади своей защитницы, прикрывшись рыжими локонами. Она видела в том, что произошло, нечто совсем иное. Что именно — никто не знал, и знать не хотел. Злость и усталость накатились на вампиров с такой силой, что ноги подкашивались сами собой. Размазывая по дощатому полу кровавое месиво, они прошагали к столу, жадно вытягивая из запасов бутыли с заточенными душами и опорожняя их одним яростным глотком.
Что бы ни произошло там, за порогом, это умерло под тихий шелест дождя. Переждать ливень и двигаться дальше. А пока — отдыхать.
Это был отвратительный день.