- Копейки, - ответил он, быстро принимая свой нож. - Только руки марать.
- Ну, коли так, будем спички тащить!
- Ура! Спички тащить! - закричали Сопелки и забрали гривенники.
Когда Лерка вышел из подворотни на задний двор, незначительный Сопелка тащил зубами спичку, вбитую в центр круга рукояткой ножа. Рядом с ним, голова к голове, стоял на четвереньках Болонка, чудом избежавший проигрыша, и визжал от восторга.
Увидев в кругу ребят Кащея, Лерка дрогнул, но мстительная идея, владевшая им, не позволяла отступать. Он дождался, пока выпрямился перепачканный Сопелка с торчащей в зубах спичкой, и объявил:
- Ребята, наши Минск взяли!
- Ура! Минск! Ура! - закричали мальчишки, подпрыгивая и потрясая кулаками.
"Вот так, папаша, выходит, освободили тебя, радуйся", - думал Сахан, ковыряя ножом землю.
- Слушайте, ребята, давайте сделаем что-нибудь для фронта, пока не поздно. А то кончится война - а мы ни при чем окажемся. Вон Ферапонт Головатый самолет на свои сбережения построил, слышали?
- Эка удивил. Прошлым годом тоже колхозник какой-то на два танка пожертвовал, - ответил любознательный Сопелка.
- Богатые они, колхозники, - сказал его завистливый брат.
- Это перекупщики, что на рынках торгуют, - богатые. А колхозники - голь, хуже нас живут. Ферапонт этот из Сибири вроде, - заметил Кащей.
- Ну да, он там с Болонкой червяков ел, а на сбережения самолеты строил, отозвался Сахан.
- Ты к чему клонишь, моряк? - спросил Кащей.
- А к тому, что все вокруг героизм проявляют, а мы - ничего, - ответил Лерка, покорно отзываясь на "моряка".
- Ишь ты, героизм! Какие нежности при нашей бедности, - бросил Сахан.
- А все же подумать надо. Всем...
- Ну, ты всех-то не равняй. Я и окопы рыл, и проволоку мотал, - огрызнулся Сахан.
- Поди бесплатно! До сих пор помнишь, - белозубо отозвался Кащей. - Копать - все копали. А вот ремеслушные Сопелки со своим классом после смены оставались - так на самолет заработали.
- Правда. Они и ночевали там, - подтвердили Сопелки.
Лерка решил, что момент настал, и произнес с посильной твердостью:
- Давайте деньги на танк соберем.
- Может, на корабль сбросимся? - неприязненно спросил Кащей. - Чего мелочиться?
- А на танке напишут, - продолжал Лерка, ободрившись: - "Красной Армии от Песочного дома".
- А ты думал, сколько он стоит? - спросил Сахан.
- На танк не соберем, так хоть на башню - и то дело.
- Пусть тот и собирает, кому всех дел - в карман слазить. А у меня сапоги, видишь, того, пропускают аш два о, - угрюмо ответил Сахан и выставил ботинок, перевязанный бельевой веревкой.
- Не прибедняйся, - оборвал его Кащей. - Сопелки вон босиком ходят.
- Теперь ребят полно, - сказал Лерка. - Пустим клич по дворам, соберем деньги.
- С мира по нитке, голому рубаха, - сказал умудренный Сопелка.
- Не хотел бы я в той рубахе ходить, - заметил Сахан.
- Соберем! - неожиданно выпалил Авдейка. - Непременно соберем. Пойдем по дворам...
- С шапкой, - вставил Сахан. - Болонка будет червяков жрать, а ты с шапкой по кругу.
- Соберем! Соберем! Даешь танк! - кричали Сопелки.
В гвалте позабыли про игру, повскакали, только Кащей однообразно вонзал финку в разрыхленный круг и потирал нагрудный карман, где тлела похоронка на Митяя. "Кончились братаны, ушли в бесчувствие, всю боль матери оставили. За нее и душа горит, не за них. По Алехе горевал, а по ним - не стану. Под себя Алеха не греб, открыто жил, за всех..."
- Деньги будут, - негромко произнес Кащей, и все тут же угомонились. Будут, говорю, деньги. Подсобим, значит, родине. Недели в две обернемся. Идите по дворам, продавайте, что можете, воруйте - словом, землю ройте. Соберем.
- Ура! Да здравствует танк Т-34! - кричал Болонка.
Кащей несколько раз ударил финкой в дерн, очищая лезвие. Потом ловко сунул ее за голенище. Лезвие вспыхнуло и погасло. Кащей встал.
- Подсобим, значит. Будет Алехе память. Через две недели деньги на бочку.
Сахан неловко поднялся на затекшие ноги и наступил на трубку противогаза. Гофрированный рукав растянулся, вырвал из-за пояса маску и хватил ею оземь. Он поднял ее и расправил на руке.
- Цела? - участливо спросил Кащей.
Сахан, не оборачиваясь, почуял его усмешку и стал торопливо запихивать маску за ремень.
Еще в октябре сорок первого года, когда Кащей проводил в армию Митяя, последнего из братьев, Сахан усомнился в его превосходстве, которое прежде безоговорочно принимал. Кащей остался один, он утратил право сильного, и Сахан сбросил его со счетов, осмелел и искал случая утвердиться над ним. Однажды, натянув противогазную маску и до обморока напугав Болонку, Сахан обнаглел, сунулся к окну Кащея и утробно завыл. И тут окно как будто взорвалось - из комнаты вылетела асбестовая подставка под утюг, и сотни осколков обожгли Сахана. Только маска спасла. И теперь, укладывая ее за ремень, Сахан различал порезы на сероватой резине.
Оправившись от неприятного воспоминания, Сахан передвинул противогаз на бедро и молодцевато прихлопнул ладонью. Кащей вдруг помрачнел, схватил Сахана за куртку, сильно скрутил у подбородка и негромко сказал:
- Так ты смотри, нищета, меньше куска принесешь - из глотки выдеру. При всех говорю.
Сахан остолбенел. Без кровинки в лице смотрел вслед удаляющемуся Кащею, только щека дергалась.
- Не горюй, - сказал Лерка и, обняв Сахана за плечи, повел от свалки.
- Это что за кусок такой? - спросил Болонка.
- Тысяча рублей.