- Разве это перевязка? - снисходительно вопросил дед. - Я вот, помню, голову одному другу привязывал.
- Как? - переспросил Авдейка.
- Да так, осколком ему шею порвало. Ну, не всю шею - с половину примерно. Вот это была перевязка.
- И... что?
- Да ничего. - Дед отвернулся и засопел. - Умер он. Так бинта не было, рубахой перевязывал.
- Не горюй, дед, - сказал Авдейка и погладил могучее плечо.
Потом вытащил из штанишек рубашку и потряс над своей кроватью. С шуршанием посыпались на белое покрывало деньги и незнакомые лица. Сам Авдейка с куском хлеба у рта прилип к пузу и щекотался. Звякнули стаканы о поднос, Авдейка пихнул деньги под матрас, собрал профили и показал бабусе.
"Расскажи", - попросили ее глаза.
Спрятав за спину перевязанные руки, Авдейка рассказал про инвалида, который делал людей из черной бумаги, делился хлебом и уверял, что знает его.
""...был узнан ими в преломлении хлеба", - вспомнила бабуся. - ...как он был узнан... в преломлении хлеба. В Еммаусе, в шестидесяти стадиях от Иерусалима". - И, закрыв глаза" просила за внука.
Авдейка вернулся к деду и разложил профили по скатерти.
- Вот это ребята! -воскликнул дед. отобрав военных. - А я тут с кукишами целый день. Множатся, талы, хвосты в руках оставляют - тьфу! А на этих сердце радуется! Ну разве победишь нас с такими ребятами? - Перейдя к штатским профилям, дед нахмурился. - А эти откуда? Похоже, кукиши.
- Оттуда же, с вокзала. Это мешочники.
- А это? Да не блатной ли? - спросил дед, тыча пальцем в хищное лицо под кепкой.
- Это вор, - пояснил Авдейка.
Дед отложил вора и пододвинул новый профиль.
- А этот вроде знаком!
- Это партейный, с этой... перепипии.
Дед захохотал.
- Партийный. С периферии. То-то, смотрю, знаком будто.
Дед повернул черную бумажку, словно хотел увидеть анфас.
- Его-то лично навряд ли знаю. Вот что с той войны - точно. Мало осталось нас - поколения-то, - вот и похожи издаля. Жив мужик. Ишь ты, каким чертом. В шляпе!
Дед улыбался, разглаживая профиль в шляпе, но увидал Авдейку с куском хлеба у рта и уже не отрывался от него. Потом спрятал Авдейкин профиль в солдатскую книжку и уложил в нагрудный карман.
- Это - мне. А теперь гайда на кухню, картошки есть, мать оставила.
- Я не буду, - сказал Авдейка.
- Как это?
- Я с инвалидом хлеб ел. И вообще, картошку больше есть не буду. Никогда, - ответил Авдейка и убежал, оставив деда в сомнении.
# # #
На заднем дворе сидели Сопелки, застенчиво наблюдавшие за Болонкой, который копал землю ржавой железкой и всхлипывал. Сопелки посмотрели на Авдейкины бинты, но из гордости ничего не спросили.
- Болонку мы уже побили, - сообщил каверзный Сопелка.
- Да, с него хватит, - подтвердили остальные Сопелки.
- Я не собираюсь его бить, - объяснил Авдейка. - А вы-то его за что?
- За жадность. Он, видишь, от нас черта закопал, а теперь забыл где. Весь двор уже изрыл.
- Скоро вглубь пойдет и в Америке выйдет. Там этих чертей поди завались, предположил умудренный Сопелка.
Авдейка подошел к Болонке, склонившемуся над очередной ямкой в безутешной скорби.
- Хочешь, Сопелок побьем?
Болонка отрицательно помотал головой и заплакал.
- Ты чего?
- Я знаю, - объявил любознательный Сопелка. - Он Сахану нож проиграл, я видел.
- Которым пальцы резали? - воскликнул Авдейка.
- Тот... - ответил Болонка сквозь всхлипывания. - Я его на танк хотел... за деньги продать... За пятьдесят рублей. А Сахан говорит - хочешь сто? Ну я и захотел... Только в ножички, говорит, разыграем...
- Жадность фрайера сгубила, - заметил любознательный Сопелка. - А хороший был нож?
- Из этого... которое почти золото. Фрукты резать.
- Из серебра, - решил умудренный Сопелка.
- Ты ведь говорил, у вас полно таких ножей, - вспомнил Авдейка.
- Говорил... А он все равно один. Другие в Сибири остались.
- Я бы тебе штык отдал, - сказал Авдейка, - но он не мой теперь.
- Я знаю, что делать, - решил Сопелка-игрок, обращаясь к братьям. Поставим битку против ножа - и отыграем у Сахана.
- Только битку проиграешь, - заметил Сопелка-скептик.