- И чего ты не помрешь никак, карикатида? - спросил Сахан. - Такая мразь, а живешь.
Данауров раболепно улыбался и выражал понимание.
Из подъезда вышел Авдейка. Он остановился на каменной ступени - теплой, растрескавшейся, как ладонь, - и растерянно сощурился на свет. Тревога не оставляла его после разговора с дядей Колей-электриком. Он спешил во двор, когда сумрачный коридор пересекла струя света, упавшая так внезапно, что Авдейка споткнулся о нее. Из распахнутой двери высунулся дядя Коля в полосатом халате и резиновым тигром бросился к Авдейке.
- Нехорошо, нехорошо, забыл меня совсем, - говорил дядя Коля, втаскивая Авдейку в свою комнату. - Все с дедом, а меня забыл. Где он, кстати, твой дед?
- С кукишами воевать пошел.
- Это кто ж такие - кукиши?
- Крысы такие. Тыловые.
- Так-так-так, - ответил дядя Коля маятниковым бормотанием, прохаживаясь по комнате. - Тыловые, значит. Смелый твой дед, не боится никого.
- Смелый. Не боится, - подтвердил Авдейка и заметил, что треугольный рот дяди Коли растянулся в узкую черту.
- И товарища Сталина? - спросил дядя Коля, резко останавливаясь перед Авдейкой.
- И Сталина. А его бояться надо?
- Простая простота! - воскликнул дядя Коля, вспомнив нечто средневековое. - Но ближе к делу. Недоволен поди войной?
- Недоволен. Лучшие люди, говорит, там гибнут. А его не пускают воевать. Живу, говорит, с калеками да кукишами.
- Опять кукиши! Так-так-так, - ответил дядя Коля, впадая в маятниковое бормотание.
- Что "так-так-так"? - спросил Авдейка.
- Публично заявляет о неверном ведении войны. Ни во что не ставит вдохновителя и организатора всех наших побед. Настраивает население против тыловых кадров. Вот, значит, каков.
- О ком ты, дядя Коля? - изумленно спросил Авдейка.
- О деде твоем, о ком же.
- Врешь ты все, дядя Коля, - печально сказал Авдейка. - И кукиш. Я раньше не верил, что ты плитки воруешь, а теперь верю.
- А я тебя грамоте учил, думал, ты мне друг. Авдейка посмотрел на обиженный треугольник, в который сложились губы дяди Коли, и ответил:
- Я все буквы забуду, которые с тобой учил, а в школе снова выучу. Или другие придумаю.
Потом он дотронулся до руки дяди Коли и ушел с предчувствием какого-то несчастья, которое непременно стрясется - не с дедом и не с ним, а с самим дядей Колей...
- Ну ты, шелупонь! - услышал Авдейка голос Сахана. - Мешком тебя трахнули? Третий раз спрашиваю - дома Коля-электрик?
- Дома. А зачем тебе?
- Много будешь знать - вот какой станешь. - Сахан взял Данаурова за нос и повернул к Авдейке. - Видал?
- Оставь его, - сказал Авдейка. - У него и так детей нету.
- А соплей как у тебя, - ответил Сахан, тщательно вытирая пальцы о пиджак Данаурова.
- Мальчик, дай мне палку, - скорбно проскрипел Данауров.
Авдейка поднял черную палку, осмотрел ее и вернул Данаурову. Тот с неожиданной силой ткнул ею Авдейку и захихикал.
Авдейка ушел, растирая грудь, и так обиделся, что даже не стал смотреть, как разгружают уголь. Дед, возвращавшийся с подписями изгнанников под текстом обвинения домоуправа Пиводелова А. А., саркастически прихрамывающим на литеры "X" и "М", встретил Авдейку у ворот и подбросил вверх:
- Подписались! Не все, правда, но двенадцать душ есть. Выходит, отделение теперь подо мной! Наверное, и дивизии так не радовался. Ну, держись, домоуправ!
Но Авдейка не разделял его радости и молча высвобождался из железных рук.
- Ты чего нахохлился? - спросил дед.
- Я ему палку поднял, а он меня ударил.
- Кто?
- Который не верит.
- Плюнь, Авдейка, он ведь не человек. Урод он.
- Некрасивый, - согласился Авдейка.
- Не в красоте дело. Он урод, моральный урод. Понимаешь?
- Понимаю. - Авдейка вздохнул. - И не побьешь его - старый он и трясется.
- Молодец, - ответил дед. - Но не горюй, кого бить - всегда найдется. Вот кукиши...
Тут дед встрепенулся и стал всматриваться в глубину двора.
- Уголь?
- Уголь, - подтвердил Авдейка. - На зиму заготавливают.
Дед фыркнул, как застоявшийся конь, и помчался к кочегарке. Авдейка поскакал следом, мельком прочитав вопросительную ногу Штыря, сидевшего на парапете.
# # #
В кузове грузовика, загнанного в подворотню, двое людей орудовали лопатами, сбрасывая уголь в выем подвального окна кочегарки. В проеме распахнутой двери стоял Феденька и покрикивал:
- Не гони! Не гони! Точнее сыпьте, дьяволы!
- Эй, в машине! - гаркнул дед.