Орлов снова нацелился:
- Известно. Ну-у?
- Известно тебе, что обязаны мы в таких случаях предпринимать?
- Кто - мы? Батальон у вас свой.
- Известно тебе, сколько людей в нашем батальоне?
- Почем я знаю...
Котляр продолжал тем же тоном:
- Известно тебе, что в городе других воинских частей нет?
- В том-то и дело - нету; и говорю об этом.
- Известно тебе, что ты начальник гарнизона и прочее?...
Орлов перестал отвечать. Он беспомощно смотрел на Котляра. Орлов, даже будучи заведомо неправым, всегда мог с успехом отругаться от любого бесспорно правого противника. Но он совсем не умел оставаться твердым против тех, на кого плохо действовала его трескучая свирепость.
На его счастье, в эту минуту открыли дверь. Увидев вошедшего, Орлов даже просиял.
3.
В круглую комнату входил быстрыми длинными шагами Шамардин, командир караульной роты.
Просиявший Орлов замахал ему навстречу обеими руками:
- Сюда! сюда! сюда!
Но впереди Шамардина торопливо шел Костя. Было очевидно, что мальчик умышленно загораживал Шамардину дорогу. По взглядам, бросаемым им на Орлова, можно было судить, что мальчик приготовился к жаркому объяснению со своим начальником.
Косте было поручено принести списки. Он вместо этого привел самого командира караульной роты. Костя сделал это совершенно сознательно, решив по каким-то приметам, что так будет лучше. Впрочем, он начистоту объяснил Шамардину, что Губвоенком требует только списки роты, а не самого Шамардина; но он, Костя, находит, что будет лучше, если явится сам 1000 Шамардин.
Пока Костя, путаясь и сбиваясь, объяснял эту свою мысль, Шамардин смотрел на него с крайним удивлением. И не дав ему кончить, спросил:
- Почему так, молодой человек?
- Просто думаю я... я знаю, - торопливым полушопотом говорил Костя. - Там ведь Абрамов и Котляр... знаете - из Губчеки? Они, я думаю, из-за налета в Красном приехали. У них людей очень мало... Ваших и хотят послать... Айда, товарищ командир.
Шамардин только одобрительно крякнул.
Загораживая собственным телом Шамардину дорогу, Костя только очень желал дать Орлову свои объяснения первым. Но едва он открыл рот, Орлов прикрикнул:
- Цыц!
Костя сделал полуоборот, старательно щелкнул каблуками и молодцевато вышел.
Орлов радостно крикнул Шамардину:
- Скажите этим, сколько у вас людей в роте! - Он показал пальцем на Абрамова и Котляра.
- Сто двадцать шесть, Матвей Яковлевич.
- Им, а не мне. Я без вас знаю. Им!
Шамардин повел длинным носом, как рулем, в сторону Абрамова и Котляра.
- Сто двадцать шесть людей у меня в роте.
- Совершенно правильно! А в дневной наряд сколько нужно?... Им...
- Без малого двести.
- Теперь скажите им, сколько вы можете выделить людей?
- Нисколько... Не могу. Никак нет.
Орлов перевернулся лицом к Абрамову:
- Ну что, черти-вы-дьяволы-черти, - сказал, он. - Говорил я вам! Где же люди? Не рожу же я тут на месте их, коли их нету совсем.
Абрамов кивнул головой, выражая согласие:
- Милый ты мой, - сказал он неторопливо, - мы очень хорошо знаем, что ты не баба, и тем более - не брюхатая баба. Но ты поверь нам: мы очень хорошо знаем, что сейчас ты дашь нам тридцать человек, а двадцать пойдет от нас; снабжение наше... Да, да, снабжение наше! - начал с серьезным лицом уверять Абрамов, увидев открытый рот Орлова.
- Вот и все, дядя, - сказал Котляр.
Абрамов кивнул головой:
- Точка.
Орлов мигал; смотрел то на одного, то на другого.
- Ступайте! - свирепо сказал он, заметив бесстрастное лицо Шамардина.
- Ну что ты, милый, что ты нам на это скажешь? - спросил Абрамов, когда Шамардин, четко печатая каблуками, вышел.
- И, пожалуйста, поскорее, а то нам некогда, - добавил Котляр.
Орлов долго молчал, ероша волосы, потом его маленькие и бурые, как головки спичек, глаза хитро сощурились:
- Мать вашу так! - тихо и внушительно сказал он.
Абрамов продолжал смотреть на него вопросительно, хорошо зная, что это только предисловие.