Облик Огня - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8

Глава VI

Комната сияла голубым цветом. Зарево ярко освещало помещение через открытое окно. В большой золотой клетке по центру комнаты сидели два, ярко окрашенных во все цвета радуги, попугая.

— Лори. Лори, — без конца повторяли они.

Невысокая девушка в синем шелковом платье приоткрыла клетку и просунула в нее руку.

— Кушайте, милые, — прожурчала она своим тонким голосом.

— Лори. Лори. Лори, — звучало в ответ.

Попугаи зацепили по несколько зерен с ее ладони и, воспользовавшись открытой дверцей, разлетелись по комнате. Один уселся на окно, а другой вцепился когтями в сложенные на прикроватной тумбе книги.

Это было искусно обставленное помещение, где каждая деталь олицетворяла хозяйку и была ей под стать. Будь то занавески с изящной каймой из золотых ниток, будь то кровать, резьба на дереве которой была настолько незаурядна, что даже самые мелкие детали рисунка легко просматривались — при всем многообразии вырезанных на спинке цветов можно было точно сказать какой из них к какому виду принадлежит и какое название носит. Напротив кровати стоял туалетный столик с зеркалом, где было расположено нескончаемое количество сосудов — баночек и склянок с различными жидкостями и порошками, которые помогали своей серебряноволосой владелице подчеркивать, итак, заметную красоту.

С улицы послышался мелодичный свист. Девушка радостно подбежала к окну как будто уже несколько часов ждала его.

— Сарвилл? Залезай скорее, пока тебя не заметили, — громко шепнула сероглазая хозяйка и шире отодвинула занавески.

Юноша ловко забрался по стене и запрыгнул в окно, спугнув одного из попугаев.

— Я соскучился, Лиана. — Он положил руки принцессе на талию и их губы встретились.

— Ты сильно рискуешь, появляясь тут днем, милый, — она слегка отклонилась назад, желая получить ответ.

— Молчи.

— Но…

— Молчи, — повторил он и нежно прикоснулся пальцами к ее щеке.

Странник вновь слышал запах ванили, которым всегда так приятно пахло, когда он был рядом с ней. Он тонул в нем. Словно оказывался в самом центре Солнечного Моря и уходил под воду не желая спасаться или делать хотя бы какие-то движения для того, чтобы спастись. Его ладонь ласково соскользнула к ней на шею, а губы нашли ее аккуратное маленькое ушко. Лиана закрыла глаза и тысячи мурашек побежали по ее спине. Они медленно и хаотично разбегались по всему телу. Поцелуями он опустился на ее тонкую шею и легко развязал шнуровку на платье — оно соскользнуло вниз. Принцесса ответила, пустив руки под его рубашку, и медленно повела их вверх, наслаждаясь каждым дюймом его напряженного тела, а уже через несколько мгновений сбросила ее на пол. Пальцы ловко сжимали и разжимали каштановые волосы Сарвилла. Она жадно впилась в его губы, и они упали на постель, лазурь которой отражалась в потолке.

Он дарил свои поцелуи ее плечам, груди, плоскому животику, на котором уже образовались маленькие капельки пота. Ее набухшие соски желали его, но он не прикасался к ним, он словно дразнил сам себя, пока Лиана, наконец, не заставила его, своим резким и нетерпеливым движением, прильнуть к ним. Он обхватил ее бедра. Она тонко застонала.

Попугай на окне не переставал повторять.

— Лори. Лори. Лори. Лори. Лори.

***

В воздухе пахло ванилью. Принцесса лежала у странника на груди и вычерчивала на ней невидимые фигуры.

— О чем ты думаешь, Сарвилл? — шепотом спросила она, еле заметно подняв брови.

— Не могу выбросить из головы. Я тебе не говорил, но уже совершенно ясно, что Диодора вскоре умрет. Мать постоянно сидит возле нее и спит едва ли пару часов в сутки. Если так будет продолжаться, то и она проживет не дольше…

— Должен быть какой-то выход. — Лиана задумчиво посмотрела на потолок.

— Выход есть. Конечно, метод подействует не наверняка, но… Седрик обещал приготовить снадобье, которое поможет снять симптомы Черного Палача. Дело в том, что его составляющие стоят жутко дорого, поэтому мне нужно время, чтобы добыть необходимое количество ситемов.

Пауза, которая возникла после, была настолько же коротка, насколько наполнена недюжинным напряжением, закончившимся взрывной волной, которую принцесса обрушила на своего любовника.

— Почему ты не признался сразу, Сар? — она поднялась над ним и звонко шлепнула ладонью о его грудь, недовольно поморщив нос. — Вопрос золота — это самый простой выход, который только мог возникнуть перед тобой, а ты в очередной раз тешишь свою гордость, заставляя сестру умирать от редкой болезни.

— Так ты точно не заставишь меня принять твою помощь.

Принцесса нервно поднялась с постели и накинула на себя легкую ночную сорочку из тончайшего бирюзового шелка. Затем она села напротив туалетного столика и принялась расчесывать пучок серебряных волос, небрежно спутанных на затылке. Сарвилл лежал неподвижно, наблюдая за тем, как ее пальцы, раз за разом тонут в серебряном море и постоянно выныривают из него.

— Ты можешь украсть драгоценности у меня, — наконец произнесла Лиана, повернувшись к нему лицом и пристально посмотрела прямо в разные глаза. Она открыла верхний ящик столика и достала оттуда отполированную резную шкатулку с вырезанным на ней гербом дома Вековечных.

— Этого хватит? — растеряно спросила девушка и подняла крышку.

— Ли, я не могу и никогда не смогу этого принять. Потому что не хочу, — опередил ее вопрос медведь, — с тем же успехом я мог бы запросто украсть драгоценности из сокровищницы твоего отца или выиграть целое состояние в бландж.

В комнате стало тихо. Казалось, даже попугаи задумчиво принялись анализировать слова гостя, который так часто оказывался в этих покоях.

— Сделай это, Сар. — Попросила принцесса. Она присела на край кровати и накрыла своей ладонью его руку. — Я не так наивна, чтобы не понять, что моих украшений даже на твой первый взгляд оказалось недостаточно, иначе ты был бы полным глупцом, отказавшись от моей помощи, при этом обрекая на гибель своих родных. Даже у гордости есть предел.

— Не сходи с ума, Ли. На счет сокровищницы… это был не более чем неудачный пример. — странник рассмеялся.

Глаза принцессы были полны решимости.

— Послушай, Сарвилл, — девушка говорила с пугающим спокойствием, — у моего отца полно золота. Спасенная тобой жизнь обойдется ему в несколько томных минут размышлений над тем, как вернуть утраченное добро, а скорее всего вообще останется незамеченной. Верно ли искать в нашем случае другие варианты, если здесь я более всего могу подсобить?

Сарвилл был похож на выпускника Высшей школы, вытянувшего на решающем экзамене билет с вопросами, на которые он не знал ответа. Искушение было великим, и никто был бы не в силах устоять.

— В сокровищнице ночью ты не встретишь ни души, — продолжала принцесса, — ты знаешь, как незаметно проникнуть на территорию замка не хуже василиска, который знает, как превратить свою жертву в камень.

— Я бы сказал, не хуже портовой шлюхи, которая точно знает, как ублажить своего постоянного клиента.

Сарвилл заулыбался, девушка зашлась мелодичным хохотом. Ей всегда нравились его пошлые шутки, которых она была лишена в силу принятых высоких манер в стенах замка Шаарвиль.

— Ну что? Ты сделаешь это? — осторожно спросила Лиана, пододвинувшись к нему настолько близко, что он почувствовал ее дыхание.

— Мне надо собраться с мыслями, — сдался странник. — Сегодня ночью я прослежу за стражей, отмечу для себя все необходимое, а завтра к полуночи сделаю это.

Она нежно поцеловала его. Он снова стал медленно уходить под воду из эмоций и благоуханий.

— Лиана, открой!

Из-за двери послышался глухой голос — низкий и скрипучий, словно за ней кто-то учился играть на волынке, но выходило довольно скверно.

— Одну минуту! Я не одета, отец, — серебряноволосая крикнула в ответ. — Прячься! — беспокойно шепнула она страннику.

Сарвилл ловко вскочил с кровати и нагишом нырнул за окно, притаившись за стеной на небольшом выступе — ему было не впервой прятаться тут от неожиданных гостей в покоях принцессы. Однажды он так торопился укрыться, что сучья высоченной липы у окна принцессы настолько сильно расцарапали ему зад, что еще несколько дней после медведь не мог нормально сидеть. Вот и в этот раз ветки уже знакомого дерева облизывали его самые интимные места, заодно пряча тайного посетителя от патрулирующей территорию замка стражи.

Лиана завязала пояс поверх накидки, затолкала всю лежащую на полу одежду под кровать и еще раз внимательно осмотрела комнату на предмет присутствия чужеродных вещей.

— Да, отец? — сонным голосом спросила она, отворив дверь.

Король вошел в комнату и подозрительно осмотрелся.

— Джоран должно быть обознался — ему почудилось, что ты здесь не одна. Ты же не прячешь под кроватью какого-нибудь простолюдина, с которым тебе хочется дружить в силу твоего созревания?

— Должно быть это мои попугаи, отец, — ответила королевская дочь, в ее серых глазах при желании можно было разглядеть воздушные вихри. — А почему рыцарь, приставленный охранять меня, вообще докладывает тебе о том, что происходит в моих покоях, а не справляется об этом сам?

— Он получает жалованье за хранение твоего покоя и неважно защищает он тебя от безумцев, которые могут напасть на улице или от тебя самой. Ты говоришь мне правду, Лиана? — он еще раз окинул ее своим, холодным как сталь, взглядом.

— Зачем мне вам врать, Ваше Величество?

— Это ты мне скажи! Готов поклясться, что ты опять практиковала магию! — далее король заговорил тише, но более грозно, — ты же знаешь, что это наказуемо? А то, что это самое опасное оружие, которое только может быть, ты знаешь?! Мне не хочется в который раз тратить время на объяснение причин, по которым тебе не стоит развивать свои проклятые способности. В этих стенах я не потерплю непослушания и если я получу хоть одно доказательство того, что ты не оставила дурную затею, то ты немедленно отправишься в Башню Стихий и твоя мать уже не сможет этому помешать.

Принцесса побледнела. Глаза сделались влажными.

— Я…

— Почему Боги не подарили мне сына?! — взвывая, перебил Рогар, при этом красноречиво размахивая руками. — Все ясно. Они испытывают мое терпение. А знаешь, кто еще испытывает мое терпение? Твоя матушка. Клянусь, если и в этот раз она подарит мне девчонку с магическими способностями, я прикажу сбросить ее в Солнечное Море во время отлива!

Король взял принцессу за плечи хваткой настоящего хищника. От него несло потом и вином.

— Ты знаешь, как я ненавижу магию и знаешь, что для меня нет преград, если я сочту твои способности угрозой государству. Поэтому советую забыть каждое заклинание, которое ты успела выучить, будучи невоспитанным подростком, да еще и под защитой своей матери. Иначе, клянусь Богами, весь ваш бабский выводок пойдет ко дну.

Сарвилл, отчетливо слышавший каждое слово, готов был вернуться в комнату и собственноручно придушить короля, но самообладание оказалось сильнее.

Рогар еще раз окинул взглядом комнату и пошел к выходу.

— Солнце уже катится к закату, а ты до сих пор не одета. Соберись, мы с Антиной ждем тебя на ужин, — как ни в чем не бывало проговорил он, и удалился.

Лиана поспешила захлопнуть дверь и с яростью ударила по вырезанным на ней узорам. Слезы катились по дрожащим щекам принцессы, когда Сарвилл вернулся в комнату и прижал ее к себе.

— Я обещаю, дай мне немного времени, и мы сбежим в Творс, где никто и никогда не упрекнет тебя за чародейство, — шептал он ей на ухо настолько уверенно, что с каждым словом принцессе все больше верилось в то, что это правда.

— Что может быть прекраснее магии, Сарвилл? — спросила она, когда успокоилась, а ее дыхание вновь стало ровным.

— Хм. Быть может моя обнаженная натура, прячущаяся от глаз твоего отца за окном, — он улыбнулся, принцесса хихикнула в ответ.

— Я серьезно. Ты знаешь, я читала, что самые могущественные древние эльфы могли управляться сразу с несколькими стихиями. Например, среди них был магистр, который мог управлять одновременно водными потоками и потоками воздуха, и когда он делал это, его враги впадали в панику, а союзники восторженно замирали под впечатлением того, что происходило на поле боя.

— Я тоже хочу творить такую магию, — вновь вернулась Лиана к теме спустя некоторое время. — Такую магию, которую можно будет изобразить на полотне, как нечто прекрасное и внеземное. Такую, которая будет вдохновлять мне подобных на познание и дальнейшее изучение этой неточной, но, несомненно, интересной науки. Поэтому, что бы ни говорил отец, я никогда не брошу этим заниматься! — капризно заявила она. — Пусть даже мне придется познавать ее границы в Башне Стихий!

Сарвилл вновь обнял принцессу, улыбаясь ее наивности.

— Они под кроватью, — сказала она, заметив, как странник что-то ищет в комнате глазами.

Он достал свои вещи и, быстро одевшись, подошел к окну.

— Я люблю тебя, Ли.

— И я тебя.

Принцесса наблюдала из окна, как юноша ловко спускается по стене, настолько незаметно цепляясь за выступы, что, казалось, будто он просто скользит по зданию, замедляя свое падение лишь силой мысли. Осторожно оглядываясь по сторонам, он перепрыгнул через высокий каменный забор и скрылся за листьями высокой липы.

***

Обеденный зал был размером с шестую часть дастгардской площади — Штормплац. Служанки бегали по нему, словно трудолюбивые пчелки, спешившие отстроить соты, в которых они смогут комфортно перезимовать. За большим столом сидели Рогар Вековечный, королева Антина и принцесса — будущая наследница престола.

Все молчали. Король злоупотреблял красным вином, не изменяя прежнему себе.

— Как тебе запеченная утка, Лиана?

— Я не испробовала ее, отец. Нет аппетита. — пробубнила себе под нос принцесса. Она знала, что этим разозлит короля, но не могла ничего с собой поделать.

— Быть может тебе подать жареных крыс? — очень спокойным и полным серьезности голосом спросил король. — У бездомных в Дастгарде всегда при виде них появляется аппетит, — он осушил бокал и неприятно посмотрел на дочь.

— Прошу. Ваше Величество, — вмешалась Антина и взяла короля за руку, сверкнув золотым кольцом, с большим синим сапфиром на безымянном пальце.

Королева уже несколько месяцев носила под сердцем ребенка Рогара и теперь не могла похвастаться за ужином красивым платьем, однако все свои идеи изысканно и незаурядно выглядеть она легко воплощала на собственной прическе — сегодня ее красивые рыжие косы были уложены по кругу на висках и украшены нитями из жемчуга.

— Как обстоят дела в королевстве? — Антина перевела тему.

— Светская беседа в кругу любящей семьи? Ну что ж. Я готов поиграть с вами и в эту игру, — лениво отозвался Рогар, снял корону и положил на край стола. — Наши шпионы из Творса донесли, что там, в очередной раз, созывают знамена, чтобы напасть на нас. Через несколько месяцев их корабли будут достроены и готовы к отплытию. Нам в свою очередь нужно за это время погасить все внутренние конфликты и готовится к обороне. Проклятые творсийцы никак не могут отделаться от идеи — вырваться со своего жалкого клочка земли и завладеть всей Неймерией.

Когда язык короля развязывался, его не имел права перебивать никто, иначе дело перерастало в самые настоящие вспышки ярости и приступы гнева. Поэтому все королевские собеседники покорно выслушивали, в какую чащу в конечном итоге заведет тропинка, проложенная из нескончаемых выдуманных и правдивых фактов из мыслей Рогара.

— Может дело не в территории, а в том, что они просто хотят вернуть то, что раньше принадлежало им? — вставила Лиана, когда король еще не закончил.

— Принадлежало им? — вспыхнул Рогар Вековечный. — И что они будут с этим делать теперь? Когда династия Уйлетанов правила на всем севере материка обычные люди мозолили свои руки на благо волшебников и подыхали за них. Только не надо мне снова рассказывать эти басни про высшую цель и то, что она всегда оправдывает средства. Я не потерплю ни одного творсийца в Дордонии. Все, — король плеснул еще вина в бокал и залпом тут же осушил его. — Если когда-то Генор Уйлетан и отвоевал север у остроухих, изгнав отсюда в леса и пещеры их и прочую подобную тварь, то те времена давно прошли и настоящий расклад нас, Туурин и Холденфелл устраивает куда больше.

Все замолчали. В комнате лишь постукивали каблуки служанок и потрескивали свечи.

— Из Творса не было никаких вестей уже больше десяти лет, должно быть они собрали могучую армию, — задумчиво произнесла королева, разговаривая сама с собой.

— Они могут собрать хоть с десяток могучих армий, — мгновенно отозвался Рогар, — и все равно, единственное, что у них хорошо получится — это всем вместе хорошенько бздонуть.

— Наверняка, у них набралась целая армия магов, которых мы не позволили себе обучить и развить? — Антина пропустила королевскую шутку мимо ушей. — И если все-таки станется сражаться, то тысячи паладинов Дастгарда лягут в одночасье. Тебе не кажется, что наша политика в отношении магов несколько неудачна?

— О, Боги! Бабья твоя голова! Слушай внимательно и пусть тебя больше не тревожат эти ложные догадки. Магистр из Башни Стихий вот настолько близок к тому, чтобы создать нечто совершенное и могущественное, — возбужденно говорил король. — Только представь, ядро, пущенное из катапульты, достигает цели и, разбиваясь об нее, поражает все, в радиусе пятидесяти саженей, Могучим огнем. Никто из этих слабоумных больше никогда не осмелится напасть на нас! Мало того, спустя некоторое время мы сами поработим всех от Расколотого Хребта до Расколотых Островов и уничтожим тех, кто откажется нам подчиниться!

— Эта навязчивая идея заставляет тебя забыть о добродетели и сотнях магов, у которых ты забрал жизни ради того, что возможно никогда и не случится! — королева вспылила в ответ. — Касандра видит все, что ты делаешь, и не позволит таким способом одержать победу. Вот увидишь.

Король взорвался хохотом.

— Касандра? Да кто такая эта ваша Касандра? Миф! Не более. Все что я сейчас имею, я заслужил сам, проливая свою и чужую кровь у подножья Горы Ревности, у ворот Дастгарда, на этом самом месте, где сейчас вы так спокойно потчуете спустя несколько лет. И ни разу за все это время ты не спросила меня, как мне удалось тогда одолеть Торла Уйлетана и защитить престол Дордонии от узурпатора. А я тебе скажу и без того, единственная кто в этом замке заслуживает благодарности — это Люция и ее дар, который помог мне тогда сделать так, чтобы почти весь род драконов захлебнулся в собственной крови. Поэтому твоя Касандра — фикция, придуманная трусливой челядью для того, чтобы оставалась вера в светлое будущее, даже когда смерть хватает за самое горло.

Лиана с равнодушным видом водила вилкой меж остатков овощей в своей тарелке, пока король пытался как можно больнее уколоть королеву.

— Не говори так! Это вино ударило тебе в голову, — вспыхнула Антина.

— Вино? Как думаешь, это Касандра сегодня напоила меня вином? Эй, ты! — он обратился к служанке, весь вечер кружившей вокруг обеденного стола то подливавшей напитки в бокалы членов королевской семьи, то подкидывающей поленья в камин, то заменяющей уже погасшие свечи на новые. — Тебя зовут Касандра?

— Нет, мой король, — испуганно ответила девушка и опустила голову.

— Видишь, она не Касандра. Выходит, что в очередной раз нет никаких доказательств существования Богини. Гномы с Призрачных Гор и те смышленее вас. Они, по крайней мере, верят в свою гору, которую можно увидеть и пощупать собственными руками. А знаешь, что еще интересно?

Король никак не мог угомониться — он постоянно широко размахивал руками и одновременно набивал рот мясом жареного кабана.

— Тысячи дастгардцев ходят каждый день в храм твоей Касандры, а я могу любого из них завтра взять и повесить на Штормплац. И поверь, сегодняшняя их молитва будет последней. Может, на том свете они встретятся с тем, что на протяжении всей жизни должно было быть у них между ушей.

Он снова безудержно захохотал, давясь едой и выплевывая ее обратно в тарелку. Лиана, хранившая молчание довольно долго, вдруг решила заговорить.

— У тебя нет такого права. Существует Совет Тринадцати, который не позволит тебе просто так безнаказанно казнить людей.

— Откуда в тебе столько спеси, Лиана? — заговорил в ответ Рогар очень спокойным тоном. — Король всегда отвечает за свои слова и этому подтверждением будет скорая казнь одного странника, за которым я собираюсь послать. Я скажу больше, еще магнолия не успеет зацвести, как он, будет болтаться в петле.

Принцесса подавилась воздухом.

— Что еще за странник? — поинтересовалась королева, с ее лица едва успел сойти румянец после спора с королем.

— Какой-то простолюдин из Медвежьего квартала. Люция утверждает, мол, на этого юнца творсийцы возлагают большие надежды и в нем скрыты самые могущественные магические способности какие только можно себе вообразить, и какие вообще существовали со времен правления Первой Расы. Уж не знаю, у кого и где это она подслушала, но я буду полным дураком, если сейчас проигнорирую ее предсказания, а потом все получится так, как она имеет в виду. Да даже если и нет, еще одним проклятым магом в Дордонии станет меньше.

— Ты не можешь слепо и всецело доверять Люцие, — с недовольным видом проговорила Антина, — люди посчитают, что она принимает все важные решения в королевстве, а тебя сочтут за чародейскую марионетку. Ты знаешь, как быстро расползаются слухи по улицам Дастгарда.

— Чепуха! — выпалил захмелевший Рогар. — Все знают, что у королей есть советники и редкий король принимает решения самостоятельно. В конце концов, Совет Тринадцати единогласно проголосовала «за».

— Не стоит трогать медведей, отец, — Лиана, наконец, подобрала нужные слова, — они за каждого из своих стоят, как за себя. В этом случае бунт настигнет нас еще раньше, чем этот странник вообще научится управляться со своими способностями.

— Уверен, Лиана, ты бы была выдающимся членом совета, если бы у меня не было с десяток таких же, как ты, острых на ум, хранителей. Еще в начале недели была сложена легенда, которую все медведи проглотят как щука наживку. Хранитель Медвежьего квартала уже пустил ее в ход и никакого бунта мы не увидим.

Принцесса проглотила обиду.

— Допустим, что Люция действительно права и мальчишка станет кем-то вроде мессии для всех волшебников, — бросила королева, — но неужели это настолько серьезное дело, что требует принятия таких решительных мер? Почему бы просто не обязать его носить тритовые браслеты или на крайний случай слить их у него прямо на руке так, чтобы он никогда не смог использовать чары?

— Оставьте нас! — король обратился к служанкам, которые петляли по залу и, удостоверившись, что никого не осталось, продолжил, — Насколько тебе стало страшно, когда ты представила армию магов, которую мог собрать творсийский император? А теперь представь, что Сарвилл Кхолд соберет такую же армию, но настолько могущественнее, насколько великан с Расколотого Хребта могущественнее гнома с Призрачных Гор. Будет просто истребление всего живого потому, что Дастгард будет стоять до последнего выдоха! Я клянусь! Наступит конец! Всего! Света! Людей! Ваших ничтожных жизней! Берега Неймерии поглотят Вечные Воды, а суша покроется вечным льдом, — он снова забегал безумным взглядом поочередно по лицам Лианы и королевы, срывая до этого спокойный и рассудительный голос.

— Сказки! На любом этапе войны можно найти компромисс и заключить мир. — Не поверила принцесса, оспорив слова короля и не испугавшись его безумства.

— Довольно! — перебил Рогар, — завтра мы схватим странника, и вскоре он будет казнен по всем законам Дордонии. А сейчас прошу меня извинить, я отужинал и мне надо справить нужду.

Король небрежно насадил на голову корону и неуверенной походкой поплелся к выходу, оставив бокал с недопитым вином при себе.

Принцесса пересела ближе к матери — на освободившееся место короля.

— Мама, нужно предупредить Сарвилла. — сказала она, взявшись влажными от волнения руками за край стола. Легко дрожащий на подвеске аквамарин выдавал беспокойство своей хозяйки, а ураганы раскачивались в ее глазах. — Нужно предупредить его сегодня. Завтра будет поздно.

— Где именно в Медвежьем квартале находится его дом? — решительным тоном спросила королева.

— Я не знаю, — ответила принцесса, обхватив руками лицо, — я не спрашивала у него таких вещей, матушка.

— Почему именно Сарвилл? — после небольшой паузы продолжила принцесса, — Почему эта проклятая чародейка не подслушала про любого из тысяч других дастгардцев?

— Другой вопрос, почему из тысяч других дастгардцев тебя тянет именно к страннику? Вопросов всегда больше, чем ответов, милая. Я отправлюсь к медведям, а ты оставайся в замке. Будем надеяться, что если мне не удастся найти странника, то он заглянет к тебе сам.

Королева поднялась со стула, поддерживая руками свой округлый живот, поцеловала дочь и удалилась. Через мгновение в обеденный зал вошел королевский паладин и проводил принцессу в ее покои.

***

На улицах Медвежьего квартала вечерело, но работа кипела как всегда — без намека на спокойную жизнь и скорый вечерний отдых туда-сюда носились разнорабочие словно день только начался. В воздухе висел запах несвежей рыбы и деревянной стружки, который перебивался запахом дубленой кожи, а что-то, напоминавшее застоявшийся недельный суп, разносило свой аромат по бродяжьим улочкам и въедалось в одежду.

Здесь не было нищих, которые вечно слоняются между домами и просят милостыню или тех, кто в пьяном угаре валяется в подворотне. Вернее, их здесь было не больше, чем в любом другом квартале Дастгарда. Никто из местных не мог похвастаться большим домом или периной без клопов, зато каждый из них знал, что такое дух и свобода не понаслышке.

Днем каждый из медведей — так называли себя жители одноименного квартала — узнавал другого в лицо, каждый мог попросить первого встречного попробовать его похлебку на вкус, а то и вовсе присоединиться к столу, а на следующий день получить новый длинный лук для охоты или, например, связку гвоздей в подарок. Золото не имело здесь веса. Жизнь была построена таким образом, что каждый получал услугу за услугу, а все ситемы и сетимы, что попадали сюда извне, тут же уплачивались в королевскую казну.

Конечно, квартал было бы сложно счесть за неблагополучный, если бы всё было настолько просто. Как только солнце уходило за горизонт, этот район Дастгарда окутывало мраком. Здешние люди, словно оборотни, потерявшие себя с появлением на небе луны, начинали грабить то, что, по их мнению, не должно было попасть в руки короля, убивать тех, кто был не согласен с ними и даже насиловать женщин просто потому, что никакого закона, который мог бы их остановить здесь не существовало. Все законы прекращали свое действие ровно в десять вечера, когда громоздкие железные ворота запирала снаружи городская стража и оставляла медведей наедине с собой. Жестокость, так умело скрывающаяся тут днем, выходила на охоту ночью.

В еще открытые огромные ворота, отделяющие Медвежий квартал от Солнечной аллеи, вошла высокая женщина в синем плаще.

— Где тут корчма? — поинтересовалась она, ухватив за плечо пробегающего мимо мальчика.

Ребенок махнул рукой, показывая направление, и помчался дальше. Следом пробежали еще несколько чумазых детей, видимо, отчаянно желающих за что-то отомстить первому. Женщина рукой приподняла капюшон с глаз и увидела с десяток лошадей, топчущихся у крыльца здания, вывеска которого гласила — «Берлога». «Конечно, можно было догадаться, что корчма — первое место, где останавливаются путники, приезжая в город», — подумала она. — «Особенно наслышанные о медвежьем гостеприимстве».

— Эй, ты! К тебе обращаюсь! Не видел здесь рыжего мальчугана? — выкрикнул подвыпивший мужчина, сидевший на крыльце дома, мимо которого она проходила. В ответ незнакомка отрицательно помотала головой, но из-за объемного капюшона движение сделалось еле заметным.

— Я с тобой говорю, гнида! — завопил он и запустил глиняным стаканом — он разбился у ее ног. — Мы здесь не любим чужаков, проваливай! Или будь добра жить по нашим правилам — если что-то спрашивают — отвечай!

Фигура в плаще поплыла дальше — вдоль улицы, игнорируя пьяницу и плавно обступая осколки разбитого стакана.

Потом королеву ждало препятствие в виде стаи собак, которые облаяли её, приняв за нищего, слоняющегося по улицам в поисках пищи и составляющего им конкуренцию.

Расстояние до корчмы оказалось самым опасным и незабываемым приключением в ее жизни за последние несколько лет, проведенных на территории Шаарвиля. Обычно король не позволял жене ходить дальше Купеческого квартала, особенно теперь, когда она носила под сердцем его дитя. Сейчас же местные лачуги завораживали королеву пуще всегда зеленого Красного Сада, а непроглядный туман вскружил голову сильнее вечно несущих свое бремя, тянущихся к облакам шпилей обители королевской семьи. Бедняков, просящих милостыню, хватало и в других районах Дастгарда, но здесь они были частью единого целого и вписывались в общую картину не хуже звезд на ночном небе — их миссия заключалась в том, чтобы собрать стекшиеся в квартал монеты и через хранителя передать короне. В первый раз за многие годы Антина не могла вообразить, что будет с ней через минуту, час, день, если она останется дольше положенного в пределах этого живущего своей необычной жизнью Медвежьего квартала. Это одновременно пугало ее и заставляло сердце трепетать от восторга.

Ручка двери в корчму оказалась неприятной на ощупь — липкой и шершавой. Королева неуверенно зашла внутрь и огляделась.

— Не хочешь повеселиться, дорогой? — спросила женщина с уродливым шрамом на щеке, только что вошедшего человека, но не получив ответа, недовольно фыркнула и удалилась к ближайшему столу.

Все вокруг веселились — смеялись, что-то бурно обсуждали, заказывали пиво и набивали свои утробы тем, что местным доставалось бесплатно и за что чужакам приходилось платить, хотя и с огромной скидкой по сравнению с любым местом на континенте. Медведицы, продающие свое тело, тоже не отказывались от денег приезжих, хотя и охотно оказывали свои услуги местным за просто так — за возможность быть частью этого неидеального, но уже такого родного уклада жизни.

Антина узнала хозяина заведения по белому грязному фартуку и пошла прямиком к нему.

— Я ищу Сарвилла Кхолда. — произнесла она. На ее тонких губах можно было уловить дрожь. Человек с пепельными волосами вытер руки о себя и скрестил их на груди.

— Кто спрашивает? — Важно проговорил он.

Королева достала плотный кожаный мешок, до отказа набитый монетами, и кинула на прилавок. Глаза корчмаря заблестели. В какой-то момент ей показалось, что он даже покраснел от удовольствия — безусловный отказ от ситемов оказался красивой легендой, променянной на возможность купить большой и удобный дом в Купеческом квартале.

— Лачуга шестая по счету, если идти отсюда в сторону моря. Глядите не пройдите мимо, в это время на здешних улицах становится опасно. Хата, что вам нужна будет по правую руку, — проговорил он и, как ни в чем не бывало, скинул заработанное добро за прилавок.

Получив ту информацию, за которой она и осмелилась войти в подобное заведение, королева развернулась и уже направлялась к выходу, как кто-то неожиданно схватил ее за руку. От испуга Антине захотелось закричать, но ком, вставший посреди горла, оставил время прийти в себя и сдержаться. Веки ее глаз вновь приспустились и застыли в положении изучающего взгляда.

— Присядьте, моя королева, — прошептал полный человек. Кроме него за столом никого не было, и Антина импульсивно повиновалась. — Занесло вас, скажу я вам, туда, куда, в ваших кругах бы сказали — в самое пекло.

— Простите мне мое невежество, — после короткой паузы продолжил он, — меня зовут Седрик. Я друг того, кто является целью ваших поисков. Позвольте угостить вас кружкой пива? Если, конечно, положение вам позволяет. Если же нет — тут разливают чудесный морковный сок.

— Прошу. Избавьте меня от высокопарных фраз. В этих кругах меня незамедлительно разоблачат, если мы сейчас же не прекратим. — Королева осторожно огляделась. — У вас есть какая-то интересующая меня информация? Если нет, то я должна идти. Времени совсем мало. — проговорила она своим величественным тоном и прищурила глаза. При других обстоятельствах Антина одарила бы наглеца хорошей оплеухой за то, что тот вообще позволил себе прикоснуться к ней, но сейчас страх за жизнь своего еще не рожденного ребенка держал первую женщину Дастгарда в узде.

— Постойте! — выдохнул Седрик и пригладил руками длинные, падающие на плечи, белые волосы, — Должно быть я неправильно выразился. Дайте мне еще один шанс. Со второй попытки мне всегда удается произвести хорошее впечатление. Я хороший друг Сарвилла и могу передать ему те новости, что вы принесли с собой в Медвежий квартал. Для меня не секрет, что странник и ваша дочь тайно встречаются. Я знаю также, что кроме них самих об этом известно только двум людям — мне и вам. А теперь, когда в ваших глазах мне удалось рассмотреть задатки доверия, предлагаю перейти к делу — вам небезопасно находиться здесь в столь поздний час.

Седрик был сыном местного алхимика и с самого раннего детства близким другом Сарвилла. Приветлив, честолюбив и опрятен. Когда ему исполнилось шестнадцать, он согласился продолжать семейное дело и уже к настоящему времени неплохо изготавливал ядовитые масла для стрел и мечей, зелья различных видов — галлюциногенные, лечебные, отравленные; но лучше всего у него получалось делать дымовые, взрывчатые и оглушающие бомбы.

— Если ты действительно хочешь помочь, Седрик… Тогда прошу тебя проводить меня до дома Кхолдов. И как можно скорее, мне становится крайне неуютно в этом Богами забытом месте.

Алхимик отхлебнул из кружки светло-оранжевой жидкости и поморщился.

— Дело в том, что Сарвилл не появится дома сегодня. Но я клянусь честью, что передам ему ваше послание слово в слово завтра, при первой же возможности.

— Не появится дома до завтрашнего утра? — королева переспросила собеседника, и тот утвердительно закивал. — Это очень важно! Завтра будет поздно.

— Да что стряслось, раз сама королева снизошла в глубины Медвежьего квартала? — беловолосый понял, что сказал это слишком громко, но никто вокруг, кажется, не расслышал.

— А то, что, если ты не перестанешь упрямиться и сейчас же не скажешь мне где странник, завтра его возьмут под стражу, а через несколько месяцев казнят. Ему нужно было уезжать из города еще вчера! Ты должен знать, как мы можем с ним связаться!

Наконец глаза алхимика округлились от понимания серьезных намерений королевы.

— Да в чем дело? Мы виделись с ним несколько часов назад, и тогда и намека не было на то, что ему придется неожиданно уезжать.

— Нет времени, Седрик! — нетерпеливо процедила королева. — Ты поможешь или нет?

— Ладно, раз Сарвиллу в любом случае придется покинуть Дастгард… — алхимик взял паузу и вцепился губами в кружку. — В это самое время, пока вы рискуете здесь своей жизнью и жизнью своего ребенка, странник у стен замка решает, как и когда ему будет лучше ворваться в королевскую сокровищницу и прихватить оттуда пару дорогостоящих безделушек. А так как Берложьи ворота вот-вот закроют, то, судя по всему, он вернется домой не раньше завтрашнего утра, с первым скрипом этих самых ворот.

Если бы плащ королевы обладал свойством менять цвет, реагируя на ситуацию, словно хамелеон, он окрасился бы в цвет красной зари. Антину захлестнула ярость. Алхимик сделался белее пены, что медленно высыхала у него на губах.

— Если вам станет легче, то он делает это не ради развлечения, а для вполне конкретных целей. — Седрик попытался сгладить ситуацию, все еще неловко, то и дело, губами прилипая к краям своей кружки.

— Мы обсудим это позже, а теперь скажи, как нам добраться до него раньше, чем это сделает стража?

— Будем искать в окрестностях Шаарвиля. Я пойду с вами. Но нельзя терять ни минуты. Где вы оставили своего коня?

— У ворот.

— Тогда поторопимся. — Седрик поднялся с места и расторопно зашагал между столиков к выходу, королева держалась за ним.

На улице смеркалось. На небе уже висел полумесяц, раскидывающий вокруг себя грозди звезд в созвездия. Туман не рассеивался, и, казалось, весь Медвежий квартал охмелел вместе со своими жителями.

Едва выйдя из «Берлоги», Седрик чуть не запнулся об распластавшегося на земле мужчину, который не сумел вовремя остановить свою тягу к медовухе и теперь неторопливо ждал, когда кровь очистится, чтобы вновь воспользоваться гостеприимством медведей. Королева с алхимиком аккуратно перешагнули через голову пьяницы, наступив во что-то, смешавшееся с грязью, густое и липкое.

— Прибавьте шагу, Ваше Величество, — проговорил Седрик, когда они преодолели половину пути, — иногда ворота закрывают раньше положенного.

Королева промолчала, но двигаться они явно стали быстрее.

— Ночи еще не прогрелись, — не замолкал беловолосый. — Да и вряд ли это случиться раньше наступления Солнцестояния. Вы предусмотрительно тепло одеты. А вот я опять оказался не слишком дальновидным.

— Если для того, чтобы согреться, тебе нужен мой плащ, медведь, то извини, мне он нужен для куда более важных целей.

— Я даже не думал…

— Мне сложно сейчас сосредоточиться и вести светские беседы, — перебила спутника королева, — Давай поскорее убираться отсюда. Темнеет прямо на глазах.

Где-то позади раздался собачий визг. По левую руку от них, за двухэтажной лачугой слышались голоса, пытавшиеся перекричать друг друга в каком-то споре. С противоположной стороны, слышались крики, вырывающиеся прямо из семейной ссоры, где мужской и женский голос упорно что-то доказывали друг другу на фоне детского плача, а следом до них донеслись звуки разбивающейся глиняной посуды.

Под ногой Антины хрустнула сухая ветка, заставив притаившегося в тени ворона, внезапно замахать крыльями и взлететь. Королева вздрогнула. Если бы она была в замке, среди безопасных каменных стен, даже неожиданный волчий рев не напугал бы ее, но сейчас, в сумерках Медвежьего квартала, где слово закон было написано с маленькой буквы, а его границы размыты, каждая часть ее тела была напряжена до предела.

— Бурлящая бездна! — выпалил Седрик, — Кажется, ворота уже закрыты…

Они добежали до массивных дверей. Алхимик вцепился в огромную железную ручку и несколько раз дернул изо всех сил.

— Бесполезно, — он пробормотал себе под нос, — теперь их не откроют до самого утра.

— С той стороны есть стража, сейчас я докричусь до них.

— Не надо! Там нет никакой стражи. Вы только привлечете ненужное внимание. — Седрик огляделся. — Вам стоит почаще выходить в город, моя королева. Может тогда вы будете знать, что никто и никогда не стережет тут по ночам.

Ночь полностью опустилась на город. Света факелов вдоль стены, огораживающей Медвежий квартал от остального Дастгарда, и на стенах некоторых домов, хватало только на то, чтобы с легкостью разглядеть собравшихся вокруг огня светлячков.

— Выходит, вы переночуете сегодня здесь, — алхимик погладил пояс, на котором висели маленькие баночки с красной, золотой и серой жидкостью. — А я попробую перелезть через стену и отправиться в Шаарвиль, чтобы предупредить Сарвилла.

— Где это здесь? — Антина кинула на него испуганный и, одновременно, удивленный взгляд.

— В лачуге Кхолдов. На случай, если мне не удастся его найти, а он каким-то образом вернется обратно еще до зари. Тут мы точно не прогадаем.

Королеве хотелось поспорить, но она понимала, что это логичное и правильное решение. Перелезть через каменную стену, даже если бы она была еще на первом месяце беременности, было ей не под силу.

— А если меня не пустят на ночлег? — она интуитивно обхватила руками живот.

— Моя королева, не забывайте, где вы находитесь. Вас пустят переночевать, даже если вы постучитесь в первую попавшуюся дверь.

Антина безмолвно согласилась. Ее тут же посетила целая тысяча мыслей о том, заметит ли ее отсутствие король и какие действия предпримет. Свет от факела, рядом с которым стояли королева и медведь, падал на землю и охватывал совсем небольшой клочок в то время, как за пределами этого освященного пространства блуждала непроглядная тьма, вплоть до следующего такого же источника света.

— Вы готовы остаться здесь на ночь, Ваше Величество? — Седрик поднял брови и слегка наклонил голову. — Нам все еще стоит спешить.

Королева не успела ответить, как из темноты послышались хлопки, такие, какими обычно одаривает король своего любимого шута за не очень удачное выступление — вялые и равнодушные.

— Ваше Величество? — ладони, показавшиеся из темноты, продолжали ударяться друг о друга. — Моя королева? Какая удача, так сказать!

Из темноты появилось лицо, с длинной неухоженной и черной как зола бородой.

— А я еще в корчме подумал, так сказать, кто будет так тщательно скрывать свое лицо, если не какая-нибудь важная птица, так сказать. И никак до меня не доходило, чем вообще может завлечь это убогое место кого-то вроде вас, госпожа, но потом я стал более чутко внимать вашей беседе и, так сказать, выведал истинную причину такого редкого явления простому люду.

Седрик молча уставился на чернобородого, положив обе руки себе на пояс. Антина и не думала отмалчиваться за спиной у алхимика.

— К делу, — сказала она властным тоном, как и подобает королеве Дастгарда. — Говори, что тебе нужно и ступай по своим делам, незнакомец. Быть может тогда, на рассвете за тобой не явиться отряд королевских паладинов, а пустых темниц в столичной тюрьме останется то же количество, что и сейчас.

— Королева под моей защитой, — добавил Седрик, напыжившись как кот перед дракой, — ступай своей дорогой, медведь. Выполняй королевский приказ.

— Алхимик, — бородатый выставил перед собой руки, призывая сохранять спокойствие и продолжил неприятным скрипучим голосом, — не стоит волноваться, я же не какой-то глупый бандюга или головорез, так сказать. У меня есть вполне четкая цель.

— Не думаю, что ты хочешь угостить нас ужином и предложить ночлег. Ступай подобру-поздорову.

Незнакомец рассмеялся.

— Ты хорошо меня знаешь, хоть наши пути и не часто пересекались, так сказать. А теперь слушай меня внимательно, жирный недоросток. — Тон медведя изменился и стал серьезным и угрожающим. — Я прекрасно осознаю, что королева не окажется еще ближе ко мне за всю мою жизнь, и я не был бы сыном своего отца, если бы этот шанс не использовал, так сказать. Но вот я еще не решил, как? — он снова повеселел в голосе. — Сейчас мы все вместе сядем вокруг нашей важной персоны, так сказать, и придумаем, как нам на этом хорошенько заработать. Уверен, что ты, Седрик, от золота не откажешься, а? Ты же не такой повернутый, как все остальные в этом проклятом Богами квартале?

Седрик вспомнил незнакомца. Тот с пособниками часто заходил в его лавку и набивал карманы жидким Зеленым Илом. Теперь алхимик понял, что лекарство нужно было, чтобы зализывать раны после грабежей. Он также помнил, каким человеком был Филин до того, как встал на скользкую дорожку, связавшись с контрабандистами с Солнечного побережья.

— Я понял, к чему ты клонишь, Филин, — сказал он, все еще насупившись, — и последний раз предупреждаю тебя — разворачивайся и уходи своей дорогой, иначе кончишь как твой отец — быстро и бесславно.

Глаза Филина наполнились кровью и широко раскрылись.

— Если я пришибу тебя здесь, как назойливого комара, а твой старик вдруг отбросит коньки, то в Медвежьем квартале, не останется алхимиков, а это, так сказать, проблема…

Несколько секунд все молчали. Бородатый пригладил свои волосы, а потом обошел вокруг королевы и ее спутника, в конечном итоге противно загоготав.

— Вот оно в чем дело! — он говорил сквозь смех. — Вот почему алхимик вдруг смелее тигра сделался. Ребята, слышите не, если стоять на их месте, так сказать, вас вообще не видать. Ни капельки не видать, так сказать. Хоть поссал бы кто-нить из вас ради приличия, чтобы наша дорогая королева и ее тело, так сказать, хранитель, по журчанию поняли, что вляпались по самое «не хочу», и я не один тут такой смелый на первую госпожу королевства покусился. А вы еще, как крысы затаились! Подойдите-ка поближе, я хочу, чтобы они увидели твою уродливую улыбку, Гелик, и хоть на секунду засомневались в своем превосходстве.

На свет ступили пятеро мужчин. Все были разные — здоровые и худощавые, бородатые и лысые, потрепанные и ухоженные. Седрик понял, кого главарь назвал Геликом — одноглазого мужчину, с уродливо сросшейся кожей, неприкрытой, как полагается, черной повязкой, вместо потерянного глаза. Рот у него, по-видимому, когда-то был разорван вдоль левой щеки, а потом рана криво срослась, оставив ужасающий образ этого бедолаги на растерзание страшным историям, которые были призваны пугать непослушных детей в Медвежьем квартале. У каждого из сообщников Филина в руке была деревянная дубина с вбитыми в нее гвоздями. От волнения на лбу алхимика выступил пот.

— Теперь, когда, так сказать, карты раскрыты, мы можем более конструктуризированно продолжать наш разговор. Или как там правильно говорится, Гелик? — Филин обратился к уроду.

— Не знаю. Говорится на вроде того как-то. Правильно вроде вообще-то, — ответил одноглазый и показал несколько сломанных гнилых зубов.

Королева решительно сняла с головы капюшон и окинула всех присутствующих высокомерным взглядом.

— Давайте вместо алхимика с вами подумаю я и, быть может, подскажу, что же вам сделать со столь удачным уловом и как на нем хорошо заработать, да еще и сохранив при этом свои никчемные жизни. — Она сделала несколько осторожных маленьких шагов навстречу бандитам, сняла с руки обручальное кольцо и кинула под ноги главному. Бородатый без особого интереса посмотрел на перстень. — Это все, что у меня есть с собой. Кольцо стоит целое состояние, вам на шестерых хватит, чтобы дожить до счастливой старости.

— От она — королевская щедрость, так сказать, други, — он поднял кольцо и спрятал его в карман выцветших штанов, — но как же нам поделить колечко-то? Распилить прикажете или как, Ваша Милость?

Королева вздохнула.

— У вас есть два варианта. Первый, вы забираете кольцо и исчезаете, чтобы ваш король не покарал вас за проявленное невежество. — Антина спрятала руки, до локтей, в рукава своего плаща. — И второй. Вы можете убить меня, но, в этом случае, завтра же королевские паладины сметут Медвежий квартал, вместе с вами в придачу, с лица земли и никому от этого легче не станет. Будь у меня такой выбор, я бы пошла по первому пути.

Разбойники зашептались друг с другом. Но Филин не стал дожидаться решения.

— Есть, так сказать, смысл в ваших словах, моя королева, — задумчиво произнес он, — мы вас отпускаем. Ваш совет пришелся мне по душе, так сказать, но и вы позвольте мне ответить услугой за услугу, как у нас принято, и тоже дать вам совет напоследок — если королевские паладины все же заявятся сюда, поверьте, Ваше Величество, алхимик первым из всего медвежьего выводка отправится на тот свет…

Королева облегченно выдохнула, слегка кивнув головой в знак понимания. Она и не думала отправлять рыцарей, даже если бы королю вдруг стало не все равно на то, что здесь творится.

— Постой Филин, — заскрипел одноглазый Гелик, — отпустим ее, и нас завтра же найдут, говорю тебе, а нашими бошками украсят Штормплац. Она видела наши лица, да и он тоже. Грохнуть их надо и дело с концом.

Седрик уже долго готовился к атаке, но все это время ждал подходящего момента, и только нерешительное молчаливое согласие главаря со словами одноглазого стало для него сигналом к наступлению. Не дожидаясь ответа потому, что, итак, всем все стало ясно, он выхватил с пояса бутылочку с золотой жидкостью и кинул под ноги разбойникам. Как только та разбилась, из самых недр земли, которая только что была набита пучками сорняка и покрыта твердым утоптанным слоем, вырвалось яркое слепящее пламя. У двух разбойников тут же вспыхнула одежда, а они сами неуклюже повалились на землю и принялись извиваться точно выброшенная на берег рыба, в надежде потушить настигший их огонь.

Филин замахнулся, целясь королеве в голову десятком вбитых в дерево гвоздей, но та успев подставить руку, услышала, как под разодранной кожей хрустит кость, потеряла равновесие и начала падать, сильно ударившись о ворота позади. Алхимик понял, что теперь настала его очередь и орудие, сразившее супругу Рогара Вековечного, сейчас полетит в его сторону.

Седрик не славился быстрой реакцией, но в этот раз успел среагировать — наклонился, и дубина запоздало просвистела над беловолосой головой. Он не растерялся и, воспользовавшись выигранным преимуществом, со всей силы ударил атаковавшего в челюсть — удар получился не смертельный, но этого импульса хватило, чтобы бандита отнесло назад, и тот, запнувшись о торчащий из земли валун, грохнулся на спину. Теперь у алхимика появилось несколько секунд на то, чтобы перехватить инициативу. Он оценил ситуацию и с беспокойством для себя отметил, что остальные разбойники уже направляются в сторону Антины и, если немедленно не предпринять каких-либо действий, Дастгард лишится своей королевы.

Он снял с пояса бутыль с серой жидкостью, интенсивно пульсирующей внутри стеклянного сосуда, и со всей силой кинул его в сторону королевы. Стекло разлетелось во все стороны, а густой дым, вырвавшийся на свободу, заполнил пространство вокруг Антины, въедаясь в глаза атаковавшим ее медведям. Испугавшись едкого неизвестного дыма одноглазый Гелик, Филин и еще один из бандитов, тот, что уже успел подняться на ноги, решили сперва разобраться с алхимиком, а уже потом прикончить Ее Величество. Размахивая дубинами, они двинулись в его сторону. Один удар и все, ему даже нечем будет отбить его — с этими мыслями Седрик попятился назад и остановился лишь тогда, когда уперся спиной в ствол дерева.

Припасенная напоследок бутылочка с красной жидкостью, которая пенилась внутри сосуда, словно это был бурлящий водопад в миниатюре, все еще висела на поясе алхимика. Он снял ее и, приготовившись к броску, зафиксировал в руке. Теперь важно было дождаться подходящего момента. Чуть раньше или чуть позже и бандиты одержат верх, бесславно забив до смерти сначала его самого, а затем и королеву и, как говорится, справедливость не восторжествует. Точнее восторжествует, но та справедливость, которая считается таковой только в глазах изгнанников, беззаконников и противников существующих законов и текущего положения дел.

Медведи подходили все ближе, переглядываясь и противно улыбаясь друг другу и своему противнику. Седрик, наконец, решил, что пора и кинул сосуд под ноги наступавшим — бутыль пролетела мимо цели и разбилась вдребезги между двумя разбойниками и шедшим позади Филином. В месте, где разлилась красная бурлящая жидкость, земля поменяла оттенок и будто бы начала закипать. Камни, которые лежали здесь ни одно столетие, включая тот самый валун, о который запнулся один из медведей чуть раньше, а также пучки травы, что беззаботно росли тут круглый год — все, что находилось на этом клочке земли, засосала бурлящая жижа.

Бандиты обернулись на звук плавящейся земли и довольно захохотали, восторгаясь изобретательности алхимика и одновременно своей удаче. Седрик уже смирился с тем, что вряд ли ему удастся остаться в живых в этой смертельной схватке и предпочел использовать шанс спасти королеву, прославив родной квартал на всю Дордонию. Он самоотверженно бросился на бандитов и столкнул их в бездну, чудом, а может просто благодаря своему весу, устояв на самом краю. Первый сразу упал в самый центр болота и пошел ко дну, а одноглазый с большого размаху успел ударить по еще твердой земле и, чудом вцепившись торчащими из дубины гвоздями, повис на краю пропасти. Алхимик со всех сил принялся пинать его по рукам, пока пальцы разбойника не ослабили хватку и не уползли в болото.

В это время Филин окликнул Седрика срывающимся от отчаяния голосом. Когда алхимик повернулся, то увидел, что медведь приставил нож к горлу королевы.

— Что ты наделал? — орал он, несмотря на то, что тихие безлюдные улочки Медвежьего квартала спали в тишине и разносили его крик на несколько саженей вокруг. — Что. Ты. Наделал. Брат медведь?!

Он рукавом стер слезы с перепачканного грязью лица.

— Если ты хотел разозлить меня, алхимик, у тебя получилось! — он опустил лицо, а когда поднял его вновь, на нем не осталось ни капли сочувствия к своим друзьям — теперь там была гримаса ярости и злобы. — Меня будут славить все преступники Дастгарда за то, что я смог, так сказать, собственноручно, прикончить…

Филин не успел закончить фразу. Вдруг у него изо рта выступила густая кровь, а лицо стало безнадежно удивленным и равнодушным. Антина с усилием повернула кисть вправо, и теперь кровь целым потоком хлынула на землю, обегая осколки и впитываясь в разрыхленную поединком почву. В руке королевы сверкнул отливающий золотом эфес кинжала, украшенный ярко-красными рубинами.

Седрик подбежал к королеве и стащил с нее бездыханную тушу медведя, затем подал ей руку и помог подняться.

— Обычное дело в этих местах, Ваше Величество, — с проблесками ликования в голосе сообщил он. — Вам срочно нужно обработать руку, моя королева. Пойдемте в дом Сарвилла. Скорее, пока вы не потеряли еще больше крови.

Антина положительно кивнула. Ее опустошённый взгляд все еще был направлен на торчащую из земли руку, кисть которой застыла в нескольких дюймах над поверхностью с клочком вырванного мусорного клоповника в ней.

***

— Матушка, — алхимик стоял на пороге перекошенной лачуги, походившей на небольшое морское судно, взявшее курс на правый галс, и держал под руку незнакомку в длинном плаще, — нам нужна ваша помощь. Пожалуйста.

Пожилая женщина с седыми, собранными в пучок на макушке, волосами и не думала отказать. Она с возбужденным видом раскрыла дверь шире и помогла гостям добраться до кровати.

— Что случилось, Седрик? Где Сарвилл? Почему он не с тобой? — спросила она и испугалась, увидев полосу из капель крови, тянущуюся с улицы вслед за гостями.

— Матушка, — отдышался алхимик, — кажется, Сарвилл вляпался в неприятности. Подайте, пожалуйста, ткань, нужно перетянуть руку королеве. То, что я наложил сразу, никуда не годится. Вероятнее всего, это открытый перелом. Ну, ничего. Сейчас мы остановим кровь, потом обработаем, и оглянуться не успеете, как рука станет как новая. Эх. Легко отделались, Ваше Величество.

Антина скинула с лица капюшон и, слегка наклонив голову, поприветствовала ошарашенную мать странника. Берта упала на колени и уронила голову к ее ногам, протянув кусок ткани перед собой, не поднимая глаз.

— Ваше Величество, простите меня, я совершенно не знаю, как себя положено вести в… вашем присутствии… — бормотала себе под нос старушка.

— Пожалуйста, поднимитесь. Первая помощь сейчас мне гораздо важнее прелюдий… — Королева прервалась и схватилась за больную руку. — Обычного приветствия было бы достаточно, Берта, — она мягко улыбнулась хозяйке.

— Конечно, конечно, конечно… — заладила повторять Берта, бегая по хате с другими поручениями алхимика. — Это все?

Седрик разложил на кровати куски ткани, перед собой поставил корыто с водой и опустил в печь лезвие стального меча странника. Это был первый меч Сарвилла. Он висел в доме уже много лет и служил сейчас больше добытым в кузне трофеем, нежели оружием — честно сказать, то и настоящего боя этому клинку не удалось повидать.

— Ваше Величество, нужно снять плащ. И зажмите зубами вот это, — он протянул королеве небольшой деревянный брусок.

Старушка помогла гостье освободить раненую руку и спустить на пол плащ. На королевском бедре висел тот самый кинжал, который отправил Филина на тот свет. Здоровой рукой Антина отцепила ножны и кинула к остальным вещам.

— Кажется, перелом закрытый. Кровь бежит из колотой раны, — рассуждал алхимик, проговаривая каждое слово медленно и пытаясь аккуратно нащупать место перелома. Он взял один из кусков ткани и сильно перетянул выше локтя. — Сначала надо вправить кость. Матушка, у вас остался отвар из Зеленого Ила?

— Конечно. Я сейчас, минуточку, минуточку… — женщина скрылась в другой комнате.

— Отвар из Зеленого Ила? Что это еще такое? — забеспокоилась королева.

— Не бойтесь, — алхимик улыбнулся, — я знаю свое дело. Этот отвар заглушит боль и поможет вашему телу быстрее восстановиться. Он оказывает то же действие, что и Чистолюб, только гораздо эффективнее. И, кстати говоря, это мой собственный рецепт, поэтому если вам в замке понадобиться настоящее лечебное средство я с радостью изготовлю его для вас.

Когда флакон оказался у нее перед носом, королева залпом выпила все содержимое. На вкус лекарство сильно напоминало крепкий тууринский чай — вязало во рту и проясняло голову. Седрик дождался, пока королева зажмет зубами брусок и дернул ее за руку — резко и сильно, и почти без предупреждения. Капли пота выступили у нее на лбу, а крик получилось заглушить волевым протяжным стоном. Не теряя времени, алхимик прижег самую крупную из кровоточащих ран, заставляя королеву повторить свой волевой подвиг.

— Что случилось, Седрик? — Берта задала вопрос, не дожидаясь пока алхимик до конца обработает и перевяжет раны.

— Ничего, что стало бы для нас неожиданностью. — ответил он. — Прошу, позвольте королеве переночевать в вашем доме.

— Ты что? Конечно. — запричитала старушка, обиженная вопросом. — Это, само собой разумеется.

— А я отправлюсь за Сарвиллом и как можно скорее верну его домой. А вы пока соберите дорожный мешок, матушка. Положите туда больше еды и одежды. И карту! Самое главное карту, а то вместо великого приключения он упрется в Расколотый Хребет, а тамошние великаны от него и места мокрого не оставят, — сказал алхимик и ощупал перевязанную руку королевы. — Держится как надо. Теперь только ежедневные перевязки, а также покой и отдых.

— Великое приключение? Расколотый Хребет? О чем ты, Седрик? — старушка не смогла продолжить, слезы навернулись на ее глазах, а голос задрожал.

— Матушка, Ее Величество все вам расскажет. А мне стоит торопиться. Позаботьтесь о королеве.

Алхимик неуклюже поклонился женщинам и испарился в дверном проеме.

Берта двинулась на другую сторону комнаты. Молчание, которое повисло здесь после ухода Седрика нарушалось лишь шорканьем тапок пожилой женщины по полу и ее тяжелым сопением. Она подошла к старому шкафу, вытащила оттуда, кувшин и, наполнив кружку молоком, подала ее гостье.

— Прошу вас. Ни что так не восстанавливает силы, как стакан живого молока.

— Благодарю, но меня совсем не мучает жажда. Вы и так сделали слишком много, — ответила Антина.

— Вас нет, а ребенка мучает. Сейчас я подам лепешек. Ваше дитя наверняка проголодалось. Не позволяйте вежливости заморить своего будущего ребенка голодом.

— Ваше Величество, — добавила мать странника после того, как ее выкинуло в реальность из мимолетных переживаний о сыне.

Королева, молча, сдалась и поплелась к столу. Она понимала печаль старушки и безгранично сочувствовала ей — возможно, из всех, кто знал странника, только Антина точно осознавала, что это его последняя ночь в Дастгарде и на следующее утро, все кто когда-либо считал его другом, сыном или братом надолго расстанутся с ним. Иначе… иначе для них медведь будет вообще безвозвратно потерян.

Рука королевы уже почти не болела. «Этот отвар поистине волшебное средство. Интересно, сколько талантливых людей прозябает в Медвежьем квартале, которые были давно способны помочь Неймерии шагнуть на следующую ступень развития?»

— Мои лепешки с медом должны прийтись по вкусу вам и вашему будущему ребенку. — сказала Берта, сорвав с еще теплой стряпни полотенце. — Будьте добры, угощайтесь.

Королева и правда проголодалась. С того момента как она покинула замок прошло уже больше шести часов, но аппетит появился только сейчас — когда воспоминания о минувшей схватке развеялись, а напряженные мышцы всего тела вернулись в покой. Она принялась уплетать одну лепешку за другой, и была готова поклясться всеми известными Богами, что в жизни не ела ничего насколько вкусно пахнущего и тающего во рту.

— Ваше Величество, — мать странника, наконец, решилась вновь заговорить, — моя голова забита вопросами и пусть вы ничем мне не обязаны, я прошу вас ответить на них. Я уверена, что материнское сердце поймет сердце матери сына, который попал в историю, имеющую только один выход — навсегда исчезнуть из жизни близких людей. Молю вас.

Тогда-то королева и рассказала бедной старушке все, что знала сама. Она упомянула, что странник и серебряноволосая принцесса тайно встречаются в Шаарвиле уже много трилуний, поведала о том, что королевская чародейка решила судьбу ее сына и теперь он тот человек, за которым идет сам король и, к сожалению, речь будет идти не о том, чтобы присвоить ему знатный титул. Она рассказала о том, что судьбу медведя решил Совет Тринадцати и о том, что смертный приговор в отношении него вынесен заведомо. А вся эта длинная история закончилась на том, что Антина объяснила, в каком направлении так торопился Седрик — странник вознамерился обокрасть королевскую сокровищницу тем самым, давая возможность паладинам убить его на месте преступления, не дожидаясь формальностей.

— …король будет только рад, что медведь сам ступит в капкан, — закончила королева и отложила еду в сторону, не сумев больше съесть ни крошки.

Берта не могла произнести ни слова. Она сидела неподвижно, а слезы катились по ее щекам.

— Зачем Сарвиллу понадобилось золото, Берта? — спросила Антина, дождавшись пока пожилая женщина успокоится.

— Диодора… Моя дочь. Она… Она лежит там. — мать странника указала на занавешенную старыми простынями часть комнаты, где маленький огонек от свечи выплясывал неподдающийся ни одному из описаний танец. — Диодора тяжело больна, в конце Расцветания ей исполнилось бы шестнадцать… — она осеклась, но не произнесла больше ничего.

— Боги! — выпалила Антина и запрокинула голову, уставившись в потолок, покрытый копотью и золой. — Почему они молчали? Я завтра же распоряжусь оказать всю возможную помощь.

— Не вините их, моя королева. В Дастгарде каждый день умирают люди, а другим горожанам всегда, по большому счету, это безразлично — будь то ребенок или отживший свое старик. А что касается помощи королевской семьи — вы знаете Его Величество короля Рогара лучше остальных… От того принцесса и не призналась. Моя же ошибка заключилась в том, что Сарвилл понимал, что я любой ценой удержу его от дурных мыслей и всеми силами призову к бездействию…

— Ценить то, что имеешь, и каждое мгновение душить в себе желание пойти на риск в силу достижения больших целей — тоже искусство. Сегодня вы спасли мне жизнь, дав крышу над головой и не позволили умереть в эту темную ночь, я хочу отблагодарить вас за это…

Королева не закончила — из-за навеса послышался грохот, и старушка, вскочив словно испугавшаяся резкого звука спящая кошка, забежала за него. Антина вошла следом. То, что она увидела, нельзя было описать словами. Невозможно было бы пересказать ту мрачную и одновременно спокойную картину, которую она увидела в отделенном от всего остального мира пространстве. Здесь на полу лежал опрокинутый табурет, а вокруг блек свет догорающих восковых свечей.

Молодая девушка с веснушками на щеках, лежавшая в кровати, была укрыта широким одеялом из овечьей шерсти. Она беспокойно сопела и моргала своими красивыми и влажными от боли голубыми глазами. «Значит это и есть Диодора», — подумала королева и замерла в исступлении.

Берта села на край постели — одной рукой она взяла руку своей дочери, а второй потянулась к глиняному горшку, стоявшему на полу.

— Т-с-с-с, моя хорошая, т-с-с-с, — повторяла старушка, доставая из горшка мокрую ткань. Она поднесла ее ко рту Диодоры и неспешно начала сжимать кулак. Маленькие капли воды текли по ее пальцам и падали на губы больной медведицы.

— Черный Палач… Диодора была здоровым ребенком. Еще маленькой она всегда убегала с рассветом и прибегала затемно — все носилась по улицам с каким-то дворовым псом, имени то которому так и никто не дал. Росла не по дням, а по часам, а любознательная была… Всегда вопросов задавала столько да таких, что ты и сама порой не знала, у кого ответа найти. А улыбки прекрасней я в жизни не видела, клянусь Касандрой… Однажды прибежала дочка домой как ни в чем небывало, уселась ужинать и тут то все и началось — дыхание у нее прихватило, девочку затрясло так словно вулкан какой проснулся прямо под боком, а глаза закатились. Как упала она тогда, так с тех пор и лежит, неподвижно. Слава Касандре, что оставила ей возможность дышать. Только поэтому и жива еще…

После того, как медведица с трудом проглотила последнюю каплю, стекшую с руки матери, Антина сделала несколько шагов вперед, чтобы разглядеть девушку лучше. Красивое бледное лицо, застывшее в гримасе отчаяния, глядело на королеву грустным и опустошённым взглядом.

— Здравствуй, Диодора! — произнесла она и села на место матери.

Девушка несколько раз хлопнула глазами, пытаясь что-то сказать.

— Не нужно. Не пытайся ответить мне. Я не знаю, какой болью тебе дается каждая такая попытка заговорить, могу лишь попросить тебя об одном — не надо. Я все скажу сама — за нас двоих. — она взяла ее за руку. — Я не могу представить твою боль, девочка. Я знаю, что ты бы с легкостью сдалась в объятия смерти, лишь бы эти мучения прекратились. Я знаю, как тебе хочется сейчас проснуться и понять, что все это лишь сон. Я точно знаю, ты согласилась бы уместить все эти дни, проведенные в агонии, в один короткий час, только бы всё навсегда закончилось по истечении последней в нем минуты. — Она на мгновение замолчала, наклонилась ближе к лицу девушки и зашептала. — Ты должна бороться, слышишь? Ты можешь бороться! Иначе умерла бы сразу! Твои мучения — это признак того, что твое тело не умирает, а хочет жить. Оно и не сдастся, если дух в нем, как и прежде останется силен.

В глазах молодой медведицы что-то поменялось — теперь она смотрела на гостью более уверенным взглядом. Если бы Антина не попросила ее молчать — она возможно бы закричала в ответ, доказывая волю и желание бороться. Но сейчас Диодора просто моргнула, а через несколько минут погрузилась в сон.

***

В королевскую сокровищницу Шаарвиля можно было попасть, минуя тронный зал, кухни и несколько больших залов для приема гостей. Она надежно охранялась днем и ночью, но имела ровно столько слабых мест, сколько стражников стояло возле ее дверей в карауле круглые сутки. Самым сложным для странника представлялась как раз возможность проникнуть в тронный зал, а оттуда уже было «раз плюнуть» — вырубить стражника, взять необходимое золото и незаметно улизнуть, скрываясь от глаз королевских паладинов, гарцующих по округе в вечном ожидании погони.

Сегодня тени слуг на стенах помещения, где король, по обыкновению, собирал советы и устраивал радушные приемы выскакивали еще более неожиданно чем обычно, сопровождая свое явление еще более резкими стуками каблуков, как будто в действительности поджидали какого-то незваного гостя и желали поймать того с поличным.

«Значит, примерно в это время здесь уже никого не бывает…» — подумал медведь, когда прошло достаточно времени после того, как ушла последняя служанка. «Забыли закрыть ставни! Завтра так может и не повезти… Какой смысл сидеть тут всю ночь и воображать, что я буду делать завтра, когда вот она сокровищница — еще чуть-чуть и будет как на ладони? А обратно уж как-нибудь выберусь!»

С этими мыслями странник затаился снаружи. Он осторожно выглядывал из-за стены, поджидая момента, чтобы запрыгнуть в окно и перекатиться за трон, чтобы затем прокрасться вдоль стены, скрывшись за комплектом доспехов короля, которые показательно были здесь выставлены и начищены так, что блестели ярче дневного солнца, когда огонь освещал это место — благо все свечи сегодня уже задули и панцирь лишь лениво переливался отражениями факелов снаружи. Важнее всего сейчас было оставаться в тени и сохранять инкогнито до конца, иначе первый же прислужник короля поднимет такую тревогу, что медведю будет уже не договориться — чем Рогар и мог похвастаться это верными подданными в своем окружении.

«Какой там! Эти подхалимы и мать собственную сдадут, лишь бы сам Рогар Вековечный погладил их по голове и позволил сидеть с ним за одним столом!»

Сарвилл неприятно осклабился и проделал все задуманное от начала до конца: нырнул в окно, отсиделся за троном, прислушиваясь к звукам из смежных помещений, пробежал вдоль стены и, выждав немного времени за горой королевских доспехов, уже вглядывался сквозь мрак кухонь в следующий зал, пройдя который, он должен был оказаться на полпути к заветной сокровищнице.

В пути через кухни странник едва успел зажать нос, чтобы не вдохнуть полной грудью запаха гнилой рыбы, вареного лука и какой-то приправы, которой сегодня заправляли печеных поросят; запнулся об оставленное посреди коридора ведро, но, мгновенно отреагировав, удержал его и вода, наполняющая сосуд до краев не пролилась наружу. Выдохнул. Дальше была гостиная. Начальник королевской стражи, сам того не подозревая, сослужил медведю добрую службу, приказав солдатам нести дозор в доспехах — каждое передвижение караульных теперь можно было уловить по глухому отзвуку железных лат, ударяющихся о мраморный пол и разносящих предупреждение о своем приближении на многие сажени вокруг. Так Сарвилл преодолел еще три зала для гостей и оказался в нескольких шагах от сокровищницы.

У входа в нее неподвижно стоял королевский рыцарь. Теперь страннику предстояло буквально на счет три сделать так, чтобы тот потерял сознание и не завопил на весь Шаарвиль — одно неверное движение и все пропало. Единственное, о чем жалел медведь, это о том, что не взял с собой никакого подручного средства, которое сейчас хорошо бы помогло ему одолеть предпоследнее препятствие на пути.

«Была, ни была. Сначала выбиваю меч у него из рук, потом сильно бью в челюсть снизу, в незащищенное место, а потом перехватываю сонную артерию. Все просто. Вперед».

Удар по рукам стражника, тем, что сжимали эфес меча, острие которого упиралось в пол, пришелся какой надо. Караульный явно не ожидал внезапного нападения и даже не думал держать свой клинок крепче — сталь лязгнула, но совсем чуть — Сарвилл следующим же движением одновременно ступил на меч, прижав его к полу, и нанес удар по челюсти стражника.

Мысль о том, что что-то пойдет не так, преследовала медведя с самой затеи сего сомнительного предприятия… Поэтому, когда его удар вышел не таким сильным, каким должен был получиться, а противник не просто устоял на ногах, да еще и с недюжинной силой в ответ оттолкнул воришку, Сарвилл решил следовать плану отступления и бросился наутек пока тот не созвал стражу со всего королевского двора. Пробежав несколько шагов странник остановился, вдруг осознав, что рыцарь и не собирается звать подмогу.

Караульный недовольно мычал и тряс кулаком в его сторону, динамично растирая второй рукой онемевшую челюсть. Сообразив, что стражник немой от рождения, медведь немедленно развернулся и принял бой, начатый им же самим.

Сначала он пропустил два удара — захватив странника мертвой хваткой, стражник, как следует, врезал ему под ребра, а потом чуть выше — в солнечное сплетение. Дальше немой применил метод, которым немногим ранее желал воспользоваться сам медведь — зашел за спину упавшему на колени воришке и со всей силой начал сдавливать свою руку на горле нарушителя. Сарвилл стал терять сознание — он не успел восстановить дыхание после болезненных ударов, а теперь и вовсе потерял возможность дышать. Бороться было бесполезно — рыцарь был больше и сильнее, а вырваться из его лап было сомнительной затеей, которая бы привела лишь к тому, что тот ненароком задушит его. Просто. Без суда и следствия. Тогда-то странник и смирился с тем, что, досчитав до десяти, отключится, и, если повезет, на утро очнется в городской тюрьме.

Но вдруг хватка стражника ослабла, кровь стала вновь приливать к голове медведя, а туша, навалившись сзади, придавила странника сверху. Прошло достаточно времени, прежде чем ему удалось выбраться из-под бездыханного тела и взглянуть в глаза тому, кто спас его от поражения. Это была Лиана. Но она была не такой, какой он привык ее видеть.

— Я полагаю в таких случаях принято благодарить? — Сарвилл улыбнулся едва заметно и растер кровоподтек на шее. — Благодарю.

— Уходи. — процедила принцесса сквозь зубы. — Немедленно! — и ее слова врезались в озабоченное выражение лица странника, который никак не ожидал подобного изречения из ее уст.

— Что стряслось, Ли? Ты же сама предложила…

— Нет времени рассказывать, вот-вот здесь будет стража. Что касается сокровищницы — ее не существует, Сарвилл.

Она посмотрела в сторону выбитой с петель двери — взгляд странника последовал за ее взглядом. Дверь лежала на полу, а внутри было пусто. Он вошел, оглядываясь по сторонам, и обреченно опустил руки от понимания того, что все было напрасно.

— Сокровищница — легенда. Королевская казна пуста, а если там еще и осталось золото, то оно точно хранится не здесь, — принцесса говорила из-за его спины все тем же непривычно холодным голосом. — Тебе сегодня же нужно уезжать из Дастгарда. Я приготовила все необходимое, включая лучшего скакуна шаарвильских конюшен. Он уже ждет снаружи.

Странник обернулся.

— Но я не понимаю, Ли… Что произошло? Можешь ты нормально сказать, или мы так и будем тянуть время, избегая, по-видимому, каких-то сложных объяснений?

— Люция услышала о каком-то заговоре, в котором ты играешь не последнюю роль. Проще говоря, если ты сейчас же не уберешься из города, то, в конце концов, тебя казнят.

— Ли, ты несешь какую-то чепуху. Проще говоря, ведешь себя как лунатик — ходишь посреди ночи по замку и пугаешь людей. Тебе срочно надо ложиться спать.

Сарвилл не воспринял ее слов даже с малой толикой серьезности, принимая все произошедшее за ее эффектную, но не совсем оцененную им шутку. Принцесса тут же ответила неожиданной и сильной пощечиной, а ее глаза наполнились влагой. Странник тут же поменялся в лице и схватил ее за плечи.

— Лиана, отвечай немедленно, что случилось за те несколько часов, что я не видел тебя?

— Бурлящая бездна! — выругалась она и начала понимать, что с какими бы словами сейчас не умоляла его уйти из замка и покинуть Дастгард, все будет тщетно, пока кроме непонимания между ними будет стоять еще и привязанность.

Перед королевской дочерью теперь стоял тяжелый выбор. Рассказать всю правду тщательно и детально углубляясь во все подробности заговора, потом отпустить в добрый путь, но все еще ждать, что он обязательно вернется за ней и тем самым подвергнет опасности свою жизнь, которая для нее сейчас была дороже своей собственной. Это был трудный путь. Более простым решением оказалось, разорвать с медведем все связи и навсегда попрощаться, ставя его безопасность выше собственных интересов.

— То, что я тебе сказала — правда. Ты когда-нибудь поймешь, а сейчас считай эту информацию моим прощальным подарком.

— Прощальным подарком?

— Ты понимаешь, о чем я. Ты же не так глуп, как остальные медведи? Мы с тобой всегда знали, что наше увлечение когда-нибудь пройдет, и мы разбежимся по своим углам. Это был вопрос времени. У тебя свое место, у меня — свое. Ты же не думал, что сын охотника ровня дочери короля? Иначе я ошибалась на счет склада твоего ума, — ее глаза наполнились жестоким блеском.

— Прекрати!

Оба на время замолчали. Принцесса всеми силами старалась сохранить хладнокровие, но внутри все разрывалось на куски.

— Ты вляпался по самые уши, Сарвилл. — продолжала она, а тактика ее поменялась с жестоких, грубых фраз на жалостливые мольбы. — Не тащи меня в эту пропасть за собой, прошу. Это мимолетное увлечение может стоить мне очень дорого, ты же слышал слова моего отца. Что он сделает со мной, если узнает, что я тайно встречалась с врагом государства? Прошу, ради всего, что между нами было, — уходи и никогда не возвращайся, слышишь!

Странник остолбенел. Он не понимал, почему все это происходит. Почему это происходит здесь и сейчас. Что так напугало принцессу, что ее собственная безопасность стала дороже их отношений? «Может быть действительно, сам не зная того, я вляпался в какую-то паршивую историю? В таком случае, если Рогар узнает, что между нами была связь — он точно воплотит все свои угрозы в отношении Лианы в жизнь. Даже если нет, стоит ли тратить свои слова на ту, которая готова отречься от тебя при виде первой же, хоть сколько значимой преграды?» — подумал он.

— Жаль, что приходиться расставаться именно так, — странник перенял отрешенность и сухость принцессы, — Скажи, ты еще что-то чувствуешь ко мне?

— Я никогда тебя не любила, если ты об этом. — сейчас она казалась ему взрослой и рассудительной женщиной, а не импульсивной девчонкой, какой он привык ее видеть. — Если бы ко мне в окно тогда заглянул последний оборванец Дастгарда, шансов проводить со мной время у него было бы не меньше, чем у тебя. Похоже, ты забыл, что отец запрещал мне общаться со сверстниками, и каждый мальчишка был для меня новой невиданной породой попугаев. Мне было интересно, не более. Вот и все. А теперь прочь!

Каждое слово принцессы тяжелым молотом отбивало грузный ритм в его груди. Он прижал ее к себе в последний раз, до сих пор стараясь не верить в то, что все это говорит она, а не ее отец. Лиана держалась из последних сил, чтобы не ответить — ее руки висели неподвижно, но она старалась запомнить каждую секунду этих объятий и не отталкивала его. «Я сильно люблю тебя! Я безумно люблю тебя, мой милый!» — повторяла она про себя.

Странник чувствовал, как дрожит принцесса, но уже закрылся от нее. Теперь он не мог спросить о причинах этой дрожи. Он больше не мог задать откровенного вопроса, а тем более дать какого-то откровенного ответа. За несколько минут они стали друг от друга дальше, чем в тот день, когда он впервые решил пробраться за стены замка и лично увидеть ту, о которой говорил каждый мальчишка в его родном квартале.

— Ну что ж. Прощай, принцесса.

— Постой! — ее голос дрогнул. Она протянула руку, в которой лежал шелковый мешок, плотно набитый драгоценностями. — Возьми, я достала еще. Здесь должно хватить на ингредиенты.

— Оставь себе, — железный голос громыхнул в ответ.

— Не будь глупцом! Твои обиды ей не помогут, а это поможет. Несмотря ни на что мне до сих пор жаль твою сестру, и я искренне хочу помочь. Возьми! Прошу.

Внутри странника боролись две сущности, но победил разум — то, что находилось в мешке действительно могло помочь и его собственные чувства не имели никакого значения в сравнении с пользой, какую он мог принести, переступив через себя. Сарвилл ударил по руке принцессы, небрежно забирая предложенное.

— Как печально… — Из глубины гостиных комнат послышался неприятный мужской голос, они оба сразу узнали его. Сарвилл видел тень человека, идущего в их сторону.

— Если бы я когда-нибудь решился написать книгу, то обязательно использовал бы этот душераздирающий диалог, — надвигающаяся тень излагала слова спокойно и размеренно. — Нарочно такое не придумаешь, правда, Дориан?

— Истинная правда, Ваше Величество, — ответила тень чуть меньше и размашистей, идущая следом.

Наконец перед входом в лжесокровищницу возникли две четкие фигуры — короля и Хранителя Порядка. Сзади остановился отряд королевских паладинов, укутанных в сталь.

— Чем дальше, тем интереснее, — продолжал рассуждать король. — Моя дочь спуталась с медведем, на которого мы строили большие планы. Моя жена стоит на ее стороне и рискует будущим королевства, доверившись случаю и отправившись туда, куда людям в ее положении вообще ходить без надобности. А самое интересное, что все близкие мне люди вдруг решили оберегать какого-то бродягу, о котором я и не слыхивал до некоторого времени. Откуда ты взялся Кхолд? Ворвался в мою жизнь и вот уже разгуливаешь ночью по моему замку точно узурпатор, пришедший за королевской головой. Пора заканчивать это представление. Отведите мою дочь в ее покои, а оборванца возьмите под стражу! — отдал приказ Рогар Вековечный.

— Никому ни шагу с места! — воскликнула принцесса, остановив королевских рыцарей.

— Я ваш король! — завопил Рогар. — Выполнять приказ!

Отряд решительно двинулся вперед, но вскоре замедлил ход. Лиана уже что-то нашептывала себе под нос и вращением ладоней создавала вихрь, который с каждой секундой становился все больше и даже перестал проглядываться насквозь.

— Остановись, дочь! — король возвел очи горе. — Я запрещаю тебе осквернять наш дом этой мерзопакостной волшбой!

Но принцесса уже не слышала или не хотела слышать своего отца. Она молниеносно дернула ладони вперед, и сгусток воздуха сорвался с места как натравленный на какую-нибудь дичь пес. Вся его свита и сам король попадали на пол, некоторые из них отлетели далеко назад, по пути ударяясь о стены и обрушивая навесные потолочные люстры. Со стен на мраморные плиты и на людей падали щиты и мечи, служившие украшением коридоров и гостиных залов.

— Уходи! — закричала принцесса страннику, одновременно наколдовывая сильный поток ветра, который не позволял вставшим на ноги приблизиться к ним даже на сажень.

Медведь опустил руку на ее плечо — тело Лианы обдавалось легкой дрожью от напряжения, и было непривычно холодным — некрепко сжал его на одно мгновение, чтобы поблагодарить и рванул в обход короля и его стражи к тому входу, через который ранее попал внутрь.

Спустя несколько больших комнат странник уже не слышал звуков боя, но точно знал, что у него совсем немного времени прежде, чем принцесса ослабеет и больше не сможет удерживать короля. Возможности прислушиваться к звукам шагов караульных теперь не было, поэтому он, почти не останавливаясь, а лишь слегка замедляя ход перед поворотами, выглядывал из-за углов, оценивал ситуацию и словно древнее приведение старого Шаарвиля мчался дальше, скользя по узким коридорам и пустым залам древнего гномьего дворца.

Наверняка вся стража стянулась ближе к месту действия и снаружи остались только патрули, стоящие на карауле у выходов из замка, потому что, добежав до самого окна, через которое медведь попал внутрь, ему не попался ни один из королевских прислужников. Зато, выглянув наружу, он насчитал целую дюжину паладинов, снующих по округе и это только в зоне видимости, а сколько воинов сейчас обнажило свои мечи во всем внутреннем дворе в поисках вора, было страшно представить.

«Досчитываю до трех, и я на свободе. Ловлю момент, когда те два паладина отвернуться от того дуба, выскакиваю через это окно и забираюсь по стволу почти на самый вверх. Все. Оттуда по кронам деревьев я уже неоднократно выбирался из замка, сюрпризов точно не будет. Главное, поймать момент сейчас… Поймать… момент… сейчас…»

С этими мыслями странник выскочил в окно и бесшумно приземлился, с другой стороны. Стражники, притаившиеся у стен снаружи, которых он не заметил, немедленно окружили вора и почти одновременно наставили на него лезвия своих мечей. Лязг стали глухим эхом пролетел по саду и привлек внимание остальных слуг Рогара.

— Бездна! — разлетелось в ночи.

Наплевав на осторожность и опасную близость вражеских клинков, медведь оттолкнулся от земли и в прыжке, зацепившись за уступ на стене, принялся ловко карабкаться на крышу. Рыцари запрокидывали головы и выкрикивали проклятья вслед расторопному медведю, потом разбежались в разные стороны, оставив нескольких человек дежурить внизу, на тот случай, если вдруг он решит спуститься обратно. Мешок, висевший на поясе странника, развязался, а его содержимое посыпалось мелкой изморосью на землю. В надежде сохранить хотя бы часть добытого, рука Сарвилла тщетно пронеслась над падающими драгоценностями.

— Проклятье! — вновь выругался он и пополз дальше, расторопно перебирая руками по торчащим из стены камням и отталкиваясь от них же ногами, когда те оставались позади.

Края крыши были совсем близко. Над высокими потолками тронного зала было только небо, а остальные этажи Шаарвиля появлялись лишь ближе к центру замка — по этой причине еще первые гномы часто называли свое детище Горой.

Когда пальцы странника зацепились за самый край крыши, рядом с ними тут же просвистел клинок — так что сталь выдохнула искрами. Он увидел, стоящего над собой паладина, широко размахивающегося двуручным мечом, и переставил руку, вновь уклонившись от сильного, но не точного удара. Замах. Еще замах. Камень, принявший удар на себя стал осыпаться, а осколки полетели вниз. Быстро раскусив тактику противника Сарвилл, довольно легко избегал прямого попадания по своим рукам. Еще несколько таких атак и медведь бы решил, что делать дальше, но рыцарь, запыхавшись от усталости, уронил клинок с одной стороны и, тут же сообразив, какой удар будет наиболее эффективным, нанес горизонтальный удар, срезая все лишнее с поверхности края крыши. Увидев резкое приближение рыцарского меча, странник оттолкнулся, пропуская под руками клинок. Еще раз. С третьей попытки рыцарь все же взял верх — его враг потерял координацию и сорвался. Медведь попробовал ухватиться за сточную трубу, но она не выдержала, когда весь его вес оказался перемещен на нее, и оборвалась. Он полетел вниз, по пути сорвав тряпочный карниз, и свалился прямо на одного из стражников, поджидавших внизу.

Со всех сторон тут же подбежала остальная стража. Кто-то сильно ударил упавшего по затылку.

— В тюрьму вора! До королевского приказа! — громко выкрикнул Хранитель Порядка, подоспев как раз к поимке беглеца.

Странника, который был больше не в состоянии самостоятельно подняться, взяли под руки и потащили прочь. Вся свита, включая короля, двигалась рядом. Сарвилл видел, как на месте, где недавно все произошло, возник силуэт Седрика. Он не мог понять, рисует ли его возбужденное воображение желанные картинки или алхимик действительно очень осторожно собирал с земли все рассыпанные драгоценности. Все встало на свои места, когда Седрик сделал выразительное движение головой, означавшее, что он знает, что делать с королевскими украшениями. Сарвиллу стало спокойно — он закрыл глаза и потерял сознание.

«Почему я хотел, чтобы мои заметки нашли именно в таком порядке, и ни в каком больше? Не помню. Понадобится время на раздумья. Ох… может быть, тогда и была какая причина, но сейчас мне этого уже никак не вспомнить. Ваш добрый слуга может только, как и вы поразмыслить над этим и предложить одно из миллиона предположений, которое в конечном итоге все равно окажется неверным. Когда я обнаружил факты, доказывающие, что принцесса отвергла своего возлюбленного для его же блага еще в стенах замка, для меня все стало на свои места, и тогда-то я и понял, что часть судьбы медведя до событий на Штормплац также значима, как и любая другая глава в его Книге Жизни. О принцессе Лиане ходит много разных слухов и легенд, которым вряд ли стоит безоговорочно верить, однако факты о ее жертвенности, красоте, незаурядном уме и актерских способностях — истинная правда. У меня челюсть висела до пола, когда старик, служивший тогда в королевском отряде паладинов, рассказывал мне суть разговора странника и принцессы. Я прихожу в восторг от сообразительности серебряноволосой и поражаюсь недалекости нашего героя в таких, казалось бы, очень обычных ситуациях. Для меня навсегда останется загадкой наивность Сарвилла Кхолда, когда женщина, любившая его сильнее жизни, нарочно лгала ему в лицо, а он слепо ей верил. Мне жаль лишь, что жертва этой прекрасной особы оказалась для нее напрасной, но безмерно счастлив, что этот поступок в конечном итоге привел странника к его истинной судьбе…»

Заметки чужеземца, обнаруженные в потайном месте, куда привела карта, нарисованная им же на странице последних найденных записей.

• «
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• »