Над лесом стоял предрассветный туман. Где-то в ветвях ясеня начал петь дрозд. Под ногами хрустели опавшие ветви деревьев. Где-то в глубине леса даже слышалось журчание ручейка. Лес, как и Единый Океан, жил своей собственной жизнью. Наземные обитали точно также сражались за территорию и пищу, как и подводные. Единственная лишь разница — человек. У него отняли его привычное место обитания, заставив приспосабливаться к жизни в Едином Океане.
— Давно вы здесь живёте? — Гэдмар обратился к Освальду.
— Да уж как второй десяток пошёл, — Освальд, высокий поджарый мужчина, был одет в светло-зелёный камуфляжный костюм. Точно такой же он дал и Гэдмару. На левом плече у него свисали винтовка, на правом — небольшая сумка с продовольствием.
— И у вас никогда не было мысли покинуть остров?
— А зачем? — Освальд пожал плечами. В его глазах читалось искреннее недоумение, — теперь здесь мой дом. Люди, которыми я дорожу. Моя семья.
— Понимаю, — кивнул Гэдмар, и отвёл взгляд в сторону пробегающего мимо зайца.
Гэдмар уже хотел снять винтовку с плеча, но Освальд его остановил:
— Погоди, не трать патроны, — прошептал он, — не в этот раз. Сегодня мы охотимся за дичью покрупнее.
Заяц наклонил мордочку вниз, пощипал траву. Гэдмар сделал шаг вперёд, раздался треск сучьев. Заяц тут же повернул голову в его сторону и замер. Учащенно дыша, он смотрел так на пришельцев пару долгих секунд. А затем резко сорвался с места, в несколько прыжков пересёк всю опушку, и скрылся в кустах.
— Как давно я их не видел, — ухмыльнулся Гэдмар.
— Ничего, привыкнешь, — Освальд хлопнул Гэдмара по спине, — я могу тоже самое сказать про белую акулу. И, надеюсь, этих тварей до конца жизни больше не увижу.
Освальд сипло рассмеялся, и задрал рукав куртки. Его предплечье пересекал глубокий шрам.
— Это случилось больше двадцати лет назад. Она напала на меня, когда я вытаскивал сеть с уловом. Чёрт его знает, что щелкнуло у этой твари в голове, но она выпрыгнула из океанской пучины, словно разъярённый бык на матадора, и едва не перевернула лодку. Но этого хватило, чтобы я свалился за борт. Не успел я и опомниться, как она уже неслась на меня с распахнутой пастью. Хорошо, что я за поясом всегда нож ношу.
Освальд усмехнулся, постучав по здоровенному разделочному ножу в кобуре на ремне.
— Я в тот же миг ударил этой твари прямо в глаз. Именно это и спасло мне жизнь.
— Но откуда тогда…
— Задела плавником, когда отплывала. Можно сказать, вышел сухим из воды, — рассмеялся Освальд, и жестом позвал Гэдмара за собой, — пошли, уже недалеко осталось.
Яркий солнечный свет начинал потихоньку просачиваться сквозь кроны деревьев. Пелена густого тумана медленно развеивалась. Солнце начинало припекать. В кустарниках соловьи заливались на всю округу. Через пару сотен метров Гэдмар с Освальдом даже встретили осиное гнездо на еловой ветке. Внутри стоял едва слышный гул.
— Лучше их не тревожить, — тон Освальда был максимально серьезен, — пару месяцев назад такой рой напал на двух наших охотников.
Освальд удрученно вздохнул, покачал головой.
— Оба скончались на месте.
Гэдмар и Освальд прошли минут двадцать в полном молчании. Засучив брюки до колен, прошли вброд небольшой ручеек. Где-то вдалеке постукивал дятел, по ветвям деревьев бегали белки. По левую руку от Гэдмара тянулся сплошной еловый лес, справа — топкие болота.
— Я пойду вперед, — властным тоном пробасил Освальд, — иди прямо за мной, и не делай ни единого шага в сторону. Наступишь не туда, и увязнешь в болоте. Даже я не смогу тебя вытащить.
— Понял, — кивнул Гэдмар, шагая прямо за Освальдом.
Непроходимые трясины, отвратительный смрад ила, гнили и сырости.
— Один вопрос у меня никак не выходит из головы, — наконец развеял тишину Гэдмар, — мы, жители Единого Океана, наслышаны, что острова непригодны для жизни людей. Якобы здешний воздух ядовит для человека. Говорили, что на остатках суши обитают какие-то неведомые твари, которых принесли с собой то ли метеориты, то ли ещё что. Да и вообще, повсюду творятся какие-то аномальные вещи.
Гэдмар сделал паузу, проследив за реакцией Освальда. Тот лишь молча его слушал, позволяя продолжить.
— И я был готов поверить во все эти россказни, поскольку и сам переживал аномально длинные и суровые зимы и невероятно знойное лето, длинною в полгода. Когда жара стояла столь нестерпимая, что ты буквально боялся выйти из тени. Проведя всего пару минут на солнце, ты сразу же получал сильные ожоги.
А уж про эти фиолетовые вспышки, мутации рыб и всевозможные галлюцинации, которые мне довелось наблюдать на границе Неизведанных Вод, и говорить не приходится. Все это было наяву. Так скажи мне, как вы сумели добиться всего этого? Сельское хозяйство, животноводство…
— Да, Гэдмар, ты совершенно прав, — спокойным тоном прервал его Освальд, — когда я только прибыл на остров и встретил Мию, в этом месте и в самом деле творились странные вещи.
Освальд кривовато улыбнулся.
— Как и в любом другом месте.
— Верно, но как же…
— Я даже не могу сказать, что мы как-то боролись с этими… этими пришельцами. Кем бы они не были. Насколько я понимаю, они не имели телесной оболочки.
«Не имели? Что он хочет этим сказать?»
— Они являли собой все те же фиолетовые вспышки, которые ты часто можешь увидеть на небе. Приходящие Из Мрака, как назвала их сама Мия, оскверняли лишь одним своим присутствием окружающую среду. Как только одна из фиолетовых бурь проносилась по лесу, она оставляла после себя лишь мертвых зверей, выжженную траву, и отравленные ручьи. Те звери, которым удавалось выживать, подвергались страшным мутациям. Тоже самое было и с людьми.
— Мне довелось увидеть мутировавшего человека, — кивнул Гэдмар.
— Страшное зрелище, — вздохнул Освальд, — не проходило ни дня, чтобы я не задавался вопросом: почему они ушли?
— Ушли? — нахмурился Гэдмар, — но ведь…
— Думаю, нам просто повезло больше, чем остальным, — сказал Освальд, — около пятнадцати лет назад в небе над островом образовалась огромнейшая воронка, искрящаяся все тем же фиолетовым светом. Мы уж думали, что нам настал конец. Но в следующую же секунду все разом смолкло и воронка исчезла. С тех пор Приходящих Из Мрака мы не видели.
— Но ведь остальные острова до сих пор пропитанными этими аномалиями, — Гэдмар едва не сорвался на крик, — да и в Едином Океане по-прежнему творится не пойми что…
— Думаю, со временем все нормализуется, — Освальд остановился, и добродушно улыбнулся, глядя прямо на Гэдмара, — это лишь остаточный эффект. Я уверен, что Земля вернётся к своему прежнему состоянию, До Происшествия. Все произойдёт точно по такому же сценарию, как и на нашем острове. Для этого просто нужно время. Десять лет, двадцать, может быть, все сто. Я не знаю. Не уверен, что человечество вообще способно понять и объяснить произошедшее. Возможно, все случилось так, как и должно было. И мы ничего не можем с этим поделать. Кому-то удалось пережить Катастрофу, и теперь мы ответственны за возрождение человеческой цивилизации.
— Освальд, скажи на чистоту, ты и правда думаешь, что у вас получится удержать этот успех? Что, если эти твари снова вернутся?
— Думаю, не этих тварей нам стоит опасаться, — Освальд проследил взглядом за пробегающим мимо зайцем, и улыбнулся, — на свете не существует зверя страшнее человека. Ты и сам знаешь это не хуже остальных. Та история с твоей семьей…
Освальд сделал шаг навстречу с Гэдмаром, и положил руку на плечо. Карие глаза мужчины были наполнены горем и сочувствием.
— Если ты действительно готов помогать нам и дальше работать на благо человечества, — сдавленным голосом произнес Освальд, — откажись от этой безумной затеи с местью. Она не принесет тебе ничего, кроме боли и страданий. Перестань гоняться за призраками прошлого, и живи настоящим. Такие люди, как ты, нужны нам здесь. И даже больше, чем ты можешь себе представить.
Освальд продолжил продвигаться сквозь лесную чащу, пока Гэдмар еще несколько секунд стоял, не в силах произнести ни слова.
***
Два пятнистых оленя стояли в глубине лесной чащи. Склонив мордочки вниз, они пили воду из небольшого ручейка.
Освальд медленно свесил винтовку с плеча, и опустился на живот. Гэдмар повторил все в точности за ним. Освальд приложил указательный палец к губам, и снял винтовку с предохранителя. Раздался короткий щелчок. Один из оленей, тот, что стоял поближе к охотникам, резко вскинул голову вверх. Учащенно дыша, зверь задержал взгляд на пригорке, за которым прятались Гэдмар и Освальд.
Охотники затаились на месте. Казалось, в этот миг существовали только они и пару оленей, а весь остальной мир притаился в ожидании. Секунда, две и олень снова уткнулся мордочкой в ручей.
— Сможешь убить обоих с одного выстрела? — шепотом спросил Освальд.
— Думаю, да, — ответил Гэдмар, и взвёл курок.
Гэдмар задержал дыхание, прицелился. Секунда…две…три…
Оглушающий выстрел заставил птиц тут же вспорхнуть с ветвей.
Оба олени упали замертво.
— Отличный выстрел, — грустно улыбнулся Освальд, хлопнув Гэдмара по плечу.
Поднявшись на ноги, Освальд задержал взгляд на мертвых животных, и покачал головой.
— Как я и сказал, нет зверя страшнее человека.
***
Улицы брошенного города были покрыты зеленью. Из щелей потрескавшегося асфальта прорастали грибы, трава и даже пару ромашек. Удивительно, что столь хрупкое создание, обладало подобной тягой к жизни. Стебелек тянулся к солнцу, пробиваясь сквозь толщу асфальта. Поистине впечатляющее зрелище. Как бы там ни было, но, похоже, на данный момент человек проиграл природе битву за господство на планете.
Дождь, не прекращающийся несколько десятилетий, сделал свое дело. Буквально каждое здание в городе было покрыто ржавчиной. В куполах церкви образовались прорехи, крыша супермаркета краснела от ржавчины.
Ржавые машины, заросшие травой и кустарниками. Разбитые окна домов, разграбленные магазины и аптеки.
Покинутый город безмолвствовал. Иногда можно было услышать лишь отдаленное карканье вороны из леса, да скрип проржавевших качелей, раскачиваемых легких ветерком.
— Человек двадцать первого века считал себя самым разумным существом на планете, — ухмыльнулся Освальд, — но проиграл сражение с природой без малейшего сопротивления.
Освальд поднес самокрутку к костру, затем резко оторвал руку, и сделал пару затяжек. Облегченно выдохнув несколько колец дыма, он протянул самокрутку Гэдмару.
— Спасибо, — улыбнулся он, — но даже начинать не хочется.
— Это правильно, — кивнул Освальд, и задорно расхохотался.
День клонился к закату. Небо над горизонтом покрылось багровым заревом. Они просидели вокруг костра уже целый час, но у Гэдмара никак не выходила из головы фраза Освальда:
«Нет зверя страшнее человека».
Что, если Одрэйн Шантер все-таки был прав? Быть может, люди никогда не научатся на своих ошибках? Просто потому что не могут или, вернее, не хотят? Возможно, просто так устроен наш мир. Люди должны убивать для выживания, причиняя вред окружающей среде и его обитателям. Что, если этот замкнутый круг просто невозможно разорвать?
Люди всегда будут приспосабливать под себя природу для своего же выживания. Но значит ли это, что человек не способен делать работу над ошибками?
Конечно, идеальных мест не существует. Это попросту невозможно. Недовольные будут всегда. Нельзя угодить всем, такова уж человеческая натура. Люди никогда не смогут отказаться от войн, потому что голод человека действительно ненасытен.
Но, в конечном счете, будущее зависит только от нас самих. Человек должен хвататься за любую возможность, чтобы исправить ошибки прошлого, и постараться впредь их не допускать.
И кто же победит в вечном сражении: человеческий эгоизм и гордость или же здравый смысл и людской разум — то самое, что отличает нас от животных?
Ответ на этот вопрос предстояло выяснить еще не скоро. Возможно, для этого должно пройти несколько столетий. Но, глядя на то, чего удалось добиться Возродителям в этом месте, Гэдмар почему-то верил, что человечество все-таки сможет воспользоваться последней возможностью на пути к восстановлению мира.
Гэдмар вгляделся в алую полосу заката и улыбнулся.