25276.fb2
По ту сторону долины пылала мельница, и в густом неподвижном воздухе поднимался столб дыма. Гарсия с трудом различил двигающиеся фигурки солдат. Лежа на земле, он прикинул: идти на мельницу — большой крюк, много времени потеряешь, а к интернату близко, и выслужиться больше шансов. Он решил идти к интернату и выпрямился во весь рост.
— Ну, пошли.
Мальчик нехотя встал, однако не сопротивлялся, когда Гарсия взял его за руку.
— Только давай без глупостей. Бежать вздумаешь — выдеру. Так что пошли, и никаких разговоров.
Дорога извивалась по лесу. Они шли молча. Солдат рассматривал странную мальчишкину татуировку — дракон, наколотый красными чернилами, держал в зубах непонятное зеленое существо; между бровей, у самых лап дракона, красовались скрещенные мечи.
Мальчик шел тихо, только время от времени озирался по сторонам.
— Нету, нету никого, — сказал Гарсия. — Забыли тебя твои дружки. Да и вообще их давно сержант переловил.
Мальчик обернулся и посмотрел на него. В его глазах — круглых, металлических — светилось бесконечное презрение к солдату.
— Ври больше! — сказал он. — У них оружие получше вашего. Слабо вам их переловить.
Он говорил резко, как взрослый, и солдату стало не по себе.
— Молчать! — прикрикнул он.
Он хотел бы с ним побеседовать, но не знал, что сказать. Ему припомнилась одна из статей устава: «Капрал — лицо, непосредственно стоящее над солдатом…» Нет, смешно как-то, да и вряд ли он помнит наизусть. Он решил заговорить мирно.
— Тебе сколько лет?
Мальчишка передернул плечами.
— Ну, тогда хоть скажи, к чему это у тебя лоб разрисованный?
— А к чему у ваших офицеров звездочки на фуражках?
Больше Гарсия спрашивать не решился. Он смутно почувствовал, что мальчишка над ним издевается, и очень обиделся.
— Так. Не хочешь по-хорошему — пеняй на себя.
Он сильнее сдавил мальчишкин локоть, и мальчишка скривился от боли.
— Свинья паршивая! Сволочь! Сукин сын! — закричал он.
Гарсия не реагировал. Он сжимал локоть сильней и сильней. У мальчишки выступили слезы.
— Пустите, вы! Больно.
Он выглядел поистине жалко, и солдат его пожалел — постепенно разжал руку и по-приятельски положил ее на худое плечо.
— Убери руку! — завизжал мальчишка с неожиданной яростью. — Баба, баба поганая!
Оскорбленный в лучших своих чувствах, Гарсия ударил его по щеке.
— Будешь знать в другой раз!
Мальчишка с ненавистью плюнул ему в лицо, не попал и отвернулся.
— Баба, баба!
Его голос выводил Гарсию из себя. Он попытался зажать ему рот рукой, мальчик впился в нее зубами.
— Пусти, ч-черт!
Он ударил мальчишку кулаком, тот покатился по земле и, лежа, повернул к солдату грязное, раскрашенное лицо, продолжая выкрикивать все то же слово.
Солдат сунул руки в карманы; он не знал, что делать. Он вспомнил, как в детстве отец грозил ему страшными наказаниями за дурные слова, а он, совсем вот так же, ревел и повторял их до хрипоты.
Нет, тут ничего не сделаешь. С отвращением глядя на мальчишку, он схватил его за плечи и с трудом поднял с земли. Они медленно пошли дальше.
Желтые мимозы мелькали по краям тихой дорожки. Неподалеку беседовали солдаты, и Гарсии полегчало — сейчас он передаст мальчишку им.
Каптенармус, который отошел в сторонку — помочиться на цветы, — увидел их, кончил застегивать брюки, сложил руки рупором и крикнул:
— Эй, ребята, какого нам пленника тащит Хосе Гарсия!
Солдаты окружили прибывших и с любопытством смотрели на мальчика.
— Вот это да!
— Кто это?
— Как его звать?
— Где такого выкопал?
Мальчик злобно смотрел на них, угрюмо сжимая губы.
— Эй, как тебя звать?
— Ты что, с карнавала?
— Чего это у тебя на морде намалевано?
Гарсия показал им укушенную руку.
— Видали, как кусанул?
Солдаты заржали. Каптенармус причмокнул.
— Любишь людей кусать? — спросил он.