Ортей не шутил. Всего через несколько часов зевающие старшие бесцеремонно растолкали новобранцев. Им предстояло то, что куратор назвал «разминкой» — десять кругов бега вокруг чёрно-белых жилых корпусов.
Впрочем, кураторы некоторых других семей, кажется, разделяли решимость Ортея: не успела шестая семья выйти за порог, мимо угрюмо протрусил десяток форсов — Марк разглядел нашивки в форме цифры три на куртках. А некоторое время спустя в поле зрения появились ещё две группы.
Утоптанный наст скрипел и слегка скользил под ногами; морозный воздух врывался в лёгкие, обжигая; свет фонарей бликами отражался в оконных стёклах. Ещё было совсем темно и очень холодно — по календарю хоть и весна, да вот корона начнёт избавляться от снега и льда лишь через несколько пятидневий, не раньше.
Марк представил себе, как всё это время придётся вставать каждый день задолго до рассвета, чтобы добрых полчаса бежать по темноте и морозу, и упал духом. Видно, не один он об этом подумал, потому что на восьмом круге прямо за спиной раздался задыхающийся голос Итины:
— Неужели… и правда… каждый день?.. И на квинсу?.. Или будет… выходной?..
Камайла в ответ лишь простонала что-то неразборчивое, но эмоциональное. Зато далеко впереди Ортей развернулся к ним лицом и проорал:
— Забудьте о выходных! Тренировки — каждый день!
Марк покосился на девчонок. Итина выпучила глаза, Камайла споткнулась на бегу и устояла на ногах только благодаря Ромену, бежавшему следом и успевшему подхватить её в последний момент.
— Как он услышал? — в ужасе обратилась Итина к одногодникам.
Ромен промолчал, Марк пожал плечами. Он и сам не подозревал о существовании ренов с подобным слухом.
— Может, и не слышал? — предположила Камайла. — Может быть, просто вдруг решил сообщить всем… чтобы жизнь мёдом не казалась, — она хихикнула, — и тут так совпало?..
Так и есть, — прошелестело в голове — по вытянувшимся лицам товарищей Марк понял, что не у него одного. — Просто вдруг совпало.
— Чего встали? — весело поинтересовался Ильдан у замершей посреди дороги четвёрки. — Нагоняю от куратора желаете?
— Он что, реально так далеко слышит? — без стеснения спросила Итина у старшего.
— А, это, — тот усмехнулся. — Да. Он же у нас нотт.
— И что? — не понял Марк. — Я тоже нотт, но суперслуха за собой не замечал.
— Не знаю, — Ильдан задумчиво почесал шапку. — Не разбираюсь в ноттах. Просто советую впредь держать язык за зубами. Вперёд! — он хлопнул по спине Камайлу, свою ученицу, и потрусил дальше.
***
— Так он твой наставник? — удивился Марк, глядя из окна лестничной площадки на куратора, быстренько уматывающего «по делам» верхом на циклофоре. — А я-то думаю, почему… — он запнулся.
— Что «почему»? — Карина нетерпеливо махнула на него, и Марк поспешил комнату.
— Почему мне так трудно читать твои эмоции, — поколебавшись, закончил он. — Он, наверное, учил тебя ограждаться.
Несколько секунд наставница смотрела на него в упор. Марк не выдержал и отвёл взгляд первым, всерьёз испугавшись перспективы провалиться, словно в пропасть, в её глаза.
— Прости, я не…
— Сядь.
Он послушно опустился на пружинящий пол и скрестил ноги, всё ещё избегая встречаться взглядом с Кариной и чувствуя себя виноватым — непонятно, правда, в чём.
— Эти твои обмороки, — без вступлений начала она, — надо с ними что-то делать.
— Обмороки?! — возмутился Марк. — Это было всего один раз! Просто мне раньше не приходилось попадать в такие ситуации, когда одновременно столько ренов поблизости…
— Ещё не раз придётся, если действительно начнётся война, — спокойно перебила наставница. — Будешь учиться восстанавливаться.
— Как? Бить себя током?
— Ага, — она подошла поближе и села напротив. — Руку. Да не бойся ты, дай сюда.
Тонкие, неожиданно сильные пальцы обхватили его запястье, перевернули ладонь вверх.
— Покажи точку выхода энергии.
Марк покорно ткнул свободной рукой в центр ладони.
— Точку приёма.
Он нахмурился и — не без труда — нащупал уплотнение под пульсом на запястье, среди вен и сухожилий, и буркнул:
— И?
— И бей. Из точки выхода одной руки в точку приёма другой. Самым слабым ударным импульсом.
— Что?
— Показать?
— Не, я понял. Но нельзя же! Зациклуется. В школе говорили…
— Это другое. Зацикловка случится, если ты пустишь свою необработанную энергию по своему же циклу. А ударный импульс — это уже энергия направленная, больше тебе не принадлежащая. Ясно? Пробуй.
Марк обхватил ладонью собственное запястье, с неудовольствием отмечая, как дрожат кончики пальцев. То ли от страха перед невыносимой болью зацикловки, то ли оттого, что наставница всё ещё легонько касалась его руки.
— Я разомкну цикл, если вдруг, — пояснила она.
И Марк, надеясь, что это не одна из тех шуток, которые принято проделывать с новобранцами, осторожно ударил. Электрическая волна пробежала по всему телу, подняла дыбом волосы. Он резко выпрямился и судорожно замотал головой.
— Сработает не только если забыл оградится, — спокойно продолжила наставница. — В любой ситуации, когда почувствуешь себя плохо. Только не перестарайся — вырубишься.
— Другого рена тоже можно так взбодрить, если вдруг?
— М-м-м, — с сомнением протянула Карина. — Я бы не советовала. Всё зависит от того, насколько совместимы у вас с ним типы энергии. Последствия могут быть непредсказуемыми.
— Значит… Тогда, на посвящении — ты могла меня и убить?
— Нет, конечно, — пожала плечами она. — В худшем случае ты бы потерял сознание. Что, если помнишь, ты и без того собирался сделать. Но бить аккуратно ещё и нужно уметь.
— Ладно… А если так сделать с человеком?
— Вырубишь. Сильно ударишь — убьёшь. Их тела отторгают нашу энергию, она для ник как яд. Поэтому во время боя люди постараются не оставлять открытых участков кожи и будут держаться на расстоянии.
Марк медлено кивнул, вспоминая, как однажды на каникулах, в родительском доме, сестрёнка при нём порезалась ножом. Пустяковая царапина, любой взрослый рен бы с таким в два счёта справился, и даже Марк, в котором недавно только пробудилась магия, уже умел… Но что-то пошло не так. Вместо того чтобы затянуться, рана словно бы вспухла, а потом кровь полилась ручьём…
Вернувшись в корону, Марк рассказал о случившемся Миху. «Дурак, что ли?» — покрутил друг у виска. «Нельзя людей лечить, у них аллергия на магию… Несколько пятидневий назад нам на уроке рассказывали, проспал?»
— Почему так? — задумчиво проговорил он вслух.
— Не знаю. Спроси у Орта, он как раз на этой теме повёрнут, — она встала и быстрыми, привычными движениями смотала свою длинную косу в объёмный узел на затылке. — Давай теперь попробуем дальние удары.
***
Если он рассчитывал отдохнуть после ужина, то зря. Ортей чуть ли не за шкирку потащил его к себе в комнату. Куратора совершенно не заботило, что Марк уже ни рук, ни ног не чувствовал после утренней пробежки, четырёхчасовой практики с наставницей, затеянной Азирой масштабной уборки и ещё почти часа махания лопатой — на улице, как назло, зарядил снегопад.
— Эмоционал, — объявил куратор, швыряя Марка на стул и усаживаясь на кровать напротив. — Что это за штука?
— Совокупность постоянных и динамичных эмоциональных и психических черт… — начал было Марк, но Ортей прикрикнул:
— Стоп! Не надо мне декламировать учебники. Нормальными словами, своими!
— Э-э-э… — этим звуком Марк пытался, но не смог заполнить паузу, пока лихорадочно соображал. — Во-первых, суть рена — его постоянный психологический… портрет, что ли.
— Скорее — слепок, — насмешливо подсказал Ортей.
— Ну да. У каждого свой, как… запах. Или отпечаток пальцев. Очень точный…
— Во-вторых?
— Во-вторых — то, что он ощущает и переживает в данный момент.
— Хорошо, — рыжая кошка с громким урчанием запрыгнула на колени куратора, и тот рассеянно провёл длинными пальцами по пушистой спине. — Вспомнить хоть парочку сможешь? — он поднял голову, наткнулся на непонимающий взгляд младшего и раздражённо пояснил: — Закрой глаза и представь себе чей-нибудь эмоционал — неважно чей.
Марк вздохнул и послушно зажмурился. Внимательно, ниточку за ниточкой принялся выуживать из памяти образ Ниланы. Забавно — вопреки учебникам, он никогда не воспринимал эмоционалы как что-то чужеродное, принадлежащее другим ренам. Скорее, считал их частью своих ощущений.
— Есть.
Стоило открыть глаза, как он тут же наткнулся на внимательный, напряжённый взгляд Ортея — тот даже подался вперёд, словно стараясь рассмотреть что-то важное на лице младшего.
— Можешь найти её в пространстве?
— Нет, — растерянно покачал головой Марк. — Я знаю, что так можно, но не умею, даже не представляю… Подожди, а откуда ты знаешь, что «её»?
— Не важно. Попробуй найти — это первое, чему ты должен научиться. Прощупай хорошенько в памяти её эмоционал, отыщи нить, которая ведёт сквозь пространство. Давай.
Марк попробовал. Потом попробовал ещё раз. И ещё раз двадцать.
— Всё потому, что твоя память об эмоционале несовершенна! — заявил Ортей, поднимая вверх указательный палец. — Точнее, дело даже не в памяти — ты его неправильно зафиксировал. Недостаточно аккуратно. Уделяй больше внимания мелочам, когда кого-то читаешь. При каждой встрече наращивай на свою запись новые нити. Одна из них обязательно окажется той, что позволит находить этого рена, где бы он ни был…
Марк старательно кивал, ощущая, как веки норовят схлопнуться, словно намагниченные, а пол под ногами куда-то уплывает. Куратор заметил, что внимание слушателя ослабло, ухмыльнулся и произнёс:
— Домашнее задание: хорошенько впечатать себе в память эмоционалы остальных девятерых нашей семьи. Уметь находить их в пространстве. Срок: три дня.
— Понял, — Марк с трудом подавил зевок и встал. И уже в дверях обернулся: — Будут проблемы… с Риной. Я не смогу её прочитать.
Ортей без малейших признаков удивления, даже с непонятной грустью кивнул:
— Не сможешь прочитать — врезайся силой. Будет беситься — скажи, что я разрешил.
— Нет! — ошарашенно вскинулся Марк. — Я не могу, так нельзя!
— Ой, брось, — скривился куратор. — Я же читал твоё личное дело из школы. У тебя там чёрным по белому гневная запись о том, что ты ещё в средней ступени врезался в эмоционал того мальчишки, своего приятеля… Михела? Без его согласия.
— Михала, — автоматически поправил Марк. — То было не специально. Я ещё не умел контролировать… И это совсем другое! Карина — моя наставница, я с ней знаком всего второй день, и она… девочка.
Ортей заржал. Марк и сам улыбнулся, ощутив, как по-детски это прозвучало.
— Не переживай за это, — махнул на него рукой куратор, нахохотавшись. — Она поймёт. Я возьму ответственность. Хочешь, расписку напишу?
— Хочу, — ехидно буркнул Марк, выходя. — Завтра приду за распиской.
***
На следующий день болело всё. А Марк-то считал себя спортивным и выносливым. И он не знал, что хуже: настойчивая тянущая боль в мышцах или острая, горячая — в перегруженных непривычным потоком магии жилах.
Кое-как пережив пробежку (Итина села на землю после восьми кругов и наотрез отказалась бежать дальше даже под страхом наказания), ребята позавтракали и на ватных ногах отправились в тренировочный корпус на занятия.
— Зачем он такой большой? — восхитился Талат, оглядывая приближающееся здание. Окружив с трёх сторон двор, по которому они шли, оно будто тоже внимательно разглядывало пятерых новичков своими белыми окнами в чёрных стенах. — Если посчитать: четыре курса атров по десять человек и столько же рубров — это всего восемьдесят студентов! И для них такая махина?
Молодой форс у входа окинул взглядом их форму, оставшуюся со школы — тёмно-синюю у мальчишек и тускло-голубую у девчонок (новую им ещё не выдали). Затем кивнул:
— Второй этаж, пятый зал.
Внутри обнаружилось на удивление много народу. Как ни странно, большую часть снующих туда-сюда, хлопающих дверьми кабинетов форсов составляли вовсе не студенты, а взрослые бойцы. Марк рассматривал их с любопытством: в основном встречались альбы в чёрной форме с белой каймой, но изредка мелькала и серебристая кайма командиров-аргентов, а один раз навстречу им попался пожилой авр из высшего командования — окантовка на его форме отливала золотом.
— Эй, Маркий, — окликнул смутно знакомый низковатый голос, выводя его из размышлений о том, что же всё-таки столько взрослых ренов делают в тренировочном корпусе.
У окна, полусидя на белом подоконнике, ухмылялся невысокий, коренастый атр со светлыми, стрижеными ёжиком волосами и неприятными желтоватыми глазами. На плече красовалась нашивка с цифрой «два».
— Реток, — насторожённо кивнул Марк. — Не думал, что ты в Форсе.
Несколько атров поблизости почему-то засмеялись. Мерзкая улыбка парня стала шире.
— Меня-то ты видел пару лет назад на доске выпускников — только не ври, будто не смотрел. Это я не думал, что ты в Форсе. Надо же: кажется, в боевой сектор уже стали отбирать тупо по количеству мускулов, даже если их обладатель — бесхребетный плакса и слюнтяй.
Марк промолчал. Он хорошо помнил тот случай, когда заслужил такую характеристику. Ему было двенадцать, он стоял на коленях в укромном местечке за спортивным полем, двое четырнадцатилеток больно заломили руки за спиной, а Реток бил ногами по лицу и в солнечное сплетение, не затыкая свой рот, откуда сплошным потоком сыпались оскорбления и издёвки. И в один отчаянный момент ситуация показалась настолько безысходной, что Марк просто не смог сдержать слёз…
Отгоняя паршивые воспоминания, он хотел просто махнуть рукой и пройти мимо, когда влез Талат.
— Ну тогда со мной они явно промахнулись, — весело сообщил он, демонстрируя тощий бицепс. — Да и девчонки у нас тоже не качки. Правда, девчонки?
Камайла глянула на известного хулигана с опаской, зато Итина с готовностью подхватила:
— А вот я, например, такая ловкая, что каждый день нашибаю себе пару новых синяков, и реву вообще раз в пятидневье как минимум. А ещё, говорят, туповата. И чего, спрашивается, меня взяли? Всё, трындец Форсе с таким пополнением, — задрала нос, тряхнула разноцветными волосами и гордо прошествовала мимо.
Марк глянул на обескураженно провожающего её глазами Ретока, пожал плечами и зашагал дальше. И только потом, уже ему в спину, донёсся крик:
— Эй, мозголаз! Как насчёт поединка на следующей Арене? Или опять струсишь?
— Замётано, — буркнул Марк через плечо.
— Блин, теперь ведь и не откажешься, — застонал Талат ему в ухо, стоило отойти подальше. — Позору не оберёшься.
— Я и не хочу отказываться, — слегка приврал Марк, ощущая противную дрожь в животе.
— Он тебя размажет…
— Вот и посмотрим.
— Арена через пятьдесят восемь дней, — посчитала Итина и жизнерадостно добавила: — Ещё успеешь потренироваться. И сам его размажешь.
Марк лишь скептически хмыкнул.
***
Что было здорово на занятиях в тренировочном корпусе — так это ощущение полной свободы. Никто не требовал от атров исправного посещения лекций или активной работы на практических занятиях. Преподаватели вели себя так, что сразу становилось понятно: всё, чему они учат, нужно не им, а студентам. Лишь одна пожилая аргента, лектор по истории Ареносы, мягко намекнула о строгих наказаниях, которые последуют за провалом осенней аттестации.
Три лекции и два послеобеденных практимума спустя Марк понял, что на следующий день будут болеть не только мышцы и жилы, но и извилины.
Почему-то он наивно полагал, что наставница даст хоть часик передышки, когда он, совершенно вымотанный, приползёт домой. Та, впрочем, быстренько развеяла его заблуждение.
— Занятия закончились полчаса назад, — с лёгким удивлением напомнила она, сбрасывая с плеч плед, в который постоянно куталась. — Ты прошёлся, отдохнул. А нам сегодня надо повторить простые ударные импульсы и начать жёсткие барьеры.
Планы лечь спать сразу после ужина тоже с треском провалились.
— Куда? — высунул нос из-за своей двери Ортей, пока Марк шёл в комнату, приволакивая ноги. — Ко мне.
— Но задание же на послезавтра!
— Нам и без того есть о чём поговорить, — возразил куратор. — Дверь не закрывай.
Он уселся на прежнее место, прикрыл глаза и просидел так с минуту, предоставив недоумевающему Марку возможность оглядеть комнату. Здесь уже царил не такой бардак, как вчера, но всё равно было заметно, что аккуратность — не самая сильная черта хозяина.
— Вот она, моя красавица, — очнулся наконец Ортей. — Долго же уговаривать пришлось тебя, коза упрямая.
Марк чуть прибалдело проследил, как рыжая кошка Джесс с коротким мурком ловко запрыгивает на колени куратору.
— Скажи, можешь ли ты управлять эмоциями рена? — тихо спросил Ортей.
— Нет, — быстро отозвался Марк, но потом вспомнил вчерашний разговор с наставницей про достоверность школьных сведений и добавил: — Наверное.
— Технически можешь, — старший помолчал. — Но только с его согласия. У тебя не получится сделать это незаметно, и ничего не выйдет, если тот сам этого не захочет.
— Как можно захотеть, чтобы кто-то менял твои эмоции?
— Просто. Например, тебе грустно, больно, тяжело. Идёшь к нотту и говоришь: «Хочу поправить настроение». Если нотт соглашается (что бывает редко), открываешь ему своё сознание…
— И это законно? — быстро уточил Марк.
— Почему нет? Другое дело, что процесс довольно интимный, вроде обмена энергией, и не каждый согласится на такое.
Марка бросило в жар от ни с того ни с сего возникшей перед глазами картины: вот он ласково отодвигает мягкие светлые волосы Ниланы, касается пальцами висков — та с улыбкой закрывает глаза, впускает его в свой эмоционал…
Ортей закатил глаза. Марк почувствовал, что краснеет, гадая, как много из его фантазий тот смог уловить.
— Так вот, — со вздохом продолжил старший, — а как насчёт людей? Их эмоциями можно управлять, что думаешь?
— Э-э-э… Можно?
Куратор фыркнул.
— Чуть легче, чем с ренами. Если человек напуган, или разъярён, или испытывает любые другие сильные эмоции — тогда шансы есть.
— Можно использовать в бою?
— Ага. Только учти, что нагрузка на сознание нотта в таком случае просто бешеная. Головные боли неизбежны.
— Понял.
Кошка вдруг одним прыжком слетела с насиженного места, а вторым уже оказалась на коленях у Марка, изрядно его напугав.
— Смотри ей в глаза, — вкрадчивым голосом приказал Ортей. — Читай её эмоционал.
— Какой эмоционал? Животное же.
— Он у неё есть, не сомневайся. Совсем не такой, как у ренов или людей, но есть. Читай.
— И им можно управлять?.. — прошептал Марк почти беззвучно, вглядываясь в янтарные глаза Джесс.
Но Ортей услышал.
— Разумеется. Смотри. Агрессия.
Несколько секунд ничего не происходило. Затем кошка моргнула. В колени Марка сквозь ткань впились острые когти, шерсть животного на спине и у хвоста встопорщилась, послышалось низкое утробное рычание. Он инстинктивно поднял руки, чтобы защититься, и кошка страшно зашипела, ещё глубже вгоняя когти в его колени.
— Любовь, — раздался скучающий голос Ортея.
Рычание оборвалось, когти втянулись, и в руку Марка ткнулся холодный влажный нос. Он осторожно протянул ладонь, чтобы погладить питомца, и Джесс с готовностью выгнула спину, довольно мурча.
— Страх.
Кошку как ветром сдуло — лишь оранжевое пятно метнулось через комнату, загребая когтями по полу, и с грохотом скатилось по лестнице на первый этаж. Марк скривился — как бы не расшиблась.
— Вот и всё. Именно потому что их так мало и они такие простые — намного, намного проще, чем у ренов — я могу их вызывать. Да не переживай ты, всё с ней…
Он резко замолчал, не договорив. Потом вскочил на ноги, чуть не приложившись головой о полку над кроватью.
А через секунду услышал и Марк — низкие ритмичные вибрации пространства. Повторяющийся снова и снова тройной сигнал.
Общая тревога.
— За мной, — коротко приказал Ортей, кидаясь к лестнице.
Шестая семья, быстро оделись и собрались во дворе, — раздалось в голове. Ортей, к восхищению Марка, транслировал мысленную речь всей семье. — Вад — за руль, Ильд — за сборник.
На улице тревожные колебания воздуха чувствовались ещё сильнее. Ребята один за другим выбегали во двор, на ходу застёгивая куртки, морщились от неприятных пульсаций, кидали быстрые взгляды на подрагивающий в такт сигналам тревоги защитный купол высоко в небе, сейчас хорошо видимый под преломляющимися лучами заходящего зимнего солнца.
— Учебная? — весело предположил Талат.
— Вряд ли, — мрачно отрезала Азира. — Смотрите.
От линии горизонта на холме вверх по куполу медленно, неравномерно растекалось искристое молочно-белое сияние.
— Белый щит, — выдохнула Виольна. — Его по учебной тревоге не стали бы поднимать. Правда, Орт?
— Правда, — сквозь зубы подтвердил куратор. — Слишком большая трата энер…
— Шестая семья — на четвёртую вышку, — бесцеремонно перебил его громкий искажённый голос со столба сверху. Ромен рядом подпрыгнул, Итина вскрикнула, Талат схватился за сердце. Звукач повторил приказ ещё дважды и замолк.
— Ну чего они так долго возятся, — нетерпеливо проворчал Ортей, наблюдая, как из гаража выползает, наконец, чёрный перевоз с цифрой «шесть» на кузове. — Все в машину, живо.
— Вон они!!! — завизжала вдруг Итина.
Марк задрал голову. В закатном небе над горизонтом появился словно бы косяк из пяти крупных птиц. Всем, правда, было понятно — таких крупных птиц не бывает.
Если только они не из железа.