Ливень совсем разбушевался. Тугие косые струи барабанили по барьерам, словно назло, словно пытаясь напугать чужаков, прогнать их обратно в корону.
Марк неуютно ёжился — одежда успела намокнуть за те несколько секунд, что прошли между высадкой из летуна и созданием барьера.
— Строй бросок-один! — выкрик Ортея едва можно было расслышать за шумом дождя. — Бегом марш!
И форсы рванули к трёхэтажному зданию впереди, через залитую водой просторную площадку, поднимая чёрными ботинками тучи брызг.
Снимайте чёртовы барьеры, — с досадой велел голос Ортея в голове. — Берегите силы.
И правда, уже стало понятно, что барьеры почти не помогали — вода хлюпала в ботинках, да и штаны промокли по колено.
Марк опустил руку. Не по-вирошски ледяные струи хлынули в лицо, за шиворот, заставив его на секунду задержать дыхание в страхе захлебнуться.
Но в этот раз смолчала даже Итина — хотя, возможно, просто из-за того, что не надеялась перекричать грохот ливня. Лишь бегущие впереди припустили ещё резвее, стремясь поскорее добраться до ограды здания.
— Кто такие? — гаркнул голос над ухом, стоило им, мокрым до нитки, ввалиться в просторное, неуютное помещение с штабелями деревянных ящиков вдоль бетонных стен.
— Пятая и шестая семья, — отозвалась Аниса и возмущённо уставилась на аргента у двери напротив. — Вас что, не предупредили?
— Предупредили, — проворчал встречающий. — Чёрт вас разберёшь, кто тут кто. Вы — в подвал, к заключённым. И поживее. Там всё объяснят.
Марк, придя в себя, быстро просканировал окрестности и опешил.
— Ничего себе, — пробормотал он. — Орт, да тут же…
— Да, народу стянули немало, — почему-то рассерженно откликнулся куратор. — Половину Форсы, пожалуй. Что за заварушка грядёт, командир?
— Просто делайте, что говорят, — отрезал аргент. — Долго ещё топтаться будете?
Ортей вскинул голову. Марк решил, что сейчас тот начнёт препираться с грубияном-аргентом, но куратор лишь смерил старшего взглядом, ехидно усмехнулся и жестом велел своей семье следовать за ним. А секунду спустя, проходя мимо, Марк понял, что его развеселило: аргента буквально колотило от страха.
***
За широкими металлическими дверями обнаружился ещё один зал — просто огромный, полутёмный. Пасмурный свет проникал сквозь обширные зарешёченные окна и ложился на странного вида машины, на торчащие в беспорядке обрывки проводов и кабелей, обломки труб и трубочек. Очевидно, здание раньше было фабрикой.
Чем же оно являлось теперь, раз на его защиту пригнали стольких ренов?
Ответ на этот вопрос ждал их, когда они сбежали вниз по ступенькам в подвал, тёмный, с низковатыми потолками и бетонными колоннами тут и там. С крупным, смутно знакомым прибором посреди комнаты, от которого тянулось множество проводов с пластинками на концах, а еще целый пучок уходил вверх, через отверстие в потолке. И — с толстыми металлическими прутьями от пола до потолка вдоль стен, отделяющими тюремные камеры.
Марк переглянулся с Кариной. За прутьями, на деревянных ящиках, по-видимому, служивших койками, угадывались человеческие фигуры. Сбитый с толку обилием эмоционалов, Марк не заметил, что некоторые из них принадлежали не ренам.
— Студенты! Наконец-то, — воскликнула женщина-аргента, выглядывая из-за одной из колонн. — Сюда. Слишком долго добирались.
— На улице небольшой дождик, — сообщил Ортей. — Алих еле сел.
— Главное, успели, — аргента покосилась на молчащий звукач, подвешенный на одной из колонн. — Десятеро, быстро к протеру. Будете подпитывать, пока не включат блокатор.
Марк вспомнил, где видел прибор, что сейчас тихо гудел, опутанный проводами, на полу. Этой весной они с наставницей лично везли уменьшенную копию ритму-опорнику Никесту.
— А потом? — поинтересовалась Итина в своей бесцеремонной манере. — Когда включат? Бездельничаем?
— Хочешь на передовую, атра? — прохладным тоном осведомилась старшая.
— Нет, я не…
— А если люди проникнут сюда? — перебил Ильдан, хлопая свою ученицу по плечу. — Ведь это же и есть их цель, правда? Что нам делать тогда?
— Боюсь, в таком случае вы уже ничего не сделаете. Но в теории — не дать им увести пленников. Это действительно важно. Не думаю, что дойдёт до такого, — поспешно добавила она, заметив взгляды студентов. — Над зданием купол. Протер-накопитель может питать его даже при включённом блокаторе около трёх часов. В здании — три каранта самых опытных форсов… Прекратить! — внезапно рявкнула она, углядев, как девчонки из пятой семьи сушат одежду магическим полем. — Не сметь тратить энергию зря!
— Мы мокрые насквозь! — возмутилась атра побойчее.
— Терпите! Не можете — марш наверх. На третьем ярусе — кладовка с одеждой для этих, — она кивнула на пленников за прутьями камер.
Атра обиженно фыркнула.
— Ещё вопросы? — обвела их глазами аргента. Шестые и пятые помотали головами. — Я наверх. Альбы, кто будет за главного?
— Я, — без заминки объявил куратор. — Альб Ортей, шестая.
Аргента ещё раз окинула их недоверчивым взглядом и скрылась из виду.
— Длинный узкий коридор, — объявил Ортей, прохаживаясь по помещению, пока десятеро форсов под присмотром Анисы разбирались с энергосборниками. — Заходить будут по одному. Лёгкие мишени. Прячемся за колоннами и стреляем.
Сборник сначала никак не хотел слушаться и принимать энергию из ладони Марка, но потом словно проснулся, довольно дрогнул и присосался к точке выхода. Марк покосился на наставницу. Ему не нравился её вид — желтоватый, уставший. Всё-таки рано ей на задания. А Ортей её ещё и к протеру сразу, нет чтобы дать отдохнуть…
— Кто будет заходить, командир? — весело хохотнула рубра из пятых. — Сказали же: до такого не дойдёт. Как они сквозь купол-то прорвутся?
— Мало ли что вам сказали, — фыркнул куратор. — Или думаете, люди совсем дурачки — переться на штурм здания, зная, что его оборону невозможно пробить?
— И вообще, каждый раз, когда нас уверяют, что всё пройдёт гладко, случается какая-нибудь ерунда, — пробормотала Камайла справа от Марка.
Время тянулось; звукач на колонне молчал. Марк от нечего делать принялся вглядываться в малоподвижные фигуры заключённых за решётками. Что же это за люди такие, ради свободы которых человеческие командиры готовы пойти против трёх карантов боевых магов? Может, какие-нибудь генералы или другие важные шишки. Не разберёшь — все в одинаковых просторных штанах и рубахах серого цвета, а лица скрыты в полумраке камер.
— Почему у них эмблема Ритмы на одежде? — внезапно спросила глазастая Итина.
— Отношения между Ареносой и людьми регулирует Ритма, а не Форса, — ровным голосом заметила Аниса.
— Отношения, — хмыкнул Талат и хотел, по всей видимости, добавить что-то ещё, но тут звукач затрещал и выплюнул:
— Алерт! Противник на горизонте. Все на позиции.
Протер громко щёлкнул и взвыл — Марк буквально почувствовал, как по толстым проводам течёт на верхние ярусы энергия. Над тюрьмой поднимали купол.
— Начинается, — пробормотал кто-то из пятых.
Камайла тихо ойкнула. Марк и сам прикусил губу, когда сборник болезненно впился в ладонь.
— Меняемся по одному, — велел Ортей. — Рина первая.
Марк обеспокоенно проследил, как наставница с облегчением отнимает руку от пластинки сборника и, слегка пошатнувшись, уступает место Азире.
***
Наверху снова громыхнуло.
— И не жалко им снарядов? Зря только тратят, — пробормотал Ромен.
Они прислонились к одной и той же колонне с двух сторон и разглядывали людей в камерах.
Сидящие у протера дружно охнули. Излучение блокатора ударило тошнотворной волной. Лампы на потолке, и без того тусклые, мигнули и погасли совсем, но почти сразу зажглись снова — через одну и слабым, дрожащим светом. В наступившем полумраке Марк неожиданно ясно осознал всю величину и тяжесть здания над головой, ощутил, как оно давит на него — на них всех, словно пытаясь задушить, раздавить насмерть…
Он сердито тряхнул головой. Чёртов блокатор. Надо срочно отвлечься. Всё равно ни он, ни кто-либо другой в этом помещении сейчас ничего не изменят…
Ромен, кажется, полностью разделял его мысли, потому что кивнул на пленников и что-то сказал. Марк не расслышал, что именно — уши заложило. Зевнул, потряс головой, переспросил.
— Говорю, смотри, как всполошились, — повторил одногодник слегка дрогнувшим голосом.
Многие из людей, действительно, повскакивали с мест, вцепились в толстые прутья или остались сидеть на своих ящиках, но подняли головы — лица белели в полутьме.
— Только вряд ли они болеют за нас, — фальшиво усмехнулся Марк.
Он осторожно скользнул мыслями прочь, за пределы подвала, за стены тюрьмы… От множества человеческих эмоционалов пошла кругом голова.
Снова что-то взорвалось. С потолка посыпалась пыль.
Ромен, будто ничего и не случилось, отлепился от бетонной колонны и направился к ближайшей камере. Марк опустился на пол и с любопытством проследил, как одногодник подходит почти вплотную к мужчине за решёткой и что-то спрашивает. В Кумсоре молодых ренов учили основным языкам семи стран, из которых в корону прибывало пополнение, но с вирошским у Марка всегда было всё печально, да и сквозь грохот сверху мало что удалось расслышать.
Получив сухие, короткие ответы на несколько вопросов, Ромен вернулся на прежнее место.
— Что он сказал? — поинтересовался Марк.
— Это не военные, — бесцветно ответил одногодник. — Это местный «Мост». Несколько служащих, мелкий персонал и родные.
Марк удивлённо поднял брови. «Мост», значит. Человеческая организация, созданная после прошлой войны и всё это время якобы поддерживающая мир между Ареносой и людьми. Следящая за выполнением договора. Якобы.
— Это многое объясняет, — пробормотал он после заминки.
Ещё один быстрый взгляд сквозь стены. Купол цел. Людей вокруг ещё больше. Страшная суматоха. Три часа, сказала аргента. Три часа купол простоит — но что потом?
Он оглядел зал. Товарищи тоже разбрелись по сторонам, посматривая то на гудящий протер, усердно качающий запасённую энергию наверх, то на застывшего у входа в подвал Ортея. Карина, поймав взгляд младшего, молча подошла и села рядом. Марк прикрыл глаза — внутри потеплело и стало спокойней.
— Обидно, наверное, возвращаться на родину вот так, — обратился Марк к Ромену, снова стараясь заполнить грохочущую паузу. — Ты же из Вироша?
— Я здесь не был с тех пор, как меня увезли в корону, — меланхолично отозвался тот. — Так что не больно-то и обидно.
— Не был? — озадаченно переспросил Марк. — Ты разве из приюта?
— Нет. Просто никогда даже не приходило в голову возвращаться… к этим.
— К людям?
— Не к людям вообще, — Ромен печально усмехнулся и повысил голос, перекрикивая очередной взрыв. — Так-то я понимаю, что они в большинстве своём неплохие. К родителям. Вот они у меня были… не очень.
Марк неопределённо хмыкнул и покосился на наставницу. Кажется, одногодник не знал, что она здесь и слушает. Не в его привычках было делиться таким со всеми подряд. Кроме того, в памяти всплыли несколько сцен из рассказов, что он раз за разом приносил Марку читать — весьма неприятных сцен про людские семьи. Чёрт побери, неужели он это не придумал? Неужели с раннего детства и до сих пор всё помнит?
Карина тихо прижалась щекой к его плечу. Сделай она так в другой обстановке, Марк бы рассердился. Но сейчас было просто… тепло.
И как назло, именно в этот момент всё изменилось.
Выругался сквозь зубы Ортей. Хлынули со всех сторон злость и отчаяние ренов, смешанные с азартной радостью людей.
Купол пал.
***
— Противник у стен! — вопил звукач со своей колонны. — Второй и третий ярус, стрелять из окон! Первый ярус — НЕ ПУСКАТЬ В ПОДВАЛ!
— Приехали, — тихий голос Анисы прозвучал криком в наступившей тишине.
— Огнестрелы наготове, — спокойно, почти лениво велел Ортей. — По команде — в укрытие за колонны и валим всех, кто появляется в коридоре. По одному. Как я уже говорил.
Звуки пальбы, до этого приглушённые, раздались совсем близко, над головой. Сначала редкие, переросли в непрекращающийся громовой треск. Справа послышался женский смех. Марк повернул голову — во второй по счёту камере смеялась сидящая на своих ящиках женщина с длинными распущенными волосами.
— Алерт! — выкрикнул Ортей, и форсы поспешно попрятались за колонны, прислушиваясь к звукам стрельбы и шагов. — Актет!
Марк видел, как Карина высунулась из-за угла бетонного столба, но тут же нырнула обратно. Выглянул сам — коридор был пуст. Наспех проглядел окрестности на предмет чужих эмоционалов. Они были совсем рядом, человек двадцать, но…
— Где они, Орт? — выкрикнул Анисин голос.
— Не туда спустились, балбесы, — хмыкнул куратор. — Там, за стеной, ещё одно помещение. Не радуйтесь, сейчас поймут и… Чёрт. Всем ЛЕЧЬ!
БАХ.
Марк за секунду до взрыва послушно рухнул на пол, прикрывая голову руками, и не напрасно — по правой ладони, прямо по астрику, тут же пребольно засадило обломком бетона, содрав кожу.
На два часа от меня, — раздалось в голове. — Огонь!
Не особо задумываясь, Марк вскочил на ноги; прищурился, выпустил три заряда в густое облако пыли там, где раньше была стена с камерами, и позволил наставнице утянуть себя за колонну.
— Ой, блин, — опомнился он. — Там же эти, пленные… А мы стреляем.
— Уже не важно, — мрачно отрезала она. — Сам посмотри.
Марк осторожно высунулся. Пыль почти улеглась, и можно было разглядеть обширный пролом в стене второй и третьей камер. Мужчина в третьей в момент взрыва, должно быть, стоял у прутьев — теперь он лежал на полу, вопя от боли. Женщина во второй, та самая длинноволосая, что хохотала, заслышав стрельбу, явно была мертва.
За обломками стены Марк ясно чувствовал эмоционалы человеческих солдат — но заходить те почему-то не спешили.
Не высовываться, — предупредил Ортей.
Из-за соседней колонны выскочил Ильдан, стремительным движением швырнул что-то в сторону противников и метнулся прочь.
Стук металла о бетон, грохот, крики.
— Трое готовы, — процедил вслух куратор. — Чёрт, всего трое… Ниса — давай-ка…
Он резко оборвал сам себя, словно к чему-то прислушиваясь.
А через секунду почувствовал и Марк: среди эмоционалов людей за полуразрушенной стеной появился ещё один — совершенно необычный.
Он не успел осознать, чем именно тот был необычен — мысли словно утекли прочь, оставив звенящую пустоту. Тело окаменело. С огромным трудом, из последних сил он ухитрился повернуть голову — и увидеть искажённое ужасом лицо наставницы.
Но чего здесь бояться? Ведь всё хорошо.
Волна сладкого спокойствия окутала тело и разум. Как же давно он не чувствовал себя таким свободным, таким расслабленным, таким… счастливым.
Но какое же это счастье? — вкрадчиво спросил еле слышный голосок откуда-то из глубины. Разве это счастье — бездействовать? Стоять как истукан с глупой улыбкой на лице, пока всё успешно летит под откос? Счастлив ли ты будешь потом, когда всё это закончится — если каким-то чудом останешься в живых?..
И тело проснулось. Чувствительность вернулась вместе с болью и тревогой — но лучше так.
Марк сделал шаг. Потом ещё один, и ещё. Поднял голову.
Пожилой, но крепкий человек взирал на него с лёгким удивлением и интересом. Насколько удалось рассмотреть в тусклом свете, его загорелое лицо было усеяно морщинами и украшено короткой седой бородкой. Добраться же до тёмных, глубоко посаженных глаз взгляд не мог — и, кажется, вовсе не полумрак был тому причиной. Рассмотреть, что скрыто в их глубинах, не получалось, потому что сам человек этого не хотел.
— Великолепно, — заметил человек по-авийски. — Уже сопротивляешься.
Марк, решив не вдумываться в смысл этих слов, поднял огнестрел и нажал на спуск. Оружие в руках глухо щёлкнуло. Мысленно выругавшись, он негнущимися пальцами повернул барабан и выстрелил снова. С тем же результатом.
Человек усмехнулся — усмешка вышла бы добродушной, если бы в ней участвовали его глаза — и двинулся к нему. Марк хотел отступить, но на этот раз тело твёрдо отказалось слушаться. Старик приблизился вплотную, обошёл кругом, словно рассматривая товар. Хлопнул по плечу — одобрительно, что ли? И направился дальше.
Краем глаза да ещё мысленно Марк видел, как странный человек переходит от одного рена к другому, будто на праздной прогулке, внимательно разглядывая каждого. Дольше всего он задержался возле Ортея и Камайлы, всякий раз довольно хмыкая, но не произнося не слова. К Карине подошёл в последнюю очередь.
Марк, ощутив, как страх затапливает от макушки до пяток, приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы повернуть голову. Старик с улыбкой смотрел на рубру; та глядела в ответ с ненавистью.
— Ещё не время, — наконец произнёс он и погладил её по голове, словно ребёнка.
Карина судорожно вдохнула и согнулась пополам, опираясь ладонями на коленки. Человеческий маг вернул ей свободу движения.
Давай же, мысленно умолял её Марк, сделай что-нибудь! Ты здесь единственная, кто может!
Но наставница лишь молча и неподвижно следила, как старик обходит подвал по кругу, открывая камеры… Точнее, выламывая толстые решётки одним движением руки, словно те были сделаны из хрупкого льда, а не из стали.
— Ри… на… — прохрипел Ортей где-то за пределами поля зрения. — Давай… же…
Рубра оглянулась на него. Теперь её лицо ничего не выражало, как и голос:
— Бесполезно. Это монах, Орт. Один из самых.
Старик задержался у очередной камеры. Вырвал решётку, небрежно отбросил её в сторону и зашёл внутрь, чтобы через пару секунд вернуться, поддерживая под локоть немолодого, полноватого и одутловатого человека весьма измождённого вида.
— Благодарю, руководитель, — забормотал тот по-авийски, не по-вирошски. — Большая честь, что вы предприняли такое… ради одного меня.
Старик, не отвечая, бросил властный взгляд на двух других пленников; те с готовностью подхватили толстяка и повели к выходу из подвала.
Стрельба наверху, кажется, затихала. Последние беглецы вереницей стекались в коридор, к выходу. Слишком спокойно и целенаправленно — очевидно, тоже попались под внушение монаха.
И лишь некоторое время спустя Марк наконец ощутил, как уходит из тела оцепенение, уступая место безумной слабости. Он рухнул на колени. То же самое, если верить слуху, сделали и многие другие — под судорожные всхлипы и невнятные растерянные возгласы.
Злой голос Ортея за спиной объявил:
— Это. Полный. Провал.