Краснощёкая с мороза Нилана окинула зал столовой с порога, увидела Марка, заулыбалась. Подобрала тяжёлую зимнюю юбку нежно-голубого — её любимого — цвета и поспешила к нему.
— Ух и холодно сегодня! — она весело уселась на скамью напротив. — Весна, называется!
Марк кивнул. Где-нибудь на юге, в Пеноре, например — может, и весна. А в Кумсоре снег только через несколько пятидневий полностью сойдёт.
— Ты какой-то сумрачный, — заметила Нилана. — Что-то случилось?
Неужели у него действительно всё на лице написано?
— Да так, — отмахнулся Марк, сомневаясь, стоит ли сразу заводить разговор о войне. — Потом расскажу. Сначала ты.
Нилана охотно принялась чирикать о жизни на новом месте, своей семье, учёбе, их общих одногодниках, распределённых в другие сектора… Марк, честно говоря, не столько слушал, сколько украдкой вытягивал из её эмоционала ниточку за ниточкой, фиксировал их в памяти. Но потом девушка с энтузиазмом принялась выспрашивать у него подробности его собственной жизни, и отвлекаться больше не выходило. А когда наступила пауза, он всё же решился спросить:
— Как тебе новости?
Улыбка Ниланы слегка приугасла.
— Ты поэтому грустишь?
— Те альбы, что вчера погибли… Один — из нашей семьи. Все думали, что он станет куратором, но назначили другого. Поэтому настроение у нас дома сейчас… не очень.
— Да, — печально кивнула головой Нилана. — Понятно. Слушай… — она запнулась. — А вас случайно… не отправят сражаться?
Беспокоится, понял Марк. Беспокоится за него. От этой мысли по телу разлилось приятное тепло.
— Не-а, — мотнул головой он, улыбаясь. — Куратор сказал, что мы ещё дети. И рубров не отправят, потому что они нас обучают. И его самого, потому что он за нас отвечает.
— Хоть это радует, — Нилана помолчала, задумчиво разглядывая свою резную деревянную кружку.
Из дерева здесь было сделано всё: от мебели и обшивки стен до самых мелких столовых предметов. Именно поэтому Марк с детства любил это место так же, как и любил этот материал. Единственным минусом было то, что пол-короны, кажется, разделяли его чувства: сегодня, например, почти все столики оказались заняты. Честно говоря, он бы предпочёл уголок поукромнее: без шумной компании, отмечающей десятилетие окончания школы, за спиной; без галдящих без умолку школьников через столик; и без стайки знакомых девиц на год младше, бросающих на них с Ниланой любопытные взгляды.
— Ты же из Беарда? — громко спросил Марк, пытаясь перекричать взрыв хохота из-за спины. — Я помню, что из Эспии, но из какого города…
— Ну, сейчас родители живут в Беарде, — кивнула она. — Но вообще-то мы авийцы. Я родилась в Трамегоре. Как же жалко, что на этих каникулах не выпустят…
— Я вчера слышал, как наш куратор болтал с кураторшей из пятой семьи, — сообщил Марк. — Они думают, что в те регионы, которые под полным контролем, будут отпускать. Наверное, если там спокойно.
— В Беарде точно неспокойно, — мрачно отозвалась Нилана. — Я-то этот народ знаю. Упрямые как ослы. А вот тебя, скорее всего, отпустят. Севалийцы, говорят, чуть ли ни с распростёртыми объятьями ренов встречали, там и боёв-то не было.
— Если отпустят, поедешь со мной? — выпалил Марк, заикнувшись от волнения.
— Что? — девушка от удивления не донесла до губ кружку. — С тобой?
— Ну да, — Марк с раздражением ощущал, что краснеет. — Мои точно не будут против, они гостей любят. Если… ты сама не против, конечно.
— Я… Да я-то с удовольствием, — растерянно улыбнулась Нилана. — Если разрешат. Просто я не думала, что ты предложишь… вот так легко.
Марк рассмеялся, и она подхватила. Ещё полчаса пронеслись легко и незаметно, и вот она уже засобиралась домой — сегодня, как назло, выпадало её дежурство по кухне.
Марк доехал с ней до ворот Медики, огромной металлической арки, выкрашенной в ярко-красный цвет. Там они слезли с циклофоров и прислонили их к ограде. Нилана встала напротив, хотела что-то сказать, но запнулась, смущённо хихикнула — а потом приподнялась на цыпочки и легонько, пересохшими на морозе губами чмокнула его в уголок губ.
Совершенно обалдевший от счастья, Марк ещё какое-то время глядел, как она легко запрыгивает на циклофор и катит вглубь своего сектора, затем сам медленно двинулся в направлении Форсы. Через пару минут чертыхнулся и повернул в противоположную сторону — забыл, что обещал опекунам заехать в гости.
В голове было тесно от наползающих друг на друга радужных перспектив и планов. Мороз совершенно не ощущался — не было необходимости даже греться с помощью магии. Солнце светило ярко, уже как-то по-весеннему; отражаясь от снега, радостно слепило глаза. Дворы Сервы, несмотря на холод, были полны ребятни, гостившей у своих опекунов.
Уже у дома Лаксена и Сианы витающему в облаках Марку крепко досталось по затылку снежком. Он резко тормознул и обернулся. Мелкая девчонка лет семи специально спустила намотанный на пол-лица шарф, чтобы показать ему язык. Её приятели заходились хохотом. Марк сделал грозное лицо, двинул ладонью — и в бессовестную малышню полетел целый сугроб. Совершенно по-детски атр издал победное «Ха!» и поехал дальше под восторженные визги облепленной снегом ребятни.
Казалось, ничего не могло испортить настроения.
Знакомый эмоционал Марк ощутил, только оказавшись с его обладателем лицом к лицу.
Вадай ударил по тормозам. Марк тоже остановился. Он никак не мог взять в толк, почему старший так среагировал: в его светло-рыжих глазах метались обрывки эмоций. Марк разобрал страх, вину, злость, обиду. Но с чего бы?
— Что ты здесь делаешь? — резко осведомился Вадай, взяв себя в руки.
— К опекунам в гости еду, — растерянно отозвался Марк, гадая, не нарушает ли он чего. Хотя — с какой, собственно, стати? На дворе квинса, куратор объявил свободные часы, и все вольны бродить в любом месте, куда их пустят. — А ты?
Рубр не ответил, лишь окинул нотта тем же полуиспуганным-полусердитым взглядом и поспешно тронулся дальше. Марк остался стоять в полном недоумении. Затем, здраво рассудив, что это в любом случае не его дело, продолжил путь.
***
— Надо с ней что-то делать, — обеспокоенно сказал Марк наставнице, едва та закрыла за собой дверь их комнаты.
Карина одарила его долгим тяжёлым взглядом:
— И что ты сделаешь? — наконец буркнула она. — Если даже Орт не может.
— У Ортея методы… — Марк запнулся. — Странные. Так не обращаются с тем, чей кнотис погиб.
Рубра покачала головой и опустилась на пол, попутно заматывая косу в узел, чтобы не мешалась.
— Проблема не в Орте. Проблема в Ольне. Она бы давно уже могла выкарабкаться, но предпочитает оставаться в этом состоянии.
— Предпочитает? — Марк не мог поверить ушам. — Рина, она не может выкарабкаться!.. Это кнотис, его нельзя преодолеть так просто, а тем более после такого…
— Какого «такого»? — в её голосе появилось раздражение. — Всё это кудахтание вокруг кнотисов — преувеличенная чепуха. Каждый сам хозяин своим чувствам, и если он не может их контролировать, значит, ему так хочется…
— То есть, ей хочется страдать?! — Марк уже почти кричал.
— Да, чёрт побери, — прошипела Карина, не отрывая зловеще-чёрных глаз от его лица. — Любой удар, любую потерю можно пережить. Пережить — и оставить в прошлом, а не размазывать на годы вперёд.
— Ты пробовала сама… поставить себя на её место?
— Пробовала, — её голос снова утратил выразительность.
— И? Ты бы смогла через три дня после того, как погиб твой самый близкий рен, снова улыбаться и скакать? Забыть обо всём?
— Никто не заставляет её «улыбаться и скакать», — устало произнесла старшая. — И забывать тоже. Но элементарно выполнять ежедневные дела, пытаться прийти в себя — а не валяться с умирающим видом в постели круглыми сутками… это не так сложно.
Марк несколько секунд смотрел на неё в упор.
— Ты ужасна.
Карина пожала плечами.
— Если так переживаешь, — нехотя бросила она, — иди и пробуй… Ныть о том, что надо что-нибудь сделать, все могут. Но почему-то никто ничего не делает и даже не предлагает конкретных вариантов. Или, — она метнула в него острый взгляд, — всё сводится к тому, что я должна разобраться?
— Ты её подруга, — буркнул Марк.
— Бывшая, — не моргнув, ответила рубра. — Это было четыре года назад, Марк. Я тогда всего один раз влезла по глупости. В тот самый день, когда стала «бывшей подругой». И больше этого делать не буду.
Марк посмотрел на неё непонимающе.
— Брось, — уже мягче сказала она. — С ней сейчас Зира. И Майла с Тиной. У неё есть собственный младший, Ром. А если они все ничего не смогут сделать — мы с тобой тем более. Мягкий барьер, Марк.
***
За следующим завтраком, на утро тресы, Ортей объявил, что забронировал большой тренировочный зал на вечер и сегодня им предстоит показать себя в поединках. Приунывшие шестые мигом взбодрились, особенно младшие. Поединки! Уже гораздо ближе к боевой магии, чем всё, что они делали до этого. Уже не лекции, книжки да бесконечные барьеры-удары с наставниками.
Марк тоже ждал вечера с нетерпением, но в то же время и с нарастающим беспокойством. Сразу вспомнилось данное Ретоку слово о схватке на Арене. Вот и выяснится, есть ли у него хоть какие-то шансы выиграть схватку с третьекурсником… Нет, даже не так — есть ли шансы хотя бы проиграть с наименьшим позором.
От него всегда ожидали большего, чем от остальных — видимо, с оглядкой на его комплекцию. И всегда он чувствовал, что не оправдывает этих ожиданий. Он совсем не был умнее или быстрее, чем другие одногодники. Может быть, сильнее — но это преимущество легко уравновешивалось катастрофическим недостатком ловкости.
В зале, по крайней мере, были окна — высоко под потолком, прикрытые прозрачной сеткой. Стены и пол состояли из того же материала, что и в их комнатах в шестом доме, и тоже были размалёваны цветными квадратами, кругами, линиями — только куда гуще.
— Ну, молодёжь, — зловеще протянул Ортей, запирая дверь изнутри, — похвастайтесь, чему научились за двенадцать дней. Разрешаю использовать всё, что умеете. Бить можно в полную силу. За пределы квадрата не выходить, — он кивнул на очерченный широкими белыми линиями периметр на полу. — Девочки вперёд. Остальные к стенке.
Итина бодро запрыгнула в квадрат; Камайла зашла бочком, робко. Обе посмотрели друг на друга, явно не понимая, что от них требуется, потом на старших, устроившихся вдоль стены — кто стоя, кто сидя на полу.
— На счёт три, — скомандовал куратор. — Раз, два… три!
Две атры как стояли друг напротив друга, так и остались стоять. Ортей закатил глаза. Потом Итина спохватилась: «А, да!» и швырнула в подругу слабенький импульс. Та с трудом отбила его, убрала барьер и бросила точно такую же волну в ответ.
— Издеваетесь? — возмутился Ортей. — Ну-ка со всей силы бейте! На барьеры не полагайтесь, уклоняйтесь! Учтите: будете плясать, пока кого-то одного не опрокинут на пол!
Итина раздражённо вздохнула и чуть не пропустила атаку соперницы. Негодующе вскрикнула, с замаха послала довольно мощную волну. Камайла поставила барьер в последний момент, ойкнула, потеряла равновесие, упала на колени, воскликнула: «Не считается!» и сразу же ударила. Сначала левой рукой — Итина отбила — потом правой — Итина уклонилась. А потом снова левой. Времени накопить энергии на приличный импульс не хватило, и удар вышел ну очень слабенький — но явно неожиданный. Её подруга, отшатнувшаяся и не успевшая ещё принять вертикальное положение, покачнулась и грохнулась на спину.
— Сойдёт, — с кислой улыбкой протянул Ортей. — Ром, Тал, милости прошу.
Третьей парой куратор поставил Марка с Итиной — и Марк, к собственному удивлению, уложил ту за четырнадцать секунд. Камайла скучно проиграла Ромену, вертлявого Талата Марк гонял по квадрату добрых три минуты, пока наконец не уронил — нечаянно. Затем Итина с горем пополам одолела Ромена, Талат неожиданно расправился с Камайлой. Ромен пребольно швырнул Марка на бок, сам слегка ошарашенный содеянным. Дольше всех бегали Талат и Итина — зрители уже начали позёвывать — но в конце концов Итина одержала верх. Кажется, Талу просто надоело, и он решил поддаться. А на сладкое Камайла чудовищной силы волной выбила Марка за белую линию, жутко покраснела и долго извинялась за то, что не рассчитала силы.
— Ладно, отдыхайте, — кивнул Ортей, поднимаясь. — Рина, айда.
— Не хочу с тобой, — буркнула пристроившаяся в углу Карина. — Выбери кого-нибудь другого.
Ортей так и остолбенел.
— Совсем оборзела? — произнёс он наконец. — Поднимай задницу или накажу.
— Опять ты за своё, Орт, — весело вмешался Ильдан. — Оставь её в покое. Давай лучше со мной разомнёшься?
— Вставай, — не обращая внимания на рубра, велел куратор своей младшей.
Атры с непониманием следили, как неохотно Карина поднимается, завязывает свой привычный узел на затылке и выходит в центр квадрата под хмурыми взглядами Ильдана и Азиры и насмешливым — Ортея.
— А вы все смотрите внимательно, — напомнил куратор атрам.
Особенно ты, — добавил голос в голове Марка. Тот встрепенулся.
Этот бой совсем не был похож на их неуклюжие драки. Марк едва успевал следить за движениями старших: Ортей бил прицельно, сильно; Карина изредка отражала удары барьерами, но чаще просто уворачивалась. Ни одно движение не казалось случайным: работала целая система отлаженных манёвров. Марк перестал дышать, пытаясь ничего не упустить.
Зигзагом влево-вправо, нырок вперёд и вниз, перекат, кувырок по диагонали — и как у неё голова не кружится? Барьер, обманное движение влево, но отскок вправо. Удар — просто чтобы отвлечь — присест. Отскок вбок прямо из переката — Марк думал, так только акробаты могут. Движение, будто для создания барьера — но вместо этого сокрушительный удар (когда только успела накопить энергию?), затем сразу же ещё один, другой рукой, и ещё. По сути, тот же приём, что использовала Камайла, только гораздо быстрее и мощнее. Под четвёртым импульсом барьер Ортея лопнул, оставив того без защиты. Давай же, ещё всего один удар… Марк обнаружил, что от всей души болеет за наставницу, сжав кулаки.
Но альб и так поддавался. От следующего удара он уклонился без малейшего труда. Второй Карина нанести не успевала. Как и поставить барьер.
Разглядеть, что сделал Ортей, не удалось. Миг назад рубра стояла на ногах, упрямо пытаясь собрать крохи энергии для барьера — и тут же рухнула на пол, словно придавленная невидимой тяжестью. Воздух вокруг пошёл рябью — даже Марк со своего места ощутил отзвук ударной волны.
А потом Карина закричала.
— Прекрати!!! — это Ильдан вскочил на ноги, направляя на куратора раскрытую для удара ладонь.
Марк внезапно сообразил, что и сам стоит рядом с ним, приготовившись к действию. Краем глаза ему было видно поднимающуюся Азиру.
Ортей лениво перевёл глаза на них, усмехнулся и убрал поле, прижимающее Рину к полу. Азира тут же кинулась к одногоднице на помощь.
— Ещё раз… — процедил Ильдан. Руку он опустил, но продолжал грозно дырявить старшего взглядом. — Ещё раз повторится… И я не посмотрю, что ты — мой куратор. И плевать, что мне потом за это будет.
— Плохо, солнышко, — бросил Ортей Карине, отмахнувшись от Ильдана, словно от настырного насекомого. — Могла бы перед новенькими не позориться.
Та подняла голову. Узел на макушке развязался, длинная чёрная коса ощетинилась выбившимися прядями. Марку очень хорошо было видно её лицо и тот взгляд, который она бросила на своего наставника. Боль и злость выбили её из колеи привычной сдержанности, сорвали ту плотную завесу, под которой она умудрялась всё это время скрывать свои эмоции. И то, что Марк разглядел в тёмных холодных глазах, его почему-то покоробило.
Четвёртый кнотис. Вот он. Всё это время был у него под носом.
Ещё хуже — насмешливый взгляд куратора, брошенный через секунду. Чёрт бы его побрал. Он всё это специально подстроил. Только для того, чтобы Марк увидел, догадался…
***
К счастью, в тот вечер Ортей снова умотал по своим загадочным делам, и идти к нему на занятие не пришлось. Марк чувствовал, что не смог бы спокойно разговаривать. Непременно психанул бы. И, конечно, схлопотал бы наказание.
Но в следующий вечер уже было не отвертеться.
— В библиотеку ходил? — спросил Ортей из-за своего стола, не отрываясь от какой-то писанины.
— Ходил, — буркнул Марк.
— Взял, что я тебе сказал?
— Взял.
— Начал читать?
— Угу.
Ортей поднял наконец голову. Цепко вгляделся в лицо младшего.
— И как тебе?
— Что именно? Сказки про людей-магов?
— Не сказки, а легенды. Большая разница, — куратор наставительно поднял вверх указательный палец. — К тому же, именно эти — довольно правдивые.
— Если бы они были правдивыми, люди уже давно бы уничтожили ренов, — возразил Марк не столько из уверенности в своей правоте, сколько из нежелания вообще в чём-либо соглашаться с Ортеем.
Тот пожал плечами.
— Дочитаешь до конца и успокоишься — ещё раз поговорим… Ладненько. Зацени, что покажу сейчас.
Он вытянул из-под футболки и снял через голову кожаный шнурок. На нём, подвешенные на металлических штифтах, болтались сразу три маленьких камешка размером с ноготь. Овальный, совсем прозрачный; коричневый с разводами треугольник со скруглёнными углами; и ещё один, слегка сплющенный чёрный шарик. Ортей выцепил средний, а другие два сдвинул по шнурку так, чтобы не мешались.
— Иди сюда, — позвал он топчущегося у порога Марка — единственный стул был занят, а на кровать тот брезговал садиться. — Бери. Читай.
Марк, не совсем понимая, что от него требуется, осторожно взял треуольный камень в руку. Тот, только что снятый с груди куратора, был тёплый, и это вселяло отвращение. И ещё какое-то чувство… Он вгляделся в мутные коричневатые разводы в прозрачном кварце, потянулся к безделушке мысленно…
И удивлённо выдохнул.
— Это… эмоционал!
— Угу, — кивнул куратор. — Моя бывшая наставница.
— Но как?.. — Марк пристальней всмотрелся в рена в своей руке. Женщина, довольно молодая, жизнерадостная; сейчас чем-то сильно обеспокоена, даже немного напугана… А вот и нить, которая ведёт к ней — ведёт из этой комнаты, через купол, во внешний мир…
— Видишь, где она? — тихо спросил Ортей, не отрывая взгляда от лица младшего.
Марк покачал головой.
— Вижу только, что за куполом, но дальше… Слишком далеко. На западе… юго-западе.
— Точно. В третьем каранте. Они сейчас идут через Вирош.
— У них неприятности…
— Именно. Если что случится, я узнаю первым.
Марк вскинул на него голову.
— И как ты это сделал?
— Видишь ли, — вкрадчиво начал куратор. — Эти камешки обладают весьма удобной структурой… Она у них словно прямая трёхмерная решётка. И к ней легко можно привязать копию нити эмоционала — таким же образом, как мы привязываем её к своим собственным.
— Нити? — тупо переспросил Марк. — Той штуки, которая ведёт…
— …И позволяет тебе находить ренов в пространстве. Нить присутствия. Или, как ещё говорят, нить жизни.
— И если рен умрёт…
— …она оборвётся. Вместе со своей копией. А ты почувствуешь.
Марк на секунду покрылся мурашками, но кивнул и снова пристально глянул на куратора.
— А другие два? Ринин… и?.. — Ортей загадочно молчал, и Марк предположил: — Лидера?
— Свой делать будешь? — поинтересовался старший.
— Я… Да! Конечно, — Марк нахмурился: — А я смогу?
— Зависит от тебя, — передёрнул куратор плечами. — На кого? Учти, пока ты сможешь поддерживать только один.
— Э-э-э… — Марк слегка подвис. — Это должен быть… кто-то из семьи?
— Нет.
— Тогда… на одну девушку из Медики.
Чёрт. Лицо снова стремительно наливалось краской, а уголки губ Ортея растягивались в очень зловредной ухмылке.
— На здоровье, — на его протянутой ладони лежал молочно-белый полупрозрачный камень.
Говорить было легко. Делать — ни разу. Количество безуспешных попыток, наверное, перевалило за сотню. Тон замечаний куратора — за верхнюю планку язвительности. Стрелки часов — за полночь. Но в один прекрасный миг камешек на ладони — наконец-то! — зазвучал мягким эмоционалом Ниланы.
— Ну надо же, — закатил глаза Ортей, — не так уж ты и безнадёжен.
— Я спать, — монотонно пробубнил Марк, сжал кулак и поднялся с места.
— Погоди, — негромко позвал куратор. — А про своё задание ты ничего мне не хочешь сказать?
— А надо?
Их взгляды снова встретились.
— Надо, — безжалостно отрезал Ортей.
— У Карины, — вздохнул Марк, — кнотис на тебя.
Перед глазами снова, живо и в мельчайших деталях, вырисовалась сидящая в центре белого поединочного квадрата растрёпанная наставница, её горящий злобой и болью взгляд. Он мотнул головой, сбрасывая неприятное наваждение.
— И?
— Что — и?
Несколько секунд они молча пялились друг на друга.
— И что ты по этому поводу думаешь? — вкрадчиво спросил куратор.
— Что я должен думать? — огрызнулся Марк. — Я ей сочувствую. Но это её дело. Ну и, пожалуй, твоё. Меня не касается. А пятого я пока не нашёл.
— Ну ищи, — как ни в чём не бывало отозвался старший. — Ищи.