«Ну, когда всё это закончится? Что им ещё надо?» — мысли мешались, кружили, словно вороны над головой, пока один, вполне себе реальный, ворон не каркнул.
— А ты что здесь забыл? — рявкнула я скорее от злости, чем на птицу.
— Говорил я тебе, поплатишься ещё.
— Ты?! — я уставилась на него во все глаза.
Какова вероятность, что птица, помогшая раскрыть мой дар, оказалась в пещере, где меня заключили ведьмы. Он неспроста здесь. — Ты служишь ведьмам!
— Одной из них. Да. Ну как прошло обличение?
— Что?
— Ритуал, обличающий твою связь с охотником?
— Королева сказала, что разорвала эту связь. Но я не знаю никакого охотника, а единственный человек, с которым я была связана — погиб почти год назад! Что вам от меня ещё надо?!
Ворон не ответил мне. Он походил немного вокруг, по порогу дыры в пещере, по полу возле костра, а потом заговорил.
— Твои друзья тебя ищут, если тебе от этого легче.
— Не легче, — горько отозвалась я.
Когда королева насылала на меня видения, то внушала мне чужие мысли, не мои. Внушала, что я никому не нужна, что я приношу лишь несчастья, что всем без меня будет лучше. Однако я слишком хорошо знала своих любимых. Они меня не бросят.
— Вот только вряд ли найдут.
— Ты права. Не найдут.
— А почему? — спросила, не надеясь на ответ. Хотела добавить в голос сарказма, но не хватило сил даже на это.
— Потому что это место защищено магией, отличной от стихийной. Нимуэйцам сюда не попасть, пройди они хоть в пяти метрах, — к моему удивлению ответил ворон.
Он прилетал ко мне всё чаще и чаще. Каждый день я проводила в беседах на отвлечённые темы с птицей. Сначала пару раз в неделю, потом каждый день, а теперь и вовсе он сидит тут с утра до ночи, скрашивая моё одиночество.
Мрак по-прежнему регулярно приносил еду, королева иногда вызывала то его, то ворона, но со мной постоянно кто-то находился. Сначала я злилась, что ворон не признался сразу, что следит за мной, но потом он как-то вскользь упомянул, что кроме меня и королевы его никто не понимает. Злость на него как-то прошла, не успев достигнуть тех размеров, что бы я с ним разругалась. Ему было здесь так же одиноко, как и мне. Только у него было преимущество. Он мог отсюда вылетать хоть иногда.
Я уже успела поучаствовала в двух или трёх ведьмовских обрядах и уже свыклась с ролью пленницы. Ненависть к ведьмам росла и крепла. Я жаждала их смерти. Я никогда не была кровожадной, но сейчас понимала — я готова убить, дай мне только доступ к магии.
Я пару раз пыталась бежать, и сквозь скалу, даже при вороне, и снова через дыру в скале. Каждая попытка бегства кончалась неудачей и наказанием иллюзией.
Столько боли, сколько приносили мне иллюзии, я не ощущала даже после смерти Декса. Ведь она показывала мне его живым. И он умирал внутри меня каждый раз, когда иллюзия обрывалась.
После очередной такой психо-атаки, придя в себя, я не сдержалась и разрыдалась.
— Ты чего? — спросил ворон.
— Нич-чего, — всхлипнула.
— Ты ведь уже давно свыклась с иллюзиями. Что было в этот раз иначе?
— Я видела своего парня. Он был жив. Я была счастлива. Мы были счастливы, — исправила я.
— Так чего же ты ревёшь? — вклинился Мрак.
— Потому что он мёртв! Его убили… — я попыталась подсчитать, сколько его уже нет, но поняла, что не знаю даже какой сегодня день и месяц. — Сколько я уже здесь?
— Давно, — коротко бросил прислужник.
— Сейчас весна, — с нотой доброты в голосе, сообщила мне птица.
— Почти год. Его убили девять месяцев назад, — закончила я.
Мрак присел возле меня, будто собирался обнять, но не сделал этого. Ворон поник, спрыгивая с коряги, принесённой мраком однажды, он подошёл ко мне, вплетаясь меж рук. Я гладила его по голове и крыльям, единственный мой друг здесь. Даже Мрак мне не кажется таким холодным и злым, как королева ведьм.
Вдруг сознание резко ухнуло в небытие. Я стою на улице посреди ночи. Одна. Вокруг лес и горы, в небе мерцают звёзды. Слышны пляски ведьм. Вдалеке идёт девушка в длинном красном платье. Поверх платья она облачена в броню.
Снова пещера, Мрак и ворон трясут меня за плечи с широко распахнутыми от удивления глазами. Кажется, они напуганы. В пещеру врывается королева и тащит своего слугу куда-то за собой. А я снова проваливаюсь в иллюзию.
— Я сдаюсь! Слышишь, ведьма!? Сдаюсь, убей меня, либо я сама убью тебя! Но я больше не могу так, — кричала я, едва придя в сознание. Сижу на коленях на полу холодной пещеры, разбивая руки в кровь от злости и беспомощности.
— Тебе снова снился он? — спросил ворон про парня, что был убит. Я лишь ещё громче заорала, выпуская все свои эмоции на волю. Когда ещё я смогу покричать, не рискуя снести весь город с лица земли.
— Тебе надо смириться с его смертью. Ты либо будешь сильной и будешь наслаждаться иллюзией, пока та не закончится, либо слабой — и будешь чувствовать боль и рыдать каждый раз, возвращаясь в реальность, — грубо сообщил Мрак.
— И как ты предлагаешь это сделать? — саркастично спросила я, складывая руки на груди. Тоже мне, самый умный нашёлся.
— Избавиться от чувств.
— Как? Превратиться в тебя? Стать бестелесной и бесчувственной тварью? — вырвалось то, о чём я совсем не думала. Мрак хоть и был прислужником и мало говорил, и не имел тела, но он был больше похож на человека, чем думал.
— Вообще-то да, но не обязательно бестелесным. Видишь ли, у твоей боли и измученного взгляда есть источник.
— И что это за источник? — мне не верилось, что он сказал больше нескольких слов за раз.
— Где-то внутри тебя вьётся крошечный сгусток.
— Ты имеешь в виду душу?
— Да, одну из её частей. Та часть отвечает за чувства. Эти части зовутся осколками души.
— Осколки? — переваривала я информацию.
— Именно он заставляет тебя чувствовать: любовь, что заставляет делать необдуманные и порой опрометчивые поступки; дружбу или привязанность к кому-то, что заставляет делать ради других людей то, что тебе не очень хочется; боль, что пожирает твои сердце и разум, прожигая тело тысячами иголочек, не оставляя живого места и следов, — говорил Мрак.
Его голос был низким, холодным, не соответствующим бестелесному созданию. Он приближался ко мне, постепенно принимая своё человеческое обличье. Его руки коснулись моих плеч, бережно сгребая их в свои холодные объятия.