Первый урок. Из того списка, который я рассматривал, самыми перспективными оказались несколько. Точнее самыми интересными по названию. Но, какими они были интересными на практике, приходилось узнавать у Эльфийки. Она здесь деканом работала, не удивлюсь, если несколько дисциплин лично ввела.
Так вот.
Урок практической части магии. Простая практика для всех кто владеет даром и, кто в минимальной комплекции умеет её направлять.
«Основы стихийной магии», это был предмет, на котором нам выдавали арию и просили их прочитать. По сути, действовали они как ключ, пусть продвинутые маги, без труда могут открыть дверь простым словом или даже без слов. Но от нас нужно было просто создать заклинание, точнее просто его назвать. Буквально дали ключ и сказали открыть им двери…
Так почему я не могу это сделать?
— Услышь меня, бог воды, тот, кто упокоит все в себе, водяной шар! — это четвертый раз, как у меня из руки ничего подобно водяному шару не выходит. Единственная жидкость, которую я мог выдавить из ладони был пот.
Печально, ведь, люди по сторонам уже начинают посмеивается и тыкать в меня пальцем. Пусть это и были дети, в моем понимании, но позориться перед ними не было ни малейшего желания! Магия просто не работала, я ничего, абсолютно ничего не ощущал.
Ещё через столько же попыток, я начал думать об отставке. Может, оно не моё? Магия воды просто слишком страшна для меня, ведь я специализируюсь на огне?
На десятом, группа школьников с меня начала откровенно ржать, и я бросил эту затею. Отвернулся от той группы, сложил руки и начал смотреть в небо. Учитель отлучился, забрать то ли журнал, то ли ещё что. Факт остаётся фактом, мне не дано творить магию воды, в то время, как другие могут.
«Не отчаиваться!» Но кто сказал, что только ею велики?
— Ай! — что-то прилетело в меня и тут же лопнуло, словно мыльный пузырь. Это был шар воды, который сделали те говнюки.
— Бездарность! — снова послышался смех.
— Урод!
Чёрт, в глазах начали прыгать старые воспоминания.
— Ничтожество!
Это было больно. Я в другом мире, а старые воспоминания никак не желали исчезать из моей жизни.
Я… особо ничем им не отвечал. Даже после третьего шара. Почему? Потому что могу убить их, стереть в порошок в любую минуту, и никто меня не сможет остановить, ведь всем причастным, я могу стереть память. Они сгорят даже, не успев пискнуть. Только вот, что-то внутри меня боролось, перебарывало желание ответить. Угрожать им? Я только что им кулаком по угрожал, это не очень подействовало.
Наверняка есть способ заставить их ахнуть, ужаснуться и, наверное, даже упасть на колени и умолять прощения. Например, сделать большой огненный шар. Они удивляться. Если я скажу что-то на подобии: «Давай, попробуй кинуть в меня ещё один вонючий водяной шар!» Начать ответную агрессию на агрессию, продолжить цепочку, от которой в груди теплее станет. «Ну же, преклоните колени, и я пощажу ваши мелкие жизни!»
«Я же никогда так не сделаю, на это нужно больше решимости, смелости, безрассудства, возможно в следующий раз…»
Его не будет.
— Господин Алекс! Алекс! — это был окрик учителя, который со всех ног куда-то бежал. — прошу, остановитесь!
«Что несёт этот мой одногодка?» Учитель являлся моим одногодкой, который в свои то годы уже учит.
Только сейчас я заметил, как тепло разливается в груди. Мои действия. Только сейчас увидел, насколько ярче стал этот солнечный день. И какие длинные тени отпускали дети аристократов, даже в поклоне.
Я, только что сделал то, о чем думал? Когда меня успела захлестнуть злость, что сейчас от неё ни следа?
Тряхнув рукой, будто бы там сидел паук, я отстранился от шара огня, размером с той, который я использовал против демона. Что только что произошло? Неужели я себя не контролировал?
— Дети, вы как? — учитель подскочил к кланяющимся ученикам и начал бегло их осматривать. Я так же осмотрел их. Все были целы, я никого из них не успел поджечь или поранить. Рука было потянулась к ним, но я её перехватил. В голове всплыли мысли о стирании памяти. Что-то совсем мне плохо, раз решил вернуться на скользкую дорожку.
Убедившись, что с учениками все в порядке, на меня обрушился осудительный взгляд учителя.
— Господин Алекс, прошу пройти со мной, — учитель развернулся и вновь решил оставить учеников одних. Разве не лучше будет остаться? Просто прогнал бы меня из класса или ещё что.
Я зашагал за ним.
«Хах, неизбежность. Почему так? Что же со мной случилось?» В плане способностей я ведь никого раньше так не делал. Тот же парень с таверны, где мы с Эльфийкой выпивали. Разве я ему огненный шар показывал? Нет, я просто поговорил.
— Господин Алекс, магия создана не для этого, — меня начали поучать. — хвастовство… хах…
— Не в моем возрасте это понимать, — я вклинился в его нравоучения. — тем более они первые начали.
— Простите за выражение, но вы ведёте себя как дитё, — внутренний я, был согласен с ним. Полностью и бесповоротно. Не знаю, что на меня нашло, и как это случилось в одно мгновение. Я летал в облаках и не задумывался, что сон оказался явью. — мериться силами, это не по-взрослому, есть же язык, слова. Человек не животное, чтобы запугивать или задабривать его.
— Профессор, я понял к чему вы клоните, и да, я согласен, но куда мы идём?
— К ректору.
К Эльфийке? Нет, она же уже здесь не работает, кто за неё? Если ещё одна Эльфийка, то я в пролёте, лучше сразу на колени извиняться.
Не повезло. Из-за этого инцидента, к которому ничего не вело, меня привели к дедушке, который представлялся ректором. Старый перец, одетый в мантию и сидящий за столом переплетая пальцы. Рядом был диван, на котором покоилась моя служанка. Элиза была взволнована не столько мной, сколько ситуацией в целом.
— Итак, Алекс, Канцлер предупреждала о вас и вашей силе, — я стоял на коврике прямо перед ректором. Учитель сел рядом с Элизой. — поэтому я крайне тщательно хотел убедиться, что вы являетесь человеком, который мне описывала Канцлер, как сильного, но умеющего в диалог человека. Это впервые за столько лет, когда у нас появляется человек за программой обмена и я считал, что все пройдет гладко.
Голос ректора был сух. Он говорил коротко, часто делая неожиданные остановки. Я опустил взгляд ниже его глаз, в которые было неловко смотреть.
— Ганс, в чем была причина прецедента?
— Уважаемый ректор, господин Алекс, на первом занятии не сумел вызвать водяной шар и в результате, некоторые из учеников сочли это забавным, — к моему удивлению, он говорил правду. Не обманывал, не прикрывал, только правда и ничего кроме правды. — парочка из них, кинула в господина Алекса водяной шар, за что получили порцию агрессии уже со стороны господина Алекса в виде огромного огненного шара.
— Я тебя услышал, ваша версия, Алекс, — ко мне протянули руку, буквально отдавая право голоса. Все было настолько правильно сказано, что я не знаю, сумел бы сказать правильнее.
— Мне нечего добавить. — да, меня задирали, вот сейчас все и решиться. Проблемы тут как бы и нет в общем.
— То есть, вы соглашаетесь с тем, что вымещали злость от обиды на детях? — а, слова ректора подействовали на меня как кувалда под дых.
— Что?! Нет! — я был удивлен тем, как и что сказал дед. — это была самооборона.
— От чего?
— От… водяных шаров?
— Мне кажется, вы действовали излишне импульсивно. Водяные шары, тот конструкт, та ария, которую ученики выучили, была самой простой и не могла нанесли урон человеку. Будь их воля, и проще было бы подойти да начать вас избивать кулаками.
— Господин Алекс, магия такого уровня никак не могла причинить вреда, я бы не посмел оставлять учеников наедине с опасной или угрожающей жизни магией.
— Вы слышали учителя Ганса, так от чего вы защищались?
Почему мне кажется, что неправ я? Только я из-за своих иллюзий из-за внушения был не прав? Это разумно. Потому что это разумно.
— Я защищал свое достоинство, — последний аргумент в деле, «Почему взрослый, сильный маг решил ответить на водяной пистолет, настоящим, произведя несколько предупредительных выстрелов вверх». Я ведь именно так я и поступил, если смотреть на это с их стороны. Просто мужик, обвешенный оружием массового поражения. Да, наверняка странно, зачем мне идти учиться в тир стрелять с пистолета.
Мой последний аргумент был ещё более жалок, чем предыдущие.
— Что именно, вы подразумеваете, под достоинством? — вопрос ректора заставил меня промолчать.
Я не хотел даже думать об этом, сколько можно мусолить одну и ту же тему? Я понял, я не прав, прошу прощения. Зачем так глубоко вкапываться?
Чем дольше нахожусь здесь, тем больше хочу прислушаться к Лу, которая твердит мне, что все это просто цирк, подстава или ещё что.
— Достоинство — это… — глаза прочертили восьмерку, где выше были глаза ректора, а ниже, мои собственные ноги. Как я дошёл до этого? — самоуважение.
— Хм, — ректор хмыкнул как-то по-доброму. Вернув взгляд к его лицу, я заметил там небольшую улыбку. — из величайших ценностей, которые присущи человеку, только достоинство присуще каждому, даже у того, кто этого не подозревает. Алекс, почему ты прячешь глаза? Тебе стыдно признаться, что ты себя уважаешь?
— Я… — нет, я глядел в его глаза. Старые, морщинистые родинки рядом с глубоко посаженными глазами. Они пронзали меня, заставляли думать по-другому. Словно на меня смотрело что-то гигантское, старое. — никак нет.
— Послушай меня, Алекс, каждый человек имеет в себе долю самоуважения, он как огонёк, который каждый из нас бережёт за семью барьерами, — пусть ректор и обращался ко мне, но сидящие в диване так же внимательно прислушивались. — важное качество, это уметь в нужный момент его поддержать, не дать затухнуть. Как бы другие не пытались унизить тебя, оставаться с гордо поднятой головой, я ценю это, и не могу отчитывать тебя за то, что ты делал. Разве не защита чего-то ценного делает нас человечнее?
И пусть, меня отчитывали. Человека, прогоняющего третий десяток лет, буравили суровым, всепроникающим взглядом и отчитывали. Были ли моменты в моей жизни, подобны этому? Конечно, их не счесть на пальцах, даже будь у меня четыре руки. Отчитывал меня или начальник, или старший по смене, и тыкали носом, пока не доходило. Я бесился, гневался и негодовал. Особо превратно себя чувствовал, когда отчитывал молодой парень, которому свезло со связями и лестница карьеры, для него была лифтом. Не хватало своих болячек, так они ещё и своей молодостью пестрили, будто бы хвастались тем, что я уже прожил.
Кабинет полнился тем запахом, который я привык ощущать по утрам в поле. Когда только успела выпасть роса, которую не успело забрать светило над головой. Отчитывали меня достаточно мягко, да и делал это человек постарше. Мне практически не было на что жаловаться.
— Вы правы, — я кивнул, выражая подлинное уважение. Лишь словами, он сумел забрать мое расположение.
— Это не меняет того, что ты чуть не искалечил учащихся в первый же день, — а, нет, просто показалось. Ректор тяжело вздохнул, поправляя рукой свою седую бородку. — что будем делать?
— Я принесу им свои извинения, — на мое решительное заявление, ректор покачал головой.
— О чем мы только что говорили? Да и не нужно это делать, сами виноваты, — э, разве этот дед сейчас не говорит те же слова, которые я говорил Гансу?
— А тогда в чем проблема? — раз ни перед кем не надо нести извинения, то зачем меня ещё держать и хотеть чего-то неведомого?
— В тебе, Алекс. Ты ходячий эксперт, и я не понимаю, зачем тебе наша академия, — меня припечатали довольно логичными словами. — если говорить на чистоту, без твоего присутствия, Академии будет только проще.
— Уверяю вас, в следующий раз, я попытаюсь поступить более зрело, сначала выведя конфликт на разговор.
— «В следующий раз»? Алекс, можешь конкретнее назвать дату, чтобы я мог выделить время? — меня передразнил этот старикашка, а я совсем не мог ему ответить. Все же, надо осознавать свою причастность. Мои действия имеют последствия.
Положив руку на сердце, с максимально серьёзным лицом, я вдохнул, чтобы сказать:
— Я обещаю вам, от меня больше не будет проблем.
Обещание не мой конек. С тем, как часто я их не сдерживал, меня можно назвать ненадёжным человеком. Но все же когда речь идёт не об собственных мыслях, мне часто удавалось сдерживать их.
Ректор удивленно посмотрел на меня.
— Не перед мной тебе надо давать обещания. Госпожа Канцлер, вот кому вы по гроб должны.
— Да.
Сколь храбро не кивал мой подбородок и голова в целом, мысли, что прятались в глубинах сознания так не считали. Если вслух я произнес позитивный ответ, то внутри дал отрицательный.
Мне ли говорить себе, сколь жесток наш мир, и как в нем все сложнее, чем можно описать на бумаге? Вот и старый маг восьмидесятого уровня, а если быть точнее, восемьдесят второго, влепил мне своими старыми глазами, которые не собирались верить чужеземцу. Как бы красиво не ложились его слова на мои уши, а верить на слово, хрен поганый, мне не собирался.
— Ладно, Алекс, мне придется задать вам испытательный срок в один месяц, — как подтверждение слов, он показывает мне свой морщинистый палец. — коль твоя решимость так велика, я дам тебе месяц, за который тебе запрещается вступать в конфликты с другими учащимися в пределах Академии.
— Подождите, не все же ученики белые и пушистые, что мне делать, если на меня толпа соберётся? — условия возможно и были бы просты, но не с тем, какие слухи обо мне разойдутся, начиная от сегодня.
— Вы сами вызвались на это испытание, будьте добры, доказать свои слова делом.
Где-то я уже слышал о подобном изречении. Что-то все больше белых ниточек подводят меня к Герцогу.
— Хорошо.
Ничего не оставалось, если я хочу продолжить учиться в этой Академии, то нужно быть порядочным человеком. Я не знаю, где и сколько ещё в этом мире есть академий, но внутренний голос мне подсказывает, что Академий магии в средневековье, не на каждом шаге встретишь, чтобы менять их как перчатки.
Я попробую, постараюсь.
На этом, мы вышли из кабинета ректора.
— Алекс? — только сейчас я услышал голос Элизы. Рядом с нами никого не было. Урок давно окончен, а поскольку я выбрал только четыре предмета…
— На сегодня, у меня больше нет занятий, — ноги повели меня вперед. Элиза пошла следом. — как на счёт, чая?
— Без проблем, — мне кивнули.
Элизе с каждым днём становилось все лучше и лучше. Отступала болезненная бледнота, сонные круги под глазами начали рассасываться. Казалось, у неё дела идут лучше, чем у меня. Даже грудь, визуально увеличилась. Перед моими глазами словно раскрывался цветок, а сам я наполнялся его ароматом.
Хех, как же сложно узнать у человека, девственен он или нет. Я ведь не могу просто спросить об этом. В обществе есть темы, которые не освещаются между двумя людьми противоположного пола. Незнакомка вдруг не заговорит со мной о тампонах, так и я не могу вдруг у Элизы спросить был ли у неё кто.
Что за несправедливость жизни?