Открывать глаза с ленцой не приходилось, так попало, что поспал я мало, но вот проснулся в самый разгар короткой фазы, а значит без особой усталости или после сонного опьянения.
Основа оставалась прежней, я все так же спал на кресле, укрытый тонким белым пледом. Кто меня укрыл, осталось загадкой, возможно Элиза, возможно персонал, а зная характер некоторых, возможно и Соломон.
Я не помнил в какой момент заснул, но точно могу вспомнить момент, как Элиза ушла уносить поднос с чашками. Мы пили чай.
— У-у-у-х! — спина захрустела, все суставы вторили оркестру, который у меня назревал. Я напоминал себе темное претемное дерево в тёмном претемном лесу. Оно было таким старым, что лёгкий ветерок мог с лёгкостью сломить его ствол.
Потягиваясь мне приходили только подтверждения этой аналогии. Бросив на себя парочку исцелений, было решено умыться, и осмотреть, что да как. Вчера мне не довелось блуждать по кораблю.
Без происшествий, все проблемы с личной гигиеной были решены. В последнее время я стал тщательнее умываться, чем в прошлом. Связано это с тем, как сильно разнится мое лицо и лицо любого с этого мира. Они все красавцы, а я нет. Так пусть чистотой буду выигрывать.
Самое близкое и первое, мне попалось небольшое помещение, называемое кухней, где упорно трудилась одна девушка в белой форме матроски, и моя горничная. Они особо ничего не обсуждали, и потому, стоило моим шагам оказаться у их порога, меня окинули взглядом, поздоровавшись. Элиза сообщила, как усердно готовила завтрак, и вскоре мне его подаст. Я попросил не спешить, ведь собирался ещё походить и посмотреть, кто чем занят.
Следующая остановка была в точно такой же комнате, как и моя. За открытыми дверями, на том же кресле, словно нарочно пыталась меня повторить, спала Эльфийка, с отличием только в том, что во сне она все же проявила свой характер, закинув ноги на стол.
Пока эта ходячая ферма нелепых ругательств спала, её спокойно можно было бы назвать миловидной, красивой, желанной девушкой. Мягкие черные волосы хаотично разбросаны по сторонам, впрочем, они картину не путали, а дополняли, придавая живости. Так и вижу её в ремейке фильма о «Спящей красавице». Только ремейк от Диснея, я надеюсь, а то читал я Гримм и такие сказки явно не для детей.
Её уже укрыли пледом, и я зашагал далее.
А далее меня посетило дежавю.
— Сильнее! Да-а, вот так! А-а-ах!
— Я-я ещё только начал! Ха-а-ах…
Что-то знакомое решило ударить, нет, уколоть в то же место. Только вот оно забыло о прошлом разе. У меня на сердце вырос щит и ничего кроме мимолетной брезгливости на моем лице никто и не увидел.
Выйдя на палубу, первым заметил пар, который вырвался из рта. Вторыми были двое мужчин, которые что-то делали и о чем-то толковали. По лицам, говорили о простом, даже весёлом.
Мне кивнули, и особо не задерживая внимания, продолжили говорить. Я их понял, и тихо мирно, встал с противоположной стороны.
Солнце почти взошло.
— Не думал, что успею на восход… — я сам себе удивился. Встать с такого утра было странным. Видимо мой сон донимали неслышные стоны поблизости. Очень уж у меня чуткий сон на такие штуки, дабы ненароком не стать сонным вуайеристом.
Прекрасный восход, которым я собирался любоваться ещё долго. Мне не мешала относительная прохлада, или легкий ветерок. Отсюда смотреть на солнце красиво. Главное не смотреть вниз ведь так?
У меня имеется магия, позволяющая летать привыкать к высоте было бы здоровским решением.
Покуда достигал взор моих глаз, покуда все казалось очень мелким. Миниатюрным, как на ладони. Поля, трава, леса, деревья. Зелёные сады. Они не тронуты рукой индустриализма, нет заводов, выбросов и дыма, мне казалось, нет людей.
Чистый и непорочный мир, такой, который мне нравиться. Я попал, сюда не имея чёткой цели или направления. Просто живи, плыви вперёд по русле реки, которое меняется. Никто из богов или великих сущностей не выдавал мне задания. Короли, Императоры не просили спасти этот мир от напасти. Видя горизонт, в груди поднималась волна. Мои внутренности вздыхали, наслаждаясь всем, что видели.
Я не слепой и чётко понимаю разницу в силе.
«Я все такой же сильный», и эта сила больше не ограничивалась властью или законами.
Заносчивость. Качество, которое сродясь не было у меня в голове, и о котором я сейчас задумался. Тот парень, Гранц, я ведь поступил правильно? Задал ему урок, устроил тряску. Моя гордость была уязвлена из-за чего-то, что раньше мне не принадлежало. Магия, она же мне не давалась. А я взбесился, как они начали насмехаться.
«Я все делаю правильно», мне предстояло только столкнуться с моментом, когда я стану слишком сильным. Возможно, для других сила не проблема, чем сильнее, тем лучше, ведь так? А вот и нет.
Чем более сильным я стану, тем меньше найдется людей как ректор Академии. Кто мне возразит, кто посмеет слово пикнуть против? Если до этого момента я не обзаведусь любимой, мне кажется, тогда моему естеству придется познать истинное одиночество.
«Смешно, наверное, слышать такое от человека, который и одну империю не увидел».
Боюсь ли я собственное силы? Да, определенно. Меня тревожит то, откуда она взялась, куда пойдет и за какую сторону встанет.
Мои желания просачиваются наружу и подкрепляются те силой, огненными шарами. Я бы хотел все решать миром, словами и диалогом, как взрослый человек. Мне видится, как развивается мое поведение. Как легко его изменить. Просто подумай и новая сила, новая способность у тебя в кармане. Скольких сил мне стоит не думать о способности, которая может воскресить, или которая решит мои секундные проблемы.
В конце концов, я никогда не ощущал в себе особых сил, и сейчас не ощущаю. Они кажутся мне чужими, из-за такой доступности и лёгкости. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но на данный момент, возможно меня просто завлекают кусочком в грандиозную ловушку.
В критичный момент, в груди пылает такое чувство, что все сейчас закончиться и мои способности исчезнут по щелчку пальцев.
Самое худшее, это то, как я к ним привыкаю. Принимаю как данность то, о чем не могу сказать и слово.
Размышление под восходом солнце шли особенно продуктивно. А тем временем, на горизонте замаячила призрачная угроза.
Нет, не кит, я имел ввиду горизонт моего глаза, и то, кто скрывался за ним.
Мелкая фигура, что скрутилась клубочком, прижав коленки к лицу. Эта девушка держала в руках ведро и была крайне подавлена. На секунду мне привиделась Элиза с первых глав моей новой жизни, но это оказалась не она.
Девушка с говорящим и резким именем Цвай очень тихо наблюдала за мной с самого незаметного угла, который только можно было найти на палубе.
Её глаза выражали боль, печаль и недомогание, словно та не ела уже неделю. Темные круги под глазами указывали на то, что девушка вряд ли спала со вчерашнего дня и видимо не только со вчерашнего.
— Отвер…нись, — скомандовала леди «Недомогание» и практически испустила дух.
Я подошёл на пару шагов попутно протягивая ей руку.
— Исцеление, — что именно случилось с девушкой я понял через пару мгновений.
Заклинание успешно применилось, и магический круг под девушкой засветился. Ей стало намного лучше, сонливость отступила, пустив в неё свежие силы. Так ей удалось расслабиться, чтобы подняться со все тем же ведром.
— Я благо…
Запнувшись о слово, малышка срочно обернулась спиной и… непроизвольно вырвала все, что было. По её предыдущему состоянию я мог только предположить, там в её желудке больше ничего не осталось.
— Ты… болеешь?
— С чего такие выводы?
А по её виду так только и подумаешь. Бледное личико, словно сбежало с дешёвого ужастика. Это ведь не грим.
— Понятно, получается, укачивает?
Ответа не дождался, лишь новая волна гнусных звуков. Страдает девушка как никто на этом корабле. Морская болезнь. Было очень неприятно смотреть за мучениями Цвай. Девушка не заслужила столь изысканного истязания. Любой, кто хоть раз переживал подобное прекрасно понимают, о чем идет речь. Болезненный живот, который крутит все внутренности с одного положения в другое, словно в блендере они перемешиваются, заставляя ощутить дискомфорт. Это жгучее чувство, которое вырывается из глубин желудка и который опаляет пламенем все горло. Неприятно ощущать такое, а смотреть, неприятнее вдвойне.
«Жопка Цвай не заслужила такого», как и в первый раз, так и в последующие, я присел рядом и начал поочередно исцелять девушку, попутно исцелив себя. Мне полегчало, ведь приступ тошноты, тот ком, собирался у основания языка.
— Спасибо, мне уже лучше, — от слов благодарности я отмахнулся как от надоедливой мухи. Искренность таких слов истинна, только вот, любой на её месте был бы мне благодарен.
— Почему сразу не сказала? Ты ещё со вчерашнего дня мучаешь себя? Какая дура.
— Чего? Повтори и я…
— Останешься таковой. Проси о помощи, ты красивая девушка тебе уж кто-то да поможет.
Да, удобно быть слабым и милым. Кто-то обязательно поможет. Придет герой, спасёт, накормит и уложит в кроватку. Просто и весело жить так, без забот и проблем.
— Не хочу.
Подавленный голос Цвай, заставил меня обратить на её персону мое особое внимание.
— Мой папа, всегда поддакивал мне, — нежданно, на мои уши свалилась печальная мордашка Цвай. — с самого рождения, я была его «любимой куколкой», и друзья у меня были, исключительно «правильные». У меня не было выбора, кроме как принимать подачки, даже если они мне не нравились. Но я держалась.
— И молодец, но можешь пожалуйста не растягивать свою историю?
Я сейчас усну, если она продолжит. Ой, не смотри так злобно, мне и понравиться может.
— Чёрствый грубиян, сам-то, чего ко мне полез?! Хотел сблизиться, чтобы потом к моему папе подлизаться?
Какие сильные слова. Жаль, что ты не угадала. Предпоследнее слово измени на себя и будет правильно. Какой укол, по моему плану которого не существовало.
— Я даже не знаю, кто твой отец такой, — на мои слова горделиво хмыкнули, заявив: «Как же, как же, ври больше». Не думал, что у неё столько самомнения о своей персоне и семье. — мне просто захотелось тебе помочь.
— Я тебя не просила.
— И? Ты выглядела как та, кому нужна помощь, независимо от того, просила ты о ней или нет.
— Что мне предлагаешь сделать? Я ведь отошла на самый крайний угол этой летающей посудины и спряталась в самой темной тени. Все равно нашли…
Меня осуждали не только не глаза, но и слова с бровями.
— Именно тебе — не строить из себя святыню и подойти попросить помощи. Раз больно или неприятно, не молчи. Подойди к знакомому, или мне, знаешь ведь… помогу.
— Да как я могу.!
— Так и можешь. Появиться проблема — говори о ней. Если о ней молчать, только такие дураки как я, поймут, что тебя спасать надо.
Надо бы дополнить, что таких дураков, по всему миру каждый второй мужик. Кинуть в беде женщину у нас считается чисто подлым поступком. Если избивать будут уродливого мужика, сердце не дрогнет, не прошелестит холодок по спине, ноги просто пройдут. Я тоже, просто пройду. Ну, утрировать любой мастер и доказать истинность слов, о которых я подумал, никогда не смогу. Будут исключения, та мизерная доля случаев, когда волосатого, жирного и уродливого парня спасает девушка миловидной внешности. Только случится это случайно или непреднамеренно.
— Дурак ты, — буркнула Цвай, рукой отпихивая от себя ведро. Мы сидели рядом и смотрели на утренний восход. Меня понемногу снова начало клонить в сон, я не выспался. — и урод.
— Ага, — печально слышать от неё такие слова. Впрочем, мнение занятых женщин, можно не учитывать. — тебе полегчало?
— А ты как думаешь?
Я покачал головой.
— Не полегчало. Заразилась у Эльфийки этой чертой, меня поливать грязью.
Эльфийка ещё и заразна. Прекрасно. Лишь бы Соломон резко не начал меня называть дураком и уродом. Я такого не переживу.
«Эй, Лу ты там как?»
Мне пожелали заткнуться и с ней не разговаривать
«Ты чего, Лу? Обиделась, что я с тобой так мало разговариваю?»
Моя вина тут была. С вхождением в социум, мой разум забывал о самой важной женщине в моей жизни. Я начал отдаляться от прекрасной Лу, от её теплого и согревающего лучика, от её смелости и силы.
«Не пойми приврано, тебя никто и никогда не заменит», мысли срывались в полет фантазии, где чудным белым днём, под открытым синим небом, мы с Лу кружили в танце, в точь фильм наяву. Главная роль моей любимой, Лу, как и мне, а все, кто после нас, вторичны, не заслуживают внимания, даже конденсата.
Лу приняла извинения не сразу, образно пнув меня разок в место наболевшее, чуть ниже десятого ребра. Так, выместив злость, моя ненаглядная подобрела больше кота, что наелся свежей сметаной. Её мурлыканье согревало душу, а я же в свою очередь вернулся назад, во внешний мир.
— Цвай, тебе как, не холодно? — девочка рядом — горделивая и достаточно своенравная, дабы не просить о помощи знакомого, в лице меня. Её «Нет», буквально стоит воспринимать как «Да». В определенных границах светлых изысканий их можно и даже нужно менять местами.
— Все в полном порядке, — господа присяжные, я услышал ваш вопрос и готов с высоты своего опыта перевести её слова.
«Мне холодно»
— Точно все в порядке? — наводящий вопрос.
— Точнее не бывает, иди уже отсюда. Тебе заняться нечем?
«Мне очень холодно, пожалуйста не уходи».
Мой анализатор «Цундерка 3000», исправно выдает мне фразы, которые сказала бы девушка будь она изнеможенна от лишения пищи и замерзшая.
Продолжать клоунаду, было не в моей репутации. Раз уж, пытаюсь изводить себя до состояния крутого парня, то нужно идти до конца.
Поднявшись и отряхнув ту простую мещанскую рубаху, в которую я был приодет, я подал руку девушке, говоря, что приглашаю её на чай.
Для правдоподобности, она секунд тридцать поломалась, буду честен, за те секунды мне все больше хотелось её оставить, но под угрозой моего исчезновения, согласилась.
Мне в голову не пришло, не закрался червячок сомнения, тот, кто оспаривает всю виденную и слышимую информацию, ведь, чего это бедная Цвай сидит, мучит себя, а утешать, пусть и случайно, её пришлось мне. Где её парень? Соломон ведь добрый малый, пусть и с коротким нравом.
Дело прояснилось у дверей, из которых доносились неприличные звуки. Похоть и сладострастные стоны витали в воздухе как миазмы, отравляя меня. Подруга справа, ошеломительно раскрыла глаза на полную. Лицо её в профиль, казалось мне приятным. Тот приоткрытый ротик, те ошалелые глаза и наостренные ушки. Всего один стук сердца, и дикое удивление перерастало в злость с приставкой «бешеная».
Ударом ноги, часть корабля проснулась. От резкого звука, сам вздрогнул, опасаясь ступать за девушкой. Цвай ногой открыла дверь, как бравый сотрудник спецотряда, наученная делать это с первого раза. Мысли о том, что кто-то на этом корабле умрет, не покидали меня ещё несколько секунд.
Собравшись с мыслями и поджав кулаки, я ступил на щепки дерева в открытую комнату.
— Ты… Соломон! — бестия сейчас вспыхнет алым пламенем не фигурально, а буквально.
Впереди на ложе, в бесстыжей позе находились два тела. Любовники, что только-только собирались финишировать… А, нет, один уже на финише. Тело рыцаря меня мало чем заботило, а вот Ванесса была другим делом. Вся вспотевшая, она лежала лопатками вверх. Просто войдя в комнату, я ощутил тот весьма уловимый аромат животной страсти.
— Я… — парень понял все очень быстро. Тот оперативно слез с возлюбленной и оперся на ноги, сделал несколько шагов протягивая руку к Цвай.
— Не подходи ко мне! — противный визг девушки стушил намерения парня, как если бы я потушил искру своей слюной. Плечи девушки задрожали, как та начала свой опус. — ты ведь… ты ведь обещал мне! Я! Я должна быть номером один! Ты клялся мне, обещал, что по-настоящему любишь лишь меня!
Мне хотелось присвистнуть от… дурости этой мелкой мадмуазель. Кто-то поверит в такую чушь? Любить двоих на сто процентов невозможно, а чем их больше, тем больше распыляется любовь.
— Да, клялся! И по-прежнему держу ту клятву, — как браво выступил Соломон, ложа руку на сердце. — Ванесса… нет, ты! Ты та любовь, с которой я хочу связать свои мечты и идеалы!
Не переставая двигаться, парень пропускал угрозы девушки, которые тем не менее, становились только тише. Он так уверенно приближался, такой напор не выдержит никто из дам, чье сердце надломилось. Он делал шаг, а Цвай назад лишь половину. Мы не проводили мысленного эксперимента. В конце между ними не осталась бесконечная пустота. Они сошлись, и парень взял девушку за талию.
— Моя. Любовь, ты лишь моя и точка.
Блевать от их телесных нежностей меня тянуло. Ещё секунду и стихами залепечу. Я думал будет бой, но Соломон не зря учил «борьбу». Махнув рукой, я обернулся, и тихо зашагал на выход.
Народ стоял подальше от порога, но ему с момента моего ухода, открылись все те нежности и «любовь», на которую так падки мелкие девчушки.
Я повернул налево, там в конце короткого коридора меня ждала моя же комната. А в ней и чай с Элизой, она на шум не стала подбегать.
— Что за шум? — напротив комнаты Соломона и гарема, была Эльфийка. С дверного проема, та выглядывала заспанными глазами. Одета во все то же. Тонкая и светлая рубаха, что свободно болталась, короткие шорты и местный аналог тапочек в синюю клетку. Только в такой последовательности.
— Семейная ссора, — ей ответил матрос из технических прислуг.
— Вот ловелас, — взглянув без сонной пелены, на ту пьесу, которая разворачивалась, Канцлер хмуро фыркнула, и будто бы сплюнуть пыталась выдала. — кто на такое ведётся.
Ловелас. Да, Соломон у нас тот ещё обольститель, искуситель. Мне хотелось бы отдать ему то звание, но его забрал пёс-оплодотворитель.
— Много кто, — я остановил свой шаг. — хотелось бы как он…
— Тебе такое не пойдёт.
От эльфийки ещё совета не хватало. Впрочем, её мнение меня отрезвило. С её уст лилась горькая правда. Будь я в своем теле и твори подобное, меня бы заклеймили неким страшным прозвищем.