Стыдно в этом признаваться, но мы не могли ничего поделать. Элиза, то есть я, с неверием взирала на то, как нам явилось белое чудо, напоминавшего морских обитателей.
— Белая смерть! — выкрикнул член экипажа и в панике сняв потную бандану, начал молиться.
— Они ещё там? — старпомом был молодой мужчина чуть ниже Соломона. К своему посту он относился с уважением и крайней чуткостью, весь экипаж подбирал специально Герцог и неправильных людей мог взять только Алекс.
Таким «неправильным человеком» я считала себя. От меня не было никакого толку, даже как авантюристка я продолжала разносить чаи да радовать похотливые глаза Алекса. Прискорбная роль, с которой надобно смириться? Я так же думала и о том дне, когда меня перевели в глушь с названием Согл. Нет, выход всегда будет, неважно какой страшной ситуация выглядела со стороны.
Пусть матросы боятся, трясутся, молятся. Мне не по себе, темные пятна на подмышках выступают все сильнее, но я сделаю хоть что-то полезное.
— Давайте поможем! — мой страх вышел из-за кулис, продемонстрировал реверанс и сиганул с высокого моста в самую чащу.
— Ты дура! Нам здесь нечего больше ловить, — старпом взял меня за плечи и с силой прижал к борту. Я пришла в замешательство под его мужественным взглядом. Очки чуть сползли вниз. — я не дам своей команде умереть почём зря, и всем, кто на борте, я не позволю отправляться в землю.
— А как же наши воины?!
— Даже если там Канцлер, боюсь с этим древним чудищем, байки о котором мне скармливал отец…
Словно проглотив язык, больше он ничего не сказал, лишь сильнее сжал плечи. Меня держали в стальных клещах не отпуская. Так парень держал себя. Не пытаясь давить на больное, я не могла возразить. Он и сам понимал в какой безнадежной ситуации оказался. Все на дирижабле оказались в беспомощном состоянии. Порыв сердца моего оказался слабее убеждений другого.
В сердце нагнетало молчание, которому вторила палуба. Никто ничего не говорил, большая часть членов экипажа стояли у бортов и безотрывно наблюдали за событиями на земле. Их пристальный взгляд оторвался, будто разрывалась плоть, и отправился на другую сторону борта. Члены экипажа больше не могли смотреть на Белую смерть.
До чего гадко на душе, как смею я предать, сдаться, не боровшись? Мне ведь знаком дух авантюриста, самых безбашеных людей на свете, которые специально лезут в опасные места ради денег, богатства и признания! Так почему все так молчат?! Вы умерли? Эй, ты, старпом, не отводи стыдливо взгляд!
— Нам нужно что-то делать… — порывом ветра слова разлетелись всем, фея ветра вложила каждому в голову мои слова.
«Что-то сделать».
— Мы можем только молиться.
Не верю тебе, богословный, ты самый первый покинешь тонущий корабль и даже не понадеешься на бога.
Злость прошлась по мне волной. Слова матроса, который молился заставили меня вцепиться в руки старпома разжимая их. Я должна была сбросить оковы, мешавшие мне думать.
Белая смерть, так звали эту штуку. Размером, если судить отсюда в полтора раза длиннее кита, с которым сражались авантюристы. Экстра-квест, или же дополнительная угроза. Из названия ясно, чем она себя представляет. При исполнении задания гильдии, существует маленький шанс нарваться на что-то ещё. Этому не обязательно быть как сейчас, противником ещё сильнее. Иногда это может быть тот же монстр притаившийся в тени и тогда награду могут выдать за двух монстров как дополнительную. Никто не любит такие случайности, ни наниматель, которому приходится раскошеливаться больше, ни авантюристу, который ожидал узнать реальную обстановку и не желал подвергать свою жизнь большей опасности.
Наша ситуация из вышеприведённой. Дополнительная задача, которую мы не могли решить. Основная ударная группа там, и мы не знаем, живы те или нет.
— Какие свитки у нас остались? — обратившись к старпому мне осветили членораздельным.
— Защитные.
Заключённая в пергамент магия, как древние кристалы или карты, в которых могли быть навыки. Специальными рунами и чернилами получается добиться устойчивый перевозчик магии, которым может воспользоваться и годовалый ребенок.
Защитные свитки, были барьерного типа, зачастую образовали купол на срок от часа. Сколько они выдерживали зависело от силы заклинателя.
Прикусив ноготь, мои ноги пошли в пляс очерчивая на палубе ровный круг.
— Порох?
— Нету.
«Чёрт». Как тогда отвлечь внимание огромного кальмара? Только если кого-то выставить за борт, как наглого пирата на доску. Но вот, никто не желал прощаться с жизнью. Даже я. В конце концов, я не могу ничего сделать. Моя полезность и сейчас измеряется лишь похотливыми взглядами на мою грудь и потными подмышками.
«Какая же я дура», от беспомощности слезы наворачивались. Простите госпожа Канцлер, я зря вас не послушалась. Я должна была передать сообщение Алексу, сказать, об этом, как только его увижу, но вместо этого, заволновалась за свое благополучие. Если бы я поторопилась, Ванесса, Цвай и Соломон… они бы были в безопасности.
— Хоптмен! Пойди сюда! — быстрый и сильный окрик мужчины постарше, адресовался старпому, который буравил деревянный пол.
— Что там? Что случилось?
— Белая смерть! Белая смерть поднимается в небо!
— Уже закончила…
— Нет же, Хоптмен, она летит за кем-то!
В тот же миг, как это услышали все на палубе перебежали на второй борт. Старпом был первым, я второй, кто поспешил.
— Дай сюда, — резво забрав моноскоп у говорящего служивца, он направил свой взор вдаль.
С нашего расстояния очень хорошо было видно лишь Белую смерть, если отодвинуть руку вперёд и закрыть один глаз, она будет равняться всей ладони.
И вот, я, как и все на борту, с приоткрытыми ртами смотрели на то, как Белая смерть пыталась что-то схватить, выворачивая свои конечности разными плоскостями. Как человек, бежавший и слепо желавший словить проворную муху. Я только успела поправить очки, как неизвестный скрылся в облаках, а смерть последовала за ним. Взорвав подушку темных туч, с неба на землю упали светлые лучи солнца.
— Кто… это был? — мне было не разобрать.
— Тот мужик, о котором мне хвасталась госпожа Канцлер.
Мне стыдно признавать, какая я трусиха. Боюсь утонуть в попытке подражать чужой смелости.
***
Юмор, штука своеобразная. У кого-то он есть, у кого-то нет. Акт шутки считается завершенным после двух действий. Обязательно должна прозвучать шутка, а также смех, который как печатка или подпись, устно подтверждает шутку. Дефекты в нашем несовершенном мире существуют. К примеру, рассмеяться от собственной шутки считается делом эдаким… Коль повезло, и компания засмеялась следом, считай слова твои, а точнее смех, нашли путь в разум человека. Но ежели все молчат, а только ты смеёшься, боюсь мой друг… будь ты хоть великим воином семи прядей во лбу, хоть архимагом восьми таинств… Того неловкого чувства тебе не избежать.
К чему же мое сиятельство так долго и расчетливо описывало очевидные вещи? Все дело в том, что, когда чувство умора нет у человека, никому в мире хуже не становиться. Когда его же нет у огромного белого кальмара, который пуляется заклинаниями словно плевками, становиться не по себе. А вот стоит юмору покинуть мир, в котором ты живёшь, тебе резко становиться не до шуток.
Что за бешеная госпожа Судьба лишилась чувства юмора и ей показалось смешным против Древнего Наутилуса выставлять бедного мужика с двухзначным уровнем? Почему такая несправедливость лезет ко мне в глаз? Вы посмотрите на его статистику! Да это монстр из монстров! Чужой, даже среди чужих!
Я чего жалуюсь то? Все дело в том, как я решил передыхать. Ускорять сознание конечно так себе идея, но хотелось отвлечься хоть на часик. Думать в это время я должен, а эффект от энергетиков заставляет делать это больше, и ещё больше!
Считай, замедлив сознание моему телу предстояло засветиться. Опаленная кожа на лице затянулась, а волосы отросли назад. Секунду назад, я уклонялся от очередного пламени.
Свободные очки… Распределил по таким категориям как магия огня и собственно исцеление. Даже полностью истратив весь запас, мое положение не стало таким уж кардинально лучше. Лечение теперь проходит быстрее, думаю, исцеляй я пришлых раненых, уложился бы в двадцать секунд. Огонь… Все ещё не уровень Лу. Да сильнее больше и все в таком духе, но, чтобы сделать что-то большее, сильнее, нужно время! У меня нет времени!
Способности:
Пассивные:
Мана: Макс. Ур.
Язык: 2 Ур.
Щит разума: 1 Ур.
Активные:
Смелость: Макс. Ур.
Лу: Макс. Ур.
Магия исцеления: 11 Ур.
Магия памяти: 1 Ур.
Магия иллюзий: 6 Ур.
Магия ментального ускорения: 1 Ур.
Магия огня: 11 Ур.
Магия полёта: 10 Ур.
Свободные очки способностей: 1
Время нашей битвы приблизительно равно трём часам. Я набрал целый уровень сражаясь насмерть с огромным кальмаром.
Было бы здорово, не выкладывайся я на полную все три часа. Из-за постоянного исцеления, частично, я перестал уклоняться от шаров. Зачем, если через пол секунды восстановлюсь?
Вы не подумайте, я напряжен и сосредоточен, насколько это возможно. Уже который час оставаться максимально сосредоточенным никогда не получиться.
— Достал! — кальмар взмахнул щупальцем, попав по мне… а нет, вон я там, подальше, уже зарядил атаку посильнее. — монстр!
— От монстра слышу, — шар соразмерный тому что выпускал в меня кальмар. Правда что-то как-то я все равно посильнее был. Может шар был горячее или воображение у меня делало его сильнее, кто знает. Учился я в Академии, а кроме огромной груди Элизы, в которую хочется зарыться лицом, на ум ничего не приходит. Все лекции, по заветам, студента на экзамене, вылетели из головы оставив самые приятные моменты жизни. По чистому совпадению они оказались тем, как я глядел на очкастую суккубу.
Мои иллюзии, кроме уже в который раз, восстановленной одежды, не приносили плодов. Казалось бы, застели взор противника, заглуши его слух! Ага, два раза ему слух заглушил.
Вы вообще его уши видели?
И я не вижу.
А они есть.
Сколько бы не посылал тьму в глаза этой каракатицы, ей было все равно, что видит, что нет. Тем более странно почему она не могла различить мои копии. Мне представлялось это так: у кальмара глаз больше двух, самых больших и заметных, в которые я несколько раз швырял свою дражайшую, в беременном состоянии. Крик, писк и все другое как от огромного комбайна, заставляли мне прижать губы, посильнее сдавив зубы.
Вполне естественно, что у такого древнего существа будет ментальная защита от иллюзий напрямую, или в некой зоне. Я больше удивлялся тем метаморфозам, которые принимало естество кальмара. Наутилус любил кинуть шар, во время короткой передышки, при этом, завидев такое от меня, его возмущению не было предела. Несколько раз, это кальмаровидное нечто пыталось связаться со мной ментально, но я понял, первопричину сие действия. Оно поняло, как попытки заговорить со мной ментально бьют по моей ориентации (не половой).
Я адаптировался и продолжал посылать шары огня, попутно уклоняясь.
Неопытный читатель мог заметить, мол, чего же мне в голову не пришел новый навык? Так чего же не пришёл? Пришёл. Но ни черная дыра, ни ещё какая Wonderwaffel по-немецки, меня не желала видеть. Или такой магии нет, или мне больше недостаточно просто думать над новым навыком. Вполне вероятно, больше халявы нет и не будет, и я профукал великий шанс, пропустив возможность захапать навыков побольше. Так и вижу «биржу навыков» в моей голове которая обесценилась, как только эта мысль пришла ко мне без стука, сразу выбив дверь ногой.
Убиваться в моем положении я могу и физически, но не тянуло меня продолжать бой. Затягивать его на три часа уже непростительная роскошь. Словно головой о стенку последние пол часа бьюсь.
Тем не менее, ни я ни этот безумный кальмар не заканчивали битву. Странно было наблюдать за оппонентом, который вел себя через призму детских действий. Совсем не подходя своему большому уровню. А ведь, я давно понял, что уровень разрабатывается не только убийством. Уровень — жизненный опыт человека или не человека, тут как повезёт. И уровень выше пятитысячного удручал мою голову.
Следующие несколько часов меня мучали как на пытке.
Мое бренное тело, лелеяло мой разум, фактически перейдя в опционально-автоматический режим. Режим характеризовался тем, что с лица пропали все эмоции. Каждая частичка моего внимание, каждый нейрон в голове был занят именно телом, не лицом, до которого мне было дело, как до ночной бабочки и её душевным переживаниями в разрезе меж работой на тему: «Полюбит ли меня, кто, всерьёз? Достойна ли я любви?»
Более тупого и беспризорного лица чем мое было бы сложно найти на десятки километров вокруг. Чего стесняться, лицо было хуже спящей альпаки которая забыла закрыть рот. А ведь я даже не знаю, как выглядит альпака.
Ситуация на небе переменилась. Неуклонно и медленно, но я ощущал, как меня одолевала слабость, в то время как кальмар ни сколечко не изменился. Он будто бы и не заметил те восемь часов которые мы сражались не на жизнь, а на смерть. Боюсь, в ключе подобном мне, этот гордый и самовлюбленный Наутилус не думал. Если я не убил его за первый час, то дальше и не смогу. Впрочем, даже так, никто особо не сдвигался. Только мне и моему самочувствию было хуже.
В тот же миг, я не заметил. Соврал, заметил, просто не успел, нет, опять соврал. Я мог уклониться, мог извернуться всем телом и душой, но не сделал это. Почему? Откуда я знаю, видимо реакция падает.
— Хох… — чёрт, больно. Боль трезвила, оживляла, запускала сердце, увеличивала так притупившийся страх. Легко пройдясь по груди рукой, она опустилась ниже. К пустому животу, чуть ниже диафрагмы. Рука проскользнула к последнему, десятому ребру, а ниже… Ничего не было.
— Хо-хо-хо, слабый, какой слабый, — мои глаза не спускались ниже. Было ясно, что случилось, меня усыпили этим боем. Восемь часов, солнце давно упало за горизонт, а звёзды освещали мои раны, нет разрывы. Кровь полилась сильнее, из рта выплеснулся мешочек слизкого и противного. У органов нет нервных окончаний, понимания данного факта никак меня не спасало, а боль от такого не уменьшалась. Теперь я был уверен, прошлый раз, на кислоте, я просто ощутил болевой шок, немоту рецепторов, ведь мог умереть от боли. Теперь же все рецепторы устали, перестали бороться, вместе с головой. Меня захлестнула боль, подобно которой я никогда не ощущал. Не было места для злости, ярости в полноводной реке боли. Секунд семь, или больше, моя душа переживала терзания самого тела. Ясность вернулась резко, как только интуитивно было использовано исцеление. На первый раз, пропала боль, а во второй, она вернулась, перестраивая тело все больше, возвращая то, что должно быть. Мою нижнюю часть тела оторвали щупальцем, который притаился в поле зрения. Все ясно.
Накинув иллюзию полноценного тела и скрыв все раны, голограмма лица сверкнула улыбкой. Пусть разум понимал, надо вести себя уверенно, смело, дерзко. Показать силу, показать свои возможности так, чтобы этот кальмар убоялся этого мужа.
— Что такое, кальмарик? Не получилось, бедненький, — глумливое лицо за которым скрывалось ни что иное как спевшая ярость. Как боль ушла, она решила царствовать. Жаль не долго. Злоба не помогла мне. Она не исцелила меня, не усилила. Моя ярость бесполезна против всесильного врага. Вспомни что ты делал. Вспомни как добивался успеха. Разве ярость хоть раз была мне другом? Нигде и никогда.
Случился обман самого себя. Осознанный обман, впрочем, для контуженного это не проблема, да?
Надменная маска иллюзии, под которой скрывалось лицо ярости, за которым являлась истинна.
Все испражнения и нечистоты потеряли меня оставшись с нижней частью прошлого. Иллюзия придала мне статуса: «сверхбыстрая регенерация» в глазах кальмара. Исцеление же, отрастило мне нижнюю часть тела только через десяток секунд, за которую наш бой продолжился.
Уверенность и насмешки от меня провоцировали Наутилуса выходить за свой предел. Атаки продолжались вновь и вновь. Огонь, вода, воздух, кислота, яд. Спросил бы, почему так много техник, но и сам завален ими по самое не балуй.
Наши контакты увеличились в том смысле, как увеличиваются контакты между мальчиком и девочкой, когда те впервые решили показать друг другу свои прелести.
Новый восход солнца встречал меня взмахом щупальца. Большого, огромного как стена щупальца, которое хотело меня сбить, схватить и раздавить. Я был мухой, но мухой надоедливой, бессмертной, в глазах кальмара, и очень больно кусался. Я — Цэцэ.
Моя живучесть действовала на нервы чудищу. Если я был выжат как лимон, то он выпил тот самый сок и скривился. Сложно не спать и целыми днями на пролёт сражаться. Когда-то я думал, Соломон был большой проблемой, и победить его сложно. Теперь, когда на поле зрения мне явилась по-настоящему большая проблема, мне оставалось принять условия шаткого равновесия.
— Тц! — я цокнул, применив иллюзию вновь. На этот раз, левая нога оказалась не у дел. Своей небольшой хитростью, я создаю иллюзию регенерации, которая превышает таковую у Наутилуса. Не то, чтобы та и вправду не была сильной. Исцеление больше не оказывало на меня положительного эффекта. Ментальная усталость растёт с каждым последующим часом.
Я не вижу. Глаза не видели победы. Точнее, они не видели конца борьбы. Монстр, казалось, мог веками сражаться подобно тому, что мы делаем сейчас и даже не устать. Прошёл день, а голова забита мыслями о скорой моей кончине. Бесконечная борьба, в которой мне не приоткрылся её итог. Не могу представить, как мой огненный шар, размером с дом уничтожает Наутилуса.
Только желание жить заставляет меня драться. А ещё, совсем на донышке противоречия лежали тела тех, кто внизу. Прошел ведь день, как они там? Живы ли, здоровы? Чем сейчас занимаются?
Я вот, четвертый уровень поднял. А, нет, пятый. Казалось, хмурится я разучился, но вот незадача, сейчас я был темнее туч.