В отряде всей семье Хатько нашлась работа. Мать определили на кухню. Сестру Ганку зачислили бойцом, а отца и Мишу - в хозяйственную роту.
Увидев впервые мальчика, командир роты Константин Владимирович Сухоцкий серьезно спросил:
- Хочешь быть партизаном?
- Хочу, - ответил Миша.
- А что ты будешь делать?
- Что прикажете...
- На задание пойдешь?
- Да, пойду...
Командиру понравился этот бойкий, смелый мальчик.
Шли дни. Миша освоился, привык к новой обстановке. Ему сшили шинель, гимнастерку, сапоги и шапку, дали карабин и револьвер. Теперь он был похож на настоящего бойца. Одно лишь печалило Мишу: партизаны все не брали его с собой на боевые операции. "Ганка - девушка, а ходит на самые ответственные задания, а я, мужчина, должен околачиваться в лагере", - с досадой думал Миша. Правда, Миша догадывался, почему так получилось. Его считали ребенком. А какой он ребенок? Ему двенадцать лет. И ростом не мал. Другие бойцы считаются взрослыми, а они ненамного выше его. "Это несправедливо", - решил Миша и, выбрав удобный момент, пошел к командиру роты.
- Дядя Костя, почему вы не пускаете меня на операцию? - спросил он.
Сухоцкий успел изучить характер мальчика. Чтобы не причинить боли детскому сердцу, а главное, не оттолкнуть от себя резким, необдуманным словом, он как можно осторожней и душевней сказал:
- Оно, известно, так. Я, правда, не пускаю тебя. А почему? Ты подумал? Нет? Тогда слушай. Жалею тебя, Миша. Очень жалею. Ты же видишь, как тяжело приходится взрослым. А ты еще, я хочу сказать, не то что ребенок, а слабый, сил у тебя мало. Если что какое, и с одним немцем не справишься. Да тебя и убить могут...
- Так и взрослых убивают.
- Правильно, убивают, - согласился Сухоцкий. - Но взрослые хоть немного пожили, кое-что видели. А ты что видел? Ничего, потому что ты еще и не жил.
- Чем сидеть в лесу, пусть меня лучше убьют на задании.
Сухоцкий нахмурил брови, провел рукой по большому лбу и мягко сказал:
- Хорошо, Миша, я подумаю.
Прошло несколько дней.
Однажды утром зашел отец и торопливо сказал:
- Ну, собирайся, боец Хатько.
- Меня берут на операцию! - догадался Миша и запрыгал от радости. Значит, дядя Костя сдержал свое слово и Миша наконец-то будет участвовать в боевой операции вместе со взрослыми партизанами. Он быстро оделся, взял револьвер и вместе с отцом пошел к командирской землянке. Тут он увидел и своего дружка Изика Кацнельсона.
- И ты идешь? - спросил он.
- Да...
- Хорошо...
Изик Кацнельсон появился в отряде недавно. Немцы схватили его вместе с родителями и отправили в гетто. Изик понимал, что их ведут на смерть, и решил спасаться. Как только колонна вошла в лес, он выбрал удобный момент и бросился в кустарник. Немцы открыли огонь, но не попали. Через неделю он был в отряде.
В точно назначенное время двинулись в путь. Шли лесными тропинками. Мальчики шагали вместе с командиром. Раньше они, наверное, свернули бы в сторону, чтобы поискать ягод или птичьих гнезд. Теперь же им не до того было. Они - бойцы, идут на задание, и заниматься такой мелочью им не к лицу. Настроение у мальчиков было бодрое, приподнятое.
На окраине леса остановились, осмотрелись. Тишина. Командир роты объяснил задание. В деревнях слева, впереди и справа разместились немецкие гарнизоны, В середине треугольника на лугу пасутся коровы полицейских. Их и нужно взять.
Партизаны рассыпались по одному и поползли. Миша и Изик друг около друга. Вскоре лес стал совсем редкий, и они увидели большое стадо скота. Партизаны залегли за деревьями и начали наблюдать. Вскоре к Сухоцкому подполз разведчик, высланный вперед, и доложил, что близко подойти нельзя: часовые стреляют, как только кто-нибудь взрослый покажется из лесу. День как раз был солнечный, и это усложняло дело. Сухоцкий подозвал к себе Мишиного отца - командира взвода - и стал советоваться, что им делать. Миша услышал, как отец рассудительно сказал:
- Луг ровный, незаметно не подкрадешься. А лезть открыто - рискованно. И людей погубишь и коров не возьмешь...
- Это правда, - согласился командир роты и вздохнул.
- Разрешите нам, товарищ командир, - попросился Миша и, как сумел, рассказал о своем плане. Командир выслушал, и лицо его посветлело.
Мальчики выломали по длинному ореховому шесту и, как ни в чем не бывало, вышли из лесу. Партизаны, держа наготове карабины и автоматы, застыли в напряженном ожидании. С тревогой и волнением следили они, как уменьшались и без того маленькие фигурки юных бойцов.
Пастухи как раз закуривали, когда к ним подошли Миша и Изик. Миша стал перед старшим, чернобородым, Изик - перед молодым.
- Что вам надо? - сурово спросил чернобородый.
- Гоните коров вон в ту сторону, - приказал Миша и рукой показал на лес.
- А кто вы такие, что пришли командовать?
- Не рассуждайте, а гоните...
- Что-о? - повысил голос чернобородый, но, увидев направленное в живот дуло револьвера, сразу же вобрал в плечи голову и дрожащим голосом пробубнил: - Я так, шутя... Я согласен. Только спрячь эту игрушку...
Другой, помоложе, не стал даже противоречить.
Пастухи собрали стадо и, будто на выпас, погнали его к лесу. Так все коровы полицейских попали в руки партизан.
Вечером командир роты сказал Мишиной матери:
- Эх, Андреевна, если бы вашему сынку побольше лет, лихой партизан вышел бы из него.
После этого Миша уже не сидел в лагере. Он не однажды ходил в разведку, распространял партизанские листовки, ездил на другие партизанские задания. Попав в деревню, он собирал мальчишек и читал им сводки Совинформбюро, рассказывал крестьянам все, что знал о событиях на фронтах Великой Отечественной войны. Люди охотно слушали его. Партизаны любовно называли Мишу маленьким агитатором. Командир роты Сухоцкий был доволен своим юным помощником.
В конце 1942 года во время боевой операции погиб брат Николай. Смерть сына тяжело подействовала на отца. Он ходил мрачный, молчаливый. А мать, забившись куда-нибудь в угол, чтобы никто не слышал, плакала. Миша тоже горестно переживал утрату. Думая о брате, он никак не мог представить, что больше никогда не увидит его, не поговорит с ним, не пойдет на рыбалку. Но свое горе он таил глубоко в сердце. Увидев, как плачет мать, он обнимал ее за плечи и ласково говорил:
- Не плачь, мамочка, будем живы - не простим немецким гадам, отомстим за Николая...
Слова Миши были слабым утешением для матери, но чтобы не ранить детское сердце, она обычно делала вид, что успокоилась.
Миша еще сильнее возненавидел фашистов. Еще охотнее он брался за любое поручение и выполнял его.
Живя в отряде, выполняя поручения командира, Миша полюбил его. Для дяди Кости он готов был сделать все.