Возле одного села заметили постового. Одетый в кожух и большие валенки, он вышагивал взад-вперед.
- Начинай, - незаметно подтолкнул Юра девчонку.
Вытирая рукавом слезы, Надя тоненько затянула:
- Дяденька, подайте кусочек хлеба. Есть нечего.
- Голодные ходим, - дрожащим голосом подхватил Юра.
Полицай уставился на ребят. Обшарил взглядом. "Нищие" не вызвали у него подозрения. Поеживаясь от холода, зло крикнул:
- Проходи быстрей, не задерживаться!
Ребятам только того и надо было. Отошли от полицая подальше, вступили в деревню, приостановились. Вон замаскированные доты и дзоты. Посчитали автомашины.
Переходя из дома в дом, Юра говорил:
- Запомни - 12 автомашин с севера деревни. Пулеметы и минометы - на околицах.
- Хорошо, запомню!
И снова дети стучались в дом, жалостливо приговаривая:
- Подайте хлебушка...
Вечером усталые юные разведчики докладывали командиру о добытых сведениях. Так был сдан первый экзамен по партизанской науке.
Прошло несколько дней. И однажды...
- Лазурчик! Где ты? Надя Богданова и Юра Семенов! К командиру!
На этот раз объектом разведки была деревня Карасево. Ребята разведали размещение немецких огневых точек и уже стали пробираться к своим. За деревней на дороге вдруг вырос полицейский:
- Кто такие? Куда идете? Что у вас в торбе? - и принялся вытряхивать сумки; на снег посыпались куски хлеба, картошка.
- Попрошайками прикинулись! - заорал вдруг полицейский и, нагнувшись, схватил небольшой желтый брусок. - Откуда вы взяли это? - замахал перед носом у ребят кусочком тола. - Партизаны подослали?
- Да что вы?! Это же мыло! - ответил Юра.
- Знаю, какое это мыло! Тол носите, партизанам помогаете! Марш в комендатуру! Там разберемся...
Допрашивал их фашистский офицер.
- Что вы делали в деревне?
- Хлеба просили. Мы проголодались...
- Где партизаны? Отвечайте!
- Не знаем мы про партизан ничего.
- Кто командир?
- Не знаем.
- Где взяли тол? Зачем он вам?
Фашист приказал избить детей шомполами. И снова: "Не знаем..."
Их били прикладами, били коваными сапогами. Ребята уже не могли говорить, лишь отрицательно качали головами: мол, ничего не знаем...
Острая боль сжала сердце Нади. Обессиленный, пластом упал на пол Юра.
- Где брали тол? Где партизаны?
Вопросы чередовались с ударами.
- Кто командир отряда? Где партизаны?
И снова удары. И снова молчание.
- Вы комсомольцы?
Надя собрала последние силы и в полузабытьи прошептала непослушными губами:
- Я - пионерка...
Надя пришла в себя только под утро. Рядом она увидела Юру, лицо его было черным от побоев. Оказывается, их заперли в бане.
Пахло сырой сажей, и было холодно.
- Выдержишь? - спросила Надя шепотом.
- Надо выдержать, Лазурчик, - тоже шепотом ответил Юра. - Мы с тобой партизаны...
Семь дней продолжались допросы. Дети не сдавались.
Вызвали одного Юру. Он едва переставлял ноги. Над ним долго издевались, старались выпытать хоть что-нибудь незначительное, но так ничего и не добились. Немецкий гауптман ревел от бешенства:
- Убивать таких надо! Испепелить!..
Ослепительная вспышка выстрела... Упал, широко раскинув руки, Юра Семенов.
Измученная пытками, на грязном полу бани лежала в полузабытьи Надя. Ночью она заметила, что заключенные, которых днем втолкнули сюда, прорыли яму в земляном полу и выползают на улицу. Наде тоже удалось выбраться. Идти ей было тяжело, и тогда она вынуждена была ползти по снегу - с трудом, медленно. Казалось, вот-вот догонят полицаи, которые, конечно, уже обо всем узнали.
Тишину морозной ночи прорезали автоматные очереди и взрывы гранат.