Е. В. ТОЛСТОЙ
22 сентября 1855. Петербург
Влад<имир> Никол<аевич> и Екатерина Павловна скоро должны быть у Вас (около 6 часов), чтоб зайти за Вами и идти ко мне, всё равно, будет ли Ю<ния> Д<митриевна> дома или нет. От меня мы их можем проводить до дому. Спешу: извините отсутствию всякого ума в записке и присутствию неумолкаемого желания видеть Вас, где и когда возможно.
Преданный Гончаров.
22 сент<ября>.
Е. В. ТОЛСТОЙ
26 сентября 1855. Петербург
Я сейчас только увидел, что на билетах написано "кресло 2-го ряда" и счел нужным предупредить Вас об этом, для соображений о "шляпке". Если под этим не разумеется балкон, а в самом деле кресло 2-го ряда, то я утешаюсь тем, что Вы будете у самой почти сцены и увидите Лючию яснее, и тем еще, что в антрактах нечего будет рассматривать впереди, кроме меня. "C'est inutile",9 - скажете Вы на это, я знаю.
A propos de l'inutile10: это вчерашнее Ваше слово да вечер, назначавшийся посещению одного из богоугодных заведений, кажется, пажеского корпуса, да другой, не менее замечательный вечер (в пятницу), да укрывательство в течение 3-х дней от глаз друзей по возвращении из Царского, да... дa... Dites-moi, n'est-ce pas vrai que le doute est la plus sыre des choses?11 - А другие доказательства разве не говорят в пользу дружбы? - возразите Вы. О, конечно: оттого я только сомневаюсь, а не не верю. Видите, я прав даже в сомнениях!
Сегодня праздник, нейду на службу и с радостью хватаюсь за приятнейшее из времяпровождений - разговаривать с Вами.
До свидания же, прекраснейшая, лучшая, первая женщина - без сомнения, и друг - с сомнением.
Постараюсь быть ровно в 6 часов.
Гончаров.
26 сент<ября>. Понедельник.
Comment va la santй de m-me Богд<ановой>? Et m-me Якубинск<ая> que fait-elle? voulez-vous bien vous charger de presenter mes compliments а toutes les deux?12
Что мне делать с Вашими папиросами? отсылать - жаль, курить - не курю... Не верьте приметам вообще, и между прочим той, которую Вы привели третьего дня в карете: с печалью вижу, что не все они сбываются.
Я употреблю праздник тоже на добрые дела: погодя немного пойду отыскивать "Demi-monde"13, только в книжных лавках, а не в салонах.
У меня есть повод сказать Вам об одном из Ваших блистательных достоинств, которое давно наблюдаю: если напомните ужо, я Вам скажу. О недостатках я молчу: о них надо говорить долго, часа два - по крайней мере.
Е. В. ТОЛСТОЙ
27 > сентября 1855. Петербург
Не знаю, какую бы счастливую примету основать на этих, отданных мне Вами при выходе из театра и забытых перчатках: помогите. Я уверовал в приметы, с тех пор, как... да просто с пачки папирос.
А пока я вдоволь нанюхался запаха этой кожи, удовольствие, которое Вы щедро, en vйritable Fortune,14 предлагали в карете всем, кроме меня.
Посылаю перчатки, посылаю две брошюры, майковскую и Вашу, посылаю вырезанное из вчерашней газеты расписание поездов царско-сельской дороги на октябрь, посылаю выражение самой живой и неизменной приязни и надежды скоро увидеть Вас.
Гончаров.
Сейчас принесли из типографии отдельные оттиски "Манилы": отправляю к переплетчику, с приказанием изготовить как можно скорее один экземпляр.
Au revoir.
Нет: я раздумал посылать Вам другую брошюру: я передам ее Майковым сам и скажу, что я измял ее: она не выправилась. Вам посылаю только Вашу.
Ю. Д. ЕФРЕМОВОЙ
3 октября 1855. Петербург
3 октября.
Третьего дня умерла та барыня, с которой приехала сюда Е. В. Толстая. Перед смертью она пожелала, чтоб тело ее отвезли в ее имение; в Симбирскую губ<ернию>. Вам до этого никакого дела нет, и мне тоже, но сестра этой дамы, m-me Полозова, а более Елизавета Вас<ильевна>, обратилась ко мне с просьбой узнать в дирекции железной дороги:
1, Нужен ли особенный вагон для тела, и что он стоит? и
2, Нельзя ли поместить на одной платформе с гробом двух людей умершей и ее вещи? (Им сказали, что будто едва ли можно).
Я отвечал Елизавете Вас<ильевне>, что сам ничего не знаю, но что попрошу покорнейше осведомиться Вас через Александра Павл<овича> или через П. П. Зуева, и уверил, что Вы замолвите даже слово, чтобы сделали возможные снисхождения, например, поместили бы людей вместе с гробом и т. п. Они желают, чтобы это всё сделано было с возможною экономиею.
Елизавета Вас<ильевна> не решается просить Вас, говоря, что она не считает себя вправе беспокоить Вас и т. п. Я уверил ее, что Вы сделаете, что можно, ни для нее, ни для меня, а для самого дела, потому что Вы таковы по Вашей природной доброте.
Скажите, можете ли Вы осведомиться обо всем этом через Александра Павл<овича> и попросить его поговорить с Петром Павл<овичем>, я бы сегодня вечером зашел к Вам за ответом или прислал завтра утром? Тело должно быть увезено в среду. Извините, ради Бога, что беспокою Вас: но все эти барыни в тревоге, не спят, не знают, что делать. Сегодня к ним приедет какой-то родственник, муж m-me Полозовой.
До свидания.
Ваш Гончаров.
Доктор был взят по моей рекомендации, и покойница перед смертью помянула, кажется, меня лихом. "Какого это он доктора рекомендовал мне", сказала она.
Вчера Вас ждали у Майковых: там было, между прочим, семейство Штакеншнейдеров.
Извините за такое гробовое письмо.
Н. А. НЕКРАСОВУ
8 октября 1855. Петербург
Под опасением надоесть Вам, любезнейший Николай Алексеевич, посылаю верного своего Филиппа справиться об отдельных оттисках, согласно обещанию насчет субботы, и буде возможно, извлечь их из типографии. Он мог бы даже сходить в типографию, если б знал, где она. Не дадите ли Вы ему записочку туда, к кому следует? Мне надо отдать эти оттиски кое-кому в Морском министерстве, вместе с "Манилой", которая уже готова.
Да, вот еще что: если б в следующих книжках "Современника" стали опять делать извлечения из "Морского сборника", попросите, пожалуйста, из остальных моих двух статей о Японии делать извлечения не длинные и не самых живых мест. Я боюсь, что они плохо разойдутся, когда выйдут (в ноябре) отдельной книжкой, если большая часть заранее будет прочтена в отрывках. Я предупредил об этом Краевского и Каткова, а Вам забыл сказать.
До свидания.
Ваш Гончаров/
8 октября,
18>55.