— Стройтесь отбросы, высеры мамаши Брукха! Лучше б вы все передохли на плахе, крысиная блевотина — перед нами расхаживал наш инструктор, его лицо украшал длинный шрам от правого глаза, наискось к правому же углу губ, из-за этого создавалось ощущение, будто он постоянно усмехается. Коротко стриженые волосы, торчали седым ежиком, а серые глаза скользили по нам, лучась неприкрытой ненавистью.
Из камер смертников ни кто не отказался вступить в полк Приговоренных, именно так нас прозвали, разумеется в документах шло иное название — «Полк Искупления». Сейчас шло первое построение. Буквально вчера мы все получили магическое клеймо, а сегодня ночью ни кто не спал. Сразу трое безумцев пошли в побег, их крики раздавались до самого утра, а те немногое кто выходил поглядеть, возвращались мрачные и немного побледневшие. Только один из всех смертников и прочей братии, пришел довольным — Физ. На его подбородке была кровь, он весело скалил зубы, встретившись со мной взглядом, он плотоядно улыбнулся и подмигнул, отчего мне весьма сильно поплохело. Всю ночь я молился о том, что бы мои родители отыскали меня, и как-нибудь выручили, не могли ведь они меня бросить вот так. Вот только разум твердил мне, что искать меня можно долго, очень долго.
— Мне приказали, научить вас хотя бы меч держать так, чтобы враг не умер со смеха, хотя по мне, так от вас и то будет больше толку. Короче, те, кто не будет справляться, пусть молятся и сожалеют, что выбрали этот путь. Жалеть никого из вас, сколь бы он не был юн — взгляд инструктора уперся в меня — я не стану, а если умрет во время тренировок, ну что ж, такова воля богов. На пра-во! Бего-ом марш!
Не стройно повернувшись, кто куда, мы начали бежать по кругу большого тренировочного поля. Многие из преступников были сильно ослаблены долгим пребыванием в сырости, темноте и отсутствием нормальной пищи, поэтому регулярно то один, то другой бегущий валился на землю. Таких упавших быстро поднимал сапог бегущего в конце нашей колонны инструктора, поднимал, да вот только не всех. Тех, кто так и не смог встать, тут же оттаскивали в сторону и вздергивали на виселицах, что располагались на краю лагеря в больших количествах, ну я насчитал три десятка. Мне тоже приходилось худо, бегун из меня аховый, выдохся я на третьей сотне шагов и дальше бежал на одном страхе стать соседом одного из «плясунов». После окончания первого круга, я оказался в конце колонны, с трудом переставляя ноги, все больше отставал от последних бегущих преступников. Вот и настал момент, когда нога оступилась и мое лицо со всего маху «поцеловало» землю. Внутри меня все сжалось в ожидании удара, и он не заставил себя ждать. Окованный ободок сапога крепко, до хруста, приложился к моему левому боку. Тело дернулось в попытке приподняться… Топот все удалялся, а кроме тщетных подергиваний, я ничего не добился и тут… меня схватили за ноги и потащили прочь. Страх. Желание жить. И ярость. Все это смешалось во мне в дикую какофонию, словно открылось второе дыхание. Извернувшись словно змея, я вырвался из цепких рук и со всех ног помчался вслед за своей колонной.
— О! Сало нас догнало! — поприветствовал меня радостным голосом Физ — А я так надеялся, что мне удастся полакомиться свежей свининой!
— Отставить разговоры! — заорал инструктор, бросив в мою сторону злобный взгляд — А тебе Мясо, за опоздание наказание, круг с бревном, по окончанию занятий.
Я сосредоточенно бежал, стараясь поддерживать в себе состояние, которое достиг. Как это было бы не смешно, но через круг я растерял его и снова рухнул на землю, все повторялось с одним отличием. Я встал и побежал после удара по ребрам. Под оскорбительные сравнения и злые шуточки, мне вновь удалось пристроиться в конце колонны.
— Мясо еще круг с бревном! — проорал явно довольный таким поворотом событий инструктор. И… на следующем круге все повторилось вновь. Падение. Удар. Вспышка боли. Ярость. Бег. Плюс круг с этим не понятным бревном. Наблюдавшие за нашей колонной солдаты хохотали во всю и делали ставки, упаду ли я вновь. К их разочарованию, это был последний круг. На виселице не осталось свободных мест.
— Стройся! Как видите отсев за право называться солдатом королевства Норвэл большой и до конца дня, многие из вас попадут туда, куда с самого начала стоило вас всех определить. А пока у вас есть пять минут на отдых.
Развернувшись, инструктор зашагал к полосе препятствий, которую проходили такие же как мы несчастные изможденные люди.
Стоит пописать наш лагерь более подробно. Десять квадратных километров, расчищенной от леса земли, отвели для нашего проживания и тренировки. На одной половине стоял палаточный лагерь, кухня отхожие места, на второй было оборудовано тренировочное пространство. Здесь было созданы десяток различных полос приветствий, достаточно большой кусок был отведен для строевой подготовки и тренировочных сражений группами до трехсот-пятисот человек, также было не мало места для индивидуальных занятий, и множество непонятных вещей и устройств, назначения которых я не понял и, конечно же, виселицы, с которых в данный момент снимали тела и скидывали их в неподалеку вырытую яму.
— Подъем! — вырвал меня из созерцательного состояния голос вернувшегося инструктора, которого про себя я называл Покоцонным. — Бегом марш к полосе!
Со стонами и ругательствами, наш отряд встал и побежал в указанном направлении. Страх притупился оставляя место обреченному послушанию.
Полоса издалека пугала, но когда я подошел ближе, то пришел в ужас, казалось создатели сих маршрутов и препятствий, задались целью угробить как можно больше народу. Начиналась наша дорожка с оптимистичной тонкой жердочки, проложенной над полутораметровой ямой на дне которой были навалены большие глыбы камня с острыми выпирающими гранями, только и ждущих, когда неосторожный человек сорвется, дабы впиться в его плоть.
— Эт-то чт-то? — заикаясь, от нахлынувших на меня воображаемых картин, невольно спросил я.
— А-а-а! — расплылся в счастливой улыбке Покоцанный — Это для вас Мясо, для вас родимых, моя идея. Здесь сразу отсеется большинство негодного материала.
Такое отношение к живым людям, пусть и самым отвратительным из них, меня покоробило, но я счел разумным промолчать.
— Вперед! Бегом марш!!! — заорал инструктор, увидев, что народ впечатлился открывшейся ему картиной.
Стоит ли говорить, что я упал прямо в эту яму? Не знаю, проклятие это или благословение, но место падение оказалось столь удачным, что кроме покарябанных рук и ребер все остальное осталось в относительной норме. Выбравшись из ямы, я таки прошел эту жердочку, а потом были лесенки с шипами на перекладинах, ямы со столбами, по которым следовало пропрыгать на другую сторону, в то время как на дне торчали мелкие острые колышки. Как мне удалось пройти полосу трижды… я не представляю. На кольях осталось трое, в яме с камнями один и один на лестнице с шипами. К концу дня наша группа лишилась пятнадцати человек, единственным кому я желал сгинуть на ней — Физ, был бодрым и довольным своим положении, по какой-то причине регулярно поглядывая на меня.
— И так, результаты соития мамаши Брукха и гоблинского дерьма, к моему сожалению, не все сегодня сдохли — ну почему он так упорно смотрит на меня? — на сегодня тренировка закончена, марш на ужин.
Едва мы двинулись в сторону кухни, раздался крик инструктора:
— А ты Сало куда? — По наитию я обернулся — Да ты, тебе еще четыре круга вокруг поля с бревном бегать.
Из моей груди вырвался стон тоски и обреченности, а Покоцанный заулыбался еще шире, что с его шрамом выглядело, мягко говоря, жутковато. Подгоняя пинками, инструктор погнал меня к тому полю, вокруг которого мы бегали ранее. Когда мы остановились, я стал догадываться, что меня ждет и вот тут я едва не начал жалеть, что не дал себя повесить. Передо мной лежала не маленькая горка из шершавых, плохо вытесанных балок, которые даже на вид, словно слепили из заноз, а по краям виднелись кожаные ремни-захваты.
— Бери — скомандовал мне этот изверг, видя, что я не тороплюсь с выполнением приказа начал — еще од…
Та скорость, с которой я оказался у бревен и выхватил первое попавшиеся от туда, поразили меня, да видимо и инструктора до глубины души, он даже не закончил, а так и стоял с открытым ртом и изумленно поднятыми бровями. Отойдя от удивления, он зловеще хмыкнул и продолжил давать указания:
— Закидывай на спину и хватайся за ремни, четыре круга бегом марш! — я выполнил все, что он сказал, и едва тут же не скинул его обратно, точнее почти скинул, так, как даже сквозь одежду, мне в спину вонзилось множество тонких щепок. Меня остановило только одно…
— Если уронишь его плюс еще один круг! — почти упавшее бревно было трудно удержать, очень трудно, но я справился с этой задачей, расцарапав всю спину, пока тащил его обратно. Ноги тряслись, руки едва удерживали ремни, а в одежде было множество заноз, которые доставляли поистине адские муки. То, что я вытворял, можно было назвать как угодно: плелся, полз, тащился, шкандыбал, чапал, но только не бежал. Мое тело выворачивало, руки все время норовили выпустить кожаные ремни, бревно терлось, с каждым шагом загоняя в мою спину все новые и новые занозы. Как я выдержал все четыре круга? Не помню, я потерял ориентацию, после пятого шага, а способность соображать после седьмого. Все. Дальше черно-красный туман беспамятства.
Утро. Я никогда не любил утро. Теперь же я точно его возненавидел всей душой. Я очнулся от воя труб, а голос инструктора добавил свое лепту к моей ненависти. Спина горела огнем, руки, и ноги были словно набиты адамантием, пошевелить ими я попросту был не в силах. Точнее я думал, что не в силах, пока не услышал:
— Тащите это мясо к яме, нечего заразу всякую плодить, её и так тут предостаточно.
— А вот и х… вам — хрипло, словно тысячелетней ворон каркнул я — вы все сдохните, а я нет.
Под удивленные взгляды, я встал, точнее, скатился, а потом встал… на четвереньки, опираясь на колени, мне удалось принять нечто, что можно было назвать с большой натяжкой «вертикальным положением».
— Смотри! — раздался, незнакомы голос — А Дэрак выиграл-таки свои десять монет. Придется тебе, друг мой Фрайн раскошелиться.
Так вот как зовут нашего живодера!
— Заткнись — зло ответил Покоцанный — значит, дольше промучается, мне ради такого десяти монет не жалко.
— Да что ты на парня взъелся-то? — удивился собеседник инструктора — Мальчишка как мальчишка, ну попал в передрягу, кто знает, что он там натворил, всякое бывает.
— Я знаю!!! Он моего племянника убил! — заревел Фрайн — Так что засунь свое мнение куда подальше, эта падаль отсюда живой не выйдет!
ЧТО!!!? Мало того что я по вине этих корыстных тварей оказался в этом аду, так еще и родственник, этих семенных жидкостей Брукха, меня сжить со свету пытается!!! Убью гада! Всех убью!!!
— Ого! — удивился второй голос — А паренек силен, убить грозиться!
Видимо я сказал это вслух. Ярость поднималась во мне волнами, придавая сил, вот я смог разогнуться и расправить плечи, боль ушла, усталость, словно растворилась в наполнившей меня жажде разрушения. Подняв от пола глаза, я столкнулся с заинтересованным взглядом молодого офицера. В них не было не ненависти, что я видел в Покоцанном, ни презрения, которое сквозило в взглядах преступников. И так поразило это выражение лица, легкого, скучающего интереса, что ярость отступила и потихоньку пропала совсем.
— Что застыло Мясо?! А ну марш, в строй! — заорал пришедший в себя от моих невольных мыслей вслух. — Убьет он, как же, молись своему папаше Брукху, что бы сдох ты не сильно мучительно.
Я резко повернулся, в груди начало разгораться хорошо знакомое мне пламя.
— Ну! Давай! — от нетерпения аж притопнул инструктор, и тут я вспомнил о печати наложенной магами, и мне сразу поплохело от мысли, что чуть не произошло.
Развернувшись, под разочарованный выдох Покоцанного и негромкий смешок «гостя», направился прочь из казармы. Так легко я не сдамся! Я всех вас переживу! Вот моя цель.
В лагере ничего не изменилось, только виселицы были пусты, дул сильный ветер, не отягощенные грузом веревки раскачивались, словно в нетерпении ожидая очередную свою жертву. Вчерашней суеты и сутолоки не было, все непокорные или через чур упрямые уже покоились на дне могильных ям, те что остались, поняли, что слову «жизнь» тут синоним слово «покорность». То, что я до сих пор жив, иначе как удачей и не назовешь.
Заняв свое место в строю, я заметил, как изменилось ко мне отношение в отряде, в одних глазах я видел злобу, в других интерес, а в третьих уважение. Изменилось главное, больше не было брезгливого равнодушия. Радоваться переменам или печалиться, я не знал.
— Стройся! — инструктор был зол, но не более чем и всегда, во всяком случае, внешне — Сегодня у нас пополнение, так как многие выбыли из строя, и не только в нашем отряде, то такое пополнение будет происходить регулярно — по его лицу расползлась радостная и предвкушающая улыбка — а теперь… Бегом марш!
Мы синхронно сорвались на бег. Круг проносился за кругом, а я все так же бежал, не могу сказать, что это было легко, но я не падал без сил как вчера, а четко бежал в конце хвоста. Сегодня количество кругов увеличили вдвое, словно командование задалось целью угробить как можно больше людей, а не обучить воинов. На виселицу отравились трое, меньше чем вчера. К концу пробежки, я увидел, что остальные отряды уже заканчивают прохождение полосы препятствия, и в мою непутевую голову стало постепенно закрадываться подозрение, что угробить нас желает не командование, а персонально Покоцанный.
— Перерыв пять минут! — сказал инструктор и отошел к компании таких же инструкторов-офицеров, там стоял стол с едой и вином. Взгляды, которые кидали в сторону пищи рекрутированные бандиты, были более чем красноречивы, любой из них перебил бы всех офицеров за то, что стояло на столе, если бы нас не сдерживало магическое клеймо. Нас? Я подумал нас? Неужели я считаю себя частью этих отбросов общества? Прислушавшись к себе, я понял, что объединил себя с ними потому, что и сам готов убить этих зажравшихся живодеров за кусочек нормальной человеческой пищи. Из-за того что мне приходилось наблюдать, как эти палачи набивают свои животы и заливают жажду прохладным вином, у меня стало сводить скулы и журчать в животе.
— Все! Стройся! — вернулся к нам Покоцанный — Вас ждет полоса препятствий!
Проклятий и стонов, кои слышались в большом обилии вчера, не было. Люди достаточно сильно вымотались за пробежку, что бы так глупо тратить и без того не великие силы. Все молча плелись вслед за инструктором. Однако когда тот озвучил приказ, кто-то все равно не сдержался и смачно выругался. Конечно, после удвоенного количества кругов, ожидали примерно того же и на полосе, но… ДЕВЯТЬ КРУГОВ!!! И тут прозвучала реплика из глубин нашего отряда:
— Да мы же все тут подохнем! Вам и обучать некого будет, сил и так нет, девять кругов никто не потянет!
— Отставить разговоры! — заорал взбесившись Фрайн — Вы все годитесь только на корм воронам, и не вашими подлыми руками лапать честное оружие! — и внезапно успокоившись закончил — Тем более, после пробежки вы неплохо разогрелись и потому, думаю вы легко потяните и двенадцать кругов.
Наступила мертвая тишина. Немногие офицеры имевшие сомнительное удовольствие наблюдать сию сцену, только осуждающе смотрели на Покоцанного, однако отнюдь не из жалости к нам, как я догадываюсь, а из расчета чрезмерной траты «материала» коим они нас всех считают.
Круг проходил за кругом, в полнейшем молчании и даже когда на пятом один из «новичков» сорвался на камни, он тоже не кричал, не из-за храбрости или мужества, а просто потому, что потерял сознание. Он как раз бежал передо мною. Я как-то отстраненно отметил тот факт, что его голова с гулким стуком ударилась о камень. Я едва не сорвался на колья, это было на восьмом или девятом кругу, точнее не могу сказать. На двенадцатом, последнем кругу, кто-то преднамеренно столкнул крикуна, из-за которого мы бежали на три круга больше, прямиком на колья, правда и сам тут же последовал за ним, потому как, падая, парень ухитрился вцепиться в рукав своего убийцы. Я пропрыгал над ними, слушая их сипящие крики-стоны, сил не было на то чтобы сочувствовать, кому бы то ни было. Сегодня наши ряды покинуло пятеро. Вот последний на этот день приказ выполнен, и мы отправились на ужин. Как ни странно, но аппетита не было, этому не способствовал и отвратительный вкус тех помоев, коими нас «потчевали», и дикая усталость, что навалилась на меня после непривычных для меня физических нагрузок. Однако… голод и сосущая пустота в желудке заставили меня, буквально насиловать свой язык и пищевод, глотая плохо разжеванные куски каши.
— А как тебя зовут? — раздался неожиданный для меня вопрос с лева от меня.
Медленно повернув голову я отстраненно уставился на говорившего. В моей голове не укладывался тот факт, что кому-то захочется пообщаться после столь «бурного» время препровождения. Рядом со мной сидел парень чуть старше меня. Редкие зеленые глаза, смотрели на меня с интересом, взъерошенные короткие волосы, делали его похожим на неугомонного воробья, этот образ дополнял по-птичьему острый нос.
— Мор — немного подумав, ответил я, не то что бы это было великой тайной, но сближаться с кем-то тут? Не знаешь, будет ли твой сосед сидеть завтра тут же или отправиться на дно ямы, да и обстановка не располагает к доверительному, душевному общению.
— А меня Салек — как-то неуместно-радостно улыбнувшись мне, ответил паренек.
— А ты за что сюда попал? — спросил я, удивившись собственному возникшему интересу.
— Вообще-то об этом спрашивать не принято, но тайны в этом нет — ответил парень — прикончил стражника, уж больно он был приставучим, на мальчиков поглядывал, если ты понимаешь, о чем я.
— Не-а — мотнул я головой — не понял.
— Ахаха!!! — громко засмеялся Салек — Твое счастье, что не понял.
— А почему ты со мной заговорил? — задал я еще один вопрос — Ведь я жирный, и не пользуюсь каким-либо авторитетом?
— Ну, ты даешь! — удивленно уставился он на меня — Да ты же уже почти легенда, единственный кто пробежал четыре круга с «щкуродеркой» и не отправившийся после на дно ямы!
— Э-э-э — растерянно протянул я — и что?
— Как это что? — опешил мой сосед — Ты что, не понимаешь?
— Нет — искренне не понимая, что я должен был понять, ответил я.
— Ты тут самый удачливый или самый живучий, — как маленькому мне стал разъяснять Салек — а значит если держаться тебя, то шансы на выживание будут выше.
Я покрутил головой, пытаясь понять логику этого утверждения, но так и не понял, скорее всего, какое-нибудь суеверие, впрочем, меня это особо не касается, хочет верить в подобную чушь, пусть верит, может эта уверенность действительно поможет ему выжить. Хотя… какое мне дело до его жизни? Тут бы свою попытаться сохранить. Встав из-за того, что по недоразумению являлось столом, я прямиком отправился к месту своего сна, в расчете использовать его по прямому назначению. Однако моей мечте не было суждено сбыться. Когда я зашел внутрь, то смена относительно свежего воздуха, на ту субстанцию что заменяла его здесь, насыщенной изрядным количеством пота, испарявшегося из набитых соломой подстилок, была столь разительна, что закашлявшись, я выскочил обратно. Тихие и редкие смешки были хуже громового хохота, если уж обессиленные люди развеселились, то, как комично это должно было выглядеть со стороны? Или насколько глупо? И как я сам не догадался последовать их примеру и отдохнуть под открытым небом?
Тяжело опустившись на землю, поодаль от палаток и лег. Блаженное бездействие пронизало меня, в мыслях воцарился порядок и пустота. Глаза мои закрылись, и пелена дремоты обволокла меня.
— Сынок!!! — ко мне бросилась мать и заключила меня в крепкие объятия — Ты не представляешь, как мы волновались!!! О боги! Как ты похудел, отощал!
— Мама! — только и смог выдавить я из себя — Мама!
— Не бойся сынок! — утешала меня мать — Теперь ты в безопасности!
— Женщина отойдите от этого преступника — появился позади мамы Покоцанный — он осужден на смерть и его место среди таких же отбросов как и он!
Грубо схватив её, Фрайн потянул маму прочь. Она закричала и протянула ко мне руки, я рванул к ней, но меня схватили солдаты и поволокли назад, к вонючим палатка и той жуткой жизни, в которую я окунулся с головой.
— Неееет! — холод окутал меня.
Я вскочил. Вокруг было темно и холодно, моя одежда местами покрылась инеем и стала твердой. Несмотря на морозец, я был весь покрыт холодным потом. Тишина, царившая в ночи, нарушалась редкими криками часовых. Меня била дрожь, зубы стучали, но все это было не от охлаждения, а из-за сна, он был столь реалистичен, что просто невыносимо захотелось попасть домой. Левое плечо кольнула клеймо, напоминая мне о том, кто я и где я. Минута слабости прошла, и ко мне вернулось прежнее состояние легкой отупленности и отчужденности. По памяти и на ощупь, мне удалось добраться до палатки. Терпкая вонь не смогла надолго меня задержать на пороге, кусавший за голые пятки мороз был хорошим поводом для примирения с этим жизненным неудобством. Добравшись до лежака, я упал и, быстро согревшись, уснул.
Утро, как и весь последующий день не отличался от предыдущих, разве что за мной по пятам таскался Салек. Покоцанный в очередной раз немного увеличил нагрузки. Так тянулись дни, очередная неприятность поджидала нас на шестой день нашего пребывания в лагере.
Утро как и всегда началось со стандартной пробежки, а потом Фрайн «обрадовал» нас:
— И так продукты пищеварения Брукха, сегодня у нас появляется новое развлечение, специально для вас, соорудили новую полосу препятствий — со своей фирменной ухмылкой заговорил Покоцанный.
Перед нами предстала необычайно простая и легкая полоса. Двое длинных и достаточно толстых бревен шли параллельно друг друга, на расстоянии полутора метров. Они находились на высоте полуметра от земли, а под ними валялись достаточно крупные камни. Однако на фоне того с чем мы имели дело каждый день, все это выглядело достаточно смешно, ведь даже если кто вдруг и упадет, заработает максимум пару ушибов. Мы непонимающе переглядывались, у всех на лицах читалось одно и то же — «в чем подвох?».
— Задание простое, пять раз пробежаться по этим бревнам, перепрыгивая с одного на другое — зловеще приказал Фрайн.
Хоть это было и не просто, но мы выполнили задачу, конечно с непривычки многие спиной прочувствовали насколько жесткой подстилкой, являются камни при падении, в том числе и я. Возглас про «шкуродерку», не оказался для меня неожиданностью. Самое примечательно, что «удостоился» этой «чести» только я. Завершив задание мы выстроились в шеренгу в ожидании последующих приказов и они не заставили себя ждать.
— А теперь, разбирайте палки и разбейтесь по парам — оставаясь внешне спокойным, дал нам указание инструктор. Когда эта часть была выполнена, он продолжил: — а теперь проходить бревна вы будете парами, причем следует сбить вашего соседа с бревна, того кто удержится, ждет небольшой приз, все последующие упражнения сокращаются на треть, питание будет улучшено и полоса препятствий будет заменяться через день на тренировки с оружием.
Волна удивленных вздохов прошлась по нашим рядам, а мой «партнер» Физ (силой поставивший меня с собой в пару) заулыбался во все свои шестьдесят четыре зуба. Мне стало как-то нехорошо, по не понятной мне причине этот людоед частенько поглядывал на меня с отвратительным желанием. Каждый раз когда я ловил его взгляд на себе, то мне начинало казаться будто Физ видит во мне деликатес.
— Ну что Мясо, будем делать из тебя отбивную, мясо тогда становиться мягким и нежным.
— Зубы о кости переломаешь! — огрызнулся я зло, предстоящий мне круг со «шкуродеркой», в конец испортил настроение, которое и так можно было охарактеризовать — жизнь говно, а люди в ней понос.
— Что храбрость прёть? — зловеще поинтересовался трупоед — Так это исправить не сложно.
Я не стал отвечать, чувствуя, как начинаю звереть с каждым произнесенным им словом, слова бы только впустую потратили бы мою ярость. Подобрав первую попавшуюся палку, встал в очередь.
Наблюдать за сражающимися было не то что бы интересно, скорее необходимо. Приходилось следить за всякого рода мелочами: насколько сильно вибрирует бревно при прыжках на них, какие приемы особо опасны и как от них надо уклоняться. Конечно, хотелось бы заметить и выучиться на чужих ошибках, но, увы, я не был ни профи, ни обладал талантом к боевым искусствам. Только одно удалось мне понять, блокировать удары тухлое дело, на бревне и так не легко устоять когда движешься, а уж в сражении… В общем, всех умников пытавшихся сделать это ожидало не ласковое приземление. На моих глазах, в пятой паре приземистый мужичек пошел на риск, специально пропустив удар в бок, сумел подсечь противника и свалить вниз. Неудачное падение породило очередной труп, в прочем теперь это стало для всех чем-то обыкновенным и незначительным, словно кто-то подвернул ногу или потянул кисть. Все же человек может привыкнуть ко всему, наверное, во всяком случае, я уже почти привык к своему новому положению.
— Мясо! — окликнули меня — Поторопись, а то Трупоед кого другого схарчит вместо тебя.
Раздались тихие смешки позади меня. Запрыгивая на «свое» бревно, я успел встретиться взглядом с Фрайном, в нем таилась надежда, что я сегодня стану самым настоящим мясом, мертвым и готовым безропотно отправиться к сотням предшествующим мне неудачникам. «Ты сдохнешь раньше меня — мелькнула у меня мысль — я не доставлю тебе такого удовольствия». Решимость и ярость — вот что мне требовалось и этого, у меня теперь было в избытке.
Я почти развернулся, когда Физ завершил свой удар, я покачнулся и стал падать, голова кружилась, перед глазами плавали красноватые блики. Каким-то чудом мне удалось упасть на бревно, а не на камни. Вот, какой-то заблудившийся кривой муравей прополз под моими правым глазом, и что он тут забыл? Далее мне стало не до размышлений, чей-то сильный удар ноги, едва не скинул мое тело вниз, лишь в последнее мгновение, мне удалось ухватиться руками за ствол и повиснуть в паре сантиметров от поражения. Подняв глаза, я встретился с веселым взглядом людоеда, на жутковатом, неправильном лице, кривой трещиной родилась ухмылка, просто кричащая о его превосходстве над всеми и мною в частности. Как же мне захотелось стереть выражение удовольствия с его рожи, стереть вместе со всеми зубами. Руки налились силой, в теле появилась свирепая легкость, одним рывком я забросил свое тело на бревно, оставив немало кожи на его шершавой поверхности. Низкий рык пробился сквозь сведенные от ярости связки. Палка была потеряна, но она была мне без надобности, нет большего удовольствия, чем чувствовать кожей как плоть врага твоего сминается под ударом. Резкий удар пришелся в пустоту, Физ отпрыгнул в бок и сам ударил в ответ, сбив мою правую ногу с бревна. Однако вместо того что бы упасть, мне удалось удержать равновесие и в ответ я вложил весь свой вес и силу в удар по бревну, так будто пытался раздавить букашку на земле. Ногу отсушило, и на какой-то миг мне почудился треск бревна, словно оно надломилось внутри. Людоеду не повезло, так как он в этот момент сам наносил удар и колебания опоры под ногами, сыграло с ним плохую шутку. Словно поскользнувшись на льду, Физ упал между бревнами, ухватившись за них, ему почти удалось спасти положение, но я ударил еще раз и отнюдь не бревно. С яростным криком, трупоед упал камни.
Наступила полная тишина, все — от преступников, до офицеров, не веря в произошедшее пристально смотрели на меня. Это чудесное мгновение длилось недолго, пришедший в себя поле удара, Физ с ревом начал подниматься.
— Отставить! — крикнул Покоцанный и наслаждаясь моментом добавил — Все «разногласия» решать в личное время. А ты, Мясо, не задерживай остальных, марш на ту сторону.
Упоение от победы и ярость уходили, взамен оставляя осознание того, что меня ждет, не в таком уж и далеком будущем.
Встав рядом с теми, кто прошел бревно, я смотрел как с залитым кровью лицом из сломанного носа, из ямы выбирается Физ. Бросив на меня, многообещающий взгляд, он отправился к остальным претерпевшим неудачу. Отбор не затянулся надолго, прошла где-то треть, не редки были случаи когда, противники в пылу схватки оба падали в яму. Салек провалился на испытании, и к моему некоторому облегчению я был предоставлено самому себе, ну как самому себе, инструктору.
По окончанию этого «турнира» к нам подошел невысокий седой мужчина, явно не благородных корней, правую сторону его лица расчертили два параллельных коротких шрама, небольшая щетина придавала ему суровый вид.
— Это ваш инструктор по бою с оружием! — громко объявил Фрайн — до конца вечера вы принадлежите ему.
— Строй! Налево! Шагом марш! — тут же скомандовал нам наш новый инструктор — Меня зовут мастер Грен. Правила просты, если я говори что-то делать, вы делаете и не задаете глупых вопросов. Тех, кто будет плохо работать, я отправлю обратно к остальным.
Разумеется, желающих вернуться под контроль Покоцанного не нашлось и все прям таки просто воспылали желанием оказаться примерными учениками.
По прибытию на отведенный нам участок, Грен выдал нам тяжелые палки и заставил выйти по очереди против него. «Бой» редко продолжался больше двух ударов. По окончанию этой проверки наших способностей, мы были разделены на три группы. Тех, кто отличился и смог сделать больше чем, замахнуться и попытаться ударить — поставили в первую группу, во вторую попали как раз те, кто успел сделать хотя бы это, ну а в третьей оказались мы, не сумевшие хоть как-то отреагировать на движение инструктора. Как мне стало горько и смешно от осознания всей своей наивности, когда я мечтал стать великим воином, пойдя по стопам отца. Хотел превзойти и стать легендарным мечником, войти в отряд «Стальных Лисов», о которых рассказывали невероятные истории, кумиров большинства мальчишек, живых легенд. Очередная иллюзия, созданная моим разумом, обратилась в прах на моих глазах. Судя по тому, как на нас смотрел мастер Грен, он едва ли надеялся на то, что к концу обучения мы сможем сделать хотя бы пару взмахов мечом, не угрожая при этом, задеть своих соседей или себя.
Первой группой он занялся всерьез, и гонял их на протяжении двух часов до тех пор, пока мечи в их рука не стали мелко подрагивать. Наши группы в это время бездельничали, ну как бездельничали, выполняли те упражнения что он нам задал, но не столь тяжелые и не так уж и рьяно.
— И так — промолвил Грен, когда посмотрел на наши «достижения» — мечников из вас сделать, не получиться. Разбирайте копья!
Видимо «копьями» были те не очень прямые палки, с обмотанными тряпьем концами. Разобрав наше «оружие», мы построились.
— Поскольку с мечами вы будете представлять для противника угрозу не больше чем без них, то вам выпала доля встать в первых шеренгах с копьями. Именно на вас придется первый удар, именно вы будете останавливать разбег конницы или атаку пехоты. Для этого не обязательно владеть копьем на уровне мастера, все что нужно это мужество, не побежать при виде надвигающейся на тебя лавины противника. Ну, думаю в этом вам поможет ваше клеймо, пусть среди тех, кто стоит в первых рядах самая большая смертность, но шанс выжить все-таки есть, в конце концов, ваша смерть будет быстрой, а вот если вы не подчинитесь приказу… — В тишине кто-то громко сглотнул. Мда, оказались мы между молотом и наковальней — К вашему счастью научиться, как правильно держать копье и встречать первый натиск не так уж и сложно и тем, кто захочет выжить будет не сложно освоить эти азы. И так, начнем с того…
Весь оставшийся вечер мы отрабатывали стойку и нужный наклон копья. Мастер Грен метался между нашими группами. В конце вечера, он объявил о том, что переход из группы в группу возможен в течении двух недель. Потом, все изменения в составах станут не возможными, и рассказал в каком порядке, мы будем стоять. Третья группа первая линия обороны, вторая группа вторая и третья соответственно первая. Подозреваю, это было сделано специально, дабы подстегнуть наше желание учиться.
Возвращаясь обратно к палаткам, меня, да думаю и остальных членов третьей группы терзал страх. Быть в первой линии практически верная смерть, отец рассказывал, что даже среди опытных ветеранов смертность составляет четыре из пяти при самом удачном раскладе, а уж среди новичков…
Еда действительно оказалась лучше, чем на прежний рацион, в каше даже попадалось самое настоящее мясо, а не как раньше запах от него. Завистливые взгляды, которые на нас кидали менее удачливые рекруты нашего отряда, заставляли меня чувствовать себя неуютно. Пожалуй, единственный кто довольно скалился из проваливших испытание на бревне, был Физ. Его взгляд был прикован ко мне, предвкушение, скользившее в его глазах заставляло сжиматься мое сердце в предчувствии неизбежного.
Едва закончился ужин, я поспешил оказаться как можно дальше от трупоеда. Искать защиты у офицеров было столь же бесполезно, как и молить Брукха о помощи в добрых делах. Петляя меж немногочисленных палаток нашего отряда, я пытался оттянуть встречу с Физом на как можно больший срок, хотя и понимал что это глупо. Разум подсказывал, что лучший вариант это решить эту проблему как можно быстрее, а не мучить себя страхом, но… мое и без того невеликое мужество оставило меня совсем. Крадучись двигаясь между двух небольших палаток я свернул и столкнулся с ухмыляющимся трупоедом. Сердце скакнуло, остановилось и взяло бешеный темп.
— Ну вот, мы и встретились, мое мясцо! — ощерившись в своей жуткой ухмылке произнес Физ.
— Я… да я… не надо… — с первой встречи, это существо в человеческом обличии вызывало во мне омерзение и страх, но теперь они достигли своего апогея.
— Не бойся миленький мой, я не буду тебя убивать… сегодня — ухмылка стала еще шире — сначала я позабавлюсь.
Трупоед приблизился ко мне вплотную, его зловонное дыхание стало непереносимым, заставляя меня выгибаться назад. Грязный палец с длинным ногтем коснулся моей щеки, с какой-то противоестественной нежностью.
— А знаешь — тихо проговорил он, горящие дыхание обжигало, его лицо оказалось столь близко, что даже в сумерках я смог различить кусочки каши, застрявшие между его клыков — у меня очень давно не было женщины, а ты довольно милый.
Пока я пытался понять смысл сказанного, рука Физа грубо схватил меня за плечо и… тут я понял суть вопроса не так давно заданного мне Салеком о стражнике и его интереса к мальчикам. Описать всю глубину омерзения попросту невозможно, у меня появилось ощущения, сказать, что меня словно облили дерьмом из солдатского нужника, значит промолчать. Ярость вспыхнула внутри меня. Моя ладонь сама метнулась к руке Физа и так стиснула кисть трупоеда, что раздался тихий скрежет, резкий удар головой в сломанную переносицу, заставил отшатнуться людоеда.
— Ах ты высер Бру… — договорить я ему не дал, желание разорвать голыми руками эту тварь было столь велико, что противиться ему было не возможно. Удар в солнечное сплетение выбил весь воздух из Физа, оставив так и недосказанным ругательство.
— Уничтожу! — прохрипел я, горло сжимала железная хватка ненависти — Разорву!
Эта мимолетная задержка дала прейти в себя трупоеду и наступила его очередь. Удар в колено раскаленной иглой пронзил мое тело, я падаю, а сверху на меня наваливается это чудовище. Нет! Мой бой еще не окончен. Мы словно дикие звери, сцепившись в тесных объятиях, катались по земле, стремясь укусить и вырвать плоть зубами из тела ненавистного врага. Пальцы сводила судорога, из горла ничего кроме рычания не выходило, мою шею обхватили мощные когтистые пальцы людоеда, зубы клацали в паре сантиметров от моего уха. Силы были не равны, как я не пытался удержать его зловонную пасть вдали от себя, Физу все же удалось достать меня.
— Агрх!!! — мой вой разнесся по лагерю. В зубах торжествующего трупоеда торчала половина моего правого уха. Боль прибавила мне сил. Одной ногой я приподнял над собой тело противника, а второй ударил из всех сил. Перелетев через меня, людоед ударился спиной о землю, мои руки все еще сжимали его плечи, совершив невероятный для меня рывок, я приземлился коленями ему на грудь, напрочь выбив весь воздух из него. С рыком, под стать раненому медведю и принялся месить кулаками его лицо. Зверея все больше от вида крови с каждым ударом, выкрикивая непонятные саму слова, я пытался расколоть череп Физа кулаками. Когда моя ярость достигла пика, я нагнулся и отгрыз с начало правое ухо, а потом и левое, и в тот момент, когда я вознамерился впиться зубами в горло, по затылку ударили чем-то тяжелым. Я обернулся и поплывшим взглядом успел увидеть, как какой-то солдат заносит древко копья для очередного удара. Удар скинул меня с тела Физа, но ярость, что осталась не растраченной, требовала завершить начатое, я даже начал вставать, но третий удар отправил меня во тьму.
Все это я вспомнил, когда очнулся, так как в тот момент я не был способен соображать хоть как-то связно.