Любезный редактор!
Музей — довольно красивое здание[38], превосходно расположенное в самом аристократическом квартале города, между Прадо и Буэн Ретиро. Оно со всех сторон окружено деревьями, а это приятная неожиданность в огромной, лишенной зелени пустыне Мадрида. Внешне здание не отличается архитектурной выразительностью, но отнюдь не производит неприятного впечатления. Заслуга в открытии музея принадлежит Марии-Луизе[39], которую испанцы прозвали Португалкой: работы по его постройке, начатые давно, прерваны были из-за «бедствий войны». На стенах здания можно обнаружить следы нашествия 1809 года[40]: на них еще и сейчас легко разобрать сделанные французскими и английскими солдатами надписи, напоминающие о том, как переменчивы успехи в этих вечных столкновениях.
Похоже, что во всех странах архитекторам доставляет какое-то странное удовольствие оказывать, елико возможно, самые плохие услуги живописцам, словно между ними существует своего рода профессиональное соперничество. Если строится музей, то можете быть уверены, что они позабудут только одно — обеспечить приличное освещение картин. «Мне для моего музея, — говорил один знаменитый архитектор, — требуется очень много окон на фасаде. Пусть уж Рафаэль и Тициан устраиваются как хотят: для меня окна — прежде всего. К тому же музей — это, вообще говоря, дворец, украшенный картинами».
С картинами Мадридского музея обращаются не лучше, чем у нас. С освещением там обстоит настолько плохо, что почти целый день картины, выставленные против окон, нельзя, в сущности, как следует рассмотреть: дневной свет бьет прямо в покрытые лаком полотна и отражается в них, как в зеркале. Что касается других, то есть висящих между окнами, то их разглядеть можно, но не без труда, и они очень проигрывают из-за ослепительной яркости испанского неба. Чтобы уловить тонкие, изысканные тона Веласкесов и Ван-Дейков, приходится слегка заслонять глаза шляпой. Упрека этого нельзя, впрочем, отнести к тем залам музея, где хранятся шедевры итальянской школы. В них источники света расположены удачно — наверху, но испанская и фламандская школы принесены в жертву.
Осенью и зимой пол покрыт половиками, как почти во всех испанских хороших домах. Мне нравится, и меня даже трогает эта забота о публике. Очень важно, чтобы любителя живописи не отвлекали в картинной галерее неприятные ощущения: чтобы у вас не зябли ноги, чтобы вы не чувствовали сырости и многих других неприятных явлений, из-за которых так быстро улетучиваются самые отрадные чувства. Должен также поблагодарить директора, расставившего в музее достаточное количество широких, удобных диванов, на которых можно предаться сладостной, томной мечтательности, обычно вызываемой в нас созерцанием шедевров искусства. Диваны эти, обитые красным бархатом и украшенные золотой бахромой, служили во время последней сессии кортесов[41]. Непохоже, чтобы они в скором времени вновь обрели свое первоначальное назначение.
Доступ в музей свободный: он открыт для публики два раза в неделю, а иностранцы могут посещать его ежедневно по предъявлении паспортов. По воскресеньям широкого доступа в музей нет; жаль, что в Париже дело обстоит не так. В этот день целая толпа нянек, мастеровых и солдат топчется в картинной галерее просто от безделья. Они осматривают интерьер кухни, писанный Дроллингом[42], Страшный суд[43] уж не знаю какого-то там старинного немецкого мастера, изумляются размерам шиферной доски, на которой Даниэле ди Волатерра[44] дважды написал Голиафа, сраженного Давидом[45], но не обращают ни малейшего внимания на полотна великих мастеров, к несчастью, несколько потемневшие и поблекшие. Толчея эта приводит к тому, что в галерее поднимается ужасная пыль, из-за которой приходится часто устраивать уборку, а для сохранности картин нет ничего пагубнее. Однако я был бы крайне недоволен, если бы у нас поступили, как в Англии, где войти в картинную галерею можно только во фраке тонкого сукна и вообще одетым как джентльмен. В Мадридский музей впускают всех — и в сапогах и в альпаргатах, и хорошо и плохо одетых. Но так как в дни доступа простой народ на работе, получается, что в картинной галерее бывает немного публики — только те, кто хочет смотреть картины, а не прогуливаться взад и вперед. Такие посетители жертвуют ради картин своим трудовым днем, и по тому можно предположить, что это подлинные ценители. Сколько знаменитых художников вышло из ремесленного люда!
Очень часто испанцы, показывая свои богатые собрания картин или великолепные библиотеки, вздыхают и грустно говорят: «Увы! Ничего у нас не осталось: французы забрали все». Я же склонен думать, что французы напрасно оставили здесь столько сокровищ искусства, которые зачастую недооцениваются своими законными владельцами. Что бы там ни забрали французы, но Мадридский музей, несомненно, один из богатейших в Европе. Он превосходит даже наши, если не количеством картин, то, во всяком случае, качеством. В Мадридском музее не увидишь такого количества посредственных полотен, какое можно с удивлением найти в Лувре наряду с шедеврами величайших мастеров.
Та часть музея, в которой развешаны произведения различных итальянских школ, особенно богата вещами Тициана. Два портрета Филиппа II и один Карла V, верхом, относятся, на мой взгляд, к самой зрелой поре этого художника. Больше всего понравилась мне картина, изображающая вакханалию. Богатейший колорит сочетается в ней с верным и изящным рисунком. Не могу понять, благодаря какому искусному способу он сумел создать впечатление упругости изображенной им плоти. Никогда не видел я ничего сладострастнее, чем нагая женская фигура на левой стороне картины.
Среди нескольких прекрасных полотен Леонардо да Винчи я отметил портрет Монны Лизы Джоконды[46], — по-видимому, несколько измененную копию портрета, который находится у нас в Лувре. Фон этой картины — уже не любезный сердцу Леонардо да Винчи пейзаж с островерхими скалами. Он очень темный и очень ровный. Цвет драпировок тоже иной.
Всем иностранцам велят приходить в восторг от картины Рафаэля, выдержанной в кирпичном цвете, которая изображает Христа во время крестного пути. Это знаменитая Spasimo di Sicilia[47] — ее можно было видеть в Париже, где она реставрировалась. Я должен сознаться, что картина эта мне совсем не понравилась. У большинства фигур лица какие-то искаженные; ученики Христа и святые жены представляются мне до того мощными и мускулистыми, что с их стороны просто непростительно не попытаться применить силу для спасения своего всеблагого учителя. Апостол Иоанн должен был быть чем-то совершенно противоположным атлету: бьюсь об заклад, что это был красивый юноша, бледный и хрупкий, с задумчивым выражением лица, а никак не грузчик, с такой свирепой рожей, что от нее одной Ироду[48] и Пилату[49] стало бы не по себе. Говорят, что при реставрации в этой картине многое изменили. От всего сердца желаю, чтоб это было действительно так. Тут же, почти рядом, висит Святое семейство того же Рафаэля; на мой взгляд, оно куда выше, чем Spasimo. Но лучшие вещи Рафаэля, какие я видел, находятся в Эскориале: это Мадонна с жемчужиной и Мадонна с рыбой. Я советую путешественникам полюбоваться, как шедевром выразительности, работой Креспи[50] — ликом богоматери, обнимающей мертвого сына.
В галереях фламандской и голландской живописи картин еще больше, чем в итальянской галерее. Обращаешь внимание на огромное количество полотен Рубенса, в большинстве превосходных. Не перестаю удивляться плодовитости этого мастера, который занимался ведь не одной только живописью, — он был также посланником, а кроме того, много времени уделял удовольствиям. Как он находил время для работы? В этом музее можно видеть оригинал знаменитого Острова любви[51], копий которого известно очень много. Его повесили рядом с другой отличной картиной, но на совершенно иной сюжет: священник несет святые дары больному. Из работ Рубенса больше всего поразила меня правдивостью и силой чувств та, что известна под названием Медного змия[52]. Моисей, сопровождаемый Аароном, обращается с речью к евреям. Он явно осыпает их упреками, видимо, говорит долго и не без иронии. У ног его повергнулся ниц человек, молящий о пощаде. Другой, устремляясь к нему с протянутыми руками, словно вопит от боли и ужаса. Справа от зрителя умирает девушка, укушенная ядовитой змеей. Она не в силах говорить, но с мольбой смотрит на пророка. Мать старается оторвать от девушки еще обвивающуюся вокруг ее тела змею, а несколько евреев указывают на нее Моисею, словно рассчитывая, что это зрелище способно смягчить его гнев. Любая картина Рубенса хороша колоритом; эта хороша и рисунком и выразительностью. Голова умирающей девушки написана изумительно. Вдобавок даже у итальянских мастеров не найти больше изящества и экспрессии.
В этой галерее я нашел не очень много Ван-Дейков, но говорят, что по Тенирсам[53] она самая богатая в Европе. В ней имеются также отличные Метсю[54], Кюйпы[55], Йордансы[56] и много картин Снайдерса[57], изображающих животных.
Само собой разумеется, в этом музее сосредоточено большое количество картин испанской школы. Только тут я видел целое собрание вещей Веласкеса. Портреты Карла IV и его семьи[58] занимают в этой прекрасной галерее достойное место.
Надо отметить, что работы этого мастера вообще редко встречаются даже в Испании. Меня восхищает разнообразие его манеры. Его портреты то тщательно выписаны, вполне закончены, то написаны нарочито небрежными мазками, с расчетом на эффект. Но какую бы манеру он ни применил, ему всегда удается замечательно передать колорит и свежесть живой плоти. Если уж упрекнуть его в чем-нибудь, то, пожалуй, я нашел бы, что он придает всем лицам слишком одинаковое выражение: оно всегда немного натянутое и серьезное. Впрочем, Веласкес в данном случае, может быть, только слишком тщательно подражал природе. Он ведь изображал двор, и какой двор! Удивляться ли тому, что все лица на его портретах горделиво надменны при полнейшем отсутствии мысли?
Не нравится мне композиция его исторических картин. Сдача Бреды, например, — просто серия портретов на одном полотне, и каждый человек на картине больше думает о зрителе, чем о действии, в котором ему полагается принимать участие. Пейзажи Веласкеса набросаны рукой мастера, поражают своим колоритом и живописными эффектами.
Не менее полно здесь и собрание Мурильо. Различные манеры, которые были свойственны ему в разные периоды жизни, представлены большим количеством образцов. Следует отметить, что Мурильо никогда не покидал Испании и видел лишь очень мало работ великих мастеров Фландрии и Италии. Он искал моделей в природе, которая была у него перед глазами, и, мне кажется, ни один художник не был оригинальнее и непосредственнее, чем он. Он почти не прибегал к идеализации. В первый период своего творчества он выбирал модели не за их красоту: говорили даже, что он отдавал предпочтение лицам диким и угрюмым, какие так часто встречаются у людей из народа в южной Испании. Позже он оценил изящество и научился выражать его. Именно он открыл тот тип Мадонн, который можно найти на его родине в Севилье, в Кадисе и на юге Пиренейского полуострова. Говорят, что для Мадонн ему часто служила натурщицей его дочь. Не сказал бы, что им вообще свойственно то выражение божественной чистоты, какое подобало бы матери божьей: это страстные и меланхолические девушки, еще не знавшие любви. Если бы я мог получить в собственность какую-либо из его картин, находящихся в Мадридском музее, я выбрал бы молящегося святого Бернарда, к которому нисходит богоматерь, благосклонно дарящая устам святого несколько капель своего божественного молока. Не думаю, что на свете есть картина, более способная ввести в грех благочестивого, но еще молодого монаха. Богоматерь так красива и выставляет напоказ столько прелестей, обычно скрываемых от мирских людей, что дьяволу легко возбудить дремлющие чувства: прочтите льюисовского Монаха[59].
Впрочем, лучшие картины Мурильо находятся в Королевском музее. Святая Елизавета, Преображение на горе, покрытой снегом, которые можно было видеть в Париже, — теперь в Королевской академии, а чтобы познакомиться со всей мощью его таланта, надо поехать в Севилью. Шедевры его, как мне кажется, находятся в Монастыре капуцинов, в церкви Благодати и в церкви Августинцев.
После творений этих двух великих мастеров можно не без удовольствия посмотреть картины Рибейры[60], Алонсо Кано[61], Роэласа[62], Сурбарана, Моралеса[63], Пачеко[64], Тобара[65], Леонардо[66] и еще многих других, чьи имена почти не известны за пределами Испании.
Кроме открытых для публики галерей музея, там есть и закрытый зал, куда допускаются только лица, предъявляющие особый пропуск. В них развешаны изображения обнаженных тел, которые могли бы смутить дам. Вспомним, что патронесса музея еще совсем юная королева.
Осматривая этот особый зал и не обнаружив там ничего особо непристойного, испытываешь даже некоторое разочарование. Впрочем, в нем развешаны первоклассные картины Рубенса, Тициана, Паоло Веронезе и др. Особенно поразили меня Диана, приказывающая раздеть Калисто[67], Нимфы, застигнутые сатирами Рубенса, и Женщина на ложе отдохновения Тициана. Отметил я также прекрасную Еву кисти Альберта Дюрера и великолепную Дидону[68] — насколько помнится, работы Корреджо[69].
Но я видел слишком много красивых вещей зараз, глаза у меня затуманились, — нельзя ведь смотреть прямо на солнце. Созерцать в один день все светила живописи, особенно из отряда колористов, — это уж чересчур.
Музей — довольно красивое здание... — Испанский король Карл III поручил строительство этого здания архитектору Хуану де Вильянуэва в 1785 году, предполагая разместить в нем музей естественной истории.
Заслуга в открытии музея принадлежит Марии-Луизе... — Ошибка Мериме: музей был открыт благодаря жене Фердинанда VII Марии-Изабелле, но уже после ее смерти (1818), 19 ноября 1819 года.
...нашествия 1809 года... — Речь идет о войне Наполеона в Испании.
...последней сессии кортесов. — Либеральная конституция была отменена в Испании в 1823 году; после этого кортесы (испанский парламент) не собирались.
Дроллинг, Мартин (1750—1817) — немецкий художник-жанрист.
«Страшный суд» — Мериме, быть может, имеет в виду картину фламандского художника Якоба Иорданса на эту тему.
Даниэле ди Волатерра (1509—1566) — итальянский художник, ученик Микеланджело, автор картин на библейские сюжеты.
...Голиафа, сраженного Давидом... — Согласно библейской легенде, юноша Давид благодаря своей ловкости и находчивости убил великана Голиафа.
Монна Лиза Джоконда — находящаяся в музее Прадо копия знаменитой картины Леонардо да Винчи долгое время считалась подлинным авторским повторением.
Spasimo di Sicilia. — Эта картина Рафаэля долгое время принадлежала одному монастырю в Палермо, затем была подарена испанскому королю Филиппу IV. В 1809 году она была увезена в Париж как военная добыча. В 1818 году картина была переведена с доски на холст и возвращена Луи-Филиппом Фердинанду VII.
Ирод (I в. н. э.) — тетрарх Галилеи; согласно библейским легендам, при нем был казнен Иисус Христос.
Пилат, Понтий (I в. н. э.) — правитель Иудеи; по библейскому преданию, он не воспротивился казни Христа, хотя и знал о его невиновности.
Креспи, Даниэле (1590—1633) — итальянский живописец, один из представителей искусства барокко.
«Остров любви» — более правильное название этой картины Рубенса — «Сад любви».
«Медный змий» — теперь эта картина приписывается Ван Дейку.
Тенирс, Давид Младший (1610—1690) — фламандский художник-жанрист. В Прадо находится одно из лучших в мире собраний его картин.
Метсю, Габриэль (1629—1667) — голландский художник-жанрист. Мериме ошибается: в Прадо есть только одна его картина.
Кюйп, Якоб Герритс (1594—1651) — голландский художник; писал портреты, а также картины на библейские и бытовые темы, В Прадо есть лишь одна его картина.
Иорданс, Якоб (1593—1678) — фламандский художник; писал портреты, а также картины на библейские, исторические и бытовые темы.
Снайдерс, Франс (1579—1657) — фламандский художник; писал главным образом натюрморты и животных.
Портреты Карла IV и его семьи... — Портретная серия Гойи, а не картины Веласкеса.
...льюисовского «Монаха» — роман английского писателя Мэтью-Грегори Льюиса (1775—1818), своей фантастикой оказавший заметное влияние на литературу романтизма.
Рибейра, Хосе (ок. 1591—1652) — испанский живописец и офортист; писал картины на религиозные, мифологические и бытовые темы, а также портреты.
Кано, Алонсо (1601—1667) — испанский живописец; скульптор и архитектор; писал картины на религиозные темы.
Роэлас, Хуан де лас (1558—1625) — испанский художник, работавший главным образом в Севилье; автор картин на библейские и исторические темы.
Моралес, Луис (ок. 1509—1586) — испанский художник, автор картин преимущественно на библейские сюжеты.
Пачеко, Франсиско (1571—1654) — испанский художник, учитель Веласкеса.
Тобар, Алонсо Мигель (1678—1758) — испанский художник; последователь Мурильо.
Леонардо, Хосе (1616—1656) — испанский художник; писал картины на религиозные и исторические темы.
Диана, приказывающая раздеть Калисто... — Эпизод из античной мифологии: нимфа Калисто, возлюбленная Зевса, была превращена в медведя и убита на охоте богиней Дианой.
Дидона — персонаж античной мифологии; после гибели Трои у нее нашел приют Эней; Дидона влюбилась в Энея и, когда он покинул ее, покончила с собой.
...Дидону — насколько помнится, работы Корреджо. — Мериме ошибался: в Прадо нет ни одной подлинной картины этого художника.