П/А: самая скучная интерлюдия моего нелюбимого персонажа, но я всё равно её добавил
Толя был один.
В свои четыре года он уже мог понять, что не нужен никому из тех людей, которые вились вокруг него. Уставшая женщина с пустыми глазами, ещё три мальчика, спящих в их маленькой комнатушке, остальные дети — всем здесь было плевать друг на друга с высокой колокольни.
А если им плевать на него, Толя тоже не будет о низ заботиться. О не помнил, чтобы кто-нибудь когда-нибудь читал ему сказки о доброте и о том, что относиться к людям нужно так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Он помнил лишь факт: никому нет до него дела. Лицо матери расплылось в памяти, оставив лишь цветное пятно, ярко-розовые губы и густой запах духов и алкоголя. Вскоре Толя забыл и как её звали — последнее, что осталось от его прежней жизни, безвозвратно ушло.
Взросление всегда забирает воспоминания из глубокого детства. Лица сменялись, соседей по комнате было не сосчитать по пальцам — при Толе оставалась только простая истина, которую он выучил ещё тогда, когда ему было всего четыре: он один. Она была с ним на протяжение лет, укрепляясь в его доверчивом детском разуме.
Дети не были добрыми. Они обманут, если захотят, будут смеяться над тобой без зазрения совести и начнут издеваться, если ты покажешься им слабым — прямо как дикие животные, чующие страх.
Они маленькие гады. Толя ужасно их не любил. Он запирался где-нибудь с книгой, избегал других детей, как только мог, но, стоило ему на низ наткнуться, всегда улыбался и лебезил, сдерживая рвущееся наружу отвращение. Ему это не нравилось, но таковы были порядки — здесь появился авторитетный подросток, и ничего с этим не поделать.
Слово за слово, Толе исполнилось четырнадцать. Одинокий мальчик, привыкший врать и притворяться — вот, кем он был. Мальчик, сменивший три приюта, попавший в интернат «Плывущие облака» за высокие оценки и старание — вот, кем он был. Это ее была его конечная цель: Толя всегда надеялся на большее, пытаясь вырваться из ямы, куда его загнала такая непостоянная вещь, как судьба. Толя это ненавидел: он старался, совсем позабыв, каково это — быть ребёнком.
Встань, заправь постель. Пожелай соседям по комнате доброго утра, чтобы они не считали, что ты питаешь к ним неприязнь. Позавтракай раньше всех и не привлекай внимание. Иди на уроки окольными путями, чтобы тебя не заметили хулиганы. Если заметили — надейся, что рядом есть другой отщепенец и начни поддакивать задирам, чтобы не вызвать у них агрессию. Он был невысоким, и, хоть у него и были кое-какие мышцы, он знал, что не выстоит против толпы.
Более того, он знал, что будет независимо от того, победит он или нет — бывали тут и одинокие смельчаки.
Этот день не отличался от предыдущих — разве что, сегодня был выходной, и их Толя проводил на лавочке за зданием библиотеки. Стоит сказать, очень жалкой, почти пустой библиотеки. Да и «Плывущие облака» не были на уровне хорошего интерната.
Листая книгу, Толя заметил, что над ним опустилась тень. Кто-то загородил солнце, встав прямо над парнем; Толя подавил раздражённое цыканье и поднял голову, натыкаясь носом на чью-то свисающую косичку.
Это была девочка. Красивая белокурая девочка с ясными глазами, отливавшими синевой. Веснушки усыпали её щеки и нос; губы были пухлыми, розоватыми и блестящими от какой-то прозрачной помады. Она заправила прядь волос за ухо и спросила:
— Читаешь в такой солнечный день… Так скучно! Хочешь пойти со мной на речку?
Толя моргнул, глядя на губы девочки, растянувшиеся в нежной улыбке. Затем он хмыкнул, прикрыл глаза и мрачно ответил:
— Найди подружку и иди с ней. Я лучше продолжу читать.
— Ты и правда скучный, — незнакомка надулась. — Меня зовут Аня. А ты Толя, да?
— Откуда знаешь?
— Да тут все друг друга знают, ты просто необщительный. Болтал бы больше да не прятался — тоже мог бы назвать всех по именам, — хихикнула девочка и плюхнулась на лавку. — Точно не хочешь пойти? Я знаю место, где можно легко перелезть через забор — даже в дыру не надо будет лезть!
— Нет, спасибо, — процедил Толя. — Почему ты вообще меня зовёшь?
— А почему бы и нет? — Аня ответила вопросом на вопрос. — Ты что, недоволен? Ну-у, не надо на меня злиться. Я уверена, мы с тобой поладим!
Аня была везде и всюду. Находила его в общежитии, подсаживалась в столовой, совала свой нос в его дела — неизменно с нежной улыбкой, своеобразной и симпатичной. Со временем Толя понял, что начал к ней привыкать; спустя неделю он мог сказать, что они по крайней мере приятели. Это было странное, тёплое ощущение: впервые за всю жизнь он был не один.
Ане ничего не было нужно. Она жаловалась на свои оценки, но не просила Толю помочь ей на контрольных или подтянуть её. Никогда ни на что не подбивала. Однажды она ударилась ногой, но не заставила его нести себя; вместо этого она ждала, когда он сам предложит ей помочь. Как будто она просто искренне хотела быть рядом с ним; это было необычное чувство, которого Толя не испытывал раньше.
Но всё хорошее когда-нибудь кончается.
Однажды она просто… ушла.
Нет, Аня и не думала умирать: она была здоровой, крепкой и умной, несмотря на свою хрупкую внешность. Это была не какая-то грустная история о предательстве. Просто в один день Анатолий услышал:
— Ты мне надоел.
Толе было сложно это понять. Он не сделал ничего такого. Он даже не лез к ней первым, не был одним их тех странных задир, уговаривающих дворника проносить на территорию алкоголь и сигареты, не был правонарушителем. Он просто… надоел.
— Ты такой скучный, — всплеснула руками Аня. — Обычно если долго приставать к мальчикам, они ведут себя иначе. Ты даже не пытаешься показать себя, да ещё и и интересных увлечений у тебя нет. И я всю прошлую неделю ждала, что ты предложишь мне помощь с экзаменами, почему ты этого не сделал? Какой смысл с тобой гулять, если ты не показываешь, что ты этого достоин? А Маша говорила что ты из тех, кого просто надо подтолкнуть… Ну, я её разочарую. Толя, ты тюфяк!
Толя сглотнул. Испытательный срок закончился. Она просто хотела посмотреть, будет ли от него польза… А он ничего не сделал. У Толи не было друзей, и единственный человек, с которым он ладил, просто сказал, что он бесполезный и скучный. Он не интересовал никого таким, каким был… Или он сам был каким-то не таким?
Глядя на удаляющуюся фигуру Ани он подумал: «Почему я не могу другим?»
К сожалению, он думал не о лучшей стороне.