Начало.
Мощные створки подались в стороны, открывая бассейн, в котором скрючилось тело чудовища.
— Хррр, ну вот получите! Оно дрожит! Оно живо! — произнёс один из стоящих, почёсывая лапой шелушащийся нос.
— Оно дрожит, оно умирает, псс! — пропищало другой, пританцовывая на месте.
— Оно не то, что мы хотели получить! Старый клан нам соврал! Схемы не верны, не верны! Ресурсы потрачены зря, зря! — добавил третий, злобно поглядывая на четвёртого.
— Уймитесь! Оно сдохнет, если его не вытащить! Он слишком слаб! — добавил ещё один, грызя когти. — Но да-да, что-то было напутано… И оно светлое, может это…?
— Они не такие! Не такие! Но мы посмотрим! Мы посмотрим и решим, кто оно и как нам может пригодиться! Эй, тварри, рабы, лезьте вниз и достаньте тело, пока оно не сдохло! Мы заново, заново его переделывать не будем!
***
В тот день, когда я очнулся, то слабо понимал, где я и кто я. Странная обстановка подземной ржавой, зеленоватой гнилостной лаборатории, и самое странное — это окружающие меня существа. Выглядящие как прямоходящие крысы, с нацепленными приборами и в странной одежде, они пугали одним своим видом.
Но это я ещё не видел себя. Когда меня, которого корежило от дикой ломоты во всем теле, задыхающегося и выплевывающего сгустки слизи из легких, вытащили из бассейна, я мало что замечал из собственных странностей. А уж их-то хватало.
Тело, по большей части, было покрыто короткой серой шерстью, кисти рук (или скорее лап) покрытые костяными наростами на костяшках, а пальцы оканчивались коротким, но толстыми когтями. Ноги оканчивались несоразмерно большими заросшими ступнями, лапами с острыми когтями. Когда меня скинули в помещение, в котором я провалялся несколько суток, приходя в себя, то ощупав своё лицо, понял, что это уже скорее морда. Острые небольшие уши, немного вытянутый вперед череп, острые клыки… Я не знаю, кто я, но у меня не было такого, не было! Для полного комплекта присутствовал хвост. Но не такой, как у тех, кто меня тащил. Вот они то крысы так крысы. И хвост у них такой себе типичный — голый, тонкий и длинный. Чем-то похожий на дождевых червяков. Но это у них. А у меня не менее длинный, но покрытый роговыми пластинками, чем-то напоминающий даже ящерицу. Но самое странное — я вполне его чувствовал, я им мог управлять как рукой и это было очень странно.
Очень странно это было и потому, что для меня это было новым чувством. Как будто у меня такого набора не было. Я ничего о себе не помнил, но всё вокруг было слишком странным и непонятным, пугающим.
Особенно то, что я мог оказаться на месте своих соседей, которых я рассмотрел, когда немного пришел в себя. Наша камера, ответвление пещеры, была неким отстойником для экспериментов крыс, удачных и не совсем. Подыхающая в углу помесь крысы и ящерицы. Его собрат — у которого не сформировались ноги и он ползал по пещере на руках, постоянно визжа, из-за чего выходил из себя прикованный к стене здоровый, в полтора моих роста, голокожий и тощий крыс, который даже в темноте пещеры, освещаемой только растущим светящимся мхом, был тем ещё страшилищем. Эти лабораторные здоровенные крысы пытались скрестить своего собрата с птицами, вшивали в них шипы, скрещивали с псами, людьми. У одного вместо лапы был хватательный металлический крюк, другому пытались вместить какой-то резервуар с кислотой, чтобы он мог плеваться ею, но она лопнула, растворив часть его тела. Не все тут были происходными от крыс — были монстры, которых и описать трудно, но и мало ли что могло померещиться в этом тусклом свете, особенно в дальних о меня углах, шевелящихся на темных камнях и гнилой траве, в которую все пытались зарыться, чтобы немного согреться. Такой своеобразный отстойник для экспериментов. Удачных или нет. Только вот я в какой категории?
Неизвестно, долго ли приходил в себя, но очнуться и попытаться осмотреться заставило чувство голода. Сосущее чувство в желудке и чувство, будто способен сожрать любого из присутствующих, если больше ничего не найдется. Причем, пока валялся в беспамятстве, кратковременно приходя в себя, то видел, как затаскивали крысюки какую-то еду, жадно пожираемую находящимися. Первый раз я пропустил это действие. Но как только они затащили через какое-то время ещё что-то, я тоже неуверенно поднялся и пошёл ко всем, выползающим из своих укрытий, чтобы насытиться. И, пробираясь, чтобы увидеть и ухватить свой кусок, упустил важную вещь — тут была своя чёткая иерархия. Каждый дожидался своей очереди. На полу лежала туша какого-то животного. Сырое мясо с кровью вырывалось когтями какого-то крысоволка, но мне было всё равно. Сырое — ну и ладно! Потянувшись к куску мяса, я пропустил тот момент, когда крысоволк заверещал и полоснул меня когтями по морде, а затем, раскрыв свою немалую пасть ещё укусил меня, обескураженного такой неожиданной агрессией в ногу. Рядом зарычали все остальные мутанты, агрессивно поглядывая. Пришлось отойти и дожидаться своей очереди, которая настала тогда, когда от туши большого парнокопытного остались лишь редкие клочки мяса на костях. С жадностью подобрал их. В голове прочистилось, появились осмысленные мысли. Кто же я? И где я? Что я здесь делаю? Это не моё! Это не моё место! Но это была не истерика, нет. Это было желание вспомнить. Пройдя по логической цепочке воспоминаний дойти до того места, чтобы осознать, кто я такой. То, что я не крыса, я сразу как-то ощутил. Не мог я быть таким, и всё тут.
Мяса наесться не хватило, и уже к следующему приходу разносчиков еды строил планы, как отобрать свой кусок мяса, но мне помешали. Пришли крысы — служители, в своих заляпанных всевозможными пятнами балахонах и увели меня вновь в ту лабораторию, где я валялся ванной. Только вот ещё надели предварительно цепи, за один конец которой меня и повели. Зачем такие предосторожности?
Это стало ясно чуть позднее.
— П-привязали? П-проверка организма, один.
Один из этих здоровых крыс, вытащил откуда-то с угла железный штырь и вогнал мне его в бедро.
— Ааааа!!! Ааа!!! Больно! Вы что творите?! — орал я.
Вытащив штырь, толпа крыс в очках внимательно смотрели на рану.
— Солгали, солгали нам…
— П-проверка оррганизма д-два!
Разряды тока, прошедшие организм, выгнули тело дугой. Все мышцы свело сплошной мучительной судорогой. Потом выключили и внимательно рассматривали меня
— Солгали, солгали нам… — пищали одни.
— Тот беглец врунишка, наглый врунишка. — вторили им другие.
— Съесть. Съесть, надо его съесть, чтобы неповадно было… — добавляли третьи.
Чего они хотели добиться от него было не понятно, а на вопросы не отвечали. Ещё через несколько «проверок» я отключился. Пришёл в себя опять в их сырой и холодной пещере. И пришёл в себя в таком ощущении, что вот ещё чуть-чуть и помру. Встав и хромая, подошёл к стене, по которой сочилась влага. Набрать её в ладони не было возможности, потому, испытывая отвращения от мысли, что кто-то из крыс так же делал до него, начал слизывать эту влагу. Стало немного легче. Завалившись на одно из свободных мест, дышал и втягивал в себя запахи. Запахов было множество: кровь, гниль, брожение, боль, трусость… Трусость? Трусость имеет запах? О да… Принюхался внимательнее, пытаясь понять, откуда идёт запах. Вонял один из его ближайших соседей. Тварюга косилась на него и отчаянно боялась. «Меня боятся? Но я же никого и не тронул!» — думал он про себя. Но представив себя со стороны, подумал — да, наверняка то ещё чудище. Перепачканный в крови, голодная слюна течёт с клыков. «А может действительно… Мясо, оно и есть мясо..» — внимательнее присмотрелся я к соседу. Но тот, почуяв нездоровое внимание, шустро заковылял в темноту, подальше.
Я стал принюхиваться дальше. Ещё пахло силой и агрессией. Несколько особей не боялись ничего и никого, они наоборот ждали момента, когда можно будет пустить в ход свои клыки, шипы, лезвия. Но их было не так много.
А ещё пахло служителями. Теми самыми, что им приносят еду.
«Если я сейчас не поем нормально, то скорее всего сдохну» — ясно представил себе. Его, ослабевшего, загрызут ближайшие же соседи, потому как еды явно не хватало на всех. Я уже слышал несколько раз, как в глубине пещеры раздается грызня и хрипы умирающих. Если такое услышал даже один раз, то ни с чем не перепутаешь.
Когда служители зашли и вновь притащили какую-то тушу, самые сильные и агрессивные первыми стали отрывать себе куски. Внимательно следивший за ними, я подождал, пока они отошли, а потом нахрапом влетел в толпу, собрав все силы, которые у него ещё оставались. Рычание, когти, кто-то укусил меня за ногу и я, не глядя, полоснул когтями по сторонам. Снизу под ногами кто-то вроде ящерицы — мощным пинком откинуть его подальше, хвостом хлестнуть по глазам зеленоватую лопоухую крысу. Полурык, полушипение, издаваемые мною сейчас, были, наверное, страшны. Любое существо, чуя свою гибель, готово идти до конца и многие это чуют. Повизгивая, рыча в ответ, они отошли, дав мне вырвать свой кусок и отойти в сторону.
Так и пошло — когда приносили еду, я занимал свою очередь, порой дерясь с некоторыми особями. Но поправляться окончательно не успевал — его забирали на очередные опыты учёные крысы, добиваясь неизвестной реакции. Меня прижигали, обкуривали удушающим дымом, били током, резали кожу и совершали другие действия. От этого зверел и порой пытался освободиться, сделал даже попытку напасть на, в очередной раз зашедших за ним, крысюков. Но у них наготове были раскладные дубины, каждый удар которой был шоком для организма и его все равно, даже в полубессознательном состоянии тащили в лабораторию. От всего этого лишь становился злее и накапливал тот счёт, по которому требовалось расплатиться сполна. Но эта злость на жестоких крыс даже помогла ему в получении своей доли пищи. Выплёскивая в коротких сватках с другими мутантами (а кто он такой, если не мутант?) я получал всё большую долю, уступая лишь нескольким тварям, к которым даже не знал как подступиться.
Всё закончилось одним днём — или ночью, когда за дверями, которые отгораживали их пещеру-отстойник от ходов этого поселения крыс, раздался грохот, сотрясший пещеру и началась непонятная суета и шум. Хоть крысы перемещались и тихо, но всё равно слышишь шорох их лап, хвостов, частей амуниции по стенам, и можно сделать вывод, что там сейчас многие сотни перемещаются бегом по этим узким коридорам. Все, повернув свои головы к дверям, ждали, что же случится далее. И через какое-то время дождались. В темноте раскрылась дверь, через которую гигантские крысы в доспехах вбегали, скручивали тех, кого могли и уводили, а за тех, кто им был не под силу, взялись учёные твари (как он их стал называть) с шоковыми дубинами и крысы с хлыстами, которые на цепи вытаскивали ярившихся монстров в коридор. Выведя их на один из перекрёстков ходов, одну из крупных тварей приковали к стене, а остальных повели далее. И далее, через определённые промежутки, так и стали поступать — приковывать крупных мутантов, ведя нас, более мелких по сравнению с ними далее. Так продолжалось, пока крупных всех не приковывали, а нашу толпу не вывели в один из подземных залов, со свисающими с потолка сталактитами. Здесь валялось грудой разное барахло — кривые и старые дощатые щиты, ржавые мечи, тесаки, топоры, алебарды, вужи и прочее колюще-режущее оружие.
— Брать-брать оружие! — скомандовал один из погонщиков, и все потянулись разбирать этот завал. Решив, что оружие всегда пригодится, даже отомстить своим мучителям, направился воняющему завалу. Поворошив кучу, вытащил оттуда и стёр плесень с метрового зазубренного тесака, достоинством которого было в том, что сделан он был из толстого железа и не успел прогнить, хоть и был немного зазубрен. Далее из груды щитов выбрал небольшой круглый щит из набитых досок, с лямкой, который надел на левую руку. А так как лямка щита плотно села на кисть, то взял ещё и первый попавшийся небольшой топорик в левую же руку. Пригодится. Была бы одежда, пояс, то можно было бы и нож какой взять. Щит дерьмо, но может хоть от одного удара прикроет или его можно будет просто кинуть во врага. А то, что нас ведут не кормить, это становилось всё яснее. Или кормить, но не нас.
Часть мутантов вовсе ничего не взяла, лишь размахивали своими когтями и обнажали клыки, показывая что и так вполне вооружены. Поведя нас дальше, мы постепенно объединялись с такими же отрядами — ужасно выглядящими мутантами, вооруженными чем попало и толпами тощих крыс, вооруженных кривыми копьями, одетых в полусгнившие доспехи (на моих глазах один червяк вылез на дырке из кожаной кирасы и тут же был отправлен в пасть её хозяина) беспрестанно пищащих. Сливаясь все вместе в сплошной вал, мы вывалились в огромный зал, в который выходил выходы множества туннелей. Здесь скопилось огромное количество крыс, вываливающихся со всех сторон.
А ещё здесь кипел бой! Из нескольких ходов выходили вражеские воины. Я уже разучился, казалось бы, удивляться, насмотревшись на обитателей нашего отстойника и пещер вообще. Но тут было нечто. Против нас воевали прямоходящие ящерицы. Их было несколько видов и каждый сражался по-своему. Одни, вооруженные костяными (вроде бы) мечами и щитами, рослые и зеленокожие, с мощными костяными гребнями на головах, стояли в несколько рядов, немного возвышаясь над тёмной массой крыс за счёт своего роста и образовав стену щитов, сдерживали натиск толп. За ними, более тощие и мелкие синекожие ящеры забрасывали образовавшиеся море крысюков короткими копьями и просто камнями. Каждый их бросок был отмечен чей-то яростным писком, предсмертным или просто яростным, так как промахнуться тут было просто невозможно.
Третьи были летающими остроносыми тварями, плюющими с высоты потолка, под которым они кружились. Капли этой слюны, как кислота, разъедали защиту и прожигали мышцы и кости. Четвёртая группа — жабовидные, толстые и неповоротливые, как казалось, в красно-жёлтых халатах, стояли за спинами своих сражающихся бойцов с посохами и время от времени они протягивали их к ним и сияние окутывало бойцов, отчего их мечи быстрее опускались на черепа крыс и разваливая тела. Время от времени с их посохов били молнии в гущу крыс, поджаривая их сразу десятками.
— Завры! Враги-враги, убить-убить! — пищали наши провожатые, поднимая знамена с намалёванной на ней головой или черепом крысы, увенчанной острыми рогами, показывая на ящериц. Посмотрев, как эти мясники перерабатывают орду крыс, соваться мне туда совсем не хотелось. Да ради чего? Умереть тут за своих мучителей? Да вот ещё! Но выхода видно не было. Всё пространство было забито, а сзади стояли надзиратели, готовые подтолкнуть в бой наконечниками копий, которыми они ощетинились и ударами хлыстов. Да и эти ящерки, если победят, не думаю что будут лояльно относиться к местным жителям, к которым мне пришлось отнести себя. Тихий и мирный житель! Похоже, они просто пришли выжечь это место.
В этот момент на один из каменных карнизов на поле боя выползли несколько крыс, держа в лапах какой-то агрегат, который, окутавшись зеленоватым свечением, какой был и в лаборатории, начали поливать из него сгустками зеленого огня стену чешуйчатых завров. Каждое попадание убивало завра-воина на месте, быстро создав в их стене просеку свободного пространства, в которую хлынули крысы. Из туннеля за моей спиной выбежал очередной отряд, подхватив потоком и меня, неся в эту брешь. И в этой суматохе оказалось так, что вот уже морда к морде оказался с отрядом копьеметателей, взявших в руки дубины и вступивших в ближний бой. Для меня это оказалось неожиданностью, но ударили мы одновременно — я ткнул его остриём тесака под рёбра, тогда как он же врезал дубиной по левому плечу, прикрытому щитом. Щит треснул, но защитил, а вот его ребра ему не помогли, так как остриё раздвинуло их и углубилось во внутренности ящерицы, усугубляя рану выщербленными краями.
Но на этом мои успехи закончились, потому как следующий ящер так двинул меня своей дубиной, что улетел в толпу крыс. И тут же несколько «жаб» пустили волну пламени со своих посохов по бегущим через прорыв крысам, поджигая их десятками. И эти твари, нет бы умереть сразу, с визгом оборачивались и бежали назад, поджигая мех у других, уцелевших крыс. Вал атаки на этом направлении захлебнулся. А я только и успел броситься за ними, спасаясь из-под ударов ящериц. Следующий удар жаб ударил по тем крысам, что метали зелёное пламя, мощной молнией поджарив их. А потом, закричав речитативом какое-то заклинание, они совместно ударили по группе крыс, что по видимому руководила сражением. Мощнейший взрыв разорвал многих из них в куски. Но сотрясшая помещение волна не прошла незаметно для целостности пещеры: некоторые сталактиты начали падать, в частности, раздавив одного из магов ящериц, не успевшего отбежать.
Истребление крыс продолжалось — мечи завров методично вырубали плохо защищённых тварей, но при этом и сами несли потери, за счет того, что на одного завра приходилось с фронта по нескольку крыс. Но вот потеря командования отразилась на крысах не очень хорошо. Новые отряды не подходили, начал всё сильнее чувствоваться запах страха, что буквально растекался по пещере. И тогда, после очередного удара, на сей раз в виде облака, что растеклось над крысиной армией, которое опустилось и вдохнув его каждый из крысюков начинал в судорогах биться, крысы стали разбегаться. Уж слишком безнадёжно стало их сопротивление. Лишь некоторые из мутантов в неистовости бросались на ящериц, не заботясь о своей жизни, но стараясь лишь прикончить как можно больше врагов.