Прыжок. Простое слово, а сколько за ним кроется. Тот момент, когда на какое-то время вверяешь себя в руки судьбе. Страх, сжимающий сердце, которое уходит в пятки и разум, что в панике и восторге одновременно.
Хорошо, что не видел, с какой высоты предстоит прыгать. Огромные волны, бьющиеся о борт корабля сверху показались маленькими пенными бурунами. Под ногами и вокруг всё замелькало, но усилием воли отбросил все страхи, выпрямился и так, вытянувшись, и вошёл в волну.
Удар о поверхность воды оказался сравнимым с пинком лошади или ударом людоящера-завра — из моих легких разом выбило весь воздух, а ноги онемели. Как бы не подготовился, а такого не ожидал. Меня окутал кокон из пузырей, волнами швыряло во все стороны и когда рванул вверх, вдохнуть воздух, только чудом не ударило о чудовищно обросший кораллами и моллюсками борт Ковчега. Если бы прыгнул чуть ближе, то сейчас моё тело просто бы размазало по этим окаменелостям. Яростное течение переворачивало тело вверх ногами, вертело вперед и назад. Свет и тьма кружились за закрытыми глазами, пока меня мотало между поверхностью и тёмными глубинами.
Я был лишь маленькой букашкой, что несло течением и собственными усилиями прочь от друкаев, прочь от рабства, прочь от всей эльфийской мерзости.
И вроде уже немного отдалился от борта, как напор воды начал утягивать меня вниз, на глубину. Со всей мочи замахал руками и ногами, борясь с течением. Двумя рукми я выгребал на поверхность, пузырящуюся пеной. Нырнув очередной раз вниз, под накрывающую сверху волну, я заметил, что в глубине что-то белеет. И это “что-то” движется, становясь ближе.
И когда это открыло глаз, который был больше меня в несколько раз, я закричал и остатки воздуха покинули мои лёгкие. Не чувствуя этого, я стрелой вынырнул на поверхность, и мне казалось, что я сейчас побегу по воде, такой ужас у меня был перед созданием с глубины. Я ни видел ни щупалец, ни присосок, ни страшных зубов, но не сомневался, что весь этот комплект присутствует.
Мне казалось, что ноги мои чего-то касаются и сейчас, вот-вот меня схватят, проглотят, переварят и выплюнут и никому не будет никогда дела до моих останков. Никто даже не вспомнит про меня. И всё, что я пережил, все смерти и убийства — всё это окажется зря.
Мех свисал сосульками, а я, гребя одной рукой, пытался выхватить какой-нибудь из клинков, не чувствуя ничего и двигаясь лишь по наитию. Мне было без разницы, что подобному глубинному чудищу клинок может показаться даже не зубочисткой, а маленькой занозой.
И когда белые щупальца появились над водой, я был готов дорого продать свою жизнь.
Белые щупальца не торопились, они извивались, то погружаясь под воду, то выныривая на поверхность, переплетались с черными щупальцами и баламутили и так не спокойную воду. А может она и неспокойная от движения этого существа?
И лишь через полминуты, показавшейся вечностью, я понял — это не игра существа, их тут несколько. Набравшись храбрости, я нырнул, чтобы попытаться увидеть, что твориться там на самом деле.
В глубине подо мной и правее меня огромные змеи нападали на белого монстра, пытающегося их поймать своими щупальцами, а они, скользя, своими здоровенными пастями отхватывали от него куски плоти, которую тут же глотали. И тот глаз, видимый мною ранее, был не один. Несколько более мелких глаз были вырваны, пробиты и сейчас из этих отверстий в теле монстра шла белесая муть, окрашивающаяся с тёмной кровью в молочно-бурую хмарь. И всё это в сплошном молчании, ни звука от них. Лишь грохот волн аккомпанировал происходящей борьбе.
Я появился уже во время этой схватки, или она только началась? И неужели я спасён? Спасен? Спасён!
Грести! Грести! Грести! Я работал руками как одержимый, и даже клинок мне не мешал, пока совсем рядом с моим телом не проскользил чешуйчатый бок с несколькими плавниками. Это было очень неожиданно и я, перехватывая мокрую рукоятку прямого клинка нечаянно её выпустил. Лишь лезвие успело блеснуть во тьме, когда я рванул за ним, понимая, что он может ещё спасти мне жизнь. Блеснул и осветил кишащие чёрные вытянутые тела, во множестве снующие кругом. В таком множестве, что я уже и не видел из-за них ничего кругом.
Надежда на спасение угасала.
Большая волна подняла меня на свою вершину, когда наполненная мелкими зубками пасть аккуратно, и совсем безболезненно, с хлюпающим звуком втянула меня внутрь себя.
Скользя внутри твари, я понимал и не понимал одновременно, что это последние мои мгновения. Вот же я, чувствую всё! И совсем не умираю! Или умираю, но сам этого не понимаю? И что меня ждёт? Вроде не переживали — медленно растворят кислотой, задохнусь без воздуха? Но ждать смерти вот так просто не было ни капли желания.
Вокруг перекатывались лужицы едкой слизи, дохлая полурастворённая рыба, водоросли, какие-то кости, куски веревки, шматки мяса… Кожу начало прижигать, боль не конкретная в каждой из конечности, а обволакивающая, незаметно погружала меня в себя.
Сжался клубком, а потом уперевшись головой и ногами в условную “спину” и “живот”, разогнулся, насколько мог, создавая вокруг себя воздушную подушку и потянул из ножен оставшийся короткий клинок, добытый в гробнице тёмных. Не знаю, чем они отличались с утерянным клинком от обычных, но в нём тоже что-то есть непростого, как и в каждой вещице, от которой необычно пахнет для меня. И самое время проверить его необычность, если она есть.
— Решил отомстить за того одноглазого Змея?
Стараясь успокоить дыхание, от которого распирало грудь, которой после интенсивной борьбы хотелось дышать и дышать, я коротко (место мало) рубанул по условной “спине”, взрезая склизские стенки. И вновь, и вновь! И начал методично рубить, помогая раздвигать разрез среди мышц и мелких костей, которые как сеткой опутывали её вытянутый корпус головой и спиной.
После первого удара по телу проглотившего его змея прошла судорога. После второго и последующих она уже не прекращалась, тело стало извиваться, а я пытался не поддаться его силе, которая хотела меня сломать, растворить в себе. Тварь была живуча, разрезанные стенки его плоти пытались сомкнуться, но я наносил новые и новые удары, не давая им зажить, чувствуя, как на меня бежит его кровь, которую я опасался слизывать из за его желудочного сока, который уже вовсю прижигал мою кожу.
И вот скользящий в моих руках кривой клинок пробивает его мышцы насквозь, хрустит очередная косточка под моим давлением и внутрь льётся уже не кровь, а вода, а я вдохнув воздуха из его кишечника, высовываюсь наружу.
Змея кружила по вечерней тёмной поверхности океана, не понимая своим крохотным умом, что меня это только спасает, что хоть иногда, но я успеваю вдохнуть воздуха, что дарит мне новые мгновения жизни.
Клинком в одной руке, когтями правой я рвал змею, наполовину высунувшись из твари и ждал, кто же из нас не выдержит первым. Я не мог выбраться из неё, так как ноги будто бы вросли в плоть змеи и половина моего тела по бёдра осталась внутри тела, тогда как корпус торчал наружу, омываемый водами.
Дважды мы уходили глубоко под воду что заставляло меня глотать соленую воду, бился головой о и руками о тело змеи. Ноги как будто заживо разъедало кислотой. Я кашлял, хрипел и отплевывался, пока в какой-то момент сознание не покинуло меня.
ИНТЕРЛЮДИЯ 3 (на борту “Дара Марцхелина”)
Звёзды уже тускло сверкали в предутреннем небе. Лик луны ещё блестел, словно натёртая монета и её свет окрашивал в серебро рассекаемые килем корабля чернильные гребни волн моря Шатхарб или как его ещё называли — моря Утопленников, на самой границе с Бущующим океаном. Но на горизонте уже появилась широкая полоса, символизирующая о наступлении нового дня, несущего новые заботы для всех, кому удалось пережить очередную ночь в путешествии.
Одномачтовая галера «Дар Марцхелина» сменила галс с востока на юг, лавируя против восточного ветра и стремясь скорее пройти неспокойные воды и прийти в безопасные гавани юго-восточной части моря. Ветер шумел в снастях и хлопал подолами плащей вахтенной смены, не забывая развевать флаг свободного города Элары на юте.
Матросы, начинающие новый трудный день, ловили рыбу неводом с небольшой шлюпкой, идущей за кораблем и матерясь сквозь зубы на упрямого капитана, не дающего отдохнуть.
Заснувший штурман не заметил как сидящий в вороньем гнезде окликом привлёк внимание матросов к чему-то покачивающемуся на волнах. Не проснулся он и от их крика, когда они отплыли от корабля и доплыли до находки.
Очнулся он лишь тогда, когда они полезли через борт, стуча баграми, которыми вытягивали сеть и грязно ругаясь, начали звать на помощь. Кто-то побежал будить спящих, кто-то отправился за капитаном.
Сам штурман выглянул за борт, решив узнать причину беспокойства и сморщив нос. За бортом ощутимо витал запах гниения. А на волнах, удерживаемый баграми, плавала часть бадуха, большого морского змея, которые в основном водились на севере, но и у побережья от Трикии до Сайвага встречались довольно часто. Поймать такого сильного зверя — сложная работа, но вполне под силу слаженной команде, которая за это получит много ценных ингредиентов на продажу, если среди них есть мастер сохранения, и просто вкусного мяса.
Сейчас вокруг шлюпки и останков змея плавало много мелких и довольно крупных рыб, пирующих у туши, что говорило о том, что подох он уже не один час назад. Но не это привлекло внимание штурмана.
Из плавающей туши зверя, почти у самой воды, торчало бледное тело человека, не подающее признаков жизни. Штурман протёр глаза. Картинка не изменилась. Что за чёрт?!
Пришёл припухший от сна капитан и на какое-то время обалдев от увиденного, как и все сбежавшиеся вокруг посмотреть на находку рыбаков, принялся отдавать распоряжения. Общими усилиями, с помощью грузовой лебёдки вытащили кусок змея на настил палубы. Видно, что кто-то крупный успел им перекусить и матросы шептали отвращающие зло молитвы своим покровителям, чтобы это существо никогда не добралось до их корабля.
— Дайте мне фонари! — заорал капитан Дор и любопытные матросы, у которых на борту было так мало развлечений, кинулись со всех ног выполнять его распоряжение, доливая масло в фонари и разжигая их.
А потом принялись разрезать змея, доставая из него этого… это.
Потому как если посмотреть вплотную, то сразу становилось ясно, что такое не могло быть человеком, хотя нечто общее во внешнем виде сохранялось. Немного вытянутая голова, торчащие верхние и нижние острые клыки, мускулистое тело с впалым животом и с длинным тонким хвостом, довольно длинными руками, с когтистыми пальцами-крючьями. После освобождения от мышц змея показались ноги, стопы которых можно было бы назвать лапами. Всё его тело было голым, безволосым, покрыто множеством ран, царапин, язв и язвочек, шрамов, а уши обгрызаны видимо мелкими рыбами. На шее у этого существа висел какой-то талисман (который тут же был снят Знающим), на запястье серебряный браслет, а на одном из пальцев — перстень, что говорило о том, что это явно разумное существо. На поясе болтались лохмотья какой-то одежды, которую можно было только выбросить.
Знающий, как человек опытный, стаскивая драгоценности нарушил тишину:
— А он ещё тёпленький. И скажу больше — он ещё не сдох.
Капитан Дор, шумно сплюнул на изгвазданную палубу.
— Есть мысли, что за тварь мы на этот раз выловили?
— Нет, такого я ещё не видел.
— Нет бы сдох, меньше проблем.
— Не скажи, капитан, может и хорошо, что не сдох. Выкинуть за борт мы его всегда успеем, а так он нам может принести пользы.
— Предлагаешь сдать в Коллегию?
— Ну до Коллегии ещё добраться надо, и не факт, что они дадут хорошую цену. А вот если доберёмся до Рикевера, то есть там у меня знакомые, которые изучают всякие мутации. Но и в любом порту Наследников мы сможем его продать, я найду людей.
— Смотри, Труви, под твою ответственность.
Он немного помолчал, пока моряки тащили цепи, в которые собрались заковать неизвестного мутанта, валяющегося без сознания.
— Как ты думаешь, кто он такой?
— Может быть зверолюд?
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы зверолюды плавали по морям?
— Нет!
— Вот-то же.
— Но это ни о чём не говорит. Помнишь то судно, которое мы встретили в ночь Вемингенской святой?
— Ааа, ты об этих…
— Ага.
— Да то другое.
— Да то же самое! — возмутился Труви Знающий, единственный на корабле, кто мог работать с разными магическими вещичками. — Сколько у меня не было выходов в море, то ещё ни разу не бывало, чтобы что-то необычное не встретилось. Да сам вспомни, мы даже корабль коротышек видели.
— Точно, было. Долбаные психи.
— А уже если он откуда-нибудь с севера? Или откуда-нибудь с юга, если есть там что-то. Или из каких-нибудь Пустошей? Мало ли там Хаоса, чтобы мутировать… Люди меняются под влиянием его, сам знаешь. А если не человек в основе, то тем более. Но вот эти побрякушки… Я думаю, что до того момента, как мы его куда продадим, надо самим попробовать его разговорить.
— Ты думаешь оно может разговаривать?
— Ну ты чего, Дор? Оно украшения ради красоты нацепило? Да ещё непростые. Если знает хоть один из людских языков, разговорю.
— Ладно! Уболтал, тролль тебя задери! Но будь осторожнее, мало ли что за тварь мы выловили. Когда будешь его очухивать, возьми кого из ребят или меня зови.
— Как скажешь, капитан. — отмахнулся Труви знающий, старый его друг по делу.
Штурман, всё это время находившийся недалеко, слышал каждое слово. И ему понравились слова капитана, что они продадут найдёныша. Глядишь, лишний бочонок пива обломится на “призовые”. И это его примеряло и к запаху гниения, и к вечной ругани капитана.
На радостях он достоял смену, всё время которой размышлял о том, что за мутант им попался. Он с со сладостным восторгом думал о том, какой он мог быть опасный и как здорово, что капитан решил его сковать. Потом он подумал и начал молиться Маннану, Повелителю Морей, о благополучном возвращении в родные кабаки… То есть о благополучном возвращении в родные гавани. Навестил вредного кока, который выдал ему порцию похлёбки из змея, жаркое из змея и сухарь (подобным он однажды чуть не покалечился, уронив его острой гранью себе на босую ногу) Уже перекусив, повалялся на палубе. А потом, решив что лучшее развлечение это понаблюдать за их найдёнышем, отправился в трюм, где увидел, как мрачный и спокойный Знающий Труви о чём-то беседует с прижавшийся к стене тварью, а Эвбер с Жозе весело хлещут её плетью. “Так им, этим нелюдям проклятым!” — удовлетворённо думал штурман. “Будь моя воля, всех бы вас извёл со свету!” Он уже хотел подойти, чтобы сменить наверняка уставших парней, не только ведь они должны развлекаться, как произошло то, что заставило его побледнеть, позеленеть и паникуя, натыкаясь на складированные части такелажа, чуть не свернув фонарь и крепко ударившись о бугель, выскочить наверх и в панике застыть, чуть не разорвавшись, куда бежать — к капитану, предупредить друзей, за оружием или к колоколу. “Тварь! Отродье Хаоса! Оно освободилось!” И вместе с этой мыслью его взор упал на трос, которым была привязана тянущаяся за судном шлюпка, которую они использовали для рыбалки. “Или..” — успел подумать он. Что “или”, он додумать не успел, потому как сутуло сгорбившееся тело мутанта с окровавленной клыкастой мордой и недобрыми глазами появилось перед ним. И это было последнее, что увидел в своей жизни любопытный штурман “Дара Марцхелина”.