Орво и Курт, да и другие, непроизвольно пялились на яркую одежду наёмников. На что ветераны, замечая их взгляды, отвечали.
— Проживете несколько кампаний, тоже так одеваться будете.
Пока мы не ушли с территории Ушорана, были моменты, которые оставили о себе впечатление.
Однажды мы видели, как несколько стриг догрызали стихийно восставшего зомби. Зомбяк был уже не первой свежести. Одна рука уже была кем-то отгрызана, возможно ещё при жизни, ребра виднеются через порванную кожу и тускло белеют. Сама кожа грязно-серо-зеленого цвета, одно глазное яблоко отсутствует, губы давно сгнили. Он размахивал одной рукой, пытаясь зацепить юрких трупоедов, но он был слишком медленный для них. Повалив его на землю, стриги, хрипя и чавкая, запихивали в рот куски мяса, которые вырывали из распростертого и дергающегося на земле тела.
Наш отряд провожали взглядами, но никто не нападал. Патрули проходили, держа на поводках стриг, лишь изредка спрашивая разрешение на передвижение, а мы шли и шли по крупной дороге, даже целому тракту, идущему вдоль Стиосского болота, лежащему с левой стороны и откуда порой и выбирались неупокоенные. Наш путь шёл к так называемому Халийскому перекрёстку, крупному пересечению сухопутных путей юго-западной части материка.
Но пока не вышли, видели ещё кое-что — это были старые места с сожжеными поселениями, свежие трупы от никому не известных стычек, и везде — падальщики собирали богатый урожай, в прошлом или сейчас. Кто устраивал рейды с имперских земель, убивая всех встречных, людей в том числе, считая их прислужниками зла и чтобы было чем бахвалиться на пирах. Другие убивали конкурентов.
Ингберт Лосли не уставал повторять для новичков:
— Напоминаю для тех кто не знает — в местах массовых убийств (больше нескольких десятков) запрещается произносить имена любых некромантов вслух. Ясно? Любых! Имя Великого некроманта даже про себя не вспоминайте, чтобы не дай Мирмидия, нам не пришлось потом заниматься упокоением.
Порой на таких местах собирались ушоранские пограничники, выясняя подробности дел.
Видели даже момент, когда одного преступника поймали на месте преступления. В сумерках бледнокожий воин в лакированных чёрных доспехах, которому все вокруг подчинялись, судил вора. Это был невысокий худой мужчина средних лет со спутанными волосами, которые висели грязной сальной паклей, щеки и подбородок покрывала многодневная жесткая щетина. Но в глазах пленника продолжала жить жажда жизни. Подняв голову, мужчина открыл было рот, очевидно, чтобы просить вампира о милости. Однако, тот одним молниеносным движением ударил его латной перчаткой в лоб, заставив замолчать.
Острый коготь очень быстро вырос на его пальце и он резанул им по горлу мужчины, вскрывая ярёмную вену, из которой потекла струя крови. Сердце мужчины уже успело остановиться, поэтому кровь текла ровным спокойным потоком. Воин приник к шее жертвы, с удовольствием урча и выпивая всю кровь. Когда он напился, он отдал тело стае стриг, сопровождавших его, разорвавших мясо и очистивших начисто костяк, который был тут же поднят на службу.
А потом мы увидели настоящих Старших и поняли, почему людям с других государств трудно было иметь с ними дела. Это был принц Стригоев, который промчался мимо на чёрном неживом скакуне со своей свитой, которых называли айалами. Обнажённые мускулистые руки удерживали поводья и его глаза сверкали, словно пара факелов. Белый мех развивался на его обнажённых руках и гриваросла по всей крупной голове, придавая животный вид. Мускулистый торс защищала изощрённо украшенная рёбристая кираса и шипованные ребристые же наплечники. Поножи схожей конструкции защищали его ноги, и сплетённый из кожи человеческих врагов килт перехватывал в поясе. Он не был вооружён, ибо ему не требовалось иного оружия, кроме собственных силы и скорости. Традиционно, Стригои не сражались оружием — они сами были оружием, куда более смертоносным и жестоким, чем любой кинжал, меч, копьё или топор.
Но и по другую сторону условной границы было своеобразно. Тела тех, кого уличали в преступлениях на имперской и тилейской стороне развешивались на столбах, устанавливаемых на площадях селений и вдоль дорог, служа постоянным напоминанием для живущих — пойдёшь против законов — умрёшь. А некоторых вешали и просто так, чтобы простолюдины не забывали, кто здесь власть и порядок. И даже не помышляли смотреть на другую сторону.
Войны на границе не было. А потери были.
— Я вам говорю, вампиры они разные бывают! Они по Линиям Крови делятся. Заткнитесь и дайте расскажу! — вещали ветераны на остановках в безопасных землях. — Зачем тебе это знать? Да чтобы ты не был таким тупым и выражением лица чуть-чуть отличался от коровьей лепёшки, в которую ты сел. Это проходят в школах, за которые умные люди платят деньги, а я тебе так рассказываю, ослиная ты моча, поэтому теперь метнись и принеси мне кружку хорошего эля. Где ты его найдешь? Насрать, не будешь умничать и перебивать меня в следующий раз. Так вот… Каждая из Линий происходит от одного из так называемых Первых детей — первородных вампиров, созданных первой королевой вампиров: ламии, некрархи, кровавые драконы, стригои, и Карштайны. Зачем тебе знать имена первых, дурья башка? Те, кто из них выжил, остались в том мире и слава богам! И ничего, кроме легенд о многих из них до нас не дошло…
Они много рассказывали разных баек. Кроме патронов “Белых быков”, стригоев, на материке есть родичи Карштайнов — фон Драки. Те ещё твари. Лет двести назад видели кого-то из кровавых драконов, остальных (ламий и некрархов) ещё не замечали и надеялись вовсе не видеть — ни их родичи по линиям крови, ни уж тем более люди. И это хорошо. Если стригои, потомки карштайнов и кровавые драконы полагаются или полагались в основном на силу и ярость личной мощи и своих последователей, то ламии — на гипноз, а некрархи — на знания, на магию и исследования. Чем больше я узнавал, тем больше удивлялся — кого только не было… А ещё внутри этих Линий были различные виды. Вампиров оказалось великое множество. Те же ламии почти не отличались от людей — они никогда не умирали и не лежали в земле. Трансформация у них происходила у довольно мягко по сравнению с другими видами, и они продолжали дышать. Пусть они не отражалась в зеркалах и ощущали потребность в крови, но сердце их все же билось.
— А как их убить-то всё-таки? — спрашивали у ветеранов.
— Голову руби, осиновый кол, серебро, святая вода, мощи святых и сжечь. Иногда чтение особых книг.
Что за “особые книги”, они уточнить отказались.
— Скелеты… Вы думаете это костяк, которому дал по черепушке и он рассыпался в пыл, в костную муку, которой торговцы будут торговать по всей Ойкумене, выдавая за чудесное снадобье, которое спасёт от грыжи до преждевременных родов? Если вы считаете так, то вы ещё тупее, чем я думал! Да, у них нет своей воли и ими, как марионетками управляет колдун, некромант или вампир. Но тем и опаснее! Они не боятся за свои жизни, им плевать на метательное оружие и они имеют общую цель! На поле боя надо не стремиться их раскрошить! Нет! Надо оттяпать голову гидре! Найди и убей ведущего их, чего бы это не стоило! Правда, были случаи, когда их всё же всех перемалывали, прежде чем добраться до управляющего ими, но такое бывает редко. А уж как они устраивают засады… Закопаются в землю и р-р-раз! Хвать за ногу, когда ты уставший идёшь на марше и всё, нет тебя больше. А есть лишь труп, который, если хозяин скелетов рядом, может пополнить свою армию. И ещё — лучше сражаться со скелетом, чем с зомби. Он быстрее, лютее, но при этом хотя бы чище. Солдаты чаще бегут от зомби, потому как не каждый выдержит подобное зрелище.
А мы всё продолжали идти к Халийскому перекрёстку. Нам, конечно же, никто не говорил, зачем и почему командир отряда отдаёт те или иные распоряжения. В этом отряде псов войны так было принято — командир сказал сделать, значит надо делать молча. Но слухи и любопытство вещь такая… Никто не запрещает думать, почему отряд снимается с границы, где прослужил пару лет, добирает солдат и уходит в другую страну. Варианты колебались от того, что Ингберту предложили Кровавый поцелуй, но он отказался и поэтому, опасаясь за свою жизнь и душу поспешно покинул государства (что не выдерживало никакой критики), до версии о секретном задании за рубежом, выполнить которое возможно было лишь покинув пределы государства Стригоев.
Не дойдя до Халийского перекрёстка в Тилии, одного из богатейших мест, которое себе можно представить (по рассказам успевших попутешествовать солдат) в окрестностях которого располагались конторы по найму наёмных отрядов (чем вообще особенно славится Тилия), у крепости Линер нас встретили люди, которые искали отряд для небольшой намечающейся войны в Империи. Ну как войны… Для решения “небольшого недоразумения, вследствии разных взглядов на судьбу хозяйственного объекта”. Надо было помочь одной стороне, городу Канхейм, сохранить влияние и власть над небольшой речкой Реной, текущей из озера Больден. Врагами тут выступали город Ховсбах с целым рядом союзников, в виде городов Мальфиш, Шворштадт, Кельрих. Все эти города располагались на побережье озера Больден из которого и вытекала единственная река Рена, несущие свои воды в огромное Внутреннее море, или как его ещё называи — Феллсирт. И все они считали, что канхеймцы зажравшиеся сволочи, жиреющие на собирании торговой ренты и пошлин и ничего самостоятельно не производящих. Конечно же, частично это была правда, но Канхейм, входящий в десятку крупнейших городов Империи людей славился мастерством своих жителей, крепким флотом. Обе стороны активно тратили казну, нанимая всех, кого они себе могли позволить. И появление “Белых быков Гольшарка” сразу становилось понятно, если увидеть в числе врагов канхеймцев города курфюрста Штейнбегена. Послать людей на помощь своему союзнику, который бы своими действиями помог оттянуть часть сил беспокойного правителя с границы — именно это было целью стригоев, как многие и решили.
Для меня было дико, что внутри одного государства могут вестись войны. А им ничего, вполне нормально. Никто не удивлялся.
Ситуация в Империи была вообще интересная. Крупнейшее государство людей, раскинувшееся от Стиосских болот на границе с наследниками Ушорана, Лаубенгенлингской пустоши на границе с Пожирателями в Хезде и территориями фон Драков на западе, до Глермзойской пустоши на востоке, по которому проходила граница с аморфным объединением, которое называли “Грабь-рыцари” (через который порой даже приходили караваны от каганата Нул и даже из далёкого Кхина), от холодных Хауфенгенмахских степей, Гунульской пустоши и гор Тунарбильн вдоль с Пограничными княжествами и анклавом гномов Карак-Грурумма, до теплого Феллсирта на юге, по которому имеет оживлённую торговлю с Ичамом, Тилией, Келлинериусом азурв, землями бретонцев. Плодородные степные и лесные территории дают хорошие урожаи, а многочисленные реки, первые из которых Энцлаузен и Тринхау, способствуют развитию внутренней торговли.
Государство состоит из восемнадцати частей — провинций и городов-государств (порой превосходящие по богатству и могуществу первые), не считая вассальных и зависимых территорий, а также небольших клочков территорий азур и асраев, которых оно стремится, с переменным успехом, выселить из лесов. Из этих восемнадцати территорий выбирались десять курфюрстов, из числа которых выбирался император.
Империя была одним из главных промышленных и научных центров, где восстанавливались старые, утерянные знания и искались новые пути. Маги Коллегии считались одними из самых обученных на материке.
Во многом консолидирующее людей объединение, между тем, имело и многие проблемы. По закону, курфюрсты обязаны содержать штатные войска, количество которых было чётко оговорено и командование над которыми передавать императору и назначенным им полководцам. Помимо них, они могли содержать любые войска, которые могли себе позволить. Но они постоянно искали причины на то, чтобы не платить денег штатным войскам, всеми силами наращивая личные войска. А всё потому, что последний умер почти десять лет назад, и корона с реликвиями до сих пор лежала в Эрштетте, в резиденции последнего императора, а государство управлялось регентским советом, в который вошли те, кто его и должен был избрать. Десять лет интриг, стычек, открытых войн пока не привели ни к чему.
В ряде крупных лесов водилась разная гадость из-за которой люди не чувствовали себя в господствующем положении. Особенно лютовали банды зверолюдов и эльфы, порой ни в чём им не уступающие.
Аристократы и маги, ради роста собственного могущества часто обращаются к тёмным сторонам магии и порой вовсе припадают напрямую к силам Хаоса, создают скрытые лаборатории, в которых проводят опаснейшие эксперименты над живыми существами и организовывают экспедиции в Проклятые пустоши за залежами искажающего камня, чьи особенности и секреты, несмотря на запреты, не дают им покоя. И даже охотники на нечисть и рыцарские ордена, борющиеся за чистоту и порядок в рядах людей, не всегда справляются с ними.
Благодаря людской глупости, Империя разрывается на части. Ослепленные высокомерием и жаждой власти, люди считали себя теми, кто создан властвовать над другими созданиями, не то что своими соплеменниками. В ней мародёрствуют зверолюды, племена орков, гоблов, вампиров, неведомые чудовища охотятся в тёмных уголках на человеческое мясо и даже знать порой грабит свои городки и вырезает людей. Поэтому уж ничего удивительного, что сопредельные государства активно вмешиваются во внутренний процесс, пытаясь поддержать своих сторонников и должников.
Со всем этим я познакомился на войне “брёвен и рогов”, как назвали по гербам двух противоборствующих сторон происходящие события.
Канхейм, крупный торговый город, мог позволить себе содержать хорошо вооруженные отряды ополчения, наёмников и даже пару батарей артиллерии. Я впервые увидел, что не магия, а наука может иметь такую мощь и это произвело на меня сильное впечатление.
Война проходила познавательно. Ни одна из сторон не стремилась навязать генеральное сражение и потому большая часть боевых действий проходила в вытаптывании сельскохоязйственных полей, манёврах, обстрелов на дальних расстояниях, стычках патрулей, осадах малых крепостиц и захват таможенных пунктов, переходящих из рук в руки по многу раз.
Стандартные боевые действия примерно велись так. Кто-то узнавал, что в какой-то крепостице снизилось количество гарнизона или ветеранов в нем поменяли на необстрелянное ополчение. Генерал, назначенный правящей верхушкой города объявлял сбор войска и на следующий день войско, развернув знамёна, медленно выходило из города (особенно если брали с собой артиллерию), под прикрытием магов, следящих за тем, чтобы с неба не упало или из почвы не выползло что-то неожиданное. Тут были варианты — иногда враги узнавали об опасности и успевали пополнить гарнизон припасами и людьми до того, как подходили силы канхеймцев и начиналась медленная осада, пока не подойдут войска вражеского союза, деблокировавшие город, или пока не заканчивались припасы и гарнизон сдавался условиях разной степени почётности. Бывало, конечно, когда и канхеймцы простояв какое-то время и ничего не получив, поворачивали назад или на перехват вражеского войска, спешащего к их крепостям. Встретившись с вражеским отрядом, с ним старались сблизиться, если было преимущество в живой силе и принудить к сдаче. Задача была выполнена и войско под грохот барабанов возвращалось в город, где их ждали теплые казармы, угощение и подарки от населения и доступные особи противоположного пола. Это относилось к обеим сторонам и война шла с малым количеством потерь и с огромными финансовыми тратами.
Здесь, на стороне “брёвен” (герольдический символ города — три золотых бревна на лазурном поле) я познакомился со многими наёмными из славящимися своими наёмными отрядами Тилии — “Львы Бринии”, “Разящие стрелы” из Аспинии, “Клинки Тильфея” из Сирондолана, хоризийские всадники из отряда “Серебряных шпор”.
Были даже отряды нелюдей, которые, правда, располагались не в городе и выполняли какие-то свои задачи, не относящиеся к “честной” войне.
В Канхейме, возможно из-за близкого соседства с морем, зимой снега было мало, хотя заморозки случались каждую ночь, и поутру ветви деревьев, стальные флюгера и траву покрывал необычайно красивый иней. Большинство жилых домов из темного дерева (побогаче) и глиняных кирпичей (победнее). Крыши и у тех, и у других из — коричневой и чёрной черепицы. Резные перила, лесенки и балкончики создавали некий уют, а летом здесь было красиво из-за высаженных на улицах фруктовых деревьев. В стороне от города стоял заброшенный замок первых владык городов, ныне необитаемый из-за трудности с отоплением каменной громады, а также закрепившихся в нём фамильных призраках прошлых владетелей, с которыми никто и не собирался бороться.
Почти два года, два спокойных года я провёл здесь, в рядах “Белых быков Гольшарка”, сражаясь против таких же имперцев из вражеского союза и вникая в жизнь местных людей, изучая обычаи и язык. Пока у обеих сторон не закончились деньги и им не пришлось заключить перемирие и нас не перекупили на другую войну.