Давэд недовольно выдохнул. Почему Карга всегда говорила загадками?
— Ты пришла с пророчеством, что меня убьет менти и захватит мой трон. Я хочу знать, что за менти меня убьет.
— Вы уже спрашивали, и ответа не было, — в голосе карги было предупреждение, Давэд не слышал этого раньше, и ему не нравилось. Она стояла спиной к нему, и он не видел ее лица.
— Ты что-то знаешь, — он коснулся ее плеча, чтобы развернуть, но карга ускользнула, двигаясь быстрее, чем он ожидал от нее. — Приказываю рассказать мне.
Он прошел за Каргой по комнате. Он должен был схватить ее и заставить рассказать все, что она знает. В горле пересохло от волнения. Старуха ускользнула от его пальцев, а он думал о Луке, самом слабом и очаровательном сыне, менти и о том, кто убьет его. Хотел ли он знать? Да? Наверное, да, и ответ должен быть решительным да, которое отразится от гор — да, да, ДА — потому что он не прекращал гоняться за старухой по комнате. Ведро с помоями опрокинулось, и он закашлялся от запаха. Она сбивала стулья, бросила каменную миску на пол, упала на колени, когда он загнал ее в угол.
— Что ты знаешь? — он возвышался над ней, схватил ее за костлявые плечи своими большими ладонями. Запах был уже не таким плохим, или он уже привык, или ему было плевать. — Это Лука. Лука убьет меня.
Карга не ответила. В старых глазах стояли слезы. Она запела старую песню на языке, что Давэд не знал. Он знали лишь, что это магия. Он закрыл уши, а песня двигала его. Он отшатнулся от карги и закрыл глаза, ведь они обманывали его. В углу он увидел красивую девушку с медной кожей и карими глазами. Он потрясенно тряхнул головой. Карга словно как-то соблазняла его. Он открыл глаза, там сидел Лука в голубых одеяниях, с короткими волосами и осунувшимся лицом. Король отшатнулся и чуть не упал на колени. Теперь там был Стефан, красный язык его мелькнул меж губ.
Король не мог выдержать. Он не видел сыновей такими. Ведьма путала его. А если она — менти, что убьет его? Он оглянулся на дверь. Где страж? Он был заперт? Пот заливал глаза. Он сжал руками шею Стефана. Он давил пальцами, пока песня карги не прекратилась, пока ее глаза не выпучились, пока она не осела на пол, сдувшись. Она была мертва. Он убил каргу.
Давэд осмотрел комнату, пролитое содержимое миски, ведра с помоями, лужу мочи. Он склонился, его стошнило. Закончив, он встал, стукнул в дверь дважды. Страж тут же открыл, наверное, запертая дверь ему показалась. Это все была уловка.
— Убери тут. Я хочу, чтобы завтра комната была пустой и чистой.
Глаза стража расширились, он увидел мертвую ведьму на полу. Но потрясение стража быстро сменилось облегчением. Король не был удивлен. Маги, как карга, пугали людей. Почему он так долго хранил ей жизнь? Из страха. Он держал ее живой из страха.
Чего он теперь боялся? Король ушел, вспомнив видение девушки и двух своих сыновей. Чего бояться? Он должен был радоваться, как страж, но груз из груди не пропал. Смерть Карги не уменьшила бремя ее пророчества.
20
Лука
Ноги Луки погрязли в пепельной земле. Он шел, спотыкаясь, по холму, пока факелы лагеря мятежников не стали оранжевыми звездами внизу. Звезды сверху были меньше, но не менее красивыми, как белые угли, рассыпанные на небе.
Он три раза пытался снять железный браслет с руки. Первый раз смог спустить до костяшек, покачал головой, вернул его на запястье и пошел с холма. После пары ярдов он передумал и пошел к вершине холма. Он смог опустить браслет до пальцев, но вернул его, лоб был потным, а пальцы дрожали. А потом он стиснул зубы, говоря себе, что это смешно, и сорвал браслет с руки, сунул в карман штанов, пока не передумал. Он пришел сюда не просто так, и он не уйдет, пока не достигнет цели.
Браслет был снят, и он был менти, как Таня, Вин и Нико. Если Нико мог исцелять людей, то не все силы менти были злыми. Злой бог не дал бы людям силу исцеления. Хотя сила управлять огнем доброй не казалась. Может, он подумает иначе, когда овладеет ею.
Лука стоял, широко расставив ноги, и думал о словах Тани, когда начал тренировку. Она говорила ему сосредоточиться на силе внутри, это он и пытался сделать. Но было сложно сосредоточиться, когда жар растекался по телу, и он видел Матиаса в каждой тени.
— Лука, ты безумен, — сказал он вслух.
Его голос помог успокоиться. Он был здесь, существовал, браслет был в кармане. Пора учиться, на что он способен.
Сосредоточиться на силе. Что внутри? Жар. Хорошо. Это начало. Он будет думать о жаре и его значении. Жар давал ему силу, он знал это с того дня в своей комнате, когда думал, что умрет. Но сила вернулась в его тело в тот день, и в голове вспыхнул Матиас. НЕТ! Он не будет думать о Матиасе, не сейчас, когда он один, а лагерь спит в палатках. Он далеко от них. Глупо думать о Матиасе. В чем смысл?
Он закрыл глаза и думал о жаре, текущем по его венам. Он думал о пепле под ногами, о вулкане, что когда-то извергал огонь на эти холмы. Он думал о силе внутри большого Зина, его тени на Зантосе. Он представлял себя вулканом, и его сила могла извергнуться в любой миг. Вулканы не могли управлять извержениями, но он не был таким. Он был человеком, а люди могли управлять собой, по крайней мере, большую часть времени. Нет. Все время, если он научится.
И он ощутил в себе большой шар энергии. Вот! Это оно! Сила ужа начала формироваться. Ему осталось только выманить ее. Она вспыхнула и напугала его так, что он почти потушил ее. Но он дал части разрастись, добавил еще немного, потом еще, пока шар энергии не ощущался пальцами.
Лука глубоко вдохнул, энергия подступала все ближе к поверхности. Пот катился по вискам и спине, но он не стеснялся силы, как в бою с Таней. Он выманивал ее все ближе… и ближе…
Ву-у-у-ух.
Она вырвалась из него оранжевым потоком пламени. Вылетела так быстро и яростно, что Лука упал на спину, дрожа, как лист.
«Я — вулкан, — думал он, и стыд охватил его, остужая кровь. Его сила уже лишила другого жизни. Он встал на ноги и отряхнул пепел со штанов. Перед глазами плясали яркие пятна после вспышки огня. Откуда он вылетел? Из груди? Он на миг загорелся? Или из рук? Таня управляла водой руками. Лука даже не помнил, вытягивал ли руки. Он нахмурился, пытаясь вспомнить действия. Огонь был так близко, ждал под кожей. И теперь… он ощущал себя наполненным. Дрожь пропала, лихорадка и пот — тоже.
Он закрыл глаза, Матиас появился и тут же пропал, стыд не беспокоил его желудок. Он подумал о спокойствии, что пришло от использования силы. Он думал о растущем шаре огня, что заполнял все его пустоты, что создала сметь Матиаса, выжигая вину и стыд. Может, огонь не делал хуже, может, он исцелял так, как ничто не могло. Может, он избавится от плохих мыслей своей силой.
В этот раз, когда огонь попытался вырваться из него, он вытянул руки и направил его. Огонь вылетел из ладони, жаркий, быстрый и поглощающий, толкая Луку назад. Он смотрел, как огонь озаряет небо и угасает так же быстро, как появился. Он провел рукавом по лбу и глубоко вдохнул. Он все еще ощущал умиротворение в теле, но мышцы теперь болели иначе. Как на тренировке с мечом и щитом часами, но тут было тяжелее. Он сел в пепел, холодный воздух ночи поднимал волосы на его шее. Он встал и посмотрел на лагерь внизу. Через пару часов взойдет солнце, жар будет давить на них, и он будет махать мечом. Его поставят перед Таней показывать силы. Одно дело создавать огонь на вершине холма, но целиться в Таню — другое.
Или… мысль была мимолетной, но была. Он покачал головой. Он не мог. Он подумал еще. А если он уйдет? Сейчас. Остальные спят, его не заметят, раз не увидели, как он забрался на холм. Он возьмет осла и уедет к Золотой бухте или заберется на Пепельные горы и заглянет в жерло Зина. Он подумал о безумной истории, что Нико рассказал ему в тот день, когда они резали оливки для ужина.
— Знаешь о драконьих королях? — спросил Нико.
Лука знал немного, но это не рассказывали в крепости Несра. Его отец ненавидел любые упоминания о менти, хотя ему нравилось, что его предок Митрин захватил крепость век назад.
— Говорят, оборотня-дракона не было годами. Но когда проснется следующий, проснется и Зин и покроет мир пеплом.
— Что было, когда произошло первое извержение? — спросил Лука.
— Под этим пеплом город, — Нико разрезал лимон пополам и выдавил на оливки. Он огляделся, не увидел Джеральдо и сунул одну в рот, предложил одну Луке. — Все сгорели.
Лука стоял на холме и смотрел на лагерь внизу, дрожа. Все сгорели. Может, он пока не мог убежать к вулкану. Может, стоило остаться с мятежниками и научиться использовать силы менти.
Он передвигал ноги, спускаясь по холму к лагерю. Было непросто. Он не понимал, как сильно ослабила его тренировка. Он три раза споткнулся, один раз упал на колени. Он встал на ноги, оглянулся, нахмурился и пошел дальше.
Сверху были только звезды, ни облаков, ни летучих мышей, ни птиц. И ветер. И он оглянулся, увидел только Зин и несколько дрожащих деревьев. Но кожу покалывало от ощущения, что за ним следят. Ветер подхватывал пепел. Лука укутался в одежду плотнее, поспешил, игнорируя боль мышц. Зря он пришел сюда ночью. Утром он будет уставшим, и Джеральдо захочет знать, почему. И он поймет, как всегда. Лука терпеть не мог его проницательный взгляд, то, как он улыбался, будто все знает, будто у него были видения. Он явно все знал, всегда произносил «Людо» с презрением, словно знал, что это не настоящее имя. Кто знал, что ждало Луку утром.
Он спешил по холму, хрипя. Было глупо так быстро бежать по склону, но Лука не переставал оборачиваться. Он пару раз видел силуэт в тенях. А если Пепельные горы с призраками? А если теперь его преследует призрак драконьих королей? Он покачал головой, прогоняя такие мысли. Это были глупые мысли мальчика, не мужчины, ушедшего из крепости в Зантос к мятежникам. Он уже не был мальчиком, нечего о таком думать. Но он шел к огням лагеря и заставлял себя идти спокойно, а не нестись, как испуганный пони.
Вид лагеря успокоил его грохочущее сердце. Его палатка была справа, он делил ее с братом Аксилом. Дальше была палатка Джеральдо и Нико. Это не успокоило, ведь он сразу вспомнил, как Джеральдо клеймил сына, заставляя Нико лечить раны. После этого он еще меньше любил Джеральдо, но еще он знал, что такое безразличный отец. Жестокий был еще хуже. Нико не заслужил такого обращения.
Лука спускался к палатке. Он был в паре ярдов от нее, был готов упасть на шкуры. Но его радость жила недолго, сзади раздалось низкое рычание. Лука застыл. Он слышал, что в Пепельных горах живут горные львы, но они не осмеливались подходить к лагерю. Рычание гремело за ним, Лука медленно повернулся туда с колотящимся сердцем.
Все произошло так быстро, что Лука не понял, пока это не закончилось. Горный лев бросился на него, и он вскинул руку, защищаясь. Жар отбросил его на землю. Он повернул голову, яркий белый огонь ударил по льву в воздухе.
Но огонь не остановил льва. Огонь отскочил с его рук и попал по палатке Тани. Лука вскочил на ноги и закричал, ударяя по палатке:
— Огонь! — он вопил, пока не охрип. Таня выбежала из палатки, и Лука оказался в воде на обвалившейся палатке, половина лагеря смотрела на него.
Джеральдо вытащил его грубо из обломков и поставил на ноги.
— Маги огня, — ворчал мужчина. — Боль в заднице.
21
Рева
Истории звучали еще долго ночью. Не было имен или лиц, только истории, схожие и снова и снова. Рева уснула, сжимая руку девушки, но ночью рука выскользнула, а ей снилась крепость Несры. Ее босые ноги шлепали по плитке пола, она бежала по коридорам, огибала углы, платье развевалось за ней. Ее пальцы обводили резные украшения, гобелены и каменные подоконники под окнами в форме арки. Так было в крепости летом, яркое солнце заливало комнаты, ветер трепал гобелены на стенах. Стражи стояли у тронного зала, алые плащи изящно ниспадали с их плеч.