Я закрыл глаза и устало откинулся на спинку кресла. На столе лежал отчет главы Сибирского комитета о состоянии дел в подведомственным им губерниям за прошедший 1825 год. Добрая сотня страниц, наполненных цифрами и тяжелым официальным канцеляритом, сквозь который каждый раз нужно было продираться, ломая глаза и напрягая мозг до состояния «пар из ушей».
А еще меня ждал отчет о течении крестьянской реформы, которая после Пермской и Архангельской губерний стартовала в Вологодской и Вятской. Как на двух предыдущих территориях, тут процент земель — и соответственно обрабатывающих их крестьян — находящихся во владениях помещиков не превышал 20, а значит, особых протестов насчет ликвидации крепостного права не ожидалось. С другой стороны, жандармы в этих губерниях все равно были переведены на усиленный режим службы. Просто на всякий случай.
А еще… В общем бумажный поток, стекающийся в мой рабочий кабинет, не смотря на постоянно расширяющийся секретариат, ни на секунду не ослабевал. У меня же желания открывать очередную папку не было никакого, вот только заниматься этими скучными делами было банально некому.
Александр, поисполняв обязанности императора чуть меньше года, плюнул на все и вновь уехал на юг, где его ждала больная жена. Елизавета Алексеевна никогда не отличалась богатырским здоровьем, а последние годы и вовсе стала жестоко страдать от неподходящего ей северного климата. Собственно, неважное здоровье императрицы было одной из главных причин желания брата бросить опостылевший ему Питер и удалиться от двора с прилагающимися обязанностями по управлению государством.
Впрочем, были у меня занятия и поинтереснее чем ковыряния в бумажках. Таким, например, ярким событием стало принятие на вооружение русской армии первой в истории казнозарядной винтовки гильзового заряжания. Я мысленно скользнул в прошедший январь, когда состоялось заключительное заседание комиссии по перевооружению армии, на которое был в том числе приглашен и я. Причем сразу в двух ипостасях: как регент и местоблюститель престола а также как владелец Сестрорецкого оружейного завода, конструкторский отдел, которого и представил на изучение военных опытные образцы.
— Образец за номером 3, — полковник Сухозанет стоял у кафедры и неторопливо озвучивал результаты деятельности комиссии. Николай Онуфриевич — высокий и сухой офицер фигурой как бы отражал свою фамилию, — подождал пока помощники прикрепят к доске плакаты, показывающие устройство образца, а также таблицу полученных в результате испытаний характеристик и случившихся поломок. — Затвор откидной, курок внешний, взведение курка осуществляется в отличии от предыдущего образца отдельным движением.
Сестрорецкий завод представил на испытания пять моделей винтовок, ставших результатом более чем десятилетнего труда. В отличие от будущего, где в конце 19 начале 20 столетия большинство стоящих на вооружении образцов личного пехотного вооружения были концептуально похожи между собой как братья-близнецы, тут имелась полнейшая свобода творчества, отчего образцы отличались между собой по массе, длине, устройству затвора, виду штыка и вообще демонстрировали поразительное разнообразие. Разве что патрон был для всех один: колпачковая пуля калибром в пять линий, бумажная гильза, черный порох — к сожалению, бездымный все еще был слишком дорог для массового использования в ручном оружии, — и капсюль в плоском латунном донце. Да, полностью латунную гильзу мы естественно сможем позволить себе еще очень нескоро, но штампованное латунное донце, упрощающее экстракцию стреляной гильзы, и в которое для более надежной работы механизма, вставлялся капсюль-воспламенитель — вполне.
— Из данного образца, как можно видеть на приведенной таблице было сделано пять сотен выстрелов, на которые пришлось восемь задержек и одна поломка, что существенно ниже чем во всех остальных образцах, кроме образца за номером пять, однако к нему мы перейдем несколько позже.
— Что скажете, Яков Петрович? Я не про винтовки, а про саму работу комиссии, — сидящий рядом Кульнев только пожал плечами. Сухозанет считался его протеже, они вместе еще в 1812 году француза под Клястицами били, поэтому вопрос был, так сказать, с подвохом.
— Хорошо поработали, — военный министр как гусар в прошлом больше любил холодное оружие, и был сильно недоволен моим категорическим отказом выделять деньги на уже подготовленную ранее реформу палашей, сабель и прочего острого металла. Впрочем, и дураком Кульнев не был — иначе бы брат не назначил его на министерский пост — и перспективу улучшения огнестрела тоже отлично понимал. — Виданое ли дело целые полгода с бойцов с новыми винтовками гоняли!
В эти времена нормальной методологии испытания и сравнения разных видов оружия еще, по сути, не существовало. Банально: раньше в этом не было необходимости, оружие менялось очень редко, и изменения в него вносились тогда, когда их необходимость была очевидна даже без всяких испытаний. Шутка ли, английская «Браун Бесс» — мама всех европейских кремневых ружей — стояла на вооружении добрых сто лет и за это время никаких концептуальных изменений не претерпела вплоть до самой замены на капсюльные штуцера. Где уж тут иметь опыт испытаний огнестрельного оружия. Тут же было сразу пять образцов, которые значительно отличаясь между собой в том числе и по цене, но при этом могли выполнять примерно одинаковую работу.
— К достоинствам данного образца можно отнести самую удобную форму ложа, что отмечало большинство испытателей, простоту обслуживания, легкость замены отдельных деталей и узлов силами полковых мастерских, — продолжал тем временем зачитывать доклад полковник.
Пришлось садиться мне самому и накидывать примерный план испытаний — просто чтобы дать толчок мысли в правильном направлении, — который впоследствии уже был преобразован в полноценное руководство к действию. Так, например, местные сами ни за что бы не догадались проверять оружие на эргономичность и удобство для использующего его солдата. Виданое ли дело у нижних чинов интересоваться об их предпочтениях и желаниях. Никогда такого не было, да и просто… Зачем?
В данном же случае было произведено и представлено для испытаний по полсотни экземпляров каждого вида. Часть сразу отправлено на убой — из них стреляли, макали в воду, в грязь, в песок и так далее, проверяя на живучесть — а другую часть выдали солдатам, отобранным из старослужащих среди гвардейских полков. Пять взводов по тридцать человек в каждом, все заставшие еще кампанию 12 года, успевшие повоевать на Кавказе и имеющие как минимум начальное образование. Получилась, возможно, самая боеспособная рота во всей русской армии.
Каждый взвод таскал один вид винтовки месяц: с ней выходил на марши, стрелял на полигоне, стоял в караулах, обслуживал так же, как делал бы это при обычной службе. А потом через месяц проходила смена винтовок по кругу и все начиналось заново.
В результате была собрана целая пачка пожеланий, замечаний, предложений, часть из которых была тут же пущена в работу, а часть, к сожалению, так и осталась лишь на бумаге. Во-первых, все равно невозможно угодить всем, а во-вторых, мы были ограничены техническим уровнем и рамками стоимости оружия для казны. Кое-какие улучшения сознательно приходилось пускать под нож просто потому, что мы их не тянули финансово.
— К недостаткам образца можно отнести самую низкую из представленных образцов скорострельность, а также периодически случающиеся проблемы с экстракцией стреляных гильз. Имеется проблема с прорывом пороховых газов с казенной стороны, при недостаточно тщательной подгонке деталей, а также значительном их износе. Кроме того, без сомнения недостатком является неотъёмный штык. Вернее, не сам штык, а его шарнирный механизм, имеющий свойство вследствие загрязнения подклинивать. Так же вызывает сомнение надежность механизма защелки, удерживающей штык в «снятом» положении.
Не понравилась местным воякам честно стыренная мною у симоновского карабина идея с неотъемным штыком. Ну и ладно, было бы предложено, это была всего лишь попытка избавиться от проблемы постоянных утерь штыков, которой нижние чины тут регулярно страдали. Я собственно и сам был сторонником скорее иной концепции и хотел соединить ружейные штыки и солдатские тесаки, которые те таскают с собой чаще всего без особого толку. Меня вообще изрядно бесила любовь местных к бесполезному, по моему мнению, железу. Будь на то моя воля, я бы все эти шашки, сабли и палаши и вовсе отменил. Ну или хотя бы заменил на дешевые и не требовательные к качеству стали декоративные кортики. Пускай к ним «клюкву» крепят, а то и вовсе к неуставному пока, но уже довольно популярному в офицерских кругах револьверу.
Прошу прощения — барабаннику, никаких револьверов.
Ну а вместо тесака я хотел впоследствии выдать каждому бойцу по малой пехотной лопате, которую еще в народе называют ошибочно саперной. В эти времена инженерной подготовке позиции уделяют, к сожалению, совершенно недостаточно внимания, на мой взгляд, — хотя при том же Бородино без возведенных редутов и отрытых окопов мы бы явно не удержались, — что с другой стороны тоже понятно. Поскольку ружья заряжаются с дульной части, для стрельбы в любом случае нужно принимать вертикальное положение, а значит, и окоп нужно для боя копать полного профиля. А учитывая маневренный характер войны, когда укрепления противника часто-густо проще обойти по кругу, чем штурмовать в лоб, копать такие траншеи кажется тем еще сизифовым трудом. Вот только при перевооружении армии на казнозарядные винтовки, стрелять уже можно будет и лежа, а значит в качестве минимального укрытия пойдет и совсем небольшая ямка с бруствером высотой в пару десятков сантиметров. К этому нужно будет хорошенько приготовиться.
— Точность, данный экземпляр показал среднюю. Ростовую мишень средне тренированный боец начинает уверенно поражать с расстояния в триста шагов. При ведении огня залпом по крупноразмерной цели типа «пехотная колонна», огонь можно уверенно открывать с шестисот-семисот шагов, дальше точность резко падает, а с ней и вероятность попасть хоть куда-нибудь.
По аудитории прокатилась волна смешков. До сих пор, не смотря на внедрение нарезных штуцеров и успешный опыт концентрации войск именно на огневом поражении врага, далеко не все генералы считали пулю главным оружием солдата. По суворовским заветам многие видели стрельбу лишь способом выйти на дистанцию всесокрушающего удара штыком, демонстрирующего всю мощь духа русского солдата. И не важно, что за те пять минут пока батальонная колонна пробудет под обстрелом, она может потерять половину списочного состава — кто там нижних чинов считает.
С такими настроениями в войсках мы нещадно боролись. В основном правда с помощью внесения изменений в уставы — с появлением казнозарядных винтовок их вновь придется теперь переписывать — и программу подготовки офицеров, а не увольнением уже служащих дураков. Впрочем, и тут я попытался отсортировать козлищ от агнцев. С помощью людей Бенкендорфа и отдельных приглашенных специалистов со стороны было подготовлено развернутое тестирование на 4 сотни вопросов, которое по очереди должны были пройти все обер- и штаб-офицеры. Причем тест был составлен достаточно хитро: вопросы шли не блоками, а в разброс, а возможные ответы были призваны максимально запутать испытуемого и скрыть от него истинную цель данного мероприятия.
В тестировании исподволь проверялись как знания офицера, так и его отношение к нижним чинам, к императору и самодержавию и в целом общий кругозор. По итогам этой проверки — которая в будущем должна была стать регулярной, для чего в недрах военного министерства был создан специальный аналитический отдел, долженствующий сначала составлять тесты, а потом анализировать их результаты, — все офицеры делились на категории: по качеству теоретической подготовки, по моральным качествам, по лояльности к действующему строю и по соответствию занимаемой должности.
Пока первое еще даже первое общее тестирование было еще не окончено — оно фактически только-только началось в самом аккуратном экспериментальном варианте, — но я тем не менее возлагал на него немалые надежды.
— Четвертый образец, — меж тем докладчик дошел до моего личного фаворита. Винтовки с продольно скользящим поворотным затвором, в которой я видел будущее русской армии на ближайшие десятилетия. Сухозанет подождал пока помощники повесят новые плакаты и таблицы — тут опять же прослеживалось мое влияние на реальность, поскольку любое выступление я всегда старался подкрепить наглядными материалами, и эта привычка за прошедшие два десятилетия успела уйти «в народ» — и продолжил свой доклад.
Полковник перечислил как достоинства: удобство обращения, заряжания, экстракции гильзы, скорострельность, которая превышала тот же третий образец более чем в полтора раза, общее техническое совершенство конструкции; так и недостатки, которые были естественными продолжениями достоинств: более высокая склонность к поломкам и задержкам, сложность в обслуживании, необходимость дополнительного обучения личного состава и, конечно же, цена. Не смотря на все наши — конструкторов Сестрорецкого завода в основном — усилия как то: использование парового молота для штамповки деталей, создание целой линейки металлообрабатывающих станков нового поколения и прочие достаточно многочисленные технические нововведения, — цена этой винтовки была в почти в два раза выше нежели предыдущей.
Последний образец был барабанной винтовкой, и комиссии он не понравился по причине дороговизны, низкой точности и постоянных проблем с прорывом газов. Ну а скорострельность им почему-то не показалась качеством, способным компенсировать все эти недостатки.
Впрочем, тут мне было сложно им возразить, поскольку из прошлой жизни я помнил, что барабанные винтовки так и не были нигде приняты на вооружения, лишь изредка мелькая в качестве охотничьих. Вероятно были тут на это у предков весомые причины. За неимением собственных знаний приходилось пользоваться заемным опытом.
— Таким образом комиссия рекомендует к принятию на вооружение винтовки третьего образца при внесении в ее конструкцию ряда изменений, — полковник выдал решение комиссии и оглядел присутствующих в зале офицеров и генералов, начавших бурно перешёптываться, обсуждая подобный исход. — Большим достоинством данной системы комиссия считает возможность достаточно простой и безболезненной переделки уже стоящих на вооружении шестилинейных штуцеров на подобное казнозарядное заряжание. Такая переделка позволит в относительно короткие сроки полностью перевооружить армию и не слишком ударит по бюджету военного ведомства. Так же на решение комиссии повлияла общая простота конструкции и стойкость к загрязнениям.
Такое решение комиссии хоть и не стало для меня неожиданностью — все же я мог ознакомиться с ним до непосредственной презентации — все равно было очень болезненным. Я «болел» за продольно-скользящий затвор, но к сожалению, в итоге вынужден был согласиться с выводами военных и засунуть свои амбиции куда подальше. Ничего не поделаешь, две винтовки с откидным затвором — или даже три, если переделывать уже существующие штуцера, которые можно было потом отправить на экспорт — были в военном плане более ценны чем одна, но более технически совершенная. Ну и уровень призывников тоже нужно учитывать, которым потом с этим оружием воевать. С ним тоже было все не «Слава Богу».
— Судя по вашему лицу, Николай Павлович, — усмехнулся сидящий рядом Кульнев, — вы с выводами комиссии не до конца согласны.
— Не то чтобы не согласен, Яков Петрович, мотивы военных я понимаю, однако все равно горько оттого, что между всеми образцами был выбран подчеркнуто наиболее простой и даже, если хотите, отсталый вариант. Ладно бы других не было, но они есть и… — я разочарованно махнул рукой.
— Я вас тоже понимаю, — кивнул генерал, которому уже перевалило за шестьдесят и который чисто по возрасту позволял себе порой добавить немного отческих интонаций в голос. Обычно я такого не любил, но Кульневу, как человеку, с которым сражался бок-о-бок, прощал. — Тем не менее порой приходится подстраиваться под имеющиеся обстоятельства. Играть теми картами, которые есть на руках. А что касается вашего любимого детища, то возможно этой винтовкой имеет смысл со временем вооружать наиболее подготовленные части: ту же гвардию, например. Или моряков, у них с техническим уровнем рекрутов дела всегда получше обстояли.
— Да это все очевидно, — я качнул головой, принимая аргументы военного министра, — но все равно жалко.
— А еще нужно будет пересматривать нормы по расходам боеприпасов, при увеличении дальности стрельбы и скорострельности. Двадцати патронов на бой пехотинцу теперь всяко будет не хватать, — военный министр озвучил одну из важных проблем, связанных с усовершенствованием оружия. — И с солдатской формой нужно будет что-то придумывать, сумку патронную видимо увеличивать под выросший боекомплект.
— Форму будем полностью менять, — озвучил я мысль, которую давно вынашивал, но которой пока ни с кем не делился.
— Ну это понятно, — кивнул генерал. По местной традиции каждый новый занимающий трон император перекраивал внешний вид армии под свои вкусы, ну а то, что Александр не горит желанием занимать должность в целом при дворе знали все. Смена русского императора на троне была фактически делом времени, это даже никто и не скрывал.
— Нет, я про сам подход к военной форме, — я мотнул головой. — Оставим украшательства только на парадной форме. Или вообще — только гвардейцам. А если говорить еще шире, военная форма должна быть удобной, дешевой и практичной. То, что есть не удовлетворяет ни одному из этих условий. Нужно будет думать, проверять разные варианты… Вот как с винтовками было.
— Да… — Кульнев, много лет прослуживший в гусарах и до сих пор по случаю не гнушавшийся надевать ментик с доломаном, был явно не в восторге от такой новости, однако возразить мне по существу не смог. Как министр он отлично видел сколько денег уходит на пошив военной формы и не мог не понимать потенциальные преимущества экономии в этой области. Вот только сердцу-то не прикажешь.