Я злостно выдохнул и поглядел на Хёрда. Его губы сомкнулись под мокрыми от мёда, золотистыми усами. Он провёл ладонью по бороде и уложил костлявые кулаки на стол. Я был рад, что не видел его глаз под повязкой, потому что знал, что встретил бы укор — Маргрет пропала по моей вине!
— Может, твоя жена отправилась молиться в святилище? — проговорил хирдман, сидевший справа от меня.
— Может, и отправилась, — проворчал Хёрд. — Пошли людей, Горм, пусть узнают.
— С рассветом отправлю Бьёрна и Годи, конунг, — ответил Горм.
Я встретил осуждающий, тревожный взгляд Лейфа и тут же отвёл глаза. Меня и самого раздирала тревога. Я встал, нечаянно уронив что-то со стола.
— Бальдр, — обратился ко мне Хёрд.
Я замер и повернулся к незрячему брату.
— Я жду, когда ты принесёшь меч. До тех пор не смей путаться с Маргрет и унижать меня. Понял?
Я обвёл взглядом хирдманов, хмуро взирающих на меня. Отчаяние овладело мной. Я не смог признаться Хёрду, что меча больше нет.
— Понял, — буркнул я, скрепив сердце.
— Я предупреждал её, — добавил Хёрд. — Если изменит мне, то я вынужден буду наказать её. Видят боги, я всегда шёл к ней с добротой. Но нарушение брачной клятвы не простит ни один уважающий себя мужчина.
— Я не спал с ней!
— Тогда зачем ей скрываться?! — рявкнул Хёрд. — Это позор! И в отличие от тебя, она стыдится и скрывается! Я должен наказать её.
— Что ты собираешься с ней сделать? — проскрипел я.
— Отрезать уши.
По моему телу пробежала судорога, я стиснул зубы и оправил одежду. Маргрет была невиновна — она не изменяла Хёрду!
— Куда ты? — голос конунга звучал властно.
— Вернусь в Хедвиг. Попытаюсь что-то вспомнить, — пожал я плечами.
— Я слышал, ты позаботился о мальчике Рёйрика, — произнёс Хёрд.
— Мы поладили, — кивнул я.
— Хорошо, ступай. Но помни, что времени мало. Найди меч.
Хёрд взмахнул рукой, отпустив меня. Выбираясь из-за стола я встретил полный укора взгляд Лейфа. Сыновья не прощают предательства матерей, — я знал это по себе. Я никогда не желал быть на месте того хирдмана, с которым моя мать изменила отцу, но стал им в глазах Лейфа.
«Ага, конечно, в Хедвиг, — подумал я, яростно врываясь в свои покои. — Я должен найти Маргрет! Я должен её защитить! Отправлюсь в святилище, опережу людей Хёрда».
Я спешно собирал дорожный мешок, когда ко мне вошла Йорунн.
— Вернёмся в Хедвиг? — проговорила она. — Я слышала твой разговор с Хёрдом.
— Нет! — рявкнул я. Старуха попятилась от моего гнева. — Нет, ты не поедешь, — мягче добавил я.
— Но ты нуждаешься в лечении. Ты должен беспрестанно принимать снадобье. Оно очищает кровь.
Я увидел на столе флягу, схватил её и сунул в руки Йорунн.
— Сделай мне снадобье, обещаю принимать, — сказал я, почтительно кивнув, и вернулся к своему мешку. — Поспей до утра!
— Бальдр, куда такая спешка?
— Ты не понимаешь? — я взял Йорунн за плечи. — Я еду в святилище, хочу спасти Маргрет от наказания. Она его не заслужила! Скажи мне, как найти дорогу?
— Пойдёшь за ней и попадёшь под гнев Хёрда. Сделаешь лишь хуже, — вздохнула старуха.
— Просто скажи дорогу, или у других узнаю.
— Из восточных ворот ступай до развилки, а потом держи путь к горам, — Йорунн сжала в руках флягу. — Коня не бери, его негде будет укрыть: ночь застанет тебя среди каменных пустошей, там не из чего развести огня. Отыщи пещеру, там их много, расщелин среди скал, и замуруй вход.
— Спасибо, Йорунн, — я выпустил старуху.
— Не уезжай без лекарства, — встряхнула она флягой и поспешила прочь. — К утру сделаю.
Я собрал кое-какие вещи: запасную рубашку, ткань для перевязи, приготовил шерстяной плащ. Но мне не хватало главного — меча. Длинный широкий нож — это конечно неплохо, но я был ярлом. А быть ярлом без меча, всё равно что быть мужчиной без члена. Возможно, Хёрд дал бы мне меч, но я не мог просто пойти и попросить, мне не позволяла гордость.
Я вышел на двор глотнуть свежего воздуха. Светлый круг луны обступили чёрные облака. Они быстро неслись по небу, словно рваное полотно. Иногда открывались звёзды. Иногда все огни и вовсе скрывались, и мне казалось, что я вновь стою в Хельхейме, потерянный и одинокий. Нет, не хочу! И чтобы не попасть туда как можно дольше, в дорогу мне нужен меч!
— Ой, Бальдр! — из долгого дома вышел воин, вырвав меня из задумчивости. — Отойди с порога, чуть не влетел в тебя, — буркнул он.
— Как твоё имя? — поглядел я на воина, на его доспех с металлическими пластинами и ножны, из которых торчал эфес клинка.
— Бьёрн, — ответил он, недобро покосившись на меня.
— Не указывай мне, Бьёрн, где стоять, — понизил я голос.
Воин расправил грудь и положил руки на пояс. Он что, думал, я испугаюсь, если он раздует тело и шумно задышит на меня хмелем? Я был в Хельхейме, я видел смерть. Ни один человек мне больше не был страшен. Я двинулся на Бьёрна медленно, устало, не отводя взгляда.
Я видел, как он дрогнул. Замотал головой, выставил вперёд руки, чтобы сохранить безопасное расстояние.
— Ты боишься меня, — сказал я. — Отдай мне твой меч.
— Я? Боюсь?! — возмутился Бьёрн.
— Да. Дай мне твой меч и проваливай. Можешь считать это поединком, хотя ты его не достоин.
— Что?! — разозлился воин.
В меня полетел кулак. Я ожидал удара и просто отошёл в сторону. Сила, брошенная вперёд, не дала Бьёрну быстро остановиться, он подался за своей рукой и, не встретив препятствие, оступился. Я подтолкнул его ногой в спину, и воин упал на мокрую землю.
— Можешь считать, что это был поединок, — повторил я.
Бьёрн вскочил и, перепачканный в грязи, бросился на меня. Он схватил меня поперёк тела, клоня к земле. Бьёрн разбередил рану, я зажмурился от боли и по-настоящему разозлился. Я боднул его головой так, что у меня заплясали перед глазами яркие вспышки. Я не жалел себя, ведь я был уже мёртв. От крепкого удара по голове Бьёрн отцепился, взвыл и упал.
Моя голова кружилась. Я бы тоже упал, но мне нужен был меч. Меня ждала Маргрет. Я сплюнул кровью.
«Прикусил язык? Выбил зубы? Не важно», — я снял с пояса Бьёрна меч.
— Проклятый пёс! — взвыл воин, вытирая окровавленное лицо. — Бесчестный!
— Я предупредил, — проговорил я, уходя.
До рассвета оставалось пара часов. Я вернулся в свои покои и решил ненадолго прилечь. Когда я открыл глаза, то увидел дневной свет, пробивающийся через отверстие в крыше.
«Проклятье! Я слишком долго валялся!»
Голова раскалывалась надвое, но зато у меня был меч. Фляга с лекарством лежала на столе, я спешно сунул её в мешок и вышел в зал.
Было тихо. В очаге тлели угли. Даже женщины ещё не встали и не принялись за домашние заботы.
«Всё хорошо: я рано встал. Успею», — приложив руку к бешено бьющему сердцу, я тихо прошагал к выходу и распахнул дверь.
Стояло раннее утро. Густой туман стелился по земле, в воздухе витал запах холодной прелой травы. Перед домом остались следы нашей с Бьёрном возни: примятая земля и немного крови на булыжниках.
«Стоило оно того? Нет? Не важно, — сказал я себе, подвигав ноющей челюстью. — Надо спешить».
Я вышел через восточные ворота. Передо мной открылись склоны серых холмов. Тучи клубились над головой, трава хрустела под башмаками. Я накинул на голову капюшон, прячась от мороси, и покорился ветру, подгоняющему в спину. Сегодня нам по пути.
«Это ж надо было уничтожить меч! — мысли обжигали меня. — Что же теперь делать? Как победить проклятых чудовищ?»
Я шёл быстро, и мне делалось жарко. Я снял с головы капюшон и расстегнул плащ, подставляя тело холодному ветру.
«Погоди-ка, ведь я убил варга и прогнал йотуна! Эти твари бояться огня… — подумал я. — Нужно отловить одного и выяснить, чего ещё они бояться, — я поглядел на седые холмы впереди. — Зимняя ночь близка — времени мало. Найду Маргрет и тогда сразу займусь спасением мира…» — я перемахну ручей, пересекающий дорогу и почувствовал, как застучало в голове.
Я остановился и отдышался. Пояс сильно давил на живот, и я расслабил пряжку.
«С чего Хёрд решил, что Эйсир — спасение? — подумал я, поправляя меч. — Что-то голова болит, — я потёр лоб и понял, что лицо пылает. — Надо принять зелье Йорунн. Где оно тут…»
Не сбавляя шага, я потянулся к мешку, вытащил флягу и сделал глоток. М-м, в этот раз Йорунн постаралась и размешала зелье в мёде? Наконец-то додумалась! Я сделал ещё глоток, покрутил на языке. Вяжущая сладость слегка пьянила меня, и я не ощущал в ней ни капли горечи от зелья.
— Проклятье! — выругался я.
Я взял не ту флягу! И что теперь делать?! Возвращаться? Я обернулся, обречённо вгляделся в силуэты оставленных позади холмов. — Я не успею назад до темноты. Да и не могу вернуться! Маргрет не уйдёт от людей Хёрда, если я не предупрежу её! — во рту у меня пересохло, сердце тревожно забилось. — Может и ничего, я крепкий. Переночую. В святилище полно жриц, они помогут мне. Должны помочь!
Я вышел на каменистые пустоши и шагал до тех пор, пока не начало заметно темнеть. Вокруг лежали нагромождения валунов, земля была черна и безжизненна. Я приблизился к скальной стене и, как говорила Йорунн, нашёл в ней много расщелин. Некоторые оказались подготовленными для укрытия.
Я заполз в узкий проход, сложенный из больших камней кем-то до меня. Внутри расщелины я обнаружил груду камней поменьше, которыми можно было заложить вход.
Я выпил мёда, попрощавшись с затихающими лучами света, замуровал себя и лёг в кромешной темноте на плащ. Мне было жарко, меня колотило, и я задрал рубашку, чтобы пещерный холод остудил тело. Во рту будто набился песок, судорога пробежала по телу.
«Как же тут темно! Глупец, ты можешь больше не встретить утро, — подумал я. — Больше никогда не увидеть света и Маргрет…»
Тело вновь скрутило судорогой, я стиснул зубы и заскулил. Перед глазами поплыли видения. Я узнал места: мне мерещился Хельхейм.
Я пошарил рукой по земле, зажал в кулаке горсть мелких камней и убедился, что всё ещё нахожусь в темноте пещеры.
Ветер снова больно лизнул лицо. Это был особенный ветер. Он нёс в себе кусочки льда. Они вонзались в кожу и в глаза, когда ты держал их открытыми. Это был ветер, дующий на просторах царства мёртвых. Я стиснул кулак, в котором лежали нагретые моим теплом камушки и понял, что нахожусь на пороге жизни и смерти.
— Ты так рано вернулся, — услышал я скрипучий голос.
Тьма расступилась передо мной, я увидел силуэт женщины. Она вся состояла из переливающихся серебром нитей, на месте глазниц сияли тусклые голубые огни.
— Хель, — произнёс я, приветствуя богиню смерти.
— За тебя заплатили большую цену, Бальдр. За то, что я отпустила тебя. Тебе не стыдно вот так скоро вернуться?
— Я забыл лекарство, — проговорил я, упав на колени и сокрушённо взявшись за голову.
Хель протянула руки и приподняла мой подбородок. Исходивший от неё холод обжёг меня.
— Скоро вслед за своими гонцами, варгами и йотунами, в ваш мир придёт Хассер, — сказала она. — Бессмертный бог, Владыка тёмного мира. Вы все погибнете.
— Ты, должно быть, счастлива? — скривился я. — Твои чертоги наполнятся сотнями душ, будешь пировать!
— Не язви, Бальдр. Если все люди умрут, то мои чертоги больше вовек не пополнятся. Я не хочу, чтобы Хассер уничтожил вас. Я хочу, чтобы ты привёл Бессмертного бога в моё царство и я овладела им, — голос Хель понизился.
— Как его убить?
— Гибель Хассеру может принести только Эйсир — древний меч, который достался тебе от отца. Он выкован Праотцом, он древнее всех миров, в нём заключена безграничная сила. Конунг Эйрик, твой отец, украл меч у Хассера с помощью твоей матери и спрятал в вашем мире. Бессмертная мать, покидая Истлаг, открыла врата, и Хассер идёт за своим мечом.
У меня по вискам потёк холодный пот, я вытер лоб и спрятал лицо за ладонями, ужасаясь тому, что уничтожил древний меч. Интересно, я знал его ценность?
— Ба-альдр… — до меня донёсся слабый голос.
«Воображение, — подумал я. — Как бы мне хотелось, чтобы меня кто-то где-то ждал, чтобы меня кто-нибудь сейчас действительно позвал».
Я вздохнул и положил холодную ладонь на горячие глаза.
— Ба-альдр! — услышал я отчётливее.
«Ребёнок? Нет, мне кажется. Брежу. Игра разума».
— Бальдр! — раздалось совсем рядом.
— Лейф? — я открыл глаза и заставил себя сесть.
— Ба-альдр, где же ты?! — раздался совсем отчаянный крик.
Я принялся сдвигать валуны у входа.
— Лейф!
— Я нашёл тебя! — воскликнул парень и, перепрыгивая камни, подбежал ко мне.
Вокруг почти стемнело. У мальчика на плечах висел мешок, глаза его наполнял страх.
— Боги, что ты тут делаешь?! — прохрипел я, распластавшись на земле.
Я совсем выбился из сил.
— Ты взял не ту флягу… — произнёс Лейф.
— Заползай внутрь, — буркнул я.
Я перевернулся на живот и непослушными руками принялся возвращать в проход валуны.
— Помоги, малыш.
Мы запечатали проход. Лейф поднёс флягу мне ко рту.
— Пей, дядя Бальдр, пей. Йорунн сказала без этого ты умрёшь.
— Спасибо, малыш.
Горькое зелье заставило меня поморщиться. Я проглотил, лёг на плащ и вытянул ноги.
— Как ты оказался здесь?
— Я увидел колдунью, она металась по двору, искала лошадь, но ей не дали. Она говорила, что ты в опасности, но никто не послушал. Я подошёл к ней, и она рассказала, что без лекарства ты умрёшь. Тогда я взял у неё флягу и пошёл за тобой.
— Без ведома отца?
— Да.
Снадобье помогло, жар отступал. Я чувствовал слабость и хотел уснуть.
— Ложись, Лейф, — сказал я, потянув сидевшего надо мной мальчика к своему плечу.
— Я не простил тебя за мать, — фыркнул парень, вывернувшись из-под моей руки. — Я тебе не друг.
— Зачем же ты пришёл?
— Ты спас меня от пса… — протянул Лейф. — Я должен был отплатить тебе.
— Ясно.
— И ещё мне дороги уши матери. Ты ведь хочешь предупредить её. И я хочу!
— Да. Спи.
Лейф лёг рядом, я почувствовал тепло его макушки у своей щеки.
«Она родила его не мне», — проскрежетало у меня в голове, грудь объяло пламя.
Ведь, я так хотел с Маргрет детей. Я вспомнил, как много лет назад, растерянный, явился в дом Йорунн. Это было спустя два месяца, как я похитил невесту брата.
— Она не беременеет, что мне делать? — я ходил по дому колдуньи нервным шагом, был невыспавшимся, от меня пахло безудержной незаконной страстью.
Я знал, что только ребёнок, рождённый Маргрет от меня может повлиять на позволение Хёрда мне жениться на ней. Так уж получилось, брат. Но одно дело, если бы я взял просто чужую женщину, другое — когда она родила мне, и я признал ребёнка. Хёрд бы простил нас.
— Может, у тебя есть средство? — я умоляюще поглядел на Йорунн. — Чтобы это поскорее случилось?
Йорунн была молода. Кожа её лучилась жизнью, глаза блестели, как два синих сапфира. Пышная грудь стояла под слегка расстёгнутым платьем, обнажая привлекательную белизну. Йорунн играла желваками и немного сердилась, как кошка, чьё место заняли. Я видел, что всеми своими движениями она пыталась очаровать меня. Но я был очарован другой женщиной.
Йорунн села в кресло и принялась покачивать ногой. Она молчала, и тогда я вновь заговорил:
— Возможно, она боится. Мы живём в ожидании войны. Скажи, она может сопротивляться беременности? Как я могу настоять?
— Может, и боится, — протянула Йорунн. — Это не удивительно. В вашем положении. Но прошло два месяца — мало. Ты не торопишься?
— Нет, — фыркнул я.
— Для начала скажи, ей с тобой нравится?
— Ну… — засмущался я.
— А ты с ней пробовал всё, что пробовал со мной?
— Нет. Она…
— Что она? Не женщина?
— Она ещё вчера была девой, — ответил я. — Девочкой. Она до сих пор боится, когда я к ней прикасаюсь. Молчи, не гляди так! Она тоже хочет, иначе бы не согласилась на такую жизнь.
Йорунн рассмеялась, откинула голову и сложила ногу на ногу.
— Бальдр, похоже ты и правда любишь. Да только плохо это делаешь! Она что, у тебя ещё ни разу не получила удовольствия? Да как ты можешь?! Бедная девочка. Я не понимаю, на чём у вас держится любовь.
— Ну, немного не на том, на чём у нас держалась.
— Как она от тебя ещё не сбежала?!
— Так ты поможешь мне? — прищурился я.
— Нет, ярл Бальдр. Ты сам в состоянии себе помочь. Успокой свою украденную женщину, утешь её, люби её с нежностью. И она тебе родит.
Йорунн отвернулась к стене, и я понял, что она больше ничего не скажет.
Я вернулся в усадьбу опустошённым. В небе назревала гроза, раскаты грома глухо разносились над головой. В воздухе висел дух порицания моего семейного счастья. Шумели деревья, и в их шёпоте я будто слышал, как Хёрд со злостью сводит зубы и точит мечи.
Я увидел Маргрет стоявшую на крыльце долгого дома, она кутала плечи в шерстяной плащ. На ней было зелёное платье, длинные отливающие золотом волосы вились по плечам. Лицо Маргрет было тревожным. Я догадался, что ей нашептали о том, где я был.
— Здравствуй, красавица моя, — прошептал я, погладив Маргрет по щеке.
Моя украденная невеста, вчера ещё девочка, игравшая в куклы, гордо выпрямилась и вытянула шею. Её брови дрогнули, голубые глаза потемнели, будто море перед штормом.
— Ты был с другой женщиной, Бальдр? — низким голосом проговорила Маргрет.
Гнев её развеселил меня. Дочь конунга, достойная стать женой великому мужу. Гордая. Ещё такая юная, но, боги, какая смелая. Я затрепетал в предвкушении, какая яркая и большая жизнь меня с ней ждёт!
— Ты знаешь, ни одной жене не дозволено осуждать своего мужа, — я взял руку Маргрет и поднёс к губам.
— Но ведь ты мне не муж.
Я выпрямился и поглядел ей в глаза:
— Маргрет, я всё делаю, чтобы это было так.
Маргрет поджала губы, по щеке её скатилась слеза. Я резким движением подхватил её на руки и внёс в дом, положил на постель. Я раздел её и вошёл: как и прежде нетерпеливо и жадно. Маргрет обняла меня за плечи и застонала.
Стена, к которой примыкало ложе, затряслась: стук-стук-стук. Голод гнал меня, а пустота пугала. Нежность рук, тепло губ, близость груди, шёлк девичьей кожи. Стук-стук-стук. Ещё миг, и мир перевернулся бы вновь, потому что я был с ней. Но я вдруг застыл.
— Бальдр? — взволнованно произнесла Маргрет. — Что с тобой?
Я поглядел ей в глаза и потерялся в их глубине. Её глаза наполняли меня светом и согревали теплом.
— Ничего, — прошептал я. — Не хочу спешить.
Я упал на спину и потянул Маргрет на себя. Она засмущалась, милая моя Маргрет.
— Не бойся, ведь ты королева, богиня.
Маргрет качнулась, сжала меня бёдрами, упёрла в грудь руки. Волосы её бежали по плечам и спине. Стук. Стук-стук. Я приподнялся и поцеловал её. Стук-стук.
— Баль…
— Маргрет…
Наши тела наполнило блаженство, сердца стучали, как одно. Наши пальцы сплелись, мы стали едины. Я больше не чувствовал пустоты, я был напоен любовью.
Маргрет вскрикнула, и я тоже вскрикнул. Она опустилась на меня, дрожала. Я накрыл её одеялом и обнял.
— Я хочу, чтобы ты родила мне много детей, Маргрет. Но первым хочу сына.
— Я рожу тебе сына, — ответила она, улыбаясь и целуя меня.
Лейф пошевелился под боком, и я очнулся от воспоминаний. Мальчик спал и вздрагивал во сне от прохлады пещеры. Я вытащил из-под себя плащ и укрыл его.
«Она родила его не мне…»