Массивные двери храма отворились сами собой. Лукреция сидела на мягком кресле, которого раньше здесь не было, перед алтарём и была недвижима. В полночь лунный свет вырывал из тьмы лицо главной статуи в храме Смерти, скрытое в другое время тенью от капюшона. Женское худое исстрадавшееся лицо с глазами, в которых удалось запечатлеть вселенскую тоску в камне.
— По вашему лицу, погружённому в смятение, я вижу, моё поручение выполнено, — властный голос Лукреции волной прокатился по пустому залу.
— Чем ты опоила меня, ведьма?! — рявкнул охрипшим голосом Александр.
— Как я и сказала изначально, это было противоядием. Небольшая предосторожность. И судя по всему, вполне оправданная.
— Значит, всё это было из-за яда… — вырвалось у Александра.
— Что именно? — Лукреция сложила пальцы вместе и прижала указательные к подбородку, слегка подавшись вперёд.
Александр медлил с ответом, тщательно прицениваясь и выбирая, что ему следует сказать, а о чём лучше умолчать.
— Там, в подземелье, я впал в ярость и с особой жестокостью расправился с мародёрами. Вот только это были не совсем обычные мародёры. Это были служители какого-то культа. Они были организованны и хорошо обучены.
— Я знаю, — быстро и коротко ответила Лукреция, совершенно не удивлённая словам Александра. Она встала с кресла и проследовала прямо к нему, спустившись с пьедестала. — В лазарете тебя ждут, можешь воспользоваться благодарностями храма. Думаю, мы ещё не раз друг другу пригодимся. Благодарю за оказанную услугу.
Она поклонилась ему, но так коротко, что это больше походило на кивок. Развернувшись, она засобиралась уходить, когда Александр, кашлянув, сказал:
— Помимо прочего, я встретил в катакомбах парня по имени Ян. Он также сражался вместе со мной против этих культистов.
— Ян? — Лукреция остановилась. — Так, значит, ты убил не всех?
— Я прикончил всех мародёров, — поправил её убийца. — Парень говорил о том, что кто-то собирается устроить пожар и что он пытается найти зачинщиков и предотвратить это.
— Этому мальцу следовало бы знать своё место и не лезть в серьёзные дела. Возможно, было бы лучше, чтобы он там и остался, среди трупов…
Александр хранил молчание. Возможно, раньше он бы с ней и согласился. Но последние события отняли у него желание легко и непринуждённо рассуждать о высоких и сложных вещах.
Неподалёку от Александра скрипнула и приоткрылась дверь.
— Ночь близится к концу. Вам следует набраться сил перед завтрашними делами, — сказала госпожа и неторопливо направилась к серебряным вратам. Перемявшись с ноги на ногу, Александр зашагал к приоткрывшейся двери.
Внутри было светло, горели свечи. Эта комната напоминала те, что сдают в тавернах, если бы они только были чистыми. Его там ждали. У окна стояла молодая девушка с волосами цвета жемчуга и разминала в ступке травы.
— Госпожа повелела мне позаботиться о ваших ранах… — голос её был чист и нежен, но он дрожал, — …и о ваших потребностях.
Девушка повела плечом, одеяние, не удержавшись, соскользнуло, оголив спину. Она развернулась, держа в руках миску с мазью, и, не поднимая взгляда, направилась к Александру.
— Привет, — улыбнулся Александр. Девушка подняла обречённые глаза. Это была та самая послушница, которую он спас от бугая. — Наставница обмолвилась, что я могу… «воспользоваться благодарностями храма», — сказал Александр, вернув сползшую одежду обратно на плечо. — Не разъяснишь ли мне, что это значит?
Глаза девушки метнулись за спину Александра. Она секунду помолчала, а затем, отстранив его рукой, прошла к двери и закрыла её, уперевшись в неё спиной.
— Некоторые наёмники теряют остатки рассудка, стоит лишь появиться некой недосказанности и женскому телу. С такими людьми опасно работать, так как они не думают головой, а… — девушка покраснела, — лишь слепо идут за своими желаниями.
Она потупила взор.
— Я не должна была этого рассказывать.
— Не переживай, я это и так знал. Хотел просто убедиться, что здесь у вас такие же фокусы, как и в других храмах, — усмехнулся Александр.
Садясь на скамью, он резко зашипел от боли. В те моменты, когда тело его не слушалось, и уже после, шокированный произошедшим, он не обращал внимания на раны. Теперь же, когда кровь остывала, они заявили о себе со всей силой.
— Сейчас всё будет готово! — воскликнула девушка и принялась измельчать травы с удвоенной силой.
Она была опытной, лечить ей было не впервой. Не отвлекаясь ни на что, она обрабатывала и зашивала раны. Время двигалось издевательски медленно, не вовремя вернувшаяся чувствительность позволила Александру прочувствовать каждый шов, каждую припарку.
Она наклонилась к нему, сконцентрированная на зашивании последней раны, и её воротник отогнулся. Александр не собирался лишать себя удовольствия лицезреть девичьи прелести. Тогда-то ему и попалась на глаза припрятанная ею безделушка. Кулон с искусно вырезанным на нём потерявшим цвет цветком ириса. Это изображение, этот цветок отчётливо выделялся среди всех хитросплетений его воспоминаний.
— Какой интересный у тебя кулон… — протянул Александр. Девушка подняла глаза. — У простой служительницы храма такого быть не может. Откуда он у тебя?
— О… — улыбнулась девушка, вынимая кулон и поднимая его на ладони. — Красивый, правда? Не знаю, он со мной с самого детства.
— Вот, значит, как… — сказал Александр разочарованно. В конце концов, это могло быть простым совпадением.
— Всё готово, — сказала девушка и вытерла пот со лба.
Александр опустил взгляд на свою руку. Такого ровного шва он не видел никогда в жизни.
— Как твоё имя? — выдохнул Александр, не отводя взгляда от мастерски выполненной работы.
— Моё имя Нура, — сказала она и улыбнулась.
Мастер
Александр проснулся рано, ещё до рассвета. Пара часов сна — этого вполне хватило, чтобы вернуть тело в рабочее состояние. Конечно же, ни о каком комфорте или хорошем самочувствии речи не могло и идти. Однако это его не остановит. После этой ночи ему казалось, что больше ничто не способно его остановить. Надев полученную от храма одежду вместо собственной, залитой кровью, он направился к выходу, у которого его догнал молодой послушник. Он, запыхавшись, передал ему кинжал вместе с пожеланиями удачного дня от госпожи. Забрав кинжал, Александр мимоходом поблагодарил, а сам осмотрел оружие. Сносная вещь, которой следовало бы поскорей найти замену. Убрав оружие в ножны, он распахнул ворота храма и вышел. Ему предстоял тяжёлый день. Он держал путь на арену. Сегодняшний бой будет незабываем.
Он остановился на главной улице трущоб, выложенной мраморными плитами. Теперь он знал, чего стоит сохранять их в таком месте. Он встал в то же место, что и вчера, но сегодня он уже никого не искал. Сегодня он, от души зевнув, собирался с мыслями и силами. Люди единым потоком, словно прилив, шли в сторону гигантских ворот Дюрана, несмотря на то что они никогда не отворялись. Не доходя до самих врат, люди разделялись и разбредались, кто по проходам вглубь трущоб, а кто по мраморным домам. Они заходили и выходили в эти дома, не задерживаясь, чтобы после либо пойти обратно, наперекор всей толпе, либо слиться с ней.
Имея немного времени в запасе, Александр чувствовал разгоравшийся зов любопытства, особенно учитывая, что он сам стоял, оперевшись как раз на угол такого здания. Немного отойдя от него, он окинул его взглядом, пытаясь найти вывески и опознавательные знаки. Ничего такого. Обычный изношенный мраморный дом. Широкий, двухэтажный, с небольшой башенкой и плющом, облепившим угол. Ему следовало бы располагаться за стеной, в Дюране, пусть и в его самых злачных уголках. Вся эта мраморная аллея совершенно не вписывалась в прочий хаос этого места. И это интриговало ещё больше. Он был не в силах больше терпеть.
Но с главной улицы входов не наблюдалось. Тем не менее несколько человек, направлявшиеся, очевидно, в это же здание, уверенно вошли во внутренний двор, пройдя по узкому переулку между домами. Александр последовал за ними. Здесь, на удивление, было достаточно просторно и чисто, а посреди двора даже кто-то пытался посадить дерево, жаль, не прижилось.
Засмотревшись на дерево, продолжая идти, Александр чуть не налетел на группу идущих обратно людей. В руках у них были кирки, лопаты и железные фонари. Отойдя немного в сторону от потока людей, он обратил взгляд на тот дом, в который стремился попасть. С дворовой стороны он выглядел более плачевно: с дырами в стенах, которые были заколочены досками и залиты копотью и грязью. Однако, у порога толпились люди, что-то увлечённо обсуждая. Двери у здания не было, лишь свисающая тряпка отделяла улицу от шумного помещения. Александр уверенно направился туда.
Зайдя внутрь, он оказался в сильной давке. В тесном помещении было набито по меньшей мере человек десять. Чтобы не толкаться, он отошёл к стене. Люди здесь были зачастую немного ниже его по росту, потому он смог видеть происходящее поверх их голов, а посмотреть было на что. Комната была отгорожена от остального помещения каменной стеной до пояса, а выше железной решёткой. Посередине имелось окно и стойка, за которой девушка с толстенной косой серебряного цвета по одному выдёргивала из протянутых ей рук бумаги и внимательно их изучала. Судя по её толстому кожаному фартуку и запачканному сажей лицу, это была помощница кузнеца или, возможно, даже сам мастер. Положив бумагу на бочку позади себя и сделав там отметку, она наколола её на здоровенное кожевническое шило. Утерев лоб предплечьем, она наклонилась, исчезая на мгновение за каменной перегородкой, чтобы затем появиться с разнообразными инструментами, которые она выкладывала на стойку.
В какой-то момент она замерла, а затем резко вырвала шило из бочки и с размаху вонзила его в стойку. Стоящий впереди человек завопил от боли и вырвал кровоточащую руку. В воздух взмыла куча проколотых бумажек.
— Это не твоё! — рявкнула она грубым голосом, перекрикивая толпу. — Ну вот, из-за вас, дебилов, все векселя разлетелись…
Пока девушка неторопливо собирала бумаги, среди людей началась давка и драка.
Александр усмехнулся и поспешил покинуть это заведение. Он вновь окинул взглядом внутренний дворик. На главной улице, всего в паре десятков шагов, люди галдящей толпой шли по своим делам, но здесь царил покой. Это были самые необычные трущобы, которые он посещал. За царящим здесь беспорядком скрывалось чёткая организованность и необычная сплочённость. И Лукреция определенно приложила к этому руку. А это было на руку уже Александру. Люберт оплёл паутиной целый город, но оказывается, он здесь не единственный паук.
В прохладный утренний воздух, наполненный топотом и гомоном бредущих куда-то людей, ворвались оглушительные фанфары. Разворошив монотонность, они заставили всех повернуться.
Триумфальные звуки рвались из большого здания, возвышающегося над складами. Насколько Александр знал законы, все арены после войны давно уже попали под запрет как символ варварства тех лет. Однако вкусы людей перековать не так легко, и во многих местах тайно, подпольно любители кровавых забав всё же находили себе пристанище. Однако здесь никто и не думал прятаться. Конечно, без привычных великим аренам прошлого огромных флагов с трезубцем и без костров из ароматного соснового дерева, но всё же эта арена стояла на главной улице, пусть и трущоб.
Александр вышел из двора мастерской и направился прямо к арене. Он остановился перед её большими отворёнными дверьми. Внутрь неспешно направлялись люди, а некоторые даже восседали на диковинных паланкинах, мода на которые начала распространяться в последние годы среди знати всё сильнее вместе с укреплением торговых отношений с западными пустынными королевствами.
Александр медлил. Отвлекаясь и любопытствуя впустую, он лишь пытался отложить предстоящую работу. Раньше он рванул бы в бой немедля, стремясь оказаться в гуще битвы, с удовольствием наблюдая, как растёт его навык, опыт… и кровожадность. По плану Дэви, они должны были встретиться у главного входа, внутри арены, а после Александру предстояло выступить как одному из гладиаторов. У него не было сомнений, что он бы победил. Но теперь он не решался даже сделать шаг. Если он победит, то какой ценой?
Он опустил взгляд на руку и, скривив лицо, обнаружил, что его пальцы дрожат. Он стиснул их в кулак, чтобы унять тремор. Ему нужно держать себя в руках больше, чем когда-либо. Он обязательно найдёт объяснение тому, что с ним происходит, но сперва он должен покончить с заданием, да и с Любертом в целом. А до той поры ему лучше действовать скрытно, не ввязываясь в открытый бой. Стоящий посреди идущей мимо толпы убийца, уняв дрожь в руках, в мгновение ока испарился.
Помещение для охраны, как это обычно принято, располагалось немного в стороне, на периферии, поближе к чёрному входу и подальше от глаз щепетильной публики, и больше походило на сарай. Меж тем дверь не была надёжно заперта. Щелчки замка не разбудили спящих здесь перед сменой охранников. Хорошо. Теперь в этом подобии казармы их больше ничего не разбудит. К обеду сюда зайдёт патруль и обнаружит уснувших навек охранников, и никто не заметит, как из шкафа исчез один из их зелёных плащей вместе с кольчугой и мечом.
* * *
Как и говорил Дэви, это была самая настоящая арена: котлован для сражений с рыжим от засохшей крови песком, ступенеобразные ряды, забитые беснующейся толпой, и балконы для возвышенной знати и богачей. Воздух здесь был наполнен запахом пота и крови. Сверху помещение было укрыто тряпками, погружая это место в полумрак. Сквозь дыры в ткани пробивались лишь редкие лучи, в которых танцевала пыль.
Скрываясь под плащом охраны, Александр стал продвигаться мимо рядов, нарочито побрякивая кольчугой и попутно осматриваясь. Никто не возражал, что их толкал охранник арены. По крайней мере, никто не пытался скандалить. Внимание Александра привлекли недосягаемые балконы. Там в дорогих одеждах, скрывая свои лица за вычурными масками, собрались знатные жители Дюрана, пробравшиеся в трущобы лишь ради одной цели — посмотреть, как люди убивают друг друга.
На одном из этих балконов в удобном кресле в окружении продажных и невольных женщин сейчас сидит один конкретный граф. Он наверняка не может дождаться начала боя, ведь он поставил огромную сумму денег на своего любимчика, и кому об этом не знать лучше, как хозяину арены.
Александр задрал голову, всматриваясь в морды рассевшихся на балконах и выискивая свою цель. На лбу у него выступил пот, ком подступал к горлу. В голове пульсировало описание искомого человека, но дыхание только учащалось. Взгляд его метался от одного богатея к другому, но натыкался лишь на одинаковые безликие маски. Все как один спрятали свои лица, прикрываясь зловеще ухмыляющейся маской, выкрашенной в золотистый цвет. Мотнув головой, он потупил взгляд. О маскараде не было ни слова! Дэви ничего об этом не говорил! Он оперся о стену рукой, стряхнув другой со лба холодный пот. Вернув руку на лоб и проведя ей по лицу, он прикрыл рот и глубоко вздохнул.
Трубы вновь взвыли, барабаны подняли в воздух дробь, и публика затихла. Сейчас они все получат то, зачем пришли сюда. Зрители обратились в предвкушение. Удар в гонг окончательно похоронил шум толпы.
— Бой первый! — перекрикивая эхо гонга, кричал оратор. — Непробиваемый! Обвинённый в растрате! Бывший интендат! Потерявший честь, но сохранивший доспех! Встречайте! Первый боец!.. Железный воин!!!
Стены котлована были усеяны воротами со всех сторон, и одни из них стали открываться. На песок ступил полностью закованный в доспехи человек. Он ударил себя по нагрудной пластине и закричал. Толпа вторила ему. Его доспех был помят, грязен и заляпан в крови. Хотя состоявший из отдельных пластин, местами накрывающих друг друга, доспех и выглядел неказисто, Александр сразу же оценил его серьёзность и, едва увидев, нахмурился и стал в порыве любопытства выискивать слабые места, до которых нужно было ещё добраться. За спиной у бойца висел крупный щит, а в руках он держал полуторный меч. Странный выбор для пешего воина…
Александр мотнул головой. Ему некогда смотреть на бой, он должен его сорвать. Любимчик графа не должен победить. Следовать плану Дэви у Александра не было ни малейшего желания.
— Второй боец! Горячая! Смертоносная! Обворожительная! Звезда нашей арены, не нуждающаяся в представлении! Все вы здесь ради неё! Возможно! Неважно! Встречайте же! На арене — Кровавая Бестия!
Оторвав взгляд от арены, Александр остановил его на зрителях, что не восседали на высоких балконах и были без охраны. Этих людей нельзя было назвать богачами, но раз уж они были здесь, бедняками их назвать тоже было нельзя. Зажиточные горожане, ремесленники, писари и прочие, что вынуждены тащить ярмо приличий и правил их безбедного круга, сейчас в экстазе сбрасывали его. В их глазах пробуждался животный азарт, они махали руками, толкались, кричали. Ждали, что сейчас произойдёт резня. Они теряли на глазах все те надменные и возвышенные аспекты жизни, которыми упивались. И вместе с этим эти небедные люди, сами создающие давку, лишались и внимания.
Александр пробежался глазами по зрителям и внимательно взглянул на будку, стоящую в дальнем конце арены, из которой надрывался парнишка-глашатай, объявляющий бойцов. Не в силах сдержать оскала, Александр отстранился от стены и направился к этой самой будке, разумеется, размяв по пути пальцы.