Вспыхнуло пламя, зажглась свеча, и тусклый свет осветил покрытые морщинами знакомые черты лица.
— Аругал? — голос Александра надломился.
— Ха, а ты, смотрю, не забыл нас! — мягко улыбнулся старый разбойник и опустил взгляд на отражавший свет медальон.
— Что? Как вы… — Воздуха в лёгких стало не хватать. Головокружение от вони показалось лёгким покачиванием, от происходящего у него сейчас словно земля стала уходить из-под ног. Он пошатнулся, оперевшись рукой о высвеченный из темноты деревянный столб, поддерживающий крышу.
— Всё-таки много лет прошло. Память наша уже не та. Хорошо, что мы тебя вспомнили! Не сразу, правда. Мы как услышали, что уродцы заволновались, сразу поняли — кто-то вломился в наш уголок! Эти твари лучше любой собаки, и кормить можно помоями… Так вот, мы сразу напряглись. Тут, понимаешь ли, не особо много людей проходит, ха-ха… — затараторил Аругал, улыбаясь отвисшими щеками.
— Почему… — попытался вставить слова потрясённый Александр. Схватившись рукой за голову, вцепившись пальцами в череп, он пытался прийти в себя.
— Ну, место-то уединённое. И тут кто-то объявился! Хорошо, что ты не сразу вломился, вышло бы обидное недоразумение, — пожав плечами, Аругал засмеялся, показывая на кривой кинжал в руках. — Черты твоего лица показались мне знакомыми, и пока ты собирался с духом, у нас было время обсудить твой визит и припомнить старые сплетни, что в город припёрся какой-то лопух с письмом и пошёл сразу к стражникам с ним. А не так уж много людей не пришли по нашему приглашению, и тут я тебя вспомнил!
— Да постой ты! — повысил голос Александр. — Я думал… Я думал, вы все погибли!
— Ему и не надо было спасаться, ведь мы давно уже заодно, — раздался из темноты второй голос, Аругал поднял свечу повыше.
Он словно вновь оказался там. Перед телегой, со своей бандой. Он был слаб, он был юн, он был глуп, и он предал своих друзей. Он вновь почувствовал себя ребёнком, голос его дребезжал. Смрад в мгновение почудился лесной свежестью, а жужжание мух обернулось пением птиц и стуком дятла. Перед ним стоял Самуэль бан Дуб, солдат, что дал Александру письмо. За всё это время он ничуть не изменился. Сердце потеряло ритм, задёргался глаз, а дыхание стало прерывистым. Нет, этого не может быть! Паника охватывала его сильнее, чем когда разум грозился покинуть его. Ему нужно было действовать, что-то сделать! Что-то сказать! Горло словно сдавила костлявая рука. Он дрожал, он не мог даже сделать вдох. Прямо перед ним ожило то, от чего он отрёкся много лет назад, от чего бежал и от чего мчался за горизонт. И вот оно нагнало его. Паника не отпускает его, но он открывает рот…
Нет. Это не его догнали. Он сам пришёл сюда. И теперь просто не может придумать, что сказать. Но придумывать ничего не пришлось. Ведь даже если разум и тело отказывались подчиняться, то в его сердце всегда хранились слова, что терзали его и произнести которые он уже потерял надежду.
— Письмо, что ты мне дал… я не сумел его доставить, — сказал Александр эти древние слова, которые опаляющим вихрем пронеслись в его теле. Это не было камнем с души, ему не стало легче. Но то было жгучим пламенем, обжёгшим всё его естество, затронувшим даже душу. Спалив страх, заменив его более глубоким чувством, он ещё больше сплавил себя со своим чудовищем. Но его это уже не волновало. Его глаза привыкли к темноте, и видение развеивалось. Сквозь молодое лицо, которое навсегда осталось рубцом в его памяти, проступали морщины, жёсткие глаза тускнели, а волосы редели.
— Пустое. Главное, что ты сам добрался, пусть и слегка опоздав, — раскинул руки стражник, будто собираясь его обнять. Сморгнув последнее наваждение, Александр увидел перед собой лишь двух стариков в багровых фартуках поверх обносков посреди заброшенной мясницкой.
У Александра проскочила по-детски наивная мысль, импульс принять эти объятья. Это наваждение было туманным и мимолётным, тут же развеявшимся. Боль в голове, которую вызвали внезапные обстоятельства, была сдавливающей цепью, и на другом конце этой цепи было рвущее и рычащее, нисколько не утихнувшее, ожидающее крови чудовище. И он был более близок к тому, чтобы спустить его с цепи, чем ликовать от нежданного воссоединения со знакомыми из глубокого прошлого.
Выставив руку вперёд, он не позволил Самуэлю приблизиться. Якобы переводя дыхание и приходя в себя, он обратился в слух. Кроме них троих, здесь больше никого не было, лишь крысы, переминающие свои маленькие лапки, спугнутые голосами и светом.
— Что вы забыли в этой дыре? — спросил Александр, переводя взгляд с одного старика на другого. Чем больше он использовал мозги, а не чутьё, тем сильнее смрад разлагал его обоняние. Он поспешил заткнуть нос свободной рукой, пока не стало слишком поздно. — И как вы вообще выносите эту вонь?!
— Ну, не у всех жизнь сложилась, как они мечтали. А пожив здесь пару месяцев, быстро привыкаешь, — ответил Самуэль. — Я вот давно уже ничего не чувствую. Совсем. Да, и если, как мы, не выходить наружу, то так даже лучше.
— Ты сказал, что не одному мне отдали письмо. И что все остальные уже пришли. Что-то сомневаюсь, что здесь могут как-то помочь с устройством жизни.
— Всё же красиво тебя научил говорить Вильверет, — сказал Аругал. Его лицо было разъедено старческими пятнами, волосы, некогда бывшие предметом зависти всего отряда, все повыпадали.
— Сразу к делу, да? — Самуэль прервал Аругала, хоть тот уже и открыл рот. — Хорошо. Уважаю. По правде сказать, даже узнав тебя, мы всё равно собирались прирезать вторженца, но… — Рука с ножом пошла вверх. Заметив это движение, Александр приготовился. Нога нашла упор, рука напряглась, корпус полуобернулся. Зверь готов был сорваться на эту угрозу. Но сейчас уже пробудилось другое чудовище Александра — любопытство.
Самуэль поднял нож и указал им на медальон, который вырвался из-под рубахи Александра от бешеного бега по трущобам.
— Мы вовремя увидели знак Хозяина.
— О… — в голове у Александра словно пришли в действие лебёдки. Кажется, его принимают за своего, остаётся только подыграть и правильно выбирать выражения. — Вот в чём дело. Да, это было бы то ещё недоразумение… Если бы подручные порезали друг друга, Хозяину бы это точно не понравилось.
— И мы о том же. Хорошо, что всё разрешилось! — сказал Самуэль и рассмеялся.
Аругал, кажется, выпавший из реальности в страну воспоминаний, мотнул головой и, поняв, что происходит, тоже засмеялся. Александр вторил их смеху.
Жуткая мясобойня наполнилась хохотом, от которого крысы поспешили убраться прочь в свои норы.
Самуэль зашёлся кашлем, смех стих. Прокашлявшись в кулак, он убрал кинжал в ножны за спиной. Хороший знак. Огонёк плясал на фитиле свечи в подрагивающих руках старика, бросая рваные тени.
Несмотря на то что перед ним находятся старики, память о хромом толстяке Люберте и о том, как он легко разделался с ним, отрезвляюще не позволяла судить о противниках лишь по внешности. Александр чувствовал, что одному ему здесь точно придёт конец. Следовало быть осторожным и, не вызывая подозрений, покинуть это странное место и доложить Лукреции. Уж она-то точно знает, что делать с культистами. У Александра получилось обуздать свои чувства, взять себя в руки. Но как бы он ни сдерживал своих демонов, проклятое любопытство, извиваясь и протекая между пальцами, сорвалось с его уст.
— Мне всё же интересно, а что стало с остальными людьми с письмами?
Самуэль задержал дыхание. Рука, отстранявшаяся от кинжала, остановилась. Повисла тишина. Свеча замерла, тени застыли. Тусклый свет, брошенный на лица культистов, отражался в их немигающих глазах.
— А ты, получается, не знаешь?
— Нет, да и с чего бы мне знать? — Александр взмахнул руками, сложил их на груди и оперся на столб спиной. — Я делал свою работу, особо не задавая вопросов. Просто сейчас мне стало интересно, какой сложилась бы моя жизнь, если бы мне не посчастливилось встретить судьбу, — сказал он и постучал пальцем по медальону. — И ради чего я мог бы быть убит.
Его лицо оставалось самодовольным. Выпустив гордыню, подкармливаемую своими прошлыми успехами, он сумел скрыть от этих двоих, как сильно у него колотится сердце. Даже этого гнилого воздуха стало не хватать, но он не учащал дыхание. Он не знал, что будет дальше и как поведут себя эти двое.
Постукивая пальцем по медальону, отвлекая внимание, он высвободил вторую ладонь, скрыв её под рукой. Теперь, в случае угрозы, он мог дотянуться до оружия на бедре, рубануть наотмашь и слизнуть за столб, выигрывая и первый удар, и удачную позицию.
Старики таращились на него немигающими глазами, задержав дыхание, и напряглись всем телом.
— Ну вот, и ты не знаешь, — поник Самуэль.
— Полно тебе, Самуэль, — подал голос Аругал. — Необязательно понимать план Хозяина, чтобы исполнять его.
— И то верно…
Александр молчал. Волосы его встали дыбом, а дыхание сорвалось. Он был готов к тому, что его аргументы не возымеют действия, и он был готов к бою. Даже с немощными стариками, которые лишь казались таковыми. Но к такому раскладу карт он был совершенно не готов. Он всегда считал культистов лишь дешёвыми наёмниками, алчными и беспринципными, падкими на работу, за которую знающий себе цену никогда не возьмётся. Не может же быть, чтобы эти двое служили «Хозяину» до глубокой старости, находясь по пояс в дерьме, утратив обоняние и представление о жизни за косыми досками заброшенного дома, лишь ради воплощения его планов, которых они даже не знают?!
Аругал, прищурив глаза, глубоко вздохнул.
— Вижу твоё смятение. Понимаю его причину, почти все через это проходили. Понять планы Хозяина невозможно нашими жалкими умами… — словно ожив, Аругал встрепенулся. В глазах старика вновь зажёгся свет, а сам он даже распрямил плечи и поддался вперёд. — К планам Хозяина можно лишь прикоснуться. Пойдём, проще будет показать, по старой дружбе.
Аругал махнул морщинистой рукой, жестом приглашая следовать за собой, и старики в мясницких фартуках стали удаляться вглубь здания, унося за собой свет единственной свечи. Чтобы не остаться в накатывающей тьме, Александр последовал за ними.
Теперь, когда он был какое-то время в безопасности, у него было время осмотреться вокруг. Сердце успокоилось, мышцы расслабились, а зрачок смог наконец-то расшириться и выцепить из мрака мясобойни силуэты. Изнутри это здание выглядело ещё более удручающим, чем снаружи.
В центре помещения располагался здоровенный пень, в который был вонзён топор таких размеров, что им можно было бы перерубить корову пополам. С потолка свисали цепи с крюками, ни на одном из которых не было туши. Пол был настолько покрыт грязью, что не представлялось возможным понять, из какого вообще материала он был сделан.
— Ты сказал, что вы не покидаете это место… — заговорил Александр. Он всё ещё хотел получить ответы на свои вопросы любой ценой.
— Да, именно так. У нас тут работы по горло, — вздохнул Аругал и чуть замедлил шаг, чтобы поравняться с Александром.
— А чем именно вы занимаетесь здесь? — поинтересовался Александр. Старики выглядели расслабленно и явно до сих пор были расстроены тем, что он не поделился с ними планами Хозяина. А значит, можно сделать вывод, что они в принципе не прочь потрещать языками и обмусолить всякие тёмные делишки, даже если у них это запрещено.
— Чем и занимаются в мясницких. Конечно, хорошего мяса нам не видать, да и то, что есть, выглядит отвратно, но корма можно делать.
— Корма?
— Ну, как корма… скорее удобрения, чем корма, — рассмеялся впереди идущий Самуэль.
— А мясо откуда берёте?
— Так нам привозят, иногда бывает, само приходит. Мы тут не брезгливые, работа не располагает, для дела пойдут и собаки. О! Аккуратней, здесь крутая лестница.
Они приблизились к деревянной винтовой лестнице, которая спиралью уходила под землю. Она не была крутой, но для стариков представляла определенные трудности, они кряхтели и неторопливо переставляли ноги, разворачиваясь всем корпусом и держась руками за поручни. Александр шёл следом. Ступени скрипели в такт их шагам, и чем глубже они спускались под землю, тем больше подозрения Александра начинали подтверждаться. Его спутники либо не замечали, либо не придавали значения тому, что он давно уже держит руку, заткнув большой палец за ремень и имея быстрый доступ к оружию. Ему не нравилось то, что здесь происходило. И в первую очередь спокойное отношение стариков ко всему окружающему.
Они опустились где-то на два, может, даже и четыре этажа под землю.
Лестница оканчивалась, вгрызаясь в какой-то длинный округлый коридор, больше похожий на подземные акведуки, устремляющийся вперёд и назад глубоко во тьму. На выложенных камнем стенах цвели мхи, а по полу тонкой струйкой текла какая-то гнилостная жидкость. До потолка можно достать, если вытянуть руку, но касаться местных стен, покрытых слоем странной гадости, у Александра не было ни малейшего желания.
Шли они недолго. Очень быстро Самуэль, идущий впереди, повернул в сторону, осветив разобранный участок стены, и вошёл внутрь.
Александр остановился. Его всё сильнее и сильнее сковывало напряжение и чувство тревоги. Немного пройдя вперёд, остановился и Аругал.
— Жуткий туннель, правда?
— А что в его конце?
— Решётки, — отмахнулся Аругал. — Нас когда определили на бойню, так сразу эти решётки и поставили. А то, говорят, бродило тут всякое.
Александр направил взгляд во тьму. Ему сразу представилась мерзкая тварь, что могла бы ползать по этим туннелям. Наверняка с жуткими жвалами, десятком глаз и парой сотен ног. Представление подобной твари слегка взбодрило его. По телу пробежали приятные мурашки, а в голову закралась мысль, что уж лучше бы действительно встретиться лицом к лицу с подобным чудищем, чем продолжать идти за этими двумя. Пока что они представляют из себя двух выживших из ума стариков, которые делают удобрение из отходов. Может, оставить их в покое, посчитав неудачниками? Оставить доживать свой век в этой богами забытой дыре? Нет. Он не мог. Не хотел. Не хотел их убивать. И боялся, что они дадут ему повод. Но он знал, что чем дальше он лезет в их тайны, тем быстрее этот повод появится.
— Ну, вы идёте?! — рявкнул Самуэль, обнаружив, что его спутники отстали.
— Да-да, идём, не ори! — пробурчал в ответ Аругал и зашагал в сторону света из дыры в туннеле. Александр нехотя медленно последовал за ним.
Дыра в туннеле вела в грубо сделанную шахту. Деревянные подпорки, раздувшиеся и потемневшие, явно требовали замены, но, видимо, это никого не волновало и не заботило.
Пройдя вперёд по шахте, они добрались до того, чего Александр явно не ожидал здесь увидеть. Эта продолбленная нора соединяла трубу и замкнутое помещение, которое не имело другого входа. Здесь, в квадратной комнате, выложенной мрамором, находилась двойная дверь, выполненная из гладкого чёрного материала. На ней сохранились железные украшения, узоры и даже золотые изогнутые ручки.
Не обращая особого внимания на дверь, старики открыли её, каждый ухнув и навалившись на эти ручки. Дверь без скрипа отворилась, впуская их внутрь.
— Пойдём, — раболепно склонив головы, позвали старики.
Это было некое подобие святилища… Да нет, черт его подери, Александр был уверен, что именно так и должны выглядеть святилища! В круглой просторной комнате из окутывающей тьмы вырывался резной постамент. На постаменте — пышная подушка с длинными кисточками, а на подушке располагались два сияющих кристалла. Они парили над подушкой, вращаясь вокруг друг друга, как в танце, меняя плоскости и расстояние, издавая еле слышный перезвон и тихий, ровный гул.
Боковые стены утопали во тьме, свечи хватало лишь на то, чтобы осветить выложенный плиткой пол на пути к реликвиям.
— Что это? — зачарованный зрелищем, Александр не заметил, как его брови поползли вверх и что в голосе сквозило неподдельное восхищение. Ему следует быть осторожней. От одной этой мысли тело тут же развернулось полукорпусом. Он чувствовал, как любопытство всё сильнее захватывает его, оттесняя остальные мысли к задворкам сознания.
— Это — Истина! — ликующее объявил Самуэль, раскинув руки.
— То, ради чего мы здесь трудимся, не ведая пощады, — по глазу Аругала скатилась слеза. Он, не моргая, уставился на танец кристаллов.
— Ну, пока я «истины» не увидел. Или я чего-то не понимаю? — спросил Александр, оторвавшись от кристаллов и устремив взгляд на стариков. Те, в свою очередь, отчего-то сейчас даже не смели смотреть в их сторону, хотя сперва казалось, что с удовольствием рванули бы прямо к ним.
— Ты не понял… — Самуэль коротко рассмеялся, — …я не понял, он не понял… никто не понимает!
— Так, значит, суть в камнях? — Александр вскинул ладонью, пытаясь понять ход их мыслей, которые всё больше и больше теряли последние нити смысла, грозясь сорваться в бездну фанатизма.
— Примерно так. Суть не в самих камнях, а в самих камнях суть! Эти кристаллы чудесным образом хранят непостижимый образ, а мы можем лишь уловить благодать и счастье от его созерцания!
Александр тяжко вздохнул. Вот оно… Лицо Самуэля подёргивалось в одновременных порывах повернуться к реликвии и не делать этого. А теперь он стал заплетаться, повторяться, терять над собой контроль, как лавочник, который пытается скрыть тремор, вызванный жадностью и чувством скорой наживы.
Блестяшки и «непостижимые образы», а также прочие уловки и бредни для слабых духом… Кажется, без этого не обходится ни один культ, которые стали плодиться последнее время, как грибы после дождя, вместе со сменой главы церкви Смерти. Он увидел достаточно, пора уходить. Александр развернулся и пошёл прочь.
— Ясно. Пожалуй, я не буду так глубоко вникать в смысл происходящего и буду довольствоваться своей частью работы. Рад был вас повидать, а теперь простите, мне нужно придумать достойное оправдание своему опозданию, — махнув рукой своим землякам, он развернулся и пошёл на выход.
— Как знаешь… — протянул Самуэль. Он совершенно не был удивлён реакции гостя. Скорее, он ждал именно её. — Конечно, вначале мы тоже сомневались, боялись, сбегали. Ведь это та сторона мира, что покрыта тайной и страхом. И простым людям именно так и следует поступать: бежать и ползти к ногам великих мира сего. Ты больше остальных познал это на своей шкуре… Но кто сделал их великими? Или… что?